POV Frank.

Что здесь, черт возьми, происходит?! Я в полной растерянности и даже не могу нормально соображать. Только что прозвучал почти что оглушительный выстрел из пистолета – разве так задумано? Джи громко вскрикнул, и его тело стало каким-то расслабленным в моих руках. Тут же в районе груди ткань его костюма стала пропитываться красной жидкостью – кровь расплывалась по его одежде. Черт, таких спецэффектов быть не может!
После минутной гробовой тишины кто-то друг завизжал, а кто-то завопил. Это по-настоящему. Это реальность.
Будто начался настоящий хаос. Тот актер, который должен был, якобы, выстрелить понарошку, действительно выстрелил в Джерарда и, уронив пистолет, в шоке бросился прочь со сцены.
Теперь паникующие зрители стали разбегаться кто куда, и орать, кто что.
Нужно быстро везти Джи в больницу, пока… пока он жив. Быстро!

Я понес Джерарда в гримерку.

- Фрэнк… Фрэнки… - шептал он еле слышно.

- Джерард, держись. Сейчас. Держись, - я что-то бормотал, не понимая даже что именно.

Я осторожно положил Уэя-старшего на небольшую кушетку, он часто дышал, пытаясь не закрывать глаза.

Нужно найти мобильник. Где этот чертов мобильник?! Где вообще кто-нибудь?! Майки…

Режиссер должен всегда сидеть в зале на премьере, это даже я знаю. Он же видел то, что случилось? Так где же он? Майкл должен быть уже здесь.

Я просто обязан вытащить Джи. Спасти.

Господи, что это вообще было? Чей-то план или чудовищное недоразумение?!

Мои пальцы дрожат и пытаются нажимать на правильные клавиши телефона. «Позвонить».

Вызвав скорую помощь, я вновь вернулся к Джерарду. Он весь дрожал, покрылся холодным потом. Я взял мужчину за руку и проговорил:

- Сейчас, они сейчас будут.

Пульс уже почти не прощупывался.

Черт!

Я заметил, что крови стало еще больше. Как я забыл, нужно же остановить кровь! Я идиот…
Поспешно схватив первую попавшуюся ткань, я приложил ее к зияющей дыре в груди Джерарда. Его глаза блуждают, он пытается озираться по сторонам. Он шепчет: «Мне… мне больно… Мне страшно…». Выражение его лица – он испытывает страх, Джи боится. Я боюсь тоже. Чертова «скорая»!
Он пытается шептать пересохшими губами. Он весь побледнел, а лицо стало принимать цианотичный оттенок.

Держись…

Я держу его за почти безжизненную руку и стараюсь сдержать жгучие слезы. Все же должно быть хорошо…

Через секунду глаза Джерарда закрываются.

Только не это! Не умирай… Пожалуйста…

В тот же момент врываются врачи.

- Отойдите от раненого! – командует один из них мне. Они кладут Уэя-старшего на носилки и спешат обратно, в машину скорой помощи. Я бегу за ними и прошу взять меня с собой. Они соглашаются. Не тот случай, чтобы спорить. Да я бы и не сдался.

…

Сейчас я сижу рядом с Джерардом, в машине. Врачи что-то делают, вроде замеряют давление и пытаются остановить кровь. Один из них сказал, что я вовремя позвонил им, а они вовремя приехали. В общем, он имел ввиду, что шансы спасти Джи еще есть. Я надеюсь, что он не ошибается.

Джи… у меня теперь появилось немного времени подумать над тем, что же могло произойти, и почему пистолет был заряжен. Но нет ни одной догадки.
Если подозревать всех подряд, то начать можно с того стрелявшего актера, я даже не знаю его имени. Но я помню, какова была его реакция. Хотя… как я и говорил, актерам верить нельзя – может, он долго репетировал эту свою реакцию?
Ладно, если это даже не он, то тогда не знаю. Конечно, у Джерарда, наверное, сколько поклонников, столько же и завистников, если не больше. Они могли бы подстроить это все, но с другой стороны – это, я полагаю, сложно.

Блииин. Я все равно не могу думать. Я все равно рано или поздно начинаю беспокоиться о нем. Джи. Сейчас он без сознания, но врач сказал, что это нормально.
Никогда бы не подумал, что обморок – это нормально. Но, может быть, так лучше, он же не чувствует боль. Наверное. Я не знаю. Не знаю. Ничего.

Черт. Что же теперь будет?

Эта гребаная мысль, она такая идиотская, но почему-то она у меня крутится в голове и от нее все внутри сжимается и мне становится плохо. «Вдруг он умрет?». Нет! Да такого не может быть. Все будет в порядке.

Я не верю ничему. Будто то, что происходит сейчас – это не со мной. И нет, я не сплю. Не так, как другим людям кажется. Другое. Будто здесь и сейчас я – не я, а то, что происходит, оно происходить не должно и не происходит. По крайней мере, не со мной. Пожалуйста, скажите кто-нибудь, что это неправда!

***

За небольшое количество времени мы добираемся до назначенного места, благо, госпиталь находится не так далеко.

А дальше все почти так же, как и показывают в фильмах: пациента поспешно везут в реанимацию, зовя какого-то врача и крича что-то мне совсем не понятное. Только мне сейчас намного страшнее. Я действительно беспокоюсь за «пациента».

- Вы можете посидеть в приемной, вам туда нельзя, - говорит медсестра тонким и тихим голосом, преграждая мне путь.

Ладно, говорю я.

Скоро должен выйти доктор и сказать мне обо всем. Будет ли жить Джерард.
И я до сих пор не могу понять – куда же делся Майкл?

***

Прошло уже неизвестно сколько времени. Я устал считать минуты, сбившись где-то на пятнадцати. Сейчас я просто сижу в приемной и рассматриваю людей. А потом – медсестер. Их белоснежные халаты и наблюдаю за тем, как они работают. Наискучнейшая работенка.
Чтобы отвлечься, нужно занять себя чем-нибудь. А в этом месте сделать это невозможно. Ну, разве что следить за стрелкой часов. Но я это уже делал.

Я ужасно нервничаю. Боже. Если с ним что-то случится, я не знаю… Не знаю, что я сделаю. Джерард. Держись.

Я постоянно поглядывал на дверь, в которой скрылись врачи и Джи, и в один момент, она, наконец, распахнулась, и тот самый доктор направился ко мне.

- Здравствуйте. Вы родственник раненого?

- Здравствуйте, нет… я друг. Да, друг. Скажите, что с Джерардом? – чуть ли не взмолился я.

- Ну, начнем с того, что ваш друг получил довольно тяжелую травму, но, к счастью, пули не задели сердце.

Пули? Их было несколько?!

Он продолжал:

- Сейчас его состояние оставляет желать лучшего, - врач вздохнул. – Ваш друг в коме. И вероятность того, что он выживет, равна сорока - сорока пяти процентам.

14.
POV Author.
Когда Майкл узнал, что его брат до сих пор не мертв, а находится в больнице, то ему на ум только пришло то, что Джерарда необходимо посетить.

«Черт. После выстрелов я просто убежал из театра. Идиот. Зачем я это сделал? Мне нужно было либо удостовериться в том, что любезный братик мертв, либо помочь ему. А теперь он лежит в коме. Не живой, не мертвый.
И чего же хочу я сам? Не знаю. Ничего не знаю. И что теперь будет с Фрэнки? А если он заподозрит меня во всем этом? Черт. Что же я наделал. Но назад пути нет. Просто нет. Может, мне стоит закончить то, что я начал?
Я могу признаться в том, что я безумец. Я сошел с ума на любовной почве. По-моему, останавливаться теперь будет глупо и бессмысленно. Если я добью брата, я буду последней сволочью, но тогда, может быть, Фрэнк будет со мной? Из них двоих мне дороже… боже. Я сам не верю в то, что говорю, но из них мне дороже Фрэнк. И я хочу быть с ним. Я не смогу забыть того, что с нами было. Может, выглядит так, будто я впечатлительная девочка без мозгов, но обычно люди такими и бывают, когда безоглядно влюбляются.
Я неизлечимо болен безумием и чувствую, что это мне начинает нравиться. По крайней мере, убить собственного брата в состоянии аффекта будет куда легче, чем при здравом уме».

Майки пришел навестить своего брата, который все так же лежит в больничной койке и находится на грани жизни и смерти. Он сидит напротив, смотрит на Джерарда и думает.

Он шепчет:

- Прости меня, братик. По-другому не получается. Ты хочешь быть с Фрэнком, я хочу быть с ним. Все произошло так быстро. Все было так просто. Фрэнк выбрал тебя, хотя любил больше он меня, я уверен в этом. И если тебя не станет, то возлюбленным мальчишки снова стану я. Одним единственным.

Его голос имеет циничную интонацию.

«Так я причинил еще большую боль Фрэнку. Наверное, он теперь винит себя или просто страдает из-за того, что его любовник в таком положении. А если Джи просто уберется к черту из нашей жизни, то, может быть, Фрэнки забудет его. Я надеюсь на это. Ведь должна же на ком-то сработать поговорка «с глаз долой – из сердца вон». Или я опять не прав?
У меня просто съехала крыша. Из-за любви. Действительно такое случается? Или я один такой? Я один такой придурок. Идиот. Поверить не могу – готов убить за любовь. И даже было бы еще не так страшно, если бы были другие обстоятельства. Ну, хотя бы это был бы не мой брат, а какой-нибудь маньяк, от которого бы Фрэнк сам хотел отделаться. Но… я просто чудовище.
И нет, я уже не остановлюсь».

Режиссер Майкл Уэй смотрит на своего брата.

- Ты не живой и не мертвый. Я даже не знаю, каково это испытывать физически, - он вздыхает и говорит. – А я вот чувствую то же самое, только в душе. Я не жив душой. Но и не могу сказать, что мертв.

«Хотя мне уже хочется умереть. Чтобы избавиться от всех этих мук. Решений. Действий. Ответственности.
В этой истории вряд ли смогут выжить все трое. Мы все. Но если это все же случится, то такой конец можно считать счастливым концом.
…только я все же такого себе не представляю».

Уэй-младший решил просто прикоснуться к Джерарду. Вдруг это последний раз? Вдруг уже потом, на следующий день, Майкл придумает какой-нибудь план, который гарантированно убьет Уэя-старшего, и тогда Майки даже не сможет нормально попрощаться со своим «горячо-любимым» братом.
Режиссер положил свою ладонь на бледную и опутанную разными жуткими трубками руку Джерарда.

«Просто легче всего будет вытащить из его тела какую-нибудь важную трубку или отключить какой-нибудь аппарат и все. Только я в этом всем я не разбираюсь…
Интересно, а если бы Джерард знал, что попадет в такую занятную ситуацию, что бы он предпочел: умереть, или оставаться в коме, просто тупо существуя в этом мире? Он никогда не говорил на эту тему. Он не думал, что так может случиться. А в этом мире расслабляться нельзя. Может быть, в нашем случае, предвидеть такую ситуацию нельзя, ну а вдруг бы он попал в аварию? Хотя… я не о том».

Рука Майкла начинает чуть заметно дрожать. То ли от ненависти, то ли от страха. Ненависть ко всем. К Фрэнку, к Джи, к самому себе. Замешательство. Он просто должен что-то сделать, но не знает что. Такое часто бывает.

«Я просто хочу, чтобы Фрэнк был со мной.
Джи… зачем ты полез в это все? Зачем?
А может быть, просто надо было всем все сразу рассказать, ну, про наши отношения, чтобы этого безмозглого мальчишку никто не увел.
В мире всегда все происходит не так, как нужно. Как нужно тебе. По крайней мере, у меня в жизни именно так.
Черт. Я сейчас не могу решиться на главное. Хотя однажды уже решился. Но не вышло. Тогда ничего не получилось, и где же гарантия, что сейчас получится? Просто сейчас Джерард еще более беззащитен, чем когда либо. И сейчас добить его было бы легче простого.
При таких мыслях мое сердце обливается горячей лавой, состоящей из страданий и ревности. Становится больно. Страшно. Но я все равно хочу сделать то, что пытался с самого начала.
И я до сих пор поражаюсь – почему какой-то мальчишка появился в нашей жизни и смог все разрушить? Все, до основания».

В любом случае, Майкл не может долго оставаться наедине со своим братом, иначе он непременно что-нибудь сотворит. И это что-то вряд ли будет полезным или законным. Лучше будет, если он сейчас уйдет, думает он.

Режиссер Майкл Уэй последний раз взглянул на Джерарда и уже собрался уходить, но в тот же момент дверь палаты приоткрылась, и зашел Фрэнк.

Удивление. Испуг.

Сердце Уэя-младшего ёкнуло, он даже от неожиданности несильно вздрогнул.

«Фрэнк? Так его же неслышно было, ну, его шагов. А вдруг он подслушивал за дверью? Тогда мне конец. Тогда Фрэнк все узнает и уж точно не полюбит меня. Возненавидит. Будет считать монстром…»

Его размышления прервал голос Фрэнка.

- О, привет, Майки, - грустно проговорил он. – Соболезную.

«Нет. Не слышал. Не знает!»

- Да. Я думаю, тебе не легче… Это вообще так ужасно… на премьере… - Майкл пытался придать голосу как можно более печальную интонацию и сдержать улыбку, появившуюся неизвестно откуда.

- Черт. Но он должен жить. Обязан.

- Конечно. Я думаю, что все будет хорошо.

- А ты только пришел, да? Прости, я помешал, наверное.

- Нет, я как раз собирался уходить.

- Понятно. Тогда удачи тебе.

- Да. Спасибо, - Майкл пытался не смотреть на Фрэнка. – Я пойду, да…

Натянув на глаза солнцезащитные очки, он стремительно вышел из палаты. Фрэнк взглядом проводил режиссера. Только ему одному показалось, что тот какой-то нервный? Хотя… как тут не быть нервным, когда жизнь твоего брата висит на волоске. Фрэнк понимает его.

Парень сел на то же место, где недавно был Майки и опустил голову на руки, зарывшись пальцами в волосы.

- Черт… Джи… - бормотал он. – Если я узнаю, кто пытался сделать это, я убью его. Обещаю. Мы вместе узнаем и накажем эту тварь. Ясно? Ты только поправляйся, - Фрэнк поднял глаза и посмотрел на Джерарда. Его лицо без единой эмоции. Просто спокойствие, если можно так назвать это состояние. Или просто пустота. Никакого намека на жизнь.

Фрэнк пытается не срываться, пытается сдержать слезы.

- Но нужно быть оптимистом, правда? Ты бы сказал именно так.

Парень просто не может сдерживать свои эмоции и мысли.

- Если бы ты меня только слышал… если ты мог хотя бы слышать. Я просто хочу поделиться с тобой тем, что чувствую. Знаешь, когда твой любимый человек находится в таком состоянии, из всех эмоций, из всего, что есть в мире, остается надежда. Я просто так надеюсь на то, что все будет хорошо. Что ты выйдешь из этого состояния. Что мы будем жить счастливо и, может быть, уедем отсюда. Но самое страшное – это ждать. Ждать, не зная, какой будет итог. Вдруг все-таки он будет… не тем, который мы все так ждем? И эта мысль-паразит часто ломится в голову, как бы я не оборонялся и не пытался думать только о хорошем. Эта мысль способна разрушить все. Сорваться. А ты должен бороться. Бороться за свою жизнь. И если ты не будешь этого делать, если ты умрешь, я тебе этого не прощу. Слышишь? – Фрэнк чуть повысил голос.

- Черт. Извини меня… Я не знаю, как ты себя чувствуешь. А может быть, ты не чувствуешь вообще ничего. Значит, мне хуже. Черт. Я уже брежу. Я чувствую себя ужасно. Я тоже будто на грани жизни и смерти. Все зависит от тебя.

«Как же жаль, что Джерард сейчас ничего не слышит… Как жаль, что он не может узнать, как я его люблю, и я не могу обнять его. Прямо сейчас.
Бедный, бедный Джи… его тело утыкано разными отвратительными трубками и прочим медицинским приспособлением, которое я никогда в жизни не видел. Ужасно. А он… он просто лежит и почти не дышит. Он больше похож на труп. Боже».

В отличие от Майкла, Фрэнк не рискнул прикоснуться к Уэю-старшему, он все так же держится на небольшом расстоянии от его кровати.

«Меня не покидают еще кое-какие мысли. Кто это был. Я же так этого не оставлю и я непременно узнаю, кто желал убить Джи. Убью того. Честно. И я уж позабочусь о том, чтобы эта мразь умерла, чтобы не осталось никаких возможностей прожить в этом мире еще минуту.
И все же, зачем кому-то понадобилось убивать актера Джерарда Уэя? Ну, может быть, это те, кто завидуют его бесконечному таланту? Или просто какие-то его враги? Черт. Без самого Джи будет крайне трудно.
Тогда нужно просто попробовать выстроить логическую цепочку. Допустим, что тот актер, который стрелял, ни в чем не виновен. Потому, что, во-первых, он дружил с Джерардом, да ему и не нужно было кого-то убивать. А во-вторых, он сам так испугался, что, наверное, сейчас до сих пор под кроватью прячется. Я же помню его испуганное лицо, и то, как он убегал в истерике. Это все значит только то, что пули были кем-то подложены. А точнее, кто-то заранее зарядил пистолет и дал его, ничего не подозревающему актеру. Который просто должен был выстрелить. Я точно не помню, говорил ли режиссер действительно нажимать на курок или просто сделать вид, но кто-то из них, видимо, решил, что нажав на этот самый курок, будет натуральней. Но это сейчас не так важно. Нам важнее сейчас обладатель этих пуль. И вообще, их же трудно приобрести, как мне кажется… Это, наверное, был кто-то очень крутой. Этот самый человек мог просто взять пистолет и зарядить его. Но кто бы ему дал? Хотя… я помню, какая особа у нас работает в реквизите. Под ее «пристальным» взором ни одна бы мышь не украла бы даже крошки. В общем, думаю, что доступ был у каждого. Еще мы чуть не упустили одну вещь. Ведь то, что в спектакле будет стрельба, знали только актеры, прочие работники и режиссер. Враги не знали. Режиссер? Майки? Нет. Конечно, нет! С чего бы Майки стал покушаться на собственного любимого брата? Коллегу… Да нет, такого быть не может.
Черт. Я ничего не могу понять. Не знаю. Не могу думать.
Почему у меня теперь в голове только Майки? А вдруг он не простил меня за то, что я расстался с ним и ушел к его родственнику? Это было ужасно с моей стороны, было отвратительным поступком, но сердцу же не прикажешь, это же все поймут.
… и все же, вдруг это дело связанно именно с ним…?»

15.