Советскую власть в «расправославливании» России. 2 страница

«Трудовая жизнь бедных людей и обеспеченное состояние богатых в руках провидения и не случайные явления. На то и другое есть изволение божие, выдвигающее одних перед другими». («Вера и разум», 1915, № 6, с.207);

«Право собственности каждого, по учению христианства, составляет святыню, для всех неприкосновенную». («Духовная беседа», 1917, № 12, с.53)

«Самая тесная связь была у русского православия с царским самодержавием, которому церковь на протяжении веков служила верой и правдой и чье падение в марте 1917 года она оплакивала как величайшую трагедию. Истоки этой связи коренятся в византийской «симфонии» — законодательно закрепленном и догматически освященном союзе церкви и государства, который утвердился сначала в княжеской Руси, а затем и в царской России. Российское самодержавие рассматривало православие как свою идейную опору, а церковь видела в царизме опору политическую. Таким образом, это был союз двух взаимозаинтересованных сторон, извлекавших из него обоюдную выгоду», — пишет профессор Гордиенко (там же, стр. 11-12) и подкрепляет свои слова примерами из дореволюционных изданий:

«Царская власть установлена самим богом, и чтущие эту власть благоугож-дают самому богу». («Душеполезный собеседник», 1913, № 5, с. 180);

«Царская власть, по учению священного писания, имеет божественное происхождение». («Христианин», 1913, т. II, с. 421);

«Самодержавие на Руси заведено не человеческим хотением, а божьим изволением». (Труды Киевской духовной академии, 1913, т.1, сХ);

«Царская власть есть наилучшая представительница божественной власти». («Православный благовестник», 1915, № 5-6, с.5);

«Кто не молится за царя, тот нарушает и заповедь божию». («Кормчий», 1907, № 20, с.230);

Истина самодержавия православных царей, то есть поставления и утверждения их на престолах царств, от самого бога, так священна, что по духу учения и законоположений церковных она возводится некоторым образом на степень догмата веры, нарушение или отриновение которого сопровождается потерею спасения». («Душеполезный собеседник», 1907, № 10, с.298).

Профессор Гордиенко отмечает, что «со своей стороны царизм тщательно оберегал русское православие от нападок, всячески поддерживал церковь в ее борьбе за сохранение своего привилегированного положения в самодержавной России. Статья 42 «Свода законов Российской империи» гласила: «Император как христианский государь, есть верховный защитник и хранитель догматов греко-российской веры и блюститель православия и всякого в церкви святой благочиния. В этом смысле император именуется главою церкви».

Зюганов в своих работах проповедует идентичность коммунистической идеи с христианством, морального кодекса строителя коммунизма с христианской моралью. Ничего удивительного в этой тождественности нет, ибо нравственные нормы выработаны человечеством за тысячелетия его существования. Зюганов называет Христа первым коммунистом.

«А еще я говорю о том, что Иисус Христос — это первый коммунист нового летосчисления. Он, как и коммунисты, был привержен принципу людского братства и социальной справедливости на Земле. За что и претерпел...», — пишет он в книге «Верность» (стр. 7). Он даже утверждает, что при разрушении Советского Союза «нам мстили за все», в том числе и «за то, что на весь мир провозгласили по сути христианскую заповедь: «Кто был ничем, тот станет всем!» (Там же, стр. 68.)

Такой заповеди у христиан нет. Геннадий Андреевич снова сочиняет, приписывая христианам строку из нашего партийного гимна «Интернационал».

Посмотрим, как на самом деле дореволюционная церковь относилась к тем, кто хотел справедливости для народа:

«Все революционеры — безбожники и учение их самое безбожное...» («Кормчий», 1908, № 7, с.75)

«В настоящее время в разных концах России войска наши призваны усмирить мятежные восстания и волнения народные. Пожелаем им неизменно проявлять свой горячий, честный патриотизм, воодушевляться глубоким сознанием своего священного, хотя и тяжелого долга и отличаться великими подвигами». («Доброе слово», 1906, № 1, с.22)

«При ужасах смуты и революции только военная сила, штык солдата могут восстановить порядок и внести успокоение». («Христианская жизнь», 1906, № 5, с.1)

Читатель уже понял, что под «священным долгом» церковь подразумевала «усмирение» участников первой русской революции, для чего годится «только военная сила, штык солдата». Как видим, миролюбием здесь и не пахнет. В 1905 году церковь однозначно встала на защиту царизма, а не на сторону восставшего народа. Более того, в 1909 году Синод принимает решение ввести в курс нравственного богословия в духовных семинариях и академиях раздел «Разбор и опровержение социализма». Была разработана специальная «Программа для преподавания в духовных семинариях сведений по обличению социализма». В ней подчеркивалось: «Духовные семинарии должны дать своим питомцам, будущим пастырям церкви, духовный меч для борьбы с социализмом и указать путь дальнейшего уже на приходе заострения ими этого меча». («Голос церкви», 1912, № 11, с.175)

Так кто же первый поднял меч? После Октября 17-го года церковь тоже не встала на сторону народа, поддержала контрреволюцию, Белую армию и сражавшиеся на ее стороне войска Антанты. Церковь ненавидела Советскую власть, потому что та лишила ее власти над людскими душами и громадной собственности, созданной, как уже было сказано, жесточайшей эксплуатацией трудящихся. Это исторический факт. Зюганов же рисует институт церкви исключительно в розовых, благостных тонах. Иную оценку ей в свое время давал великий русский гений Лев Николаевич Толстой:

«Православная церковь? Я теперь с этим словом не могу уже соединить никакого другого понятия, как несколько нестриженых людей, очень самоуверенных, заблудших и малообразованных, в шелку и бархате с панагиями бриллиантовыми, называемых архиереями и митрополитами, и тысячи других нестриженых людей, находящихся в самой дикой, рабской покорности у этих десятков, занятых тем, чтобы под видом совершения каких-то таинств обманывать и обирать народ». (Л.Толстой ПСС, т. 23, стр. 296)

Церковь платила писателю той же монетой. Вот какая оценка была дана писателю в «Определении Святого Синода»:

«...Все силы Ада, по обетованию Господню, не могли одолеть Церкви святой, которая пребудет непреодоленною вовеки. И в наши дни Божиим попущением явился новый лжеучитель, граф Лев Толстой. Русский по рождению и воспитанию своему, граф Толстой в прельщении гордого ума своего дерзко восстал на Господа и на Христа его и на святое его достояние, явно перед всеми отрекся от вскормившей и воспитавшей его Матери, Церкви православной, и посвятил свою литературную де-

ятельность и данный ему от Бога талант на распространение в народе учений, противных Христу и церкви, и на истребление в умах и сердцах людей веры отеческой, веры православной, которая утвердила вселенную, которою жили и спасались наши предки и которою доселе держалась и крепка была Русь святая...

Он проповедует с ревностью фанатика ниспровержение всех догматов Православной церкви и самой сущности веры христианской... Отвергает все таинства церкви... и, ругаясь над самыми священными предметами веры православной народа, не содрогнулся подвергнуть глумлению величайшее из таинств, святую Евхаристию... Посему церковь не считает его своим членом и не может считать, доколе он не раскается и не восстановит своего общения с нею». («Церковные ведомости», 24 февраля 1901 г.)

Из ответа Льва Толстого Синоду: «То, что я отрекся от церкви, называющей себя православной, это совершенно справедливо. Но отрекся я не потому, что восстал на Господа, а, напротив, только потому, что всеми силами души желал служить ему».

Лев Толстой, как известно, не был ни коммунистом, ни социалистом, ни революционером. Не отрекался от Бога, но к церкви относился весьма критично потому, что видел недостатки и пороки служителей культа. «Я ведь в отношении православия — вашей веры нахожусь не в положении заблуждающегося, я нахожусь в положении обличителя». Эти слова написаны им в 1882 году. Видимо, у великого писателя были веские основания для того, чтобы стать «обличителем».

Зюганов ничего не видит, ничего не слышит, поскольку любые попытки даже не критического, а просто объективного анализа этой деликатной проблемы не вписываются в его концепцию. Между тем, историю надо бы знать, чтобы не рисовать одну сторону, то есть дореволюционную церковь, исключительно в образе невинного агнца, а другую, то есть Советскую власть, коммунистов-большевиков, — злодеями и разрушителями. Весьма полезно было бы познакомиться, например, с интересным исследованием А.П.Богданова. Собранные в его книге «Перо и крест» («Русские писатели под церковным судом») разрозненные исторические свидетельства составили впечатляющую картину преследования инакомыслящих Священным Синодом, исполнявшим обязанность духовного цензора. Приведу несколько фактов из книги А.П.Богданова:

«Донос протоиерея Московского Архангельского собора Петра Алексеева на Н.И.Новикова послужил поводом для ареста просветителя. Новиков был на 15 лет брошен в Шлиссельбургскую крепость, а изданные им книги конфискованы».

«Сочинения Радищева были найдены «противными закону божьему, десяти заповедям, священному писанию, православию и гражданскому закону».

«От красного карандаша (духовной цензуры — Н.Г.) пострадали «Мертвые души» Гоголя, многие места были вычеркнуты из его полного собрания сочинений, издававшегося в 1853 г.».

«В 1866 г. духовная цензура наложила арест на «Рефлексы головного мозга» И.М.Сеченова. Автора предлагалось сослать на Соловки «для смирения и исправления».

«Редактор газеты «Русский вестник» писал в 1858 г. историку М.П.Погодину: «Попов боюсь. Впрочем, употреблю все средства, чтобы в духовную цензуру не пошло. А ведь эти господа делают такие пакости, каких не видано и не слыхано».

«Цензурные «приключения» сочинений М.Е.Салтыкова-Щедрина могли бы составить целую повесть. Духовная цензура «растерзала» весь шестой том сочинений Н.С.Лескова, в довершение всего уничтожив тираж книги».

«...при попытке издания сочинений А.И.Герцена в 1893 году из 4 тысяч страниц цензура вымарала более 3 тысяч! «Не везло», впрочем, и Гл. Успенскому, и Некрасову, и Короленко, и Шевченко, и Чехову и многим другим отечественным писателям».

«В 1901 году состоялось отлучение от церкви великого Льва Николаевича Толстого. Цензурные архивы были наполнены делами о запрещении сочинений писателя за «богохульство, глумление, издевательство и кощунство над религией», «проповедь безнравственности», «анархизма», «социализма», «оскорбление государя-императора». (А.П.Богданов «Перо и крест», М., Издательство политической литературы, 1990 г., стр. 432— 434, 436.)

Вывод АЛ.Богданова: «Действие духовного ведомства империи относительно литературы и литераторов иллюстрируют процесс расхождения синодальной церкви с российским обществом, процесс, который к концу XIX века приобретает характер раскола. Даже для глубоко верующих людей духовное ведомство не только теряет авторитет, но как бы отпадает от православия». (Там же, стр. 435.)

Вот так было на самом деле. Зюганов же, упиваясь триадой министра народного просвещения С.С.Уварова «Самодержавие. Православие. Народность», «забывает» и названные факты, и то, что до Октября 17-го года травле со стороны духовенства подвергался великий русский ученый И.И.Мечников за свои антирелигиозные труды «Этюды о природе человека» и «Этюды оптимизма», что оно порочило труды другого великого русского ученого И.М.Сеченова, и т.д., и т.п. А в противостоянии церкви и революции, церкви и Советской власти он безоговорочно стоит на стороне церкви и явно преувеличивает ее роль в жизни народа. Хотя ведь известно, что он, народ, никогда не был поголовно религиозным. Но посмотрите, что пишет лидер КПРФ:

«Религиозные структуры на протяжении всей человеческой истории занимали особое место в народной жизни. Именно в Церкви достигали вершин социальной пирамиды многие выходцы из социальных низов. Рабы и беднейшие крестьяне, мелкие ремесленники и рядовые горожане, становясь служителями культа, получали возможность добиться самого высокого общественного положения. Достаточно сказать, что из 144 римских пап 28 были весьма простого происхождения.

В связи с этим одной их крупнейших ошибок политического руководства СССР надо признать его попытку вытеснить Церковь из жизни общества». (Г.Зюганов «Россия — родина моя», М., Информпечать, 1996 г., стр. 136)

Зюганов закрывает глаза на то, что католическая церковь, коей управляли «наместники бога на земле» — папы римские, возглавила и провела с 1096 по 1270 гг. восемь (!) крестовых походов западноевропейских феодалов на Ближний Восток, прикрывая захватнические цели этих походов «благородной идеей» «освобождения гроба господня» и «святой земли» от «неверных», то есть мусульман. Причем четвертый крестовый поход организовал сам папа Иннокентий III, который направил крестоносцев на Византию. После падения ее столицы Константинополя, как явствует история, на захваченных землях была создана Латинская империя (1204 — 1261 гг.)

Не кто иной, как католическая церковь, возглавляемая папами римскими, вела в 16-18 вв. религиозные войны с гугенотами, исповедовавшими кальвинизм. Резня гугенотов в Париже, устроенная католиками по приказу королевы Екатерины Медичи, в ночь на 24 августа 1572 года, то есть на день святого Варфоломея, так называемая Варфоломеевская ночь, вошла в историю как одно из самых жестоких и кровавых злодеяний.

Католическая церковь во главе с папами душила научную мысль, пресекала поиск истины. Когда польский астроном Коперник создал гелиоцентрическую систему мира, доказав, что Земля и другие планеты вращаются вокруг Солнца, и опровергнув принятую в то время теорию о неподвижности Земли, вокруг которой вращаются небесные светила, чем совершил настоящий переворот в естествознании, католическая церковь принудила его отречься от своего учения о солнечной системе. Но победить ученого все-таки не смогла, ибо после церковного суда он воскликнул: «А все-таки она вертится!». Его главный научный труд «Об обращении небесных светил» католическая церковь запрещала с 1616 по 1828 год — больше двух веков, тем самым тормозила развитие астрономической науки.

Католическая церковь сжигала на кострах инквизиции инакомыслящих, объявляя их еретиками. Она обвинила в ереси великого итальянского ученого, философа и поэта Джордано Бруно, который, несмотря на запреты, развивал идеи гелиоцентрической космологии Николая Коперника. Его работы «О причине, начале и едином», «О героическом энтузиазме», «О бесконечности, Вселенной и мирах» шли в разрез с догматами католической церкви. Джордано не отрекся от своих идей и был сожжен на костре инквизиции. Она же, католическая церковь, сожгла народную героиню Франции, «орлеанскую деву» Жанну Д'Арк, которая в ходе Столетней войны 1337-1453 гг. подняла народ на борьбу с англичанами и освободила находившийся в кольце вражеской осады Орлеан. Потом она была предана бургундцами и королем, объявлена колдуньей, церковный суд, как водилось тогда, обвинил ее в ереси, и дочь Франции, гордость ее, была сожжена в 1459 году в Руане на костре. Через 500 лет католическая церковь канонизировала ее как святую. Как оказалось, она все-таки не была ни ведьмой, ни колдуньей, ошибочка вышла.

Все эти факты Зюганов, превознося католическую церковь и римское папство, разумеется, не берет в расчет. «Забыл» он и о том, что именно при Советской власти, которую он обличает, не 28 из 144-х, а миллионы детей рабочих и крестьян стали выдающимися, а некоторые — и великими деятелями своей страны. А Зюганов говорит, что — подумать только! — целых 28 римских пап из 144-х были «весьма простого происхождения», и «в связи с этим», и на этом основании считает «одной из крупнейших ошибок политического руководства СССР... его попытку вытеснить Церковь из жизни общества».

Во-первых, почему он не подсчитал, сколько людей сожгла, замучила пытками католическая церковь? Очень было бы интересно узнать. Во-вторых, почему на основании единичного факта — 28 пап из 144-х за два тысячелетия христианства — делает обобщающий вывод, будто рабы, выходцы из самых низов народа могли в массовом порядке достичь «высот социальной пирамиды»? Наконец, почему допускает небезобидную «неточность»? Ведь церковь у нас не вытеснялась, она была отделена от государства. Это разные вещи, но «самый главный коммунист» этой разницы не видит.

Зюганов неоднократно писал и говорил, что будто бы он был «одним из немногих, кто читал Библию и Коран». От скромности наш герой, склонный к хлестаковщине, явно не умрет. Однако, судя по его выступлениям, он просто нахватался верхов, но мало что понял, о чем свидетельствует его интервью «У нас одна боль — боль о России» «Парламентской газете (№ 35, 15 февраля 2000г.).

«Геннадий Андреевич, говоря о духовности сегодня нельзя обойти стороной вопрос веры. Многим памятен воинствующий атеизм Советской власти. Сегодня уже всем ясно, что это была ошибка, за которую расплачивается КП РФ. Признаете ли вы сейчас Божий промысел в российской истории?» — спросил его корреспондент. Ответ Зюганова:

«Вы задали один из главных вопросов, которые мучают человечество. Лично я считаю, что у каждого в душе должен быть Бог и беда, если Его нет. Без веры, без надежды, без любви человек просто не может жить. Сегодня одна из острейших проблем — это соотношение рационального и чувствительного (правильно: чувственного, а не чувствительного, мудрый вы наш! — Н.Г.) С одной стороны, всеобщая компьютеризация и роботизация делает человека каким-то придатком к механизмам. С другой — нравственно-религиозные проблемы как стояли перед человечеством две тысячи лет назад, так и стоят. Они никуда не исчезли.

Я много размышлял на эту тему, но ответа до сих пор не знаю. Мне, к примеру, не очень понятно, почему почти все мировые религии родились на Ближнем Востоке. Но в то же время мне понятны причины появления православия. В сражениях и жестоких схватках гибли наиболее талантливые и одаренные люди, вся беда которых была лишь в том, что они довольно часто уступали физически. Нужен был Мессия, который сказал бы «не убий»... Это был очень ответственный порог в жизни людей, и сегодня заповеди Христа, Его Нагорная проповедь исключительно актуальны».

На этом месте прерву Геннадия Андреевича для небольшого комментария. Как всегда, он прямо на поставленный вопрос не отвечает, начинает крутиться вокруг да около. Но с таким ответом он заслуживает по закону Божьему двойки. Как известно, христианство зародилось в первом веке новой эры в восточной провинции Римской империи, то есть в Палестине. С того момента прошло уже без малого почти две тысячи лет. Иисус Христос произнес своим ученикам Нагорную проповедь, видимо, когда ему было 33 года, то есть в 33-м году новой эры. Православие же возникло почти четыре века спустя, в результате распада Римской империи на Западную и Восточную, а разделение христианской церкви на католическую и православную произошло в 1054-1204 годы. Не буду вдаваться в объяснения, почему и для чего появился Иисус Христос, все это описано не только в религиозной, но и в светской литературе. Скажу лишь, что объяснения Зюганова, как говорится, ни в какие ворота. С ученым видом знатока он, нахватавшись верхов, рассуждает о том, о чем имеет смутное представление. Уж если считает себя православным, если крестился, так хоть бы изучил, что такое православие, и его историю.

«Но есть ведь другая сторона. Возьмите книгу «Священный вертеп» французского писателя Лео Таксиля об истории римского папства. Ведь ее читать без содрогания невозможно. Так что истины добра и веры проникли в сердца людей непростым, извилистым путем. Но все равно от этого главная заповедь «возлюби ближнего своего» не теряет значения», — говорит далее в интервью «Парламентской газете» Зюганов.

Как же так?! Ведь в своей книге «Россия — родина моя» он превозносит историю римского папства, ставит его в пример и клеймит Советскую власть, а, оказывается, читать его историю «без содрогания невозможно». Вот вам лицо «главного коммуниста».

«Что касается КП РФ, то в моем обращении к народу есть такие слова: «В наступающем веке высокую нравственность и духовность нашему Отечеству сможет обеспечить прочный, базирующийся на взаимном уважении союз государства и церкви, всех традиционных российских конфессий — с признанием особой роли Русского Православия в народной жизни. И вы поверьте мне — это не конъюнктура. Мы на

одном из съездов долго обсуждали этот вопрос. И подавляющим большинством все-таки приняли решение: убрать все пункты, отторгающие веру и обряды», — продолжает свои откровения Зюганов в интервью «Парламентской газете».

И опять нельзя не заметить родство душ Зюганова и Яковлева, хотя оба в своих книгах открещиваются друг от друга. Но родство налицо. Сравните речения Зюганова с тем, что пишет Яковлев, и вы убедитесь в этом:

«В нашей стране в результате предательства христианской социалистической идеи возникла злокачественная опухоль цивилизации. Государственная монополия на материю и дух, единоличная диктатура — в политике, злоемкий догматизм — в идеологии, верноподданная серость — в духовной жизни, всеобщая хлестаковщина в поведении...», — это Яковлев, статья «В плену чиновничьего всесилия» («Российские вести», 18 марта 1998 г.)

А сейчас я попрошу читателя угадать — о ком идет речь в цитируемом ниже отрывке:

«Можно сказать, что его «коммунистическая религиозность» изменила свое направление: вместо борьбы за чистоту идеи он теперь выступает прежде всего за те нравственные ценности, которые декларировались коммунизмом. Если вспомнить, что сами по себе коммунистические идеалы близки к общечеловеческим, т. е. христианским, то не случайно, что изменился тон его выступлений... Можно подумать, что выступает христианский проповедник, а не бывший партийный идеолог... Пожалуй, с «коммунистической религиозностью произошла своеобразная сублимация. Ее интенсивность не изменилась, просто комиссар превратился в проповедника». (В.Бондарев. Кто есть кто и почему», М., 1995 г. Цитирую по справочно-энциклопедическо-му изданию «Россия-2000», М., 2000 г., стр. 1070.)

Не буду интриговать: речь идет о Яковлеве, но вполне можно подумать, что и о Зюганове. Яблоко, то есть Зюганов, недалеко откатилось от яблони, то есть от Яковлева. Но хотя лидер КПРФ и старается убедить, что все его заигрывания с церковью — «не конъюнктура», поверить в это трудно. Возводя поклеп на Советскую власть, Зюганов надеется привлечь на свою сторону церковь и верующих, чьи голоса ему понадобятся на выборах, вот и пытается убедить: «Мы де новые коммунисты, все зло — в прошлом». Тогда как Советская власть «расправославливанием» и «расхристианиванием» России не занималась и такой цели не ставила. Атеистическая пропаганда, конечно, велась, но она ничего похожего на «расправославливание» или «расхристиани-вание» не имела. Более того, в середине тридцатых годов распускается общество безбожников. Видимо, надобность в нем по каким-то причинам уже отпала. Идеолог КПРФ Юрий Белов усматривает в этом факте положительный момент: «Существенно меняется отношение государства к религии. Уважение к национальным чувствам русского народа, всех народов России обязывало отказаться от воинствующего атеизма — распускается общество безбожников». (Ю.Белов. «Исполин», «Советская Россия», 4 марта 2003 г., № 24)

— Я должен сказать, что Сталин заслуживает добрых слов за его отношение к церкви, - сказал экс-председатель КГБ СССР В.А.Крючков, когда мы беседовали с ним на тему о «сталинских репрессиях». — Во-первых, еще в 1933 году Сталин лично подписал постановление о возвращении церкви храмов и других помещений и о создании условий для подготовки кадров. Более того, Сталин распорядился освободить священников, которые были по тем или иным приговорам осуждены и находились в лагерях. В 1939 году Сталин подписал второе постановление, по которым он расширял эти положительные моменты для церкви. Наконец, в 1943 году Сталин принимает всех трех митрополитов,

идет интересная беседа, в ходе которой Сталин пошел дальше их пожеланий. Он посоветовал им открыть духовные семинарии, училища, и все это было сделано.

И еще одна особенность, которая почему-то прошла мимо наших историков. Ведь Сталин не был инициатором уничтожения храма Христа Спасителя. Три человека инициировали это дело: Каганович, Хрущев и Молотов. Сталин был против этого, но его уговорили, уверяя, что надо подорвать основы церкви, и Сталин говорил, что он до конца своих дней жалел о том, что взял такой грех на душу. Он не снимал с себя ответственности, потому что все ходили под ним, но то, что инициатором он не был, — это абсолютно точно.

Выступая на Чрезвычайном VIII Всесоюзном съезде Советов 25 ноября 1936 года с докладом «О проекте Конституции Союза ССР», Иосиф Виссарионович Сталин большой раздел посвятил внесенным в ходе всенародного обсуждения проекта поправкам. Некоторые прямо касаются предмета нашего разговора. Поскольку слишком много всякой лжи наворочено вокруг него, думаю, разъяснения товарища Сталина нелишне перечитать сегодня. Итак:

«12) Далее идет поправка к статье 124-й проекта Конституции, требующая ее изменения в том направлении, чтобы запретить отправление религиозных обрядов. Я думаю, что эту поправку следует отвергнуть как не соответствующую духу нашей Конституции.

13) Наконец, еще одна поправка, имеющая более или менее существенный характер. Я говорю о поправке к 135-й статье проекта Конституции. Она предлагает лишить избирательных прав служителей культа, бывших белогвардейцев, всех бывших людей и лиц, не занимающихся общеполезным трудом, или же, во всяком случае, ограничить избирательные права лиц этой категории, дав им только право избирать, но не быть избранными. Я думаю, что эта поправка также должна быть отвергнута. Советская власть лишила избирательных прав нетрудовые и эксплуататорские элементы не на веки вечные, а временно, до известного периода. Было время, когда эти элементы вели открытую войну против народа и противодействовали советским законам. Советский закон о лишении их избирательных прав был ответом Советской власти на это противодействие. С тех пор прошло немало времени. За истекший период мы добились того, что эксплуататорские классы уничтожены, а Советская власть превратилась в непобедимую силу. Не пришло ли время пересмотреть этот закон? Я думаю, что пришло время. Говорят, что это опасно, так как могут пролезть в верховные органы страны враждебные Советской власти элементы, кое-кто из бывших белогвардейцев, кулаков, попов и т.д. Но чего тут, собственно, бояться? Волков бояться, в лес не ходить. Во-первых, не все бывшие кулаки, белогвардейцы или попы враждебны Советской власти. Во-вторых, если народ кой-где и изберет враждебных людей, то это будет означать, что наша агитационная работа поставлена из рук вон плохо и мы вполне заслужили такой позор, если же наша агитационная работа будет идти по-большевистски, то народ не пропустит враждебных людей в свои верховные органы. Значит, надо работать, а не дожидаться того, что все будет представлено в готовом виде в порядке административных распоряжений. Ленин еще в 1919 году говорил, что недалеко то время, когда Советская власть сочтет полезным ввести всеобщее избирательное право без всяких ограничений. Обра-

тите внимание: без всяких ограничений. Это он говорил в то время, когда иностранная военная интервенция не была еще ликвидирована, а наша промышленность и сельское хозяйство находились в отчаянном положении. С тех пор прошло уже 17 лет. Не пора ли, товарищи, выполнить указание Ленина? Я думаю, что пора». (И.Сталин. Сочинения, М, изд-во «Писатель», 1997 г., т. 14, стр. 145-146)

Это — один из штрихов той политики, что велась Советской властью в отношении церкви и священнослужителей. Зюганов же, видать, начитался брехни того же Яковлева, который дал волю своей буйной фантазии, живописуя «зверства большевиков».

«Веками, как величайшую святыню, Россия хранила и пестовала свое соборное, всенародное единство. К XIX веку его древняя формула облеклась в знаменитый трех-составный чеканный лозунг: «Самодержавие. Православие. Народность». Пройдя в XX веке через горнило гражданской войны и репрессий, удушающих идеологических догм и духовного геноцида, будучи после всего этого внезапно и беспощадно втиснута в «демократические», чуждые ей рамки общественного и политического бытия, Россия нашла в себе силы вернуться к исконным святыням. В области религиозной это очевидно — Православие сохранило себя полноценным явлением на протяжении тысячелетней Руси», — пишет Зюганов в книге «Держава». (Издание 2-е, доработанное и дополненное, М., Информпечать, 1994 г., стр. 112)

Знаете, как-то трудно верится в пастораль, вышедшую из-под вдохновенного пера Геннадия Андреевича, — в нарисованное им «соборное, всенародное единство» господствующего класса российских помещиков и жестоко эксплуатируемых им крепостных крестьян. «Звери алчные, пиявицы ненасытные, что крестьянину вы оставляете? То, чего отнять нельзя, — токмо воздух!» — с горечью и болью сердечной восклицал Радищев, наблюдавший своими глазами тяжелую жизнь российского народа.

Но если все прошедшие века Зюганов представляет исключительно в благолепном сиянии, то весь советский период истории изображает как самый мрачный в жизни народа: «горнило гражданской войны и репрессий», «удушающие идеологические догмы», «духовный геноцид». «Удушающими идеологическими догмами» он называет коммунистическую идею, марксизм-ленинизм, бывшие краеугольными камнями Программы КПСС. Но ведь сам лидер КПРФ пропагандой этих «удушающих догм» занимался больше 20 лет и, надо полагать, они, «удушающие догмы», неплохо кормили его, иначе, почему вдруг он решил сменить математическое поприще и стал делать партийную карьеру?