Глава 13.

Мэтт

ИГРЫ С ХАННОЙ имели прекрасную способность упрощать многие вещи.

Беспокойство извело меня, пока она осматривала мою квартиру. Я двигался слишком быстро? Напугаю ли я ее сегодня? Что, если она нашла что-то из вещей Бетани? Она злится из-за встречи с Пэм? А, может, из-за этой глупой идеи с моей стороны, возник конфликт интересов?

Затем я нагнул Ханну над кухонной стойкой, и перестал о чем-либо заботиться.

Мир сосредоточился только на нас. Задница Ханны. Моя рука. Киска Ханны. Мои пальцы.

Мне следовало знать, что она может справиться с чем угодно.

Она была бесстрашной.

Когда я привел ее к себе в спальню, я показал ей приспособления на кровати и спросил, видит ли она какие-то проблемы с этим.

Она не кричала. Она даже не бросилась к моим ногам.

Она внимательно изучала вещи — ошейник с прикрепленными зажимами для сосков, черные ленты, четыре шелковых шнура, повязку на глаза, и простой матерчатый кляп — и слегка улыбнулась мне.

Одно только наблюдение за Ханной, держащей в руках эти приспособления, заставило мой член пульсировать. Я купил их тем же утром, когда подбирал игрушки ей. Я никогда не играл с Бетани так, как с ней, и даже если бы я это и делал, у меня не было желания видеть Ханну в окружении вещей Бетани, особенно в постели.

Даже мое мудачество имело границы.

— Прекрасно, — прошептала Ханна. — Сделай это.

Она подошла ближе и я задрожал. Она обняла меня за шею, и наклонила свой рот к моему уху:

— Сделай это со мной, Мэтт.

Она была податливой, когда я подготавливал ее.

Я завязал ей глаза и раздел до трусиков. Прежде чем я завязал ей рот, я сжал большой марбл в ее ладони. (Примеч. Марбл (англ. Marbles) — набор из вибратора и двух шариков Marble).

— Если ты захочешь меня остановить, — сказал я ей, — ты выпустишь это, и я остановлюсь. Ты поняла?

Она кивнула и открыла рот для кляпа.

Я начал погружаться во все это. Было что-то прекрасное в раскрытых губах Ханны, розовом язычке и ее покорном рте. Ее подчинение. Это сводило меня с ума.

— Тебе действительно нравится это, — пробормотал я, — не так ли?

Прежде чем она смогла ответить, я засунул кляп ей в рот и завязал его туго на затылке. Я рассмеялся и толкнул ее, опрокидывая на кровать.

Она упала на одеяло с приглушенным вскриком.

— Ты сама просила этого, шлюшка, — зарычал я.

Я не мог с собой ничего поделать. Я сбросил ботинки, рубашку и медленно подошел к дрожащему телу Ханны. Я изучал ее возбужденную киску, ее бедра, живот, ее грудь и ее лицо. Мои брюки были болезненно натянуты.

Она слабо попыталась поучаствовать, дотронувшись до меня руками, но я оттолкнул ее назад и начал привязывать ее к кровати.

— Сегодня ты не должна использовать свои конечности, Ханна. Я собираюсь использовать тебя. Все, кем ты будешь — это телом для меня, с которым я буду играть. Влагалищем, ртом и красивой парой сисек.

Я привязал Ханну и распластал на моей кровати, шелковые путы связали ее запястья, лодыжки и тянулись к каждому из четырех столбиков кровати.

Я улыбнулся моей ручной работе. Я сидел рядом с ней и лениво потягивал ее соски.

— Мммм! Мммм! — издавала она чудесный шум в кляп.

— Хорошая девочка, — успокоил я. — Я испытываю твои оковы. Как я вижу, они хорошие и тугие. Едва можешь двигаться. Причиняет ли это боль?

Я начал крутить и дергать ее соски, сжимать и шлепать ее грудь. Она дернулась на кровати. Я чувствовал, как мой член уже выделил влагу на кончике. Мои глаза взглянули на руку, которая держала марбл. Ее пальцы сжимались вокруг него.

— Пришло время ошейника, Ханна. Мы сфотографируем тебя позже.

Она застонала.

Я обернул кожаный ошейник вокруг шеи Ханны, застегивая пряжки. Я затянул зажимы и закрепил их на ее сосках. Ханна начала рвано дышать, часто вдыхая через ноздри. Из-за этого мне пришлось взяться за свои брюки и стянуть их вместе с боксерами.

Я навис над ней, и мой тяжелый член уперся ей в живот.

— Ты делаешь меня большим и тяжелым, — сказал я ей. — Я знаю, что твои соски болят. Это специальный ошейник, только для тебя. Когда я натягиваю эти цепи… — я натянул, укорачивая цепи, простирающиеся от ошейника до зажимов. Они натянулись между сосками и шеей. — Малейшее движение твоей шейки будет тянуть за соски. Я знаю, как ты любишь, чтобы твои самые чувствительные места подвергали насилию, Ханна. А просто так они не соскользнут, когда ты будешь метаться...

Я оторвал две полоски черного скотча и, намеренно сжав ее соски, приклеил полоски скотча над сосками Ханны.

— Мммннн, — застонала Ханна.

Я видел, как она пытается держать голову неподвижно.

Я потер своим членом ее живот и ухмыльнулся, глядя на нее вниз.

— Почему-то, Ханна, я верю, что ты немного пускаешь слюни.

Я коснулся слюны, которая стекала из-под ее кляпа.

Я взял свой телефон из брюк и несколько раз сфотографировал Ханну. Я получил хороший снимок ее розовых стрингов, пропитанных влагой, и ее красивого лица с завязанными глазами и кляпом во рту.

Ее игрушки были на кровати. Я включил овальный вибратор меньшего размера, установил самую высокую скорость и поместил его в стринги Ханны.

— Постарайся еще чуть-чуть оставаться в этой позе, — сказал я ей.

Я созерцал тело Ханны, зная, что неподвижность будет невозможна. Как только первый вибратор защекотал ее киску, она начала извиваться. Ее голова заметалась по подушке, ленты и зажимы сильно дернулись, ее соски и грудь затрепетали.

Она завизжала в кляп.

Черт, такими темпами я не продержусь долго с Ханной. С другой стороны, я этого и не планировал.

— Я собираюсь оставить это в твоих стрингах Ханна, точно так же, как это, — я поместил другой вибратор напротив ее клитора, мягкий электрический гул моторчика заглушал стоны Ханны. — И я дам тебе немного времени, чтобы думать о твоей глупой игре «взять контроль на себя» в клубе.

Я схватил смазку и плюхнулся в кресло, наблюдая за отрывающимся видом на кровати. Идеально.

Время от времени из ее рта вырывались стоны.

Иногда она становилась неподвижной и тихой, борясь с ощущениями, пересиливающими ее тело, но вскоре дрожь, как и ее борьба, возобновлялась. Ее стоны становились отчаянными визгами. Ее бедра извивались, а спина изгибалась. Маленький комочек в ее трусиках продолжал жужжать, и это сводило ее с ума.

Я позволил Ханне пострадать почти двадцать минут. Я смазал весь член, поглаживая его и наблюдая за ней. Когда я не смог больше этого выносить, я взобрался обратно на кровать. Она крутила головой туда-сюда, как будто видела, что я делаю.

— Вот именно, — я тяжело дышал. — Оглядывайся. Тяни свои соски. Ты можешь чувствовать, что я делаю? Я прямо на тебе.

Я оседлал ее грудь и стал дрочить над ее лицом. Капля смазки капнула ей на подбородок, и мы вместе застонали.

— О Боже, Ханна, Господи, — прошептал я. — Я собираюсь вот-вот кончить, малышка, черт, я…

Я задохнулся и схватился за спинку кровати, резко кончив. Удовольствие прошлось по мне, заставив ссутулить плечи. Я боролся, пытаясь удержать глаза открытыми, пока вся сперма не стекла ей на лицо.

В прошлом я играл таким образом с другими любовницами, но воспоминания о них давно превратились в пепел. Не было огня. Не было даже искры. Никогда секс в моей жизни не касался такого уровня эротики.

Ханна начала дрожать в оковах, бороться, издавая непристойные звуки. Я проверил ее руку. Она крепко держала марбл. Я почувствовал прилив восхищения ею и темную благодарность.

— Я знаю, — прошептал я ей на ухо. — Ты хочешь освободить свой рот от кляпа, чтобы ты могла слизать все, что я излил на тебя, не так ли? Или, может быть, ты хочешь кончить. Я говорил тебе вчера вечером, что буду просто на тебе, если ты устроишь беспорядок для меня, и ты это сделала. Ты текла для меня, как сучка во время течки.

Щеки Ханны вспыхнули. Я дернул ее зажимы для сосков.

— Вчера ночью я записал то небольшое шоу. Я подумал о том, что ты захочешь посмотреть его сегодня, но не мог дождаться, чтобы увидеть тебя с завязанными глазами. Такой ты мне нравишься больше. И тебе ведь это тоже очень нравится. Если бы я хотел быть жестоким, я бы заставил тебя ждать, прежде чем кончить, пока я снова не стану твердым. Но ты была прекрасна, Ханна. Теперь умоляй кончить. Умоляй что-нибудь поместить в тебя. Приложи все свои усилия, любовница.

Несколькими ловкими движениями я ослабил ее кляп и отбросил его подальше.

Ханна втягивала воздух, как будто тонула.

— Пожалуйста! — всхлипывала она.

Слово послало дрожь сквозь меня. Я схватил ее длинный фиолетовый вибратор и установил его на максимальную скорость.

— Вну… внутрь! Внутрь меня, Боже! Позволь мне кончить, M-Мэтт, разреши, пожалуйста..., я…

Я позволил себе последний раз взглянуть на привязанную Ханну, Ханну в муках отчаяния, и затем я отодвинул ее стринги в сторону и вонзил вибратор в ее киску. Мне даже не понадобилось перемещать его. Как только я нажал на ее точку G, она начала кончать.

Удовольствие охватило Ханну — сначала сильным пароксизмом, затем набегающими волнами блаженства.

Я посмотрел на ее лицо, когда она кончала. Неудивительно, что они назвали это маленькой смертью. Ее боль звучала так же, как и ее удовольствие, или это ее удовольствие звучало, как ее боль; восторг на ее лице можно было назвать агонией.

Она застонала, и моя рука стала влажной от ее желания. Я держал игрушки до тех пор, пока она не перестала метаться.

Мы спали, свернувшись в потный клубок. Цепи и игрушки были разбросаны по краям моей кровати. Впервые я держал обнаженное тело Ханны, как и она держала мое. Наши сердца вместе замедлились. Наше дыхание стало более глубоким.

Затем я проснулся от того, что Ханна исследовала мое тело своими маленькими ручками. Я ощущал ее прикосновение, пока дремал, как прикосновение некого любопытного животного. Она касалась моего лица, волос, моей шеи, плеч, спины. Я вздохнул, и она остановилась.

— Продолжай, — прошептал я.

Ее легкие прикосновения стали более настойчивыми. Она лапала мою задницу, исследовала контуры моего торса и разглаживала руками жесткие мышцы.

Затем она переместилась вниз, встала на колени и, держась за мои бедра, насаживалась на мой член.

Мы занимались любовью, пока не зашло вечернее солнце.

Мы полностью исследовали, дотрагивались друг к другу, пробовали все. Мы были медленными, нежными и тихими. Мы брали то, что хотели. И отдавались этому. Ханна сидела на моем лице, я скользил языком в ее заднице, она щипала и облизывала мои соски. Мои глаза слезились от силы моего оргазма. Мы дремали и просыпались. Я двигался на ней. Она двигалась надо мной. Наша кожа блестела от пота.

Снова и снова мы кончали вместе, падали через край удовольствия, касались напряженных струн, разрушались, взрывались и распадались как умирающие звезды.