Кое-что о «репрессированных казаках» Зюганова

«Мы вышли из войны, примирившись. Примирились и по вере, и по национальной розни, и с репрессированными казаками. Помирились коммунист Шолохов и антикоммунист Бунин — оба выступали в защиту советской республики», — продолжает свои «открытия» Зюганов.

Выходит, до войны в обществе шла непримиримая война «по вере» и «по национальной розни», как говорит Зюганов. Но в СССР до войны не было той межрелигиозной и межнациональной розни, как после его разрушения. В войну из одного котелка ели, одной шинелью укрывались русский и грузин, белорус и казах, украинец и татарин и т.д. Казахстан, Узбекистан, Таджикистан, Киргизия приняли в то суровое время миллионы беженцев из прибалтийских республик, Украины, России. Казахи, узбеки, таджики, киргизы поделились кровом и хлебом насущным с русскими и белорусами, украинцами и литовцами, эстонцами и латышами. Война ста-

ла величайшим испытанием на прочность дружбы и единства многонациональных советских народов, и они это испытание выдержали с честью.

Что касается «репрессированных казаков», то и здесь доктор философии грешит против истины, причесывая всех под одну гребенку.

«...весьма показателен пример с донским казачеством. Казаков расстреливали и сажали, станицами высылали в Сибирь, и, когда пришла война — мне старики рассказывали — сначала они злорадствовали: «Ну, наконец-то, фашист покажет вам кузькину мать!». Но вот враги взяли Киев и подошли к Дону, эти же казаки пришли всей сотней в военкомат и ушли добровольцами. За Родину воевать», — сладко сочиняет Зюганов в книге «Верность» (стр. 382).

По Зюганову выходит, что репрессированы были все казаки — как сословие, как «класс» (беру это слово в кавычки, потому что такого класса, естественно, не существовало). Более того, «кровожадные большевики» казаков всех поголовно «расстреливали и сажали, станицами высылали в Сибирь». Но это же самое настоящее враньё. Так ли было на самом деле?

Как известно из истории, казачеством именовалась часть населения, проживавшая и проживающая на реках Тереке, Дону, Кубани, то есть на южных окраинах бывшего государства Российского, куда в 15-17 веках бежали крепостные крестьяне и городские бедняки. Известно также, что в царской России казаки считались особым военным сословием. Однако оно не было однородным. С развитием капитализма в России расслоение казачества шло быстрыми темпами. Беднота участвовала во всех русских революциях, богатое казачество выступало на стороне самодержавия, разгоняло рабочие демонстрации. В Гражданскую войну беднота сражалась на стороне Советской власти: из беднейших слоев казачества были составлены советские казачьи части, соединения и объединения С.М.Буденного, Б.М.Думенко, Н.Д.Каширина, Ф.К.Миронова, которые внесли свой немалый вклад в разгром белогвардейщины и войск Антанты. А зажиточные казаки яростно сражались против Советской власти, на стороне белых армий.

По окончании Гражданской войны действительно отбывали наказание согласно законодательству те, чьи руки были в народной крови, кто совершил преступления против Советской власти. Но можно ли квалифицировать эти наказания репрессиями? Это все равно, что назвать репрессиями наказания, которые отбывают ныне чеченские боевики и террористы, совершившие кровавые злодеяния против населения. Многие казаки вместе с разбитой белой армией бежали в Турцию, но потом, амнистированные Советской властью, вернулись в свои станицы и хутора. Все это — и ожесточенная классовая борьба, и участие казачества в революции и Гражданской войне — ярко, с большой художественной силой запечатлено Михаилом Шолоховым в «Тихом Доне» — подлинной энциклопедии жизни российского казачества. Но и там ни слова нет о «репрессированных казаках» Зюганова.

«Политика партии, организовавшей на борьбу против эксплуататоров казачью бедноту в союзе с крестьянством, победа Красной Армии над иностранной интервенцией и внутренней контрреволюцией привели к массовому переходу трудового казачества на сторону Советской власти. 29 февраля 1920 г. в Москве открылся 1-й Всероссийский съезд трудового казачества, в резолюции которого указывалось, что «казачество отнюдь не является особой народностью или нацией, а составляет неотъемлемую часть русского народа». Исходя

из решений съезда Совнарком издал декрет, по которому в казачьих областях учреждались органы местной власти, предусмотренные Конституцией РСФСР. Последующими законодательными актами того же года на казачьи области распространены действовавшие в РСФСР законы Советской власти о землеустройстве и земледелии. Все это положило конец казачеству как особому военному сословию. Трудящиеся казаки наравне с коренными и иногородними крестьянами получили все права граждан Советского государства», — говорится в Большой Советской энциклопедии. (БСЭ, 2-е издание, 1953 г., т.19, стр. 362 — 363.)

Состоявшийся 23-30 апреля 1925 года Пленум ЦК РКП(б) рассмотрел вопрос о положении в районах с казачьим населением и принял постановление «По вопросу о казачестве» из десяти пунктов:

«1. Общая линия партии в отношении деревни в условиях казачьей жизни должна проводиться с особенно тщательным и постоянным учетом местных особенностей и традиций, содействуя изживанию розни между казаками, крестьянами и ранее угнетенными национальностями этих районов. При этом признать совершенно недопустимым игнорирование особенностей казачьего быта и применение насильственных мер по борьбе с остатками казачьих традиций.

2. Принимая во внимание, что:

а) казачьи районы особенно сильно пострадали от гражданской войны и не успели восстановить свои хозяйства в таких размерах, как это имеет место в других районах;

б) что эти районы являются богатыми хлебородными районами, имеющими крупное экономическое значение для Союза Республик;

в) что иногородняя и казачья беднота, получив в процессе гражданской войны и землеустройства в свои руки дополнительные земельные наделы, лишена возможности их обработать, что вызывает уменьшение общей продукции сельского хозяйства данного района, рост бедноты и ухудшение ее положения, признать необходимым возможно быстрое и полное проведение землеустройства в казачьих районах с соответствующим обеспечением интересов землепользования иногородних крестьян и казачьей бедноты и предоставление этим районам более широкого сельскохозяйственного кредита.

3. Ближайшей задачей является последовательное и полное проведение линии в отношении оживления Советов и решительного привлечения к советскому строительству через Советы широких слоев казачества на основе нового положения о сельсоветах и волисполкомах.

Необходимо использовать на работе в казачьих районах как проживающих там и неиспользованных, так и работающих в других районах казаков, проверенных на партийной и советской работе.

Должно быть проявлено чуткое отношение к боевым командирам, руководителям красного казачества в борьбе с контрреволюцией. Местные советские и партийные органы должны их знать и привлекать к активному участию в советской и партийной работе.

Необходимо обратить большее внимание на работу хуторских Советов и станичных исполкомов, в частности на недопустимость наблюдавшейся раньше практики частой смены членов этих исполкомов, вызывающей массовые жалобы населения.

Постановление Президиума ВЦИК в связи с созывом I Северокавказского съезда Советов о восстановлении в избирательных правах возвратившихся до сего времени из эмиграции реэмигрантов, высказавших свое лояльное отношение к Советской власти, необходимо распространить и на остальные казачьи области, проверив его выполнение.

Пересмотреть вопрос о лишении избирательных прав станичных и хуторских атаманов и писарей, выборных лиц казачества, проявивших лояльность к Советской власти.

Шире привлекать казачью интеллигенцию в аппараты местных советских органов. В наименовании Советов в казачьих районах должно быть обязательным упоминание: «и казачьих депутатов»».

4. Все вышеуказанные положения о широком привлечении казачества к советскому строительству с той же точностью должны быть проведены по отношению ко всем общественным организациям (кооперации, ЮСОВ и др.)

5. Признать необходимым усилить внимание к работе комсомола в казачьих районах в целях более широкого вовлечения малоимущих и середняцких слоев молодого казачества в ряды ВЛКСМ.

В своей работе комсомол этих районов должен строго учитывать необходимость точного выполнения требования партии в отношении особенно осторожной постановки антирелигиозной пропаганды (выделено мною специально для Зюганова, чтобы он увидел, как Советская власть занималась «расправославливанием» — Н.Г.).

6. Усилить работу среди казачек, в частности по вовлечению их в работу Советов, кооперации и т.д.

7. Признать необходимым, чтобы в местных газетах соответствующих районов гораздо больше внимания, чем до сих пор, уделялось освещению положения казачества и нуждам казачества и было уделено должное внимание делу привлечения селькоров из казачьей среды.

8. Воспитание работников из местного трудового казачества должно вестись не только путем выдвижения честных советских станичников на ответственную работу, но и путем систематически поставленной работы по выделению казачьей молодежи, в частности прошедших школу гражданской войны, в разного рода учебные заведения.

Поступление в учебные заведения для детей казаков должно быть на равных условиях с поступлением детей крестьян.

9. Способы проведения национальной политики в казачьих районах требуют особенного такта. В районах со смешанным национальным составом усилить участие казачества в руководящих органах тех национальных республик и областей, в которых казачество до сих пор мало привлечено к этой работе.

10. Признать допустимым районы с компактным казачьим населением в нацоб-ластях выделять в отдельные административные единицы (например, Оренбургский район), поставив детальную разработку вопроса в советском порядке». (КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференциях и пленумов ЦК, М., Политиздат, 1984 г., т.З, стр. 349-351.)

Вот какой на самом деле была политика Советской власти в отношении казачества. Обратите внимание: в постановлении затронуты абсолютно все грани жизни казачества, проявлен максимум заботы о нем. Никто не говорит, что жизнь его была легкой, безоблачной, но ведь тогда трудно жила вся страна, весь народ.

Зюганов говорит, что казаки злорадствовали, когда Гитлер пошел войной на Советский Союз, и выжидали до тех пор, пока враги не взяли Киев и не подошли к Дону. И вот только тогда они «всей сотней пришли добровольцами в военкомат». Опять «сочиняет» Геннадий Андреевич: с началом войны в СССР была проведена всеобщая воинская мобилизация 13 возрастов! В том числе, естественно, и казачества. Где же отсиживалась зюганов-ская «сотня», где укрывалась от воинской повинности — на огородах что ли или в куренях?

«В 1936 из жителей Дона, Кубани и Терека, традиционно называвших себя казаками, были сформированы кавалерийские соединения, участвовавшие в Великой Отечественной войне. Кавалерийские соединения П.А.Белова, Л.М.Доватора, Н.Я.Кириченко, И.А.Плиева, А.Г.Селиванова и др. проявили в войне самоотверженность и героизм». (Военный энциклопедический словарь, М., Военное издатель-

ство, 1986 г., стр. 310.) Подвигу советского казачества был посвящен роман «Генерал Доватор», не помню сейчас автора — мы зачитывались этой книгой в детстве. Генерал Доватор был нашим кумиром. Он геройски погиб в бою, защищая Москву.

Жизни советского казачества посвящены снятые после войны художественные фильмы «Кавалер Золотой Звезды», «Смелые люди», «Кубанские казаки». Интересно, что первоначально фильм Ивана Пырьева назывался «Веселая ярмарка», но, говорят, Сталин собственноручно зачеркнул это название и написал другое: «Кубанские казаки». С ним этот фильм и пошел в народ и не сходит с экрана уже больше полувека.

Согласитесь, все это никак не вяжется с утверждением Зюганова о по-головно «репрессированных казаках». Но зачем, почему лидер КПРФ искажает историю и тем самым подыгрывает тем очернителям Советского Союза, коих с началом перестройки развелось неслыханное число и сейчас имя им легион? Зачем?

Хотел ли Сталин сдать Москву?

Говоря о Великой Отечественной войне, он всячески превозносит роль маршала Жукова, которого называет «величайшим полководцем всех времен и народов», и принижает роль Сталина. Из контекста речей Зюганова следует, что Сталин будто бы сомневался, не верил в победу и чуть ли не собирался сдаваться. Не буду голословной.

19 января 1995 года «Советская Россия» напечатала очередную беседу главного редактора В.Чикина с Г.Зюгановым под заголовком «Третий перевал».

«От какой черты может начаться восстановление страны — от волочаевских ли дней или от падения Берлина? Партия предложит соответствующие ориентиры?» — спросил Чикин.

«Это самый сложный вопрос. Когда фашист стоял под Москвой, Сталин пригласил Жукова и спросил: что, сдавать? Тот ответил: нет. Хотя у нас было не больше сил, чем у фашистов. Но подошли потом мощные сибирские полки, фашистов отбросили от Москвы, а затем и отстояли и матушку-Россию...», — ответил Зюганов.

По Зюганову получается, что Сталин был готов сдать немцам Москву. И это не случайная оговорка. Вся «свободная» пресса клевещет на Сталина, отрицает его выдающуюся роль в Победе, и Зюганов не отстает от них. Выступая 22 января 1995 года с заключительным словом по Политическому отчету ЦИК III съезду КПРФ, он повторил свою ложь о Сталине:

«Когда фашисты сколотили волчью стаю, захватили у нас за три месяца территорию, где проживало 45 процентов населения, Сталин вызвал Жукова и спросил: «Что делать? Сдавать Москву?» Жуков сказал, что нет: подошли сибирские полки. И хотя сил у нас не больше, но выстоим».

А как было на самом деле? Сошлюсь на авторитетные источники. Участник Великой Отечественной войны, доктор исторических наук, лауреат Государственной премии СССР Борис Григорьевич Соловьев и участник Великой Отечественной войны, кандидат философских наук, журналист, лауреат Государственной премии СССР Владимир Васильевич Суходеев в своей книге-исследовании «Полководец Сталин» пишут:

«...отдельные авторы, подчас даже серьезные, пытались да еще и сейчас пытаются убедить легковерных читателей, будто И.В. Сталин приготовился тогда покинуть столицу. При этом одни утверждают, что якобы был подготовлен спецпоезд, и описывают, как-де прибыл Сталин на вокзал, а поезд подогнали за Абельмановской

заставой. Другие не менее ярко описывают уже якобы заправленный спецсамолет «Дуглас». Третьи — как срочно заканчивается строительство специального бункера под Куйбышевым для Сталина.

Очевидцы, работавшие в те дни со Сталиным, утверждают, что он не собирается покидать Москву. Об этом пишет в своих записках его телохранитель А.Т.Рыбин. Личному шоферу А.Кривченкову Сталин сказал: «Остаюсь с русским народом в Москве. Пока я в Москве, враг не пройдет. Пройдут только через мой труп» (А.Т. Рыбин. Сталин предвидел. М., 1992, с. 9). То же говорил Сталин Жукову, находившемуся со штабом фронта в Перхушкове. А когда, опасаясь захвата немцами командного пункта, Жуков обратился к Сталину с просьбой о разрешении перевода своего командного пункта подальше от линии фронта, к Белорусскому вокзалу, Сталин твердо заявил: «Если Жуков перейдет к Белорусскому вокзалу, то я займу его место» (Ф. Чуев. Сто сорок бесед с Молотовым. М., 1991, с. 56). Что касается Куйбышева, то там, действительно, в октябре 1941 года находилась часть Советского правительства (Н.А. Вознесенский, некоторые наркомы).

Разные люди, в том числе даже очень заинтересованные в отъезде, свидетельствуют о твердой решимости Сталина остаться и отстоять Москву. Типичным был поступок известного солиста Большого театра С.Я. Лемешева. Он наотрез отказался эвакуироваться и, выйдя из машины у Казанского вокзала, убежденно заявил:

—А почему я, собственно, должен ехать в Куйбышев, когда Сталин находится в Москве? Нам надо здесь помогать фронту, открывать наш театр, а не стремиться в тыл.

...Надо признать, что тогда раздавались голоса о возможности сдачи Сталиным Москву. Мол, сдал же Москву Кутузов Наполеону, а затем победил. При этом авторы подобных допущений «забывали», что тогда столицей России был Петербург. Сталин знал то, что многие другие не знали, а именно то, что в случае захвата гитлеровцами Москвы против Советского Союза на Востоке немедленно выступает милитаристская Япония, а на юге — Турция, для СССР война сразу на двух, а то и на трех фронтах, без преувеличения, тогда грозила катастрофой.

А вот что свидетельствует такой авторитет, как Г.К. Жуков. Выступая в день своего 70-летия в Институте истории Академии наук СССР в 1966 году, он сказал, что ему иногда задают вопрос: как чувствовал себя Сталин в тревожный момент, когда враг подошел к столице, где находился в процессе битвы за Москву? «Надо сказать, — отмечал Г.К. Жуков, — что Сталин был серьезно встревожен создавшейся обстановкой в октябре месяце, особенно в период 7-25 октября. А когда нам удалось организовать оборону на линии Волоколамск—Можайск—Тула и удалось остановить наступающие части противника, Сталин был уверен в том, что врагу не удастся взять Москву, и он не покидал Москвы в процессе всего сражения и всей войны. Эта уверенность Государственного Комитета Обороны, который возглавлял Сталин, была продемонстрирована, как вам известно, парадами войск 7 ноября в Москве, Куйбышеве и других районах». (Живая память. Ветераны войны и труда; верность Отечеству. 1945-1997.М., 1997, с. 13).

... Несмотря на близость фронта, 6 ноября 1941 года по традиции состоялось торжественное заседание Московского Совета депутатов трудящихся с партийными и общественными организациями города Москвы, посвященное 24-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. С докладом на заседании выступил Сталин. Он сказал, что война стала поворотным пунктом в развитии нашей страны, заставила перестроить всю нашу работу на военный лад. Война превратила нашу страну в единый и всеобъемлющий тыл, обслуживающий фронт, обслуживающий нашу Красную Армию, наш Военно-Морской Флот. Период мирного строительства кончился. Начался период освободительной войны с немецкими захватчиками. Сталин раскрыл первоочередные задачи великой освободительной войны за честь и свободу нашей Родины». (Б.Соловьев, В.Суходеев. Полководец Сталин., «Алгоритм-книга», Эксмо-пресс», М., 2001 г., стр.60-61-62)

Авторы этой книги пишут, что в конце июля 1941 года президент США Ф.Рузвельт посылает в СССР своего ближайшего советника и сотрудника Г.Гоп-

кинса «на разведку». Как потом писал американский журнал «Лайф», — «разнюхать, каковы решимость и возможности советских военных сил, возглавляемых Сталиным».

«29 июля Гопкинса принял Сталин. В отчете Рузвельту из Москвы Гопкинс со всей определенностью и убежденностью писал: «Я очень уверен в отношении этого фронта... Здесь существует безусловная решимость победить» (С.Н. Семенов, В.И.-Кардашев. «Иосиф Сталин: жизнь и наследие», М., 1997, с.296, 297). Мужеству Сталина многим обязано человечество», — заключают ученые на 64-й странице своей книги.

Так что Сталин никак не мог спрашивать Жукова — «Что делать? Сдавать Москву?» — как уверяет Зюганов. У него подобного бреда и в мыслях быть не могло. Тогда зачем лидеру КПРФ понадобилось так унижать Сталина и возвеличивать Жукова? И на этот вопрос можно найти ответ в книге В.Соловьва и В.Суходеева.

«Еще и сейчас, а особенно во время празднования 50-летия Великой Победы в Отечественной войне, Жуков противопоставлялся и противопоставляется Сталину. Утверждалось и утверждается, что Победа достигнута лишь благодаря Жукову, его воле и полководческому искусству, вопреки Сталину и даже при его противодействии Жукову. Однако во имя исторической правды нет никакой необходимости сталкивать и тем более противопоставлять эти две выдающиеся личности. Сталин был величайшим государственным, политическим и военным руководителем, международным деятелем, возглавлял воюющую державу, превратил страну в единый сражающийся фронт и тыл, осуществлял стратегическое и в целом общее руководство Красной Армией. Жуков был выдающимся полководцем, первым среди прославленных маршалов, одним из организаторов крупнейших стратегических операций Красной Армии от битвы за Москву до завершающей Берлинской операции.

Жуков сам был против противопоставления его Сталину. На пресс-конференции 9 июня 1945 года в Берлине для советских и иностранных корреспондентов корреспондент «Тайме» Р. Паркер спросил Г.К. Жукова:

— Принимал ли маршал Сталин повседневное деятельное участие в операциях, которые вы возглавляли?

Г.К. Жуков ответил достойно:

— Маршал Сталин деятельно и повседневно руководил всеми участками советско-германского фронта, в том числе и тем участком, на котором я находился». (Там же. Стр. 186-187)

Зюганов же, видимо, идет по стопам тех, кто не просто противопоставляет Жукова Сталину, но и, умаляя заслуги Верховного Главнокомандующего, превозносит заслуги того, кто был одним из маршалов Победы.

И если уж зашла речь о Сталине, нельзя не заметить, что после разрушения СССР Зюганов весьма прохладно высказывался о нем, частенько повторяя псевдодемократический бред. Всегда подчеркивал, что он из партии Королева и Жукова, но ни разу не назвал в этом контексте Сталина. Разумеется, не из скромности. Он вплетал свой голос в хор тех, кто зло развенчивал вождя, клевеща на него и свергая с пьедестала.

Последующие годы показали, что народ от Сталина не отрекся, народ продолжает считать его своим испытанным вождем. В 2001 году Чрезвычайный XXXII съезд СКП-КПСС отменил, по инициативе Олега Шенина и по требованию ряда коммунистических организаций, постановления XX и XXII съездов партии о культе личности и его последствиях, восстановил историческую справедливость в отношении Сталина, что имело огромный резонанс в мире. В

этой ситуации и Ю.Белов, и Г.Зюганов стали время от времени в своих статьях отдавать должное Сталину, хаять которого теперь не только не модно, но даже вредно: голоса электората можно потерять. Но даже и сейчас Зюганов не упускает случая, походя, между прочим, пнуть мертвого вождя. Например, в книге «Верность», вышедшей в 2003 году (!), он пишет:

«Наряду со многими достижениями ему (Сталину — Н.Г.) не удалось избежать просчетов и ошибок, трагично отразившихся на судьбах миллионов людей. При этом воздействие Сталина на ход исторических процессов было столь велико, что его личность просто не могла не быть подвергнута мифологизации как при жизни, так и после смерти.

Прижизненная мифологизация выразилась в так называемом культе личности. Как верно отмечал сам Сталин, такой культ противоречит марксистскому пониманию роли личности в истории. Тем не менее на практике он не препятствовал собственному, доходящему до обожествления возвеличению». (Стр. 22-23).

Зюганов и здесь возводит на Сталина поклеп.

16 февраля 1938 года Иосиф Виссарионович направляет следующее «Письмо в Детиздат при ЦК ВЛКСМ:

«Ярешительно против издания «Рассказов о детстве Сталина».

Книжка изобилует массой фактических неверностей, искажений, преувеличений, незаслуженных восхвалений. Автора ввели в заблуждение охотники до сказок, брехуны (может быть, «добросовестные» брехуны), подхалимы. Жаль автора, но факт остается фактом.

Но это не главное. Главное состоит в том, что книжка имеет тенденцию вкоренить в сознание советских детей (и людей вообще) культ личностей, вождей, непогрешимых героев. Это опасно, вредно. Теория «героев» и «толпы» есть не большевистская, а эсеровская теория. Герои делают народ, превращают его из толпы в народ — говорятэсеры. Народ делает героев отвечаютэсерам большевики. Книжка будет лить воду на мельницу эсеров, будет вредить нашему общему большевистскому делу.

Советую сжечь книжку.

И.СТАЛИН (Вопросы истории. 1953. № 11.)

Советские люди вовсе не обожествляли Сталина, как пишет Зюганов, — они любили вождя, преклонялись перед ним, верили каждому его слову. Потому что он всегда говорил народу правду, даже самую горькую, не лукавил, не давал пышных обещаний, но всегда исполнял то, что обещал. Об этом много написано как у нас, так и за рубежом. Но Зюганов уподобляется той моське, что лает на слова.

Вообще, лидер КПРФ с историей явно не в ладу. В книге «Драма власти» уверяет, будто в 1927 году «коммунизм и советская система ассоциировались преимущественно с пламенными речами Троцкого». (Стр 174). Ничего подобного! Зюганов явно попал под влияние коротичевского «Огонька» и прочей демпрессы, которая с началом перестройки стала ниспровергать Сталина и непомерно возвеличивать Троцкого, ставя его рядом с Лениным, будто он-то и был ближайшим соратником Ленина, будто он, Троцкий, и совершил Октябрьскую революцию. А Сталин якобы тогда был совсем не известен, никто о нем не слышал, не знал и не ведал. Но дело не в личной известности Сталина. Шла борьба о пути, по которому пойдет молодой Советский Союз.

На самом деле Сталин был широко известен в партии, не случайно же его уже при жизни Ленина, в апреле 1922 года после XI съезда партии избрали

генеральным секретарем ЦК РКП(б) и переизбирали на этот пост на последующих съездах.

Из истории известно, что разрыв Ленина с Троцким по инициативе последнего произошел на II съезде РСДРП, и с 1903 по 1917 год Ленин и большевики вели борьбу с Троцким и его сторонниками. После Февральской революции Троцкий объявился в России уже в качестве верного «союзника» Ленина. В последующие, особенно в последние годы жизни Ленина он вел яростную борьбу против линии партии, борьбу за свободу создания в партии фракционных группировок, категорически запрещенных, по предложению Ленина, десятым съездом РКП(б). Фактически вел борьбу за власть. Сначала троцкисты навязали партии дискуссию о профсоюзах, потом выступили с платформой оппозиции, известной как «письмо 46» (сам Троцкий подписи не поставил) и навязали партии еще одну дискуссию. Ее итоги подвел Сталин в докладе на состоявшейся в январе 1924 года XIII партийной конференции. Позже он произнесет ключевую фразу: «Не разбив троцкизма, нельзя добиться победы в условиях нэпа, нельзя добиться превращения нынешней России в Россию социалистическую». (История ВКП(б). Краткий курс, М., Писатель, 1997, стр.255).

«Конференция осудила троцкистскую оппозицию, заявив, что в ее лице партия имеет дело с мелкобуржуазным уклоном от марксизма. Решения конференции были одобрены впоследствии XIII партийным съездом и V конгрессом Коминтерна. Международный коммунистический пролетариат поддерживал большевистскую партию в ее борьбе против троцкизма». (Там же.)

Уже потому, что V конгресс Коминтерна одобрил решения XIII партийной конференции, то есть линию, которую проводил Сталин, за рубежом никак не могли «ассоциировать коммунизм и советскую систему с пламенными речами Троцкого». В Советском Союзе — тем более. И это — в 1924 году.

А в 1927 году ситуация качественно была уже совсем другой. Троцкистско-зиновьевская оппозиция выступила с «платформой 83-х», в октябре Центральный Комитет объявил общепартийную дискуссию по этой платформе. Ее итоги: за троцкистско-зиновьевский блок проголосовало всего 4 тысячи членов партии. За политику ЦК — 724 тысячи коммунистов. 14 ноября 1927 года объединенное собрание ЦК и ЦКК исключило Троцкого и Зиновьева из рядов ВКП(б).

Так обстояло дело. А Зюганов ассоциирует коммунизм и советскую систему в 1927 году «с пламенными речами Троцкого». Нет, не в ладах с историей Геннадий Андреевич, не в ладах.

Авторитет Сталина во всем мире рос вместе с ростом достижений Советского Союза во всех областях жизни страны. Встретившись со Сталиным 23 июля 1934 года, английский писатель Герберт Уэллс, который в 1920 году встречался с Лениным и написал очерк «Россия во мгле», где вождя Октября назвал «кремлевским мечтателем», теперь, выражая советскому руководителю признательность за беседу, сказал:

«В настоящее время во всем мире имеются только две личности, к мнению, к каждому слову которых прислушиваются миллионы: Вы и Рузвельт. Другие могут проповедовать сколько угодно, их не станут ни печатать, ни слушать. Я еще не могу оценить то, что сделано в Вашей стране, в которую я прибыл только вчера. Но я видел уже счастливые лица здоровых людей, и я знаю, что у Вас Делается нечто очень значительное. Контраст по сравнению с 1920 годом поразительный». (И.Сталин. Сочинения, М., Писатель, т.14, стр.38.)

Мне кажется, эти слова опровергают и многие из псевдонаучных сентенций Зюганова, которые щедро рассыпаны в его «трудах».

о какой «новой идеологической доктрине» грезит Зюганов?

Помимо тех, о которых уже сказано, можно привести еще немало «жемчужин». Вот например, в статье «Правда требует мужества» он, преисполнившись мужества, которого требует правда, пишет:

«Возьмите, к примеру, кинематограф. Работники кино шли в авангарде перестройки. Справедливо призывали каяться. Но что-то не видно их раскаяния после того, когда они забили все экраны неприкрытыми прелестями мужчин и женщин». (Г.Зюганов. «Драма власти», стр. 13.) Эту же мысль дословно повторяет в книге «Верность» в 2003 году.

В 1987 году на пятом съезде Союза кинематографистов СССР произошел «путч» бездарностей и посредственностей, когда оголтелая, крикливая и наглая «молодая поросль» свергла великих «стариков», сделавших советское кино великим, уважаемым и почитаемым во всем мире. По Зюганову, это, оказывается, «работники кино шли в авангарде перестройки». «Справедливо призывали каяться». В чем? В том, что была построена великая держава? Что с нею считался весь мир? Почему «справедливо призывали»? Заметьте: Геннадий Андреевич упрекает нынешних работников кино в том, что «забили все экраны неприкрытыми прелестями мужчин и женщин», и тут же плюет в советское прошлое. Как говорится, и вашим, и нашим.

Критиканство Зюганова, разумеется, не случайно. Он пытается доказать, будто народ за 70 лет устал от социализма и коммунизма, и поэтому в стране требовались коренные изменения. Какие же?

«Народ, отдавший во имя торжества благороднейшей идеи десятки миллионов жизней своих лучших представителей, живший постоянно в атмосфере гонки, противоборства и связанных с ними элементарных житейских неудобств, хотел не новых испытаний и неимоверных, революционных преобразований, а нормальной, обеспеченной жизни, стабильности, возможности по своему усмотрению распоряжаться завещанным ему от предков умом и талантом» (Г.Зюганов. «Драма власти», стр.54.)

Но разве в Советском Союзе народу кто-то мешал «по своему усмотрению распоряжаться завещанным ему от предков умом и талантом»? Хотя лично я не понимаю, как можно завещать ум и талант? Что касается последнего, то как раз в 70 советских лет талантам были открыты все двери, в нашей стране была создана самая благоприятная атмосфера для выращивания талантов, начиная с детских садов. Детские балетные студии, музыкальные школы, студии изобразительных искусств, детские танцевальные ансамбли, спортивные школы и секции — все бесплатно, все для «самого привилегированного класса». В научных городках в физико-математических школах светила науки занимались с одаренными ребятами, которых выискивали по всей стране. Так готовилась будущая научная смена. Всего этого было в избытке, потому-то наша страна и смогла в кратчайший исторический срок добиться колоссальных достижений во всех областях жизни. Вот как обстояло на самом деле.

Однако Зюганов, наконец, раскрывает карты.

«Нужна была новая идеологическая доктрина, способная выразить умонастроения общества, не желавшего ни новых войн, ни революций, ни побед в соревновании с кем-либо», — пишет он. (Там же, стр.54-55.)

Новых войн наш народ действительно не хотел. О революции вообще никто не помышлял: она уже свершилась — в октябре 17-го года. Что касается соревнования со странами капитала, то большинство населения хотело, естественно, нашей победы и трудилось для общего блага. Что же до «новой идеологической доктрины», которая, по Зюганову, якобы требовалась советскому обществу, то нужно сразу уточнить: народ ли желал ее или выросшая на питерском и московском асфальте либерально-демократическая интеллигенция? И здесь Зюганов вновь выступает послушным учеником своего начальника и наставника в ЦК КПСС А.Н.Яковлева. Тот, видимо, во время совместной работы в Идеологическом отделе на Старой площади делился с подчиненными своими «идеями», которые позднее изложил в одной из своих книг:

«Конечно, начиная перестройку, мы многое не предвидели, да и не могли предвидеть. Не представляли себе, насколько серьезно больно общество, насколько глубоко развился процесс саморазложения его социальных тканей, насколько утрачены этические принципы. С этим были связаны иллюзии и возможности совершенствования социализма, разделяемые большинством реформаторов в первые годы перестройки. Споры шли лишь о степени и глубине совершенствования.

Только где-то в 1987 году лично мне стало окончательно ясно, что общество, построенное на насилии и страхе, реформировать нельзя, что мы стоим перед сложной исторической задачей демонтажа всей общественно— политической системы, со всеми ее идеологическими, экономическими и политическими корнями. Уже тогда резко обострилась необходимость глубочайших преобразований в идеологии, преодолении ее мифов и утопий». (А.Яковлев. «Предисловие. Обвал. Послесловие», М., Новости, 1992, стр. 266.)

Говоря о том, что будто социализм («общество») в нашей стране был построен «на насилии и страхе», Яковлев, безусловно, клевещет. Впрочем, он, видимо, исходит из собственных ощущений и представлений. Действительно, будучи завербованным ЦРУ еще в годы учения в Колумбийском университете США, десятилетиями работая против СССР и при этом занимая высокие, ответственные посты, в том числе пост члена Политбюро, он не мог не бояться разоблачения и закономерного возмездия. Но мы-то, миллионы советских людей, ничего не боялись. Это была наша страна, мы любили ее, гордились ею, несмотря на все недостатки, которые мы видели и с которыми боролись. Поэтому нет смысла полемизировать с этим иудой и опровергать его измышления.

В данном случае обращение к его книге продиктовано лишь необходимостью определить степень его влияния на идеологический багаж лидера КПРФ. Внутрен-ьняя связь между ними видна невооруженным глазом. Если Яковлев говорит о том, |что «резко обострилась необходимость глубочайших преобразований в иде-югии, преодоление ее мифов и утопий», то Зюганов уверяет, будто требова-гсась «новая идеологическая доктрина».

Однако, судя по тому, что даже по опросам буржуазных социологических цен-ров большинство населения и сейчас, спустя 12 лет после разрушения СССР, выс-азывается за социализм, народ «новой идеологической доктрины» не хотел. Он хотел лишь, чтобы страна активно боролась со всеми недостатками и шла вперед.

Подобные «перлы» щедро рассыпаны по книгам Зюганова. Такой вот он «больной ученый». И не просто ученый, а — философ, доктор философских наук. Что

самое удивительное, книга «Россия — родина моя», изобилующая неточностями, ошибками, искажениями и откровенными глупостями, в числе нескольких других, где собраны интервью и статьи лидера КПРФ (о них шла речь в этой главе), отмечена Шолоховской премией Союза писателей России. Уверена, что книг его на самом деле никто не читал — сработала магия имени российского «коммуниста номер один». К тому же шла президентская избирательная кампания 1996 года, Зюганов баллотировался на пост президента, а его соперниками были Борис Ельцин и Александр Лебедь. «Ну, как не порадеть родному человечку?» Вот и порадели, хотя присуждение авторитетной премии слабым работам дискредитирует в первую очередь самое премию.

Но шут с ней, с премией. Дело не в ней — совсем в другом. В своих книгах, интервью и публичных выступлениях лидер КПРФ очень умело, мастерски сеет семена антисоветизма и антикоммунизма, извращает советский период истории. Нет, он, конечно, громогласно громит антинародный режим, нынешнюю власть, периодически объявляя о том, что переходит к ней в «непримиримую оппозицию». Он говорит немало справедливых слов и о нашей жизни в СССР. Например, в книге «Верность» он говорит иной раз прямо противоположное тому, что высказывал в предыдущих «сочинениях». Но при случае ловко вклинивает в ткань своих речений и писаний ядовитые зерна лжи и клеветы на Советскую власть, КПСС, социализм. И ему верят — как же, ведь это «коммунист номер один»! Он может потом тысячу раз превозносить советскую жизнь, он может потом миллион раз говорить, что он за Советский Союз, но лживые семена им уже брошены, и они рано или поздно прорастают...

Настойчиво культивируя свою «теорию» «октябрьского первородства», о том, что будто Октябрьская революция разорвала связь времен, что в Советском Союзе были отброшены все «исконные народные ценности», под которыми, как явствует из контекста его статей, он, видимо, подразумевает патриотизм народа, его религиозность, культивирование православия в качестве государственной религии, наконец, государственность и русскую идею, как главную идеологию страны, опору державности, Зюганов утверждает, что только в годы войны произошел решительный поворот к этим «исконным ценностям».

Так, в книге «Держава», на стр. 72, лидер КПРФ самыми черными красками рисует первые десятилетия Советской власти:

«Главной стратегической проблемой для долговременного выживания России, облекшейся в новое государственное тело Советского Союза, стала проблема обретения конструктивного мировоззрения, восстановления духовного здоровья нации. Именно в этой области дела обстояли наиболее сложно: тоталитарные тенденции государственной власти обрели уродливый гипертрофированный вид, омертвев в идеологических догматах, беспощадно душивших малейший всплеск свободной, ищущей мысли».

Если государство в его «уродливом гипертрофированном виде» «беспощадно душило малейший всплеск свободной, ищущей мысли», как утверждает премудрый лидер КПРФ, то чем он объяснит, что именно в эти годы появились непревзойденные и по сей день шедевры в области литературы, искусства, науки и техники?! По Зюганову, заботиться о здоровье нации следует только в одной плоскости — духовной, понимая духовность лишь как приверженность к религии вообще и к православию, в частности. А вот как на самом деле Советское государство заботилось о здоровье нации.

Год.

В Москве открывается рабочий политехникум, дающий основы индустриальных знаний, — первое учебное заведение специально для рабочих.

В Ташкенте создано отделение рабфака Туркестанского университета для привлечения в высшую школу коренного населения края. Рабфаки организуются в Харькове, Чебоксарах, Казани, Тифлисе и т.д.

Начинаются занятия в восьми мастерских нового вуза — Государственного института театрального искусства (ГИТИС). Труппы национальных театров в Казахстане, Молдавии, Якутии, Северной Осетии, Марийской АССР и Каракалпакии возникли из студий ГИТИСа. Всего подготовлено 53 национальных студии.

Неприкосновенными памятниками природы и культуры объявлены усадьбы поэтов и писателей: А.С.Пушкина (Михайловское и Тригорское), Ф.И. Тютчева (Мураново), И.А.Аксакова (Абрамцево), П.А.Вяземского (Остафьево), Л.Н.Толстого (Ясная Поляна), Д.В.Григоровича (Дулебино), И.С.Тургенева (Спасское-Лу-товиново), А.П.Чехова (Ялта).

1923 год.

По инициативе ВЧК ликбез создано общество «Долой неграмотность». Совнарком отпускает средства на ремонт памятников зодчества в Самарканде.

12 сентября на первой сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставке СССР, которая открылась в Москве 19 августа, проходит праздник науки. Обсуждаются вопросы связи науки с практикой, перед крестьянами и агрономами выступают профессора В.В.Виннер, А. Г.Доярченко, Е.Ф.Лискун, Н.М.Тулайков.

1924 год.

Выходят первые номера детских ежемесячных журналов «Пионер» и «Мурзил-ка». Президиум ЦИК СССР выделил 100 млн. рублей в качестве фонда им.Ленина для организации помощи беспризорным детям.

1925 год.

6 сентября в Ленинград на торжественное заседание съехались ученые и общественные деятели всех союзных республик, а также иностранные гости — представители 25 стран Западной Европы, Америки, Азии и Австралии.

Над Ливадийским дворцом Николая II поднят красный флаг в честь открытия крестьянского санатория.

На Международной выставке художественно-декоративного искусства и кустарных изделий в Париже представлены художественные работы всех народов СССР.

1926 год.

На заводе «Красный путиловец» 9 октября проходит концерт симфонического оркестра Государственной филармонии под управлением выдающегося русского композитора А.К.Глазунова. Это первый выездной концерт на заводе.

В художественной выставке «Жизнь и быт народов СССР» принимают участие около 300 художников. Они представили 2 тысячи экспонатов.

ГИЗ выпускает «Дело Артамоновых» М.Горького и «Конармию» И.Бабеля. Публикуются «Донские рассказы» М.Шолохова.

Исполняется первая симфония Д.Д.Шостаковича.

На экраны страны вместе с фильмами «Броненосец Потемкин» С.Эйзенштейна и «Процесс о трех миллионах» Я.Протазанова выходит первый узбек-ский фильм «Бахыт-Куяше» («Солнце счастья»).

Год.

26 апреля в Большом театре состоялся вечер-концерт культуры советских народов. Организатор вечера — акционерное общество «Этно-Мир» пригласило в Москву 112 представителей из всех республик.

При Белорусской сельскохозяйственной академии открыт первый в СССР воскресный крестьянский университет. Принято 83 слушателя — батраки, бедняки, бывшие красноармейцы и рабочие колхозов. Занятия проходят по воскресным дням в течение двух лет. Профессора академии решили вести преподавание в университете безвозмездно. (Для справки: в 1980 году в СССР работало 47, 5 тысячи народных университетов).

1928 год.

«Грамотный, обучи неграмотного» — под таким девизом 2 сентября ВЛКСМ начал 66-дневный Всесоюзный поход за ликвидацию неграмотности.

По решению правительства создан Всесоюзный институт по изучению народов Севера.

Парад рабочих-спортсменов на Красной площади.

12 августа открылась первая Всесоюзная спартакиада с участием представителей всех республик. В Москву прибыли спортсмены из Германии, Австрии, Чехословакии, Норвегии, Финляндии, Эстонии, Латвии, Уругвая.

1929 год.

ЦК ВКП(б) принял решение послать 1000 коммунистов на учебу во втузы страны. Учреждается Всесоюзная академия сельскохозяйственных наук имени В.И.Ленина.

5 ноября в Москве открывается первый советский планетарий. Москва стала четвертой столицей мира после Берлина, Вены и Рима, где постоянно действует свой планетарий.

Первый в СССР звуковой кинотеатр, оборудованный аппаратом А.Ф.Шо-рина, принял зрителей в Ленинграде.

1930 год.

ЦИК и СНК СССР постановлением «О всеобщем обязательном начальном обучении» вводят с начала 1930/31 учебного года всеобщее обязательное обучение детей в возрасте 8-10 лет в объеме четырехлетнего курса начальной школы, а также детей-переростков, не окончивших первых четырех групп трудовой школы.

Состоялась Всесоюзная олимпиада театров и искусств народов СССР, в которой приняло участие 18 национальных театров.

16 месяцев продолжалась поездка первой звуковой кинопередвижки, которая в апреле выехала из Ленинграда по маршруту: Урал — Сибирь — Поволжье — Северный Кавказ — Закавказье — Средняя Азия.

Год.

3-9 января в Москве проходит неделя Советской Белоруссии.

В Москве создан театр «Ромэн» — и поныне единственный в мире цыганский театр». (Сборник «Волей народов. 1922-1982, М., Издательство политической литературы, 1983 г., стр.137-144)

Это лишь миллионный или миллиардный ручеек «из реки по имени факт», свидетельствующий о том, ЧТО делала Советская власть для народа с самых

первых своих шагов, как заботилась о его духовном развитии. Она тянула рабочих и крестьян к свету знания, искусства, культуры. Зюганов же хочет, чтобы все оставалось по-старому, по вековой традиции, чтобы соединялись российская государственность и духовность, то есть государство и церковь. И под это желание выстраивает свою концепцию:

«Народ вышел из войны как никогда единым. Если бы не перегибы Хрущева по отношению к религии, ситуация могла бы кардинально измениться. Не хватило всего нескольких лет для того, чтобы национально-государственная философия и идеология были очищены от лишних догматов, противопоставлений и неприятия», — говорит он в интервью «Парламентской газете». (№ 35, 19 февраля 2000 г.)

А в книге «Держава» (стр. 72), заклеймив СССР за то, что якобы «тоталитарные тенденции государственной власти обрели уродливый, гипертрофированный вид, омертвев в идеологических догматах, беспощадно душивших малейший всплеск свободной, ищущей мысли», свою идею-концепцию дает уже в развернутом виде:

«Положение это, однако, начало быстро меняться в годы Великой Отечественной войны, ставшей переломным моментом советского периода российской истории.

Не вдаваясь в оценки личности Сталина, надо признать, что он, как никто другой, понимал необходимость мировоззренческого обновления в рамках геополитической формы СССР. Понимал он и насущную потребность согласования новых реальностей с многовековой российской традицией. Результатом такого понимания и стало резкое изменение государственной идеологии Советского Союза в 1944-1953 годах.

В основе нового курса лежало стремление создать эффективную и соответствующую требованиям современности «идеологию патриотизма», которая могла бы стать надежным мировоззренческим основанием для функционирования государственных механизмов огромной советской державы и ее союзников. С этой целью первым делом были восстановлены многие страницы подлинной российской истории, решительно прекращены всякие гонения на Церковь».

Иными словами, Зюганов приписывает Сталину то, что он хотел бы сделать сам. А именно: отбросить марксизм-ленинизм, заменить его идеологией государственного патриотизма, соединить государство с церковью.

«СССР выиграл самую страшную и кровопролитную войну за всю историю человечества, — продолжает он развивать свою концепцию. — В полном соответствии со своими интересами он максимально расширил зоны влияния на морских и океанских направлениях, заблокировав отныне любую попытку непосредственных угроз государственным границам державы. В рекордно короткие сроки была преодолена послевоенная разруха, создана автономная, самодостаточная экономическая система, способная, при грамотном внутреннем использовании колоссальных природных богатств страны, обеспечить устойчивый рост народного благосостояния». (Там же, стр. 72-73.)

Против этого возразить нечего, ибо Зюганов здесь прав на все сто процентов. Но дальше он пишет:

«Идеологическая перестройка» при сохранении ее темпов не оставляла сомнений в том, что через десять-пятнадцать лет СССР полностью преодолеет негативные духовные последствия революционных бурь, максимально развив при этом их конструктивные результаты».

Какая «идеологическая перестройка» была начата Сталиным? Как может человек, называющий себя ученым, придумывать в угоду своей концепции государственного патриотизма то, чего не было и не могло быть? Думаю, в этой главе приведено достаточно аргументов, доказывающих абсурдность утверждения Зюганова. Приписывать Сталину то, о чем он не думал и уж во

всяком случае не оставил никаких письменных указаний, набросков, или случайно оброненных фраз хоть с мало-мальским намеком на то, что говорит Зюганов, — для ученого, каковым считает себя Геннадий Андреевич, — по меньшей мере, непростительно. Утверждать же, будто в 1944-1953 гг. произошло «резкое изменение государственной идеологии Советского Союза», — непростительно вдвойне и втройне.

Технология «операции», которую мастерски осуществляет лидер КПРФ, проста: сначала придумал концепцию, затем «обосновал» ее посредством ложных аргументов и фальсификаций истории, а в заключение призвал в союзники полвека назад ушедшего из жизни вождя. Он-де хотел сделать то, о чем я говорю. Ему-де не хватило времени, чтобы сделать процесс необратимым.

Не привыкшие самостоятельно думать и анализировать факты, но привыкшие верить лидеру на слово, некоторые рядовые члены КПРФ и не только они, а все, среди кого Геннадий Андреевич сеет свои далеко не научные «идеи», внимают ему, очарованные его красноречием, как мессии, не понимая, куда он их на самом деле ведет. Однако почитайте последние работы и выступления Сталина — ничего, что хотя бы отдаленно напоминало бы домыслы Зюганова, там нет.

Выступая 9 февраля 1946 года на предвыборном собрании избирателей Сталинского избирательного округа г. Москвы, Сталин представил программу действий на перспективу:

«Теперь несколько слов насчет планов работы коммунистической партии на ближайшее будущее. Как известно, эти планы изложены в новом пятилетнем плане, который должен быть утвержден в ближайшее время. Основные задачи нового пятилетнего плана состоят в том, чтобы восстановить пострадавшие районы страны, восстановить довоенный уровень промышленности и сельского хозяйства и затем превзойти этот уровень в более или менее значительных размерах. Не говоря уже о том, что в ближайшее время будет отменена карточная система (бурные, продолжительные аплодисменты), особое внимание будет обращено на расширение производства предметов широкого потребления, на поднятие жизненного уровня трудящихся путем последовательного снижения цен на все товары (бурные, продолжительные аплодисменты) и на широкое строительство всякого рода научно-исследовательских институтов (аплодисменты), могущие дать возможность науке развернуть свои силы. (Бурные аплодисменты.)

Я не сомневаюсь, что если окажем денежную помощь нашим ученым, они сумеют не только догнать, но и превзойти в ближайшее время достижения науки за пределами нашей страны. (Продолжительные аплодисменты.)

Что касается планов на более длительный период, то партия намерена организовать новый мощный подъем народного хозяйства, который дал бы нам возможность поднять уровень промышленности, например, втрое по сравнению с довоенным уровнем. Нам нужно добиться того, чтобы наша промышленность могла производить ежегодно до 50 миллионов тонн чугуна (продолжительные аплодисменты), до 60 миллионов тонн стали (продолжительные аплодисменты), до 500 миллионов тонн угля (продолжительные аплодисменты), до 60 миллионов тонн нефти (продолжительные аплодисменты). Только при этом уровне можно считать, что наша Родина будет гарантирована от всяких случайностей. (Бурные аплодисменты.) На это уйдет, пожалуй, три новые пятилетки, если не больше. Но это дело можно сделать, и мы должны

его сделать. (Бурные аплодисменты.) (Сборник «Иосиф Сталин» в серии «Российские судьбы», М., «Новатор», 1997 г., стр. 492-493)

Где в этой сталинской программе хоть намек на «изменение государственной идеологии Советского Союза», на некий «новый курс», о чем Зюганов говорит как о свершившемся факте?

Перечитайте последние работы Сталина, прежде всего, «Экономические проблемы социализма в СССР», чтобы еще раз убедиться в том, что Зюганов просто сочиняет. Сталин и не думал отказываться от марксизма-ленинизма, социализма и коммунизма, не думал и не затевал никакой «идеологической перестройки», которая, по Зюганову, означает «восстановление российской государственности и духовности», то есть самодержавия и православия. Иными словами, Зюганов приписывает Сталину намерение вернуться в дооктябрьский период.

Как явствует из подзаголовка к «Экономическим проблемам социализма в СССР», эту работу составили «замечания по экономическим вопросам, связанным с ноябрьской дискуссией 1951 года». Дискуссия велась «в связи с оценкой проекта учебника политической экономии». Сталин получил все документы по дискуссии, в том числе «Предложения по устранению ошибок и неточностей» в проекте, «Справку о спорных вопросах» и счел нужным сделать ряд замечаний. Размышляя «об ошибках т. Ярошенко», Сталин дал ответы на ряд основополагающих вопросов, волновавших не только современников — фактически это было программой на будущее. Например, он пишет:

«Для того, чтобы подготовить действительный, а не декларативный переход к коммунизму, нужно осуществить по крайней мере три основных предварительных условия.

1. Необходимо, во-первых, прочно обеспечить не мифическую «рациональную организацию» производительных сил, а непрерывный рост всего общественного производства с преимущественным ростом средств производства. Преимущественный рост производства средств производства необходим не только потому, что оно должно обеспечить оборудованием как свои собственные предприятия, так и предприятия всех остальных отраслей народного хозяйства, но и потому, что без него вообще невозможно осуществить расширенное воспроизводство.

2. Необходимо, во-вторых, путем постепенных переходов, осуществляемых с выгодой для колхозов и, следовательно, для всего общества, поднять колхозную собственность до уровня общенародной собственности, а товарное обращение тоже путем постепенных переходов заменить системой продуктообмена, чтобы центральная власть или другой какой-либо общественно-экономический центр мог охватить всю продукцию общественного производства в интересах общества.

3. Необходимо, в-третьих, добиться такого культурного роста общества, который бы обеспечил всем членам общества всестороннее развитие их физических и умственных способностей, чтобы члены общества имели возможность получить образование, достаточное для того, чтобы стать активными деятелями общественного развития, чтобы они имели возможность свободно выбирать профессии, а не быть прикованными на всю жизнь, в силу существую-

щего разделения труда, к одной какой-либо профессии.

Что требуется для этого?

Было бы неправильно думать, что можно добиться такого серьезного культурного роста членов общества без серьезных изменений в нынешнем положении труда. Для этого нужно прежде всего сократить рабочий день по крайней мере до 6, а потом и до 5 часов. Это необходимо для того, чтобы члены общества получили достаточно свободного времени, необходимого для получения всестороннего образования. Для этого нужно, далее, ввести общеобязательное политехническое обучение, необходимое для того, чтобы члены общества имели возможность свободно выбирать профессию и не быть прикованными на всю жизнь к одной какой-то профессии. Для этого нужно, дальше, коренным образом улучшить жилищные условия и поднять реальную зарплату рабочих и служащих минимум вдвое, если не больше, как путем прямого повышения денежной зарплаты, так и, особенно, путем дальнейшего систематического снижения цен на предметы массового потребления.

Таковы основные условия подготовки перехода к коммунизму.

Только после выполнения всех этих предварительных условий, взятых вместе, можно будет надеяться, что труд будет превращен в глазах членов общества из обузы в «первую жизненную потребность» (Маркс), что «труд из тяжелого бремени превратится в наслаждение» (Энгельс), что общественная собственность будет расцениваться всеми членами общества как незыблемая и неприкосновенная основа существования общества.

Только после выполнения всех этих предварительных условий, взятых вместе, можно будет перейти от социалистической формулы — «от каждого по способностям, каждому по труду» к коммунистической формуле — «от каждого по способностям, каждому по потребностям».

Это будет коренной переход от одной экономики, от экономики социализма — к другой, высшей экономике, к экономике коммунизма», — заключил Сталин и добавил:

«Как видно, дело с переходом от социализма к коммунизму обстоит не так просто...». (И.Сталин. Экономические проблемы социализма. Сборник «Слово товарищу Сталину», М., ЭКСМО «Алгоритм», 2002, стр. 276, 278-279)

Но ни в этой работе, ни в заключительном слове на XIX съезде партии — а это было его последнее выступление — Сталин и намеком не обмолвился о коренном пересмотре политики, позиции, программы, которых страна придерживалась и которые осуществляла к тому времени уже 36 лет. То есть Сталин был абсолютно уверен, что, построив социализм, страна пойдет дальше — строить коммунизм. И, будьте уверены, что если бы он так рано не ушел из жизни, этот план выполнялся бы так же неукоснительно, с тем же «большевистским напором», как и первые пятилетки, и столь же победоносно, как велась Великая Отечественная война. Ибо весь народ знал: если Сталин решил, значит так и будет.

Один из наиболее объективных исследователей жизни и деятельности Сталина Ю.В.Емельянов свидетельствует:

«Старея, Сталин все чаще задумывался о том, что ждет страну после его смерти. По словам Молотова, первые его мысли были о возможности мировой войны: «Что с вами будет без меня, если война? — спрашивал он уже после войны. — Вы не занима-

3 82

етесь военным делом. Никто не интересуется, не знает военного дела. Что с вами будет? Империалисты вас передушат». Очевидно, Сталин опасался, что его коллеги не способны верно оценивать реалии текущего столетия и мыслить соответствующими категориями.

Видимо, не только возможность вооруженного конфликта и подготовка к нему занимали мысли Сталина. С первых дней своей учебы он привык верить в силу идей. Он начал свою революционную деятельность в ту пору, когда у партии не было иного оружия, кроме идей социалистического преобразования общества, изложенных в произведениях Карла Маркса, Фридриха Энгельса и их последователей. Успехи партии, к которой он принадлежал, Сталин объяснял прежде всего силой марксистских идей, опиравшихся на научное знание общественных процессов. Поэтому, размышляя о своей скорой кончине, он думал о том, как вооружить своих единомышленников во всем мире произведениями, столь же эффективными по своему воздействию на умы людей, как «Манифест коммунистической партии» и «Капитал», но отвечавшими реалиям середины XX века.

Такую роль, видимо, должен был сыграть учебник политической экономии, в работе над которым принял участие Сталин. Он писал: «Учебник нужен не только для нашей советской молодежи. Он особенно нужен для коммунистов всех стран и для людей, сочувствующих коммунистам... Они хотят знать все это и многое другое не для простого любопытства, а для того, чтобы учиться у нас и использовать наш опыт для своей страны».

В то же время Сталин остро осознавал необходимость идейного перевооружения и партии коммунистов. Ему стало ясно, что идейный багаж большинства советских коммунистов существенно отличается от того, которым обладал он. Сталин увидел опасность в том, что созданная при его участии система управления страной и достигнутые ею успехи приучили членов партии, в том числе ее руководителей, преувеличивать значение субъективного решения, пренебрегать объективной реальностью, игнорировать научную теорию, в том числе и марксистскую. Победа революции в стране, которая в соответствии с марксистской теорией не могла стать первой страной социалистической революции, торжество его курса на построение социализма в одной стране, опять-таки вопреки марксистской теории, лишь способствовало пренебрежению не только к работам Маркса и Энгельса, но и к объективным факторам и учету закономерностей в общественном развитии. Еще в своей работе «Основы ленинизма» Сталин высмеял «узкий практицизм» и «безголовое делячество», однако постоянная вовлеченность в многочисленные практические дела не всегда позволяла ему самому оценивать теоретически принимавшиеся им прагматические решения. Его окружение состояло в основном из практиков, не готовых осмысливать свои действия с теоретической точки зрения, а потому склонных скорее «выбивать» нужные результаты любой ценой, чем учитывать объективную реальность и законы исторического развития.

К руководству страной, которая считалась воплощением марксистских идей, приходили люди, по сути далекие от марксизма. Сталин писал: «К нам как руководящему ядру каждый год подходят тысячи новых молодых кадров, они горят желанием помочь нам, горят желанием показать себя, но не имеют достаточного марксистского воспитания, не знают многих, нам хорошо известных истин и вынуждены блуждать в потемках. Они ошеломлены колоссальными достижениями Советской власти, им кружат голову необычайные успехи советского строя, и они начинают воображать, что Советская власть «все может», что ей «все нипочем», что она может уничтожить законы науки, сформировать новые законы. Как нам быть с этими товарищами? Я думаю, что систематическое повторение так называемых «общеизвестных» истин, терпеливое их разъяснение является сегодня одним из лучших средств марксистского воспитания этих товарищей». (Ю.В.Емельянов. Сталин на вершине власти, М., Вече, 2002 г., стр.480-482)

Теоретические работы «Экономические проблемы социализма в СССР», «Марксизм и вопросы языкознания» и учебник политэкономии, в работе над которым Сталин принял участие, можно считать его теоретическим «завещанием». Но нигде — подчеркиваю: нигде! — Сталин не ставит вопроса об отка-

зе от марксизма-ленинизма и замене его некоей «идеологией государственного патриотизма», как уверяет Зюганов. Напротив, в статье «Относительно марксизма в языкознании» Сталин акцентировал:

«Марксизм есть наука о законах развития природы и общества, наука о революции угнетенных и эксплуатируемых масс, наука о победе социализма во всех странах, наука о строительстве коммунистического общества. Марксизм как наука не может стоять на одном месте, — он развивается и совершенствуется. В своем развитии марксизм не может не обогащаться новым опытом, новыми знаниями, — следовательно, отдельные его формулы и выводы не могут не изменяться с течением времени, не могут не заменяться новыми формулами и выводами, соответствующими новым историческим задачам. Марксизм не признает неизменных выводов и формул, обязательных для всех эпох и периодов. Марксизм является врагом всякого догматизма». (Цитирую по книге Ю.В.Емельянова «Сталин на вершине власти», стр.431-432)

Что касается «резкого изменения государственной идеологии Советского Союза в 1944-1953 годах» и «стремления создать эффективную и соответствующую требованиям современности «идеологию патриотизма», которая, якобы, уже лежала «в основе нового курса», то это еще одна выдумка Зюганова, которую он не устает повторять в своих книгах и интервью.

Например, в книге «Держава», на стр. 36, он утверждает:

«Страшная по своему размаху и кровопролитности, эта война на время сдвинула на второй план все вопросы, кроме одного, самого главного и решающего: быть или не быть самостоятельной, независимой державе, быть или не быть русскому народу как жизнеспособному этническому субъекту, самобытному, национальному, культурному, духовному организму?...В этих условиях возврат и обращение к чувству глубокого и искреннего народного патриотизма, к историческим традициям России сотворили чудо».

А чуть ниже он уверяет:

«В области внутриполитической в это время наметился осознанный поворот к национальным ценностям, отказ от доктринерских мифов, от русофобии, от оголтелой антицерковной кампании. Именно эти перемены легли в основание еще одного чуда — невиданно быстрого восстановления народного хозяйства, разоренного войной».

Русофобии в СССР, да еще на государственном уровне, до проклятой горбачевской перестройки не существовало, это выдумка Зюганова. Во всех национальных республиках к России, русскому народу относились с любовью и уважением, как к главной, ведущей силе СССР. Слова Гимна: «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь» — отразили реалии советского времени. Большую часть своей жизни я прожила в национальной республике — Казахстане и знаю, что в советское время, до Горбачева, там не было ни русофобии, ни вообще каких-либо межнациональных трений. А к России отношение было особое. Вот послушайте:

«Мне слово «русский» с детства греет сердце. Я это слово часто повторяю и понимаю сразу в трех значениях. Я слово «русский» сравниваю с саблей, с клинком, разящим всех, кто, вероломно войска