Богу — Лука 1:37 14 страница

— Сегодня было очень интересное занятие по физкультуре. — Губы девушки расплылись в дьявольской ухмылке. Она редко обращалась конкретно ко мне.

Птеродактили Ноя начали клевать слизистую оболочку моего желудка.

— Правда? — спросила я, подразумевая: «Пожалуйста, начни снова меня игнорировать».

— Весь урок слушала, как твоя маленькая подруга-чирлидерша Грейс издевалась над тобой. Должна признать, сегодня она впервые меня развеселила.

Слова Бет подтверждали то, что я уже знала в глубине души: публичные отношения с Ноем довели Грейс и уничтожили хрупкие остатки нашей дружбы. Если Бет планировала выпотрошить меня, как рыбу, ей удалось. Живот болел так же сильно, как когда Люк в меня врезался.

Ной оттолкнулся от рамы и решительно подошёл к ней.

— Твою мать, Бет! Какого хрена, что с тобой не так?!

— Со мной? Это ты тусуешься с мисс Психопаткой! — Она спрыгнула с лавочки, случайно сбивая банку с шайбами. Она покатилась к краю лавки.

— Бет, хватай её! — закричала я.

Она потянулась, но её пальцы задели лишь воздух, поскольку банка разбилась об пол. Звук разбивающегося стекла эхом отдался у меня в голове. Перед глазами замелькали образы, а чёрная дыра в моём разуме стала расти, расширяться. В мой череп будто

вбивали острые гвозди, но в этот момент одна из картинок начала проявляться.

Я лежала на бежевом ковре на полу в маминой гостиной.

Меня окружали цветные осколки стекла и кровь. Много-много крови.

Мои руки пронзала боль. Я перевернулась, чтобы избежать её, только чтобы вскрикнуть в агонии, когда что-то острое порезало мне спину.

Мой взгляд сосредоточился на входной двери. Мне нужно было туда добраться. Я должна была выйти наружу. Игнорируй боль. Борись со страхом. Я перекатилась набок, крича, когда стекло впилось мне в колени и руки. Осколки хрустели под моим весом.

Крупные кусочки впивались мне в мышцы, резали, как горячий уголь, а мелкие врезались в кожу. Я ползла вперёд. Усталость прибавлялась с каждым движением, голова кружилась, а желудок бунтовал. Господи, где же он? Он же обещал прийти. Боже, папочка, пожалуйста, приди.

— Эхо!

Я часто заморгала и обнаружила себя согнутой на полу гаража, с руками, цепляющимися за голову. Сердце больно билось в груди, моё тело тряслось.

Ной присел рядом со мной с круглыми глазами, на его лице был написан шок. Он убрал мне волосы за ухо и заговорил тихим, успокаивающим тоном:

— Малышка, что произошло? Тебе больно? Тебе плохо? — Мой взгляд метался по комнате, чувствуя опасность. Исайя и Бет смотрели на меня, как на сумасшедшую. Ной взял моё лицо в руки, возвращая к себе всё внимание. — Пожалуйста, солнышко…

Я сглотнула, пытаясь увлажнить пересохшее горло.

— Цветное стекло. Это был мамин новый проект. Его глаза потеплели от понимания произошедшего.

— Ты что-то вспомнила. — Небо осветилось молнией. Каждый мускул моего тела напрягся. Ной прижал меня ближе к себе. — Всё в порядке. Я с тобой.

Мой затылок горел, зубы стучали, тело дрожало. Я шмыгнула, пытаясь подавить слёзы. Если мне было так плохо от мимолетного воспоминания, что случится, если я вспомню всё? Я сломаюсь?

В уголках глаз стали собираться горячие слезы, но я смахнула их рукавом.

— Я устала от кошмаров. — «Я устала гадать, теряю ли я рассудок». Ной погладил меня по волосам, его хватка на мне окрепла.

— Мы разберёмся с этим, Эхо. Клянусь, мы со всем разберёмся.

Ной

— Жаль, я не могу спать с тобой, — пробормотала по телефону Эхо своим сонным и чертовски сексуальным голосом.

— Скажи только слово, и я переверну твой мир, малышка. — Я освободился после работы чуть позже полуночи и решил набрать Эхо. Теперь я сидел на сушке, давая Бет и Исайе время наедине, хотя оба утверждали, что не нуждались в нём. Притворялись, будто между ними ничего не произошло. Хорошая новость: девушка не бросилась к своей маме и не позволила какому-то парню использовать её. Плохая: Исайе было очень больно. На мгновение я попытался забыть о проблемах своих лучших друзей и сосредоточиться на воспоминании о сладком запахе корицы, вместо влажного и затхлого зловония подвала.

Смех моей маленькой нимфы заполнил мне душу.

— Пошляк! Я говорила об обычном сне, а не намекала на секс.

— Нам не нужен секс. Есть другие способы помочь тебе заснуть.

— Ты невероятен, — сказала она сквозь шорох одеяла. — Ты даёшь мне чувство безопасности, Ной. Может, если бы я чувствовала себя в безопасности, я могла бы заснуть.

Поэтому у Джейкоба ночные кошмары? Он не чувствовал себя в безопасности?

— Я как-нибудь прокрадусь к тебе в комнату ночью, и мы опробуем твою теорию.

Обещаю, мы будем просто спать.

— Папа убьёт тебя, а меня запрёт в монастыре.

— Я готов рискнуть.

— Так… — сказала Эхо максимально расслабленным тоном. — Я же говорила, что сказка с АСТ не сработает. — Она хихикнула, наслаждаясь тем, что оказалась права.

Через десять минут после начала терапии Эхо я зашёл в офис миссис Колинз и объявил о своём внезапном интересе к колледжу. В одном я оказался прав. Женщина писала кипятком. Но вместо того, чтобы воспользоваться случаем и нагрузить меня информацией, она залепетала, что ей нужно время, чтобы собрать бумаги. Затем назначила мне встречу на четверг, прямо после школы и перед гипнозом Эхо.

— А тебе нравится, когда ты права, не так ли?

— Тс-с-с. Я наслаждаюсь моментом. — Девушка громко зевнула. Её кошмары участились и стали более жуткими благодаря терапии. Что-то мне подсказывало, что она спала лишь пару часов каждую ночь, заставляя себя бодрствовать, чтобы избежать снов.

Я задумался о Джейкобе и его кошмарах.

— Если бы ты знала причину своих страхов, ты бы поговорила об этом с миссис Колинз?

— Ты что, обкурился? — Она даже не дождалась ответа. — Она знает причину моих страхов, но да, я бы поговорила с ней. Она немного двинутая, но, мне кажется, она знает, что делает. Ну… вроде бы… по крайней мере, лучше, чем большинство идиотов, которых я встречала. Не знаю. Она мне нравится. — Её голос затих под конец.

— Иди спать, солнце. Увидимся завтра в школе. Эхо снова зевнула.

— Я ещё чуть-чуть почитаю. Люблю тебя. — Она повесила трубку, зная, что я промолчу в ответ. Хотелось бы мне иметь её храбрость.

— Скажи, что вы расстались, — крикнула Бет.

Я спрыгнул с сушки и обнаружил своих друзей, свернувшихся на кровати и смотрящих телевизор.

— С чего бы?

— Потому что она сумасшедшая! И прежде чем ты начнёшь её защищать, вспомни, что я присутствовала при её маленьком приступе.

Я снял футболку и кинул в корзинку с грязным бельём, затем устроился на диване.

Первое, что я куплю, когда обзаведусь квартирой, это кровать. Огромную, с мягкими подушками и одеялом.

— Не смей меня игнорировать! Исайя, скажи Ною, что он нарушает кодекс парней.

Например, они не встречаются с психопатками. — Слишком легко. Я открыл было рот, чтобы ответить тем же Бет, но Исайя остановил меня.

— Не надо, чувак. Просто не надо.

Я поднял старую и грязную подушку и подложил себе под голову.

— Перестань вести себя, как стерва.

— Спасибо, — пробормотал друг. Бет ненавидела, когда её так называли. Но, как говорится, на воре шапка горит…

— Ну и ладно. Продолжай твердить себе, что ты не встречаешься с чокнутой. А у неё есть имена для остальных своих личностей?

— Перестань, Бет, — сказал Исайя.

Это должно было прекратиться. Чем больше Бет на меня давила, тем усерднее я защищал Эхо, и тем больше становились шансы, что она продолжит свои нападки.

У неё и так было достаточно проблем, чтобы мириться с моей некровной сестрой, у которой слишком большой рот. Если она когда-нибудь узнает, то взбесится, но я должен был это сделать… ради всеобщего блага.

Я закинул руку на лицо, надеясь, что как только это скажу, все наконец пойдут

спать:

— В конце восьмого класса на неё напали. Мозг Эхо подавил все воспоминания, и

миссис Колинз пытается ей помочь вспомнить. То, что ты видела в гараже, было небольшим воспоминанием о той ночи. Оставь её в покое.

В телевизоре громко засмеялись, за чем последовал саркастичный комментарий актёра. Я ожидал язвительных нападок от Бет. Убрав руку от лица, я заметил, что та в ужасе. Исайя убрал волосы с её лица и что-то прошептал ей на ухо. Она моргнула и вернулась в реальность.

— Прости, Ной, — прошептала она. — Мне жаль.

***

— …и я добавила информацию об университете Луисвиля и Кентукки, хотя наш штат готов заплатить за любой государственный ВУЗ. У них обоих прекрасная программа для будущих архитекторов. — Миссис Колинз впервые вдохнула за пять минут. Дневное солнце превратило её кабинет в жаркую тюремную камеру.

— Архитекторов? — Я посмотрел ей в глаза, дабы проверить, не курнула ли она

чего.

— Архитекторов. — Она радостно улыбнулась.

Я вяло пролистал гору брошюр на своих коленях. Мой отец был архитектором. Он

проектировал жилые дома, даже позволял мне помочь. Я начал читать требования для поступления. Чем я занимаюсь? Я закрыл папку.

— Эхо доверяет вам. — Не уверен, зачем я это сказал, но мне нужно было отвлечься.

Глаза женщины смягчились, но она быстро надела обратно свою маску радостного

щенка.

— Ну-ну, я уже говорила, мы не будем обсуждать Эхо. — Она закачалась взад и

вперёд на своём стуле. — Хотя беру слова обратно. Мы можем обсуждать всё, что касается ваших отношений. Буду честной, я безумно хочу узнать подробности.

Я не любил сплетничать, в особенности со своим терапевтом. Но Эхо сегодня выглядела усталой, и мне показалось, что она заснула на математике. Если её кошмары были настолько ужасны, то каково было Джейкобу?

— Я не уверен, что доверяю вам. У меня плохо складывались отношения со взрослыми.

— Да, это так. Что тебя беспокоит, Ной?

Я провёл рукой по лицу и сглотнул. Что, если я не прав насчёт неё? Она могла уничтожить наши с Джейкоб шансы на воссоединение.

Миссис Колинз облокотилась на стол.

— Клянусь, всё, что ты скажешь, останется между нами, если ты не попросишь об обратном.

— Вы верите в бога? — спросил я. Вопрос сбил её с толку, но она ответила:

— Верю.

— Тогда поклянитесь им.

— Клянусь богом, что всё, что ты скажешь, останется между нами, если ты не попросишь об обратном.

Будь она проклята, если соврала мне.

— Джейкоб был причиной пожара.

Она резко всосала воздух, но быстро собралась.

— В отчете говорится другое. Там сказано, что это был несчастный случай.

— Так и было. Он сделал это ненамеренно. — Я не отводил взгляд. Она должна была мне поверить. Джейкоб ни за что бы ни навредил никому специально.

Женщина потёрла глаза и покачала головой, будто пытаясь избавиться от этой информации.

— Ты уверен? Может, он что-то перепутал и лишь думает, что начал пожар?

— Нет. Но это я виноват. — Это чувство будет преследовать меня вечно. — Вместо того, чтобы остаться дома и поставить палатку с братьями, я поехал на ярмарку с одной девушкой. В то время свидание казалось таким важным, я… — Вина, которую я так отчаянно пытался закопать под слоями равнодушия, всплыла на поверхность в форме тошноты. Я боролся, чтобы подавить рвотные позывы.

Я попытался отодвинуть эти эмоции на второй план. Сейчас разговор был не обо

мне.

— Это неважно. — Я вытер нос, в моей крови забурлил гнев. Если я не вытерплю

эту сессию без слёз, то не заслуживаю своих братьев. Я прочистил горло.

— Мама сказала Джейкобу, что мы поспим в палатке в следующую пятницу, но он разозлился. Когда родители уложили их спать, братья встали, чтобы приготовить смуры.

У мамы в ванной стояла свечка. Наверное, она оставила там и спички. Джейкоб поджег её, они поджарили зефир и пошли в гостиную спать. Папа поставил там палатку перед тем, как узнал, что я ухожу.

Миссис Колинз подняла руки к лицу, будто молилась. Её глаза блестели.

— Пожар начался в ванной. Мы предполагали, что один из твоих родителей поджег свечку и забыл её затушить. Понятия не имели, что это был твой брат.

Остальное она знала. Мои родители умерли в своей спальне, а я вернулся, когда пожар уже вовсю пылал.

— Джейкоб рассказал мне в больнице, и я пообещал никому не говорить. — Обещание, которое я не сдержал.

— Почему? — Её раздражение было очевидным. — Почему ты никому не сказал?

Социальный работник мог бы ему помочь!

Я приветствовал старое доброе чувство предательства и злости.

— Они разделили нас! Кому я мог довериться? — А теперь, чтобы довершить мое собственное предательство: — Помогите моему брату.

Она вытерла глаза.

— Помогу. Обещаю. — Женщина посмотрела на часы, наша терапия закончилась.

Поскольку мне было больше нечего сказать, я встал, всунул руки в рукава куртки и приготовился увидеть Эхо по другую сторону двери.

— Ной, — позвала миссис Колинз, — я планирую помочь и тебе.

Я не хотел помощи. Мне была она не нужна, но я не собирался спорить с человеком, который спасет моих братьев. Я открыл дверь и увидел Эхо, облокотившуюся на стол и смотрящую в пол, бесконтрольно стукая ногой.

Эхо

Ной выглядел усталым. Его тёмные глаза хранили в себе ужасный груз, его плечи ссутулились. Он закрыл дверь в кабинет, и я встретила его на полпути.

— Ты как?

Он слабо улыбнулся и прижал меня к себе.

— Надеюсь, я поступил правильно. — Парень обнял меня ещё крепче.

Я положила голову ему на плечо и попыталась успокоить, поглаживая его по

спине.

— Уверена, что это так. — Он беспокоился о Джейкобе и возможности довериться

миссис Колинз. — Ты бы никогда не сделал ничего, что могло навредить твоим братьям.

— Спасибо. — Он поцеловал мои волосы и чуть не задушил в объятиях. — Мне нужно было это услышать.

Мы не двигались с пару секунд, прежде чем он освободил меня из своей смертельной хватки.

— Я пока поброжу по коридору, чтобы ты могла подготовиться в медкабинете, а затем прокрадусь в её офис.

Как ни странно, это звучало как взлом, делая наш план противозаконным. Мой живот скрутило.

— Не знаю… Может, нам не стоит этого делать. Я не хочу, чтобы тебя поймали. — Или выкинули из школы, или отправили в тюрьму.

Ной сверкнул озорной улыбкой.

— Я когда-нибудь говорил, что ты параноик? Я скрестила руки на груди.

— Несколько раз.

Он поцеловал меня, и миссис Колинз открыла дверь.

— Я сделаю вид, что не видела этого.

Парень подмигнул мне, прежде чем покинуть офис. Женщина улыбнулась от уха до уха, махая воображаемым хвостом.

— Вы такая замечательная пара! Он пригласил тебя на выпускной бал? Какой странный вопрос.

— Бал будет аж через месяц. В любом случае не думаю, что Ной танцует.

— Он пришёл на бал в честь Дня Святого Валентина. — Она прошла мимо меня и зашла в медкабинет, подзывая меня пальцем.

— Такое бывает раз в жизни. — Я неохотно последовала за ней. — Знаете, я ведь не соглашалась на это.

Женщина рассмеялась — серьезно, она смеялась надо мной!

— Ох, Эхо. Ты всё равно это сделаешь, хотя бы потому, что я тебя попросила.

Иногда твоё неверие в собственные силы идёт нам на руку.

Я встала посреди кабинета и засунула руки в карманы.

— Разве это не нарушение какого-нибудь кодекса терапевтов? Ну, знаете, использовать мои проблемы против меня?

— Возможно. — Она снова улыбнулась. — Эхо, это доктор Рид. — Также известен как расслабляющий терапевт, которого выбрала Эшли. Низенький мужчина встал и пожал мне руку.

— Как поживаешь, Эхо? Ужасно.

— Нормально.

— Тебе будет легче, если ты приляжешь, — сказала миссис Колинз.

Понадобилась вся моя сила, чтобы не плюхнуться тут же на кушетку. Мои пальцы нервно барабанили в кармане, а сердце выбивалось из груди. Я ей ещё покажу.

Женщина склонила голову.

— Похоже, Ной имеет на тебя сильное влияние. Теперь, когда ты доказала мне, что не танцуешь под чужую дудку, за что я очень горжусь тобой, может, приляжешь?

Ну, поскольку она вежливо попросила и у меня сейчас случится сердечный приступ…

— Конечно.

Миссис Колинз потушила свет, а я легла на неудобную кушетку. У моих ног лежал плотный плед, а под головой — мягкая подушка. Я выгнула бровь.

— Я хотела, чтобы ты чувствовала себя комфортно. На столе рядом с раковиной стояло несколько свечей.

— Вы собираетесь поджечь их?

— Собиралась. — Женщина вздохнула. — Но передумала. Ты предупредила отца, что терапия может затянуться? Не хочу, чтобы он выставлял мне претензии, когда ты придёшь домой чуть позже обычного.

Теперь вздохнула я.

— Да. Мой Господин в курсе, и мне дали прямое указание позвонить в ту же секунду, как мы закончим.

Она хихикнула.

— Мне тоже. Твой Господин, м-м? В этом что-то есть. — Миссис Колинз избавилась от своего игривого тона, обращаясь к доктору Риду. — Мы готовы.

Схватив плед и взбив подушку, я свернулась клубком, как медвежонок, готовящийся к спячке. Если я действительно собиралась пойти на это, то пусть мне хотя бы будет тепло.

Доктор Рид начал с дыхательных и медитативных упражнений. Через какое-то время мои мысли начали уносить меня от действительности, а его голос превратился в успокаивающий, притягательный звук.

— Скажи мне, Эхо, когда ты в последний раз чувствовала себя в безопасности? По- настоящему в безопасности.

— Ной дает мне это чувство.

Я последовала за ласковым и ободряющим голосом, представляя тепло Ноя, его сильное тело и сладкий мускусный аромат, обволакивающий меня в свой защитный пузырёк.

— Копай глубже, Эхо. Очень-очень глубоко. — Продолжал он говорить. Я сильнее завернулась в плед и прислушалась к голосу доктора, подталкивающий мой разум вспомнить то время. Воспоминания сменялись, как на слайд-шоу, пока я не нашла то, что согревало мне душу.

— Айрес давал мне чувство безопасности. — Он прятался со мной в шкафу несколько раз, когда мама страдала особо энергичным маниакальным приступом. К тому времени, как он меня нашел, папа уже позаботился о маме, но я отказывалась выходить. Он остался со мной и читал сказки с фонариком, пока я не заснула.

— Эшли. — Забавно, голос был моим, но слова звучали будто издалека. В детстве ее присутствие означало игры, теплые ванны и ужины, нормальные сказки перед сном и песни.

— Папочка. — Мой защитник. Мой спаситель. Он убедил маму начать принимать лекарства. И она сделала это, ради него. Она его любила. Он сделал из нас семью и во время тех тёмных моментов, когда мамина болезнь грозила нас рассоединить, он держал меня. Как в больнице, когда я не могла спать, боясь первой волны кошмаров, он лежал со мной в кровати и обнимал, шепча снова и снова, как сильно он меня любит.

Сцена перед моими глазами изменилась. Я была в безопасности. Откуда-то я это знала, но… что-то было не так… неправильно…

Лунный свет освещал мамину гостиную, отражаясь от тысяч осколков стекла на

полу.

Тёплая жидкость стекала по моим рукам, и я пыталась сделать вдох сквозь всхлипы

боли. Обжигающей боли. Разрывающей. Пульсирующей. Каждый мускул кричал в агонии, а горло пересохло от этих ощущений. Пытаясь выстоять на четвереньках, я заставляла себя ползти вперёд. Нельзя было закрывать глаза. Нельзя.

Но мои веки тяжелели, как и мышцы. Я хотела отдохнуть. Всего на пару секунд.

Да, я могла отдохнуть.

Я поддалась тяжести своего тела, падая на усыпанный стеклом пол. Если я не буду двигаться, осколки не смогут меня порезать на кусочки. Я вдыхала в ритме своего сердца и позволяла мыслям унестись в более приятно место, без боли и крови. Сон. Да, мне нужно было поспать.

Нет! Я заставила себя открыть глаза и часто заморгала, чтобы сосредоточиться.

Края чистых осколков теперь были запятнаны красным — кровью. Моей кровью.

— Папочка! — прошептала я. Он уже должен был приехать. Я мысленно молилась, чтобы он как-то услышал меня и узнал…

Я сфокусировалась на двери, но никак не могла до неё добраться. Не сейчас. Ноги будто омертвели — ни контроля, ни движений.

Мои руки. Я всё ещё могла ими двигать, но эта боль… Господи, какая боль!

— Мне так жаль, Эхо. Не нужно было позволять тебе встать, но боль скоро закончится.

Игнорируя стекло, моя мама лежала рядом, кладя голову в миллиметрах от моей. В её круглых затуманенных глазах читался намёк на беспокойство.

— Не плачь. — Её мозолистые пальцы смахнули слёзы с моего лица. — Скоро мы будем с Айресом, и больше не будет боли и печали. Лишь веселье и счастье, и мы сможем рисовать — ты и я — а Айрес будет ремонтировать столько машин, сколько захочет.

Я едва узнала свой голос, хриплый и ломающийся.

— Я не хочу умирать, мамочка. Пожалуйста, не дай мне умереть.

— Ш-ш-ш, — проворковала она. — Не думай о смерти. — Женщина зевнула, и её веки затрепетали. — Мы заснём, а когда проснёмся, снова будем с твоим братом.

Она улыбнулась, а я всхлипнула:

— Боже, папочка.

Мой живот ухнул вниз. Я никогда его больше не увижу. Мой отец, который должен был меня забрать, который, я молилась снова и снова, войдёт через эти двери, как и было обещано. «Пожалуйста, папочка, пожалуйста. Ты нужен мне».

— Я расскажу тебе сказку, как в детстве. У Кассандры была прекрасная дочь по имени Андромеда…

Я открыла глаза и заморгала. Миссис Колинз стояла в дверном проёме, а доктор Рид сидел на стуле рядом с кушеткой.

Я откинула плед. По вискам стекали капельки пота. В голове пульсировала кровь, сердце билось в том же ритме. Кожа болела, и я с трудом поднялась с кровати. Моё тело казалось очень лёгким после того, как испытало тяжесть воспоминаний.

В лицо ударил холодный воздух, дезориентируя меня. Я упала и разбила одно из раскрашенных стёкол, которые мама оставила в гостиной, но почему? Несчастный случай? Не может быть, она была такой спокойной и мирной… решительной. Но она попросила прощения.

— Папа, — прошептала я. Слёзы обжигали глаза, и я немедленно стала искать миссис Колинз, чтобы добиться объяснения. Оно должно было быть, потому что отец никогда бы не оставил меня там — никогда. В горле встал комок, и ничто не помогало от него избавиться. — Где он был?

— Думаю, на сегодня хватит.

Я отмахнулась от неё, отказываясь от такого ответа.

— Нет. Нет. Я кое-что вспомнила, теперь ваша очередь.

— Понимаю твоё раздражение, но ради собственного рассудка ты должна вспоминать постепенно.

Странное беспокойство вцепилось мне в сердце, и всё во мне скрутилось и упало.

Лишь одно слово разрывало мне душу… предательство.

— Где был мой отец?!

За спиной миссис Колинз раздался отцовский голос:

— Я забыл тебя забрать.

Ной

Я бродил по коридору двадцать минут. Эхо заразила меня своей нервозностью.

Мне хотелось дать ей достаточно времени, чтобы дойти до медкабинета и заняться гипнозом, прежде чем вламываться в офис.

— Айрес давал мне чувство безопасности. — Послышался её голос из главного офиса. Чёрт, миссис Колинз оставила дверь открытой. В теории, её не нужно закрывать, поскольку в школе и так никого не должно быть.

— Эшли. — Я замер. Эхо была сонной. Часть меня хотела остаться и послушать, но тогда у меня не будет шанса найти ответы на наши вопросы.

Мама бы мной гордилась: вламываюсь в офис своего консультанта, хоть, как я напомнил себе, её дверь широко распахнута. Я попытался подавить вину, поедающую меня изнутри, но она исчезла в тот же момент, как я увидел своё имя, выглядывающее из- под двух папок.

Я схватил файл и немедленно перевернул на страничку с информацией о братьях. Переписал их данные на оборотной стороне одной из брошюр, которые мне дала миссис Колинз, стараясь ничего не пропустить.

— Ной, что ты тут делаешь? — мистер Эмерсон напугал меня до чёртиков, но я лишил своё лицо всяких эмоций, незаметно закрывая папку, прежде чем развернуться.

Я поднял свои брошюры.

— Собираю информацию о колледжах. — Почему бы не заработать пару баллов в свою пользу в рейтинге отца моей девушки?

— Хорошо. — Он оглянулся на главный офис. — Рад за тебя.

— Я не хочу умирать, мамочка. Пожалуйста, не дай мне умереть. — Огорчённый голос Эхо резонировал в коридоре. Я расслышал в нём ужас, который ни с чем невозможно было спутать. Мы с мистером Эмерсоном одновременно сделали шаг к медкабинету. Это обратило его внимание на меня. Она закричала: — Боже, папочка!

Лицо мистера Эмерсона приобрело странный оттенок серого.

— Думаю, тебе пора идти.

Сердце забилось быстрее. Я напряг мышцы и окинул мужчину сердитым взглядом, ожидая каких-то объяснений, почему моя любимая девушка кричала его имя в панике и отчаянии.

Он упёрся рукой в стену и согнулся.

— Иди, Ной. — Уйти или остаться? Если останусь, мне придётся оправдывать своё присутствие, рискуя быть пойманным и потерять информацию о братьях. И рискуя поссориться с её отцом.

Если я уйду, то я — мудак. А не чемпион, в котором нуждалась Эхо.

Я возмещу ей это. Найду способ. Я покинул кабинет и набрал номер девушки. «Это я. Вы знаете, что делать», — сказал её сладкий голосок.

— Привет, малышка. Позвони, когда сможешь. Я… — Люблю тебя. — Хочу услышать твой голос.

Эхо

— Ты забыл меня забрать? — Всё внутри меня окаменело, вместе со всеми эмоциями. — Как забыл купить яйца в магазине или забрать одежду из прачечной? Как забыл поднять хлопья, упавшие на пол, или банку, вывалившуюся из продуктового пакета? Ты забыл меня забрать.

Папа потянул за ухо и уставился в пол.

— Я, э-э… — Он прочистил горло. — В тот вечер у Эшли была встреча с одноклассниками, и мы чуть задержались на картинной выставке. Я оставил тебя у мамы,

чтобы ты рассказала ей о первом месте на Губернаторском Кубке, и не заметил, как пролетело время.

Я переводила взгляд с отца на миссис Колинз. Доктор Рид заёрзал, но я его проигнорировала. Женщина стояла непривычно тихо, её глаза были прикованы ко мне.

— Так в чем дело? — потребовала я ответа. — Время пролетело или ты забыл меня забрать?

Его кадык подпрыгнул, когда он сглотнул. Хаос в моей голове прояснился на мгновение, будто лампочка загорелась.

— Ты должен был подвезти её на встречу, а затем забрать меня. Предполагалось, что это будет короткий визит, но Эшли уговорила тебя остаться.

Он едва заметно кивнул.

— Мне жаль, Эхо.

Я отталкивала чёрную дыру в своём разуме. Должно быть что-то ещё.

— Мама определённо была не в себе, так почему ты оставил меня там? — Что ещё важнее: почему я осталась?

Миссис Колинз улыбнулась и сказала с напускным оптимизмом:

— Почему бы нам не перейти в мой кабинет и не обсудить этот прогресс? Можем выпить. Ты же любишь диетическую колу?

Злость придала мне смелость, о которой я могла только мечтать.

— Я никуда не пойду, пока он не ответит. Почему ты бросил меня?

— Мистер Эмерсон, давайте дадим Эхо время, чтобы собраться, а сами пока поговорим…

— Ни за что. — Я сделала шаг к отцу. — Он ответит мне.

— Эхо… — начала возражать миссис Колинз, но я подняла руку, чтобы остановить

её.

— Думаете, он одержим контролем? Видели бы вы его после развода. Я не

встречалась с мамой два года. Можете себе представить, каково было в средней школе без матери? Месячные, лифчики, парни. У меня никого не было.

— У тебя была Эшли, — сказал папа. — Я не удерживал твою мать от встреч с тобой. Она знала, что нужно сделать, чтобы добиться разрешения. Но решила этого не делать.

— Нет! — рявкнула я. — Ты выбрал Эшли и уничтожил мою мать. Но она сильная, не так ли? У неё была помощь. Она принимала лекарства, а знаете, что делал папа, миссис Колинз? Обращался с ней, как с серийным убийцей. Ей приходилось прыгать через огненные кольца, чтобы увидеть нас. Он ни разу не позволял нам встретиться, если не был уверен на сто процентов, что она — стабильна. Так скажи же мне, папа, почему ты

оставил меня с ней?

— Потому что я спешил и не проверил её, когда оставлял тебя. — Он впервые встретился со мной взглядом, и я увидела правду. — Я должен был отлучиться всего на пятнадцать минут. Ну, максимум на час.

— Я звонила? — Должна была. Шестнадцать лет жизни с мамиными взлётами и падениями научили меня, что если она не была на таблетках — визиты без взрослых воспрещались.

Он снова отвернулся.

— Да.

Груз его слов разбивал мне сердце.

— Ты ответил?

Папа засунул руки в карманы и закрыл глаза.