Глава 10. Что, черт возьми, я делаю?

Фэллон

Что я делаю?

Что, черт возьми, я делаю?

Ну, солгалиемуродители. Сказали, чтояхотелауехать. Причинили ему боль. Отлично! Мнеэтонаруку. Мэдок это заслужил, и даже больше. Пусть теперь он, в отличие от родителей, опустился на несколько позиций в моем черном списке, но все равно оставался там.

Однако в состоянии посторгазменного блаженства я хотела защитить его сердце. Хотелауберечьвоспоминания. Хотелаверить, чтооннеиспользовалменя.

Ноониспользовал. Использовалбеззастенчивоизабылобомне.

Намерение переспать с ним входило в мой план. " Все шло согласно плану", – сказала себе. Это произошло раньше, чем я думала, и с более распутным поведением с моей стороны, только я так давно не занималась сексом.Устоять перед ним оказалось сложнее, чем я ожидала.

Мы с Мэдоком были безумны в шестнадцать. Слишком юны, чтобы делать то, что делали, но мы учились вместе.

Теперь он стал мужчиной, мы оба обрели уверенность в себе. Мэдокбылхорош. Оченьхорош. Ячувствоваласебявиновато, потомучтожелалаегоещесильнее.

Аегопирсинг? Святая Преисподняя.

Отведя взгляд, оттолкнула его от себя и села.

– Нет, Мэдок. Янехотелауезжать.

Он отстранился, однако я все равно чувствовала, что Мэдок смотрел на меня. Присев, подняла свою мокрую одежду, после чего отвернулась и вытерла живот майкой.

– Какониузнали?

– Какаяразница? – тихо сказала я. – Мы были слишком молоды. То, чем мы занимались, было неправильно. Они это понимали. Отправить меня в другую школу было к лучшему.

Я попыталась натянуть свои трусики и шорты обратно. Они оказались слишком холодными из-за дождя, до сих пор поливавшего нас, отчего у меня по рукам пробежал озноб.

– Но они солгали мне. – Он стоял напротив меня, совершенно голый. – Все это время я думал…

– Мы это пережили, Мэдок, – перебила я, избегая его глаз, пока надевала лифчик. – Я оставила все в прошлом, и ты тоже, верно?

***

Казалось, ночьюмне потребуется миллиард лет, чтобы провалиться в сон, однако я отключилась через несколько секунд. Непомнюдаже, каклежалавкровати, пытаясьрасслабиться.Сначала разбирательства с Мэдоком, Эдди, потом вечеринка и " дождь" – после всего этого я просто закрыла глаза, а проснулась уже утром, практически в том же положении, в каком уснула.

Вот только стоило открыть глаза, как меня начали атаковать мысль за мыслью, беспокойство за беспокойством. Через голову будто стадо слонов пронеслось.

Ярезковздохнула. Черт. Я переспала с Мэдоком!

Все нормально. Эточастьплана.

Но тебе понравилось. Нет, оченьпонравилось.

Все в порядке. Ты не занималась сексом два года. Тебя просто одолела похоть.

Ты рассказала Мэдоку, что родители соврали?

Ладно, ну, не хотелось мне, чтобы он думал, будто я им пожаловалась. Меня не должно было это волновать. Незначительнаязагвоздка, котораяникакимобразомненарушитобщийзамысел. Расслабься.

Но он выразит свое недовольство отцу! МистерКарутерсвернетсядомой…

Ну, и что? Я хотела, чтобыон вернулся домой. В любом случае мой план осуществится через несколько дней.

Всешлопорасписанию.

Я спокойно сделала вдох, но выдох получился шатким.

Почему же я не радовалась?

В первый год после отъезда я былав полном оцепенении, слишком сбита с толку, чтобы разобраться в случившемся. Привести мысли в порядок – об этом даже речи не шло. Однако в последнее время я мечтала лишь о возможности отомстить, причинить боль им всем. Каждому. Я хотела увидеть, как их жизни перевернутся вверх тормашками, аналогично моей.

Но сейчас мои мысли то и дело возвращались к вчерашним событиям.

К ощущениям от губ Мэдока, касавшихся моей шеи. К тому, как он смотрел на мое тело, будто видел его впервые. Как его испепеляющий взгляд и властные руки заставляли меня чувствовать, будто я ему нужна.

Может, Мэдок и был избалованным маменькиным сынком и эгоцентричным засранцем, однако из-за него я потеряла голову.

Мне нужно было помнить: если кто-то хорош в постели – это еще ничего не значит.

Для Мэдока это все игра, а для меня – война.

Перевернувшись, села, свесила ноги с края кровати, но затем моментально опустила голову и протяжно выдохнула.

Проклятье.

Мышцывнизуживотаныли, будтояихпотянула. Все тело болело.

Поднявшись, шатко прошла на цыпочках через комнату и приоткрыла дверь. Услышав где-то в доме работавший пылесос, поняла, что Эдди уже не спала. Проскользнув в коридор, помчалась в ванную.

В комнате Мэдока имелась собственная ванная комната. В отличие от моей. Меня ценили не так высоко.

– Тыпроснулась! – раздалсягромкийвозглас.– Мне повезло.

Обернувшись налево, я увидела Мэдока, который, закрыв дверь в свою спальню, ринулся ко мне.

Вгорлекомзастрял. Чтоза…

Словно лайнбекер, он накинулся на меня, обхватил за талию и закинул себе на плечо.

– Мэдок! Отпусти!

– Шшшш…–Он вошел в ванную, захлопнул дверь и усадил меня на стойку.

– Мэдок…

Номненедалидоговорить. Онзавладелмоимигубами, обнялменясвоимисильнымируками. От давления, оказываемого на мой рот, я едва не задохнулась. Каждый раз, когда Мэдок делал вдох, я тоже пыталась отдышаться, потому что он возвращался буквально через долю секунды. Егогубыскользилипомоим, быстро, настойчиво, жадно, уверенно. Онзапустилоберукимнеподфутболку, сжалгруди. Яничегонемоглассобойподелать. Мои руки опустились под пояс его пижамных штанов, схватили идеальную, гладкую задницу, и я притянула Мэдока ближе, себе между ног.

– Сразуизвиняюсьзасвоюнесдержанность, – сдавленнопроизнес он, пытаясь стянуть с меня футболку, только я каждый раз опускала ее обратно. – Я возбужден как последний ублюдок.

– О, разве это не обычное дело по утрам? – Я скрестила руки на груди, опять помешав ему себя раздеть.

– По утрам? – Мэдок начал тыкать пальцами мне в живот, щекотать, чтобы я опустила руки. – Я всю гребаннуюночь глаз не сомкнул, истязая себя. Изачемтолькосказалтебезапереть дверьвчера?

Прошлой ночью он проводил меня до спальни и распорядился, чтобы я заперла за собой дверь. Очевидно, Мэдок не всегда был знаком с людьми, приходившими к нему на вечеринки, а потом спьяну разбредавшимися спать по всему дому. Я видела только троих, когда поднималась наверх, но их вполне могло оказаться больше.

– Ты старался защитить меня от насильников, – подметила я, прикусив губу, чтобы сдержать смешок.

– Ага, ловкийманевр.– Он улыбнулся, по-прежнему щекоча мой живот. – Я тоже не смог к тебе пробраться.

Обхватив ладонями мое лицо, Мэдок опять меня поцеловал, его язык проскользнул мне в рот. Покалывающее ощущение растеклось по коже; я вздрогнула, почувствовав зарождавшийся между ног жар. Тоже обхватив его лицо руками, ответила на поцелуй.

Мэдок воспользовался представившейся возможностью и снял с меня футболку одним ловким движением, подобно фокуснику, вытягивающему скатерть из-под сервированного стола.

– Мэдок, нет, – жалобно скомандовала я, сложив руки на груди. – У меня после вчерашнего все болит.

Он сдвинул брови, уголокего рта приподнялся.

– Болит? Из-заменя? Это. Круто.

Идиот. Мне не следовало говорить ему об этом. Теперь он чувствовал себя мужиком.

– Ну, значит… – Вздохнув, Мэдокопустилменясостойки. – Тебеничегонегрозит. Пока.

Безразницы. Ямедленнозакрылаглаза, ссилойзажмурилась. У меня все под контролем. У меня все под контролем.У меня все под контролем.

Всешлонаперекосяк. Онзаставлялменяулыбаться. Заставлялзабыть. Намнужнопритормозить.

Намнужноостановиться.

Мэдок приподнял мой подбородок, и его губы вновь накрыли мои. Я позволила ему поцеловать себя, не прилагая ответных усилий, однако все равно вдохнула его насыщенный, свежий запах. Черт, мне нравилось, как от него пахло.

Онотстранился, ухмыльнувшись.

– Хорошо, чтотывернулась, Фэллон. – После этого Мэдок вышел из ванной с таким видом, словно весь мир держал на ладони.

Черт бы его побрал.

Черт бы его побрал!

Захлопнув за ним дверь ногой, беззвучно прокричала вереницу слов, которые слышала только от портовых работников моего отца. Яневысовываласьизваннойполчаса, пытаясьприйти в себя.

В жизни Мэдока все было легко. Рядом с ним совершенно несложно опять отдаться веселью. С его беззаботной улыбкой, легкомысленным отношением ко всему, с тем, как он просто был… собой!

Мирполонпроблем. Семейныхпроблем. Проблем в наших с ним семьях. Нашаистория – тожепроблемная. Почемуонвсегдадержалсятак, будтоегоничтонезаботило?

Вчера мы занялись страстным, яростным сексом после того, как обменялись оскорблениями, расстроили друг друга. Похоже, ему было безразлично, что привело нас к этому, главное – он получил свое вознаграждение.

Дерьмо. Почесавмакушку, закрылаглаза, стояпередзеркалом, протянувшимся от пола до потолка. Мне необходимо побыть одной.

Пораподумать.

Приятнаяпрогулка. Аможет, хорошаяпробежка.

Но Мэдок представлял собой ураган деятельности. Я практически об этом забыла.

Увидев меня в белых шортах и футболке Харли, он сказал, чтобы я вернулась к себе и переоделась. Когда я показала ему средний палец и принялась готовить себе порцию хлопьев, Мэдок пояснил, что мы поедем к озеру с его друзьями, поэтому мне нужно взять купальник. Я послала его на хрен, сказав, что он не будет принимать решения за меня. Обойдя кухонную стойку, за которой я ела свой завтрак, он встал рядом и сунул руку мне за спину, под пояс шортов, при этом продолжая разговаривать с ничего не подозревавшей Эдди.

Моесердцепериодическипропускалоудар, налбувыступилпот. В итоге я уступила, поняв, что Мэдок не отстанет, пока не соглашусь.

Такилииначе, Тэйттожетамбудет, аэтоопределенновплюс. К тому же мы будем на публике, поэтому я могла рассчитывать на то, что он ничего не станет предпринимать.

Покрайнеймере, янаэтонадеялась.

***

– Гдемы? – спросила я, когда Мэдок остановился у маленького одноэтажного кирпичного дома, расположенного в захудалом жилом районе с запущенными газонами и уродливыми заборами из сетки Рабица. Сам дом пребывал в приличном состоянии – опрятное крыльцо, чистые окна, но кирпич выцвел от старости, а дверь с москитной сеткой выглядела дешево.

– Пошли. – Он проигнорировал мой вопрос, выйдя из своего GTO.

Захлопнувдверцу, последовалазанимпоцементнойдорожке.

– Мэдок. Мэдок!

Я вздернула голову, глядя широко распахнутыми глазами на мальчика лет семи, который выбежал нам навстречу и врезался в Мэдока. Тот поймал его в объятия.

Грудь сдавило; я резко вдохнула.

Белокурые волосы, голубые глаза, длинные ноги. Мальчик был похож на Мэдока.

Нет. Япокачалаголовой. Этосмешно. Мэдокубылооколодесяти, когдаэтотпарнишкародился.

– Мама сказала, если я буду плохо себя вести, то не смогу с тобой поехать, но я вел себя хорошо, – выкрикнул малыш, улыбаясь.

Мэдок отпрянул назад, глядя на него с отвращением.

– Хорошо? – повторил он. – Ох, приятель, не говори так. Потому что хорошее поведение – это…?

Они оба синхронно сунули пальцы в рот, притворяясь, будто их тошнит. Уголки моих губ приподнялись в улыбке, которую мне пришлось прикрыть ладонью.

Нетуж. Мэдокнеумелладитьсдетьми. Я отказывалась в это верить.

– Именно. – Мэдок погладил мальчика по голове, после чего повернулся лицом ко мне. – Фэллон, это мой отпрыск.

Я склонила голову набок, посмотрев на него с недоверием, все еще пытаясь выкинуть из памяти образ того, как они сунули пальцы в рот.

– Нет, не настоящий отпрыск. – Он знал, в какое русло повернули мои мысли. – Но у него есть потенциал, правда?

Уперев руки в бока, стараясь ради мальчика сохранить веселый тон, спросила:

– Мэдок, что происходит?

Он открыл рот, собираясь ответить, но из дома вышла женщина с маленьким рюкзаком.

– Мэдок, привет, – поздоровалась она.

– Привет, Грэйс.

Грэйс выглядела молодо, явно младше тридцати. Ее длинные каштановые волосы были собраны в хвост. Судяпомедицинскойформе, япредположила, чтоонаработаламедсестрой… и была матерью-одиночкой.

– Здесь сменная одежда, чтобы он переоделся после купания. – Она вручила рюкзак Мэдоку. – Еще я положила солнцезащитный крем, кое-какие закуски и бутылку воды. Ты привезешь его обратно к ужину?

Мэдоккинул.

– Сначаламыможемзаскочитьвбар, апослеточнодомой.

– Отлично. – Грэйс улыбнулась и покачала головой, словно уже привыкла к его шуточкам. – Он так обрадовался, – продолжила она. – Звони, если возникнут проблемы.

Присев на корточки, Мэдок положил руку мальчику на плечо.

– Оооооой, ну, маааааааам, – заныли они хором, будто ее опасения былинапрасны.

Грэйсзакатилаглаза, затемпротянуламне руку.

– Привет, менязовутГрэйс. Атыкто?

Хорошая мама. Проверяет, в безопасности ли будет ее ребенок.

– Привет. – Я ответила на рукопожатие. – Я – Фэллон. Эмм… сводная сестра Мэдока, – сказала, запинаясь, и понадеялась, что Грэйс не услышала, как фыркнул Мэдок.

Технически, я не врала.

– Приятнопознакомиться. Повеселитесь хорошенько. – Онапомахаланапрощаниеиподняласьобратнопоступенькам.

Мэдокотвернулся. Я все не могла свыкнуться не только с тем, насколько хорошо он ладилс мальчиком, но и с тем, как сильно они были похожи. Оба – в длинных черных шортах-карго и футболках. Вот только Мэдок был в кожаных вьетнамках, а мальчик – в кроссовках.

– Фэллон, этоЛукас, – наконец-то представил он парнишку. – Лукас – мой младший брат. Попрограмме " Старшиебратьсяисестры". Яегонаставник.

Явыдохнула. Ладно, хорошо. Меня успокоило объяснение Мэдока. Потому что на мгновение ситуация показалась весьма странной.

– Вау, онидоверилитеберебенка? – поинтересовалась я, отчасти всерьез, отчасти– нет.

– Что? – Он приложил ладонь к груди, притворившись оскорбленным. – Я прекрасно нахожу общий язык с детьми. Изменяполучитсяотличныйотецкогда-нибудь. Скажией, Лукас.

Лукас поднял глаза на меня и произнес, даже не моргнув:

– Он научил меня, как определять, носит ли женщина стринги.

Я рассмеялась, прикрыв рот ладонью.

Мэдок притянул мальчика к себе за шею, двинувшись к машине.

– Говорил же тебе, женщины – враги. Они не понимают ценность подобных навыков.