Прибытие в Зону

Прибытие в Зону означало, что я не должна была больше сражаться с моим интеллектом. Я этим больше не занимаюсь. Большое Я отвечает за мою речь и больше не будет терпеть попытки захвата, искаженные представления, предложения и аргументы со стороны моего мелкого болтливого интеллекта, особенно в отношении естественной и спонтанной свободно-текущей речи.

В моменты, когда я возвращалась к мыслям о том, что собираюсь сказать или как я собираюсь это сказать, я кричала «Стоп» и возвращалась к образу, который у меня возник … речь, пока не объявляется противный Боссипант, - плавная река, текущая без контроля моего сознания. У моего сознания нет доступа к моей плавно-текущей естественной части. Итак, когда мой болтливый ум пытался вклиниться в поток моей свободной речи, я приказывала моему разуму не соваться в мои дела. Я посылала мой разум ко всем чертям.

Продолжая думать над речью и работая над тем, чтобы привести ее в порядок, я еще и пыталась поменять свои неверные представления о мире. Я все еще была во власти того образа мыслей, который я называла «философией барона Мюнхаузена», веря, что могу вытащить себя из болота заикания, «дернув посильнее за косичку».

Больше, чем работе над речью, я уделяла внимание пониманию механизмов того, как мое сознание вмешивается в мою речь. Когда я, наконец, перестала заикаться, это не было не результатом попыток освободиться от заикания, а результатом освобождения того канала, который я называю сознанием или Малым Я, и через который поток смог пойти снова. Именно мое сознание и создавало все баррикады, все блоки, и когда заикание ушло, это случилось само по себе, более или менее неожиданно.

Когда я вошла в эту «Зону», мои упорные старания постепенно исчезли. Мои попытки прекратились. Мой разум перестал болтать. Я не настаивала больше на том, что будто знаю, что должно случиться. Я позволила себе следовать направлению и содержанию моего письма и речи. Сломив сопротивление, слова на бумаге «писались сами». Хотя спонтанности при письме и требовалось еще время, чтобы перейти в речь, письмо восстанавливало мою связь с моей внутренней спонтанностью, подтверждая истину, что «сила» была всегда, готовая проявиться, когда выпадет шанс.

По мере того, как я осознавала этого «Другого» во мне, я начинала видеть, что всё, что делает этот «Другой», делается без сознательных усилий и протекает естественно и спонтанно. Я почувствовала большое уважение к способностям природного Большого Я. Когда я поняла, что речь исходит от Большого Я, а не от мыслей и усилий, я перестала стараться получить речь.