Глава 1. Вариант перевода и редактуры: Катерина Кондренко

Вариант перевода и редактуры: Катерина Кондренко

Все думают, я мертва.

Моя голова покоится на коленях матери, сидящей в открытом кузове большого грузовика. Из-за стремительно наступающего рассвета горе на мамином лице проступает все отчетливей, а гул двигателей отдается вибрацией в каждой косточке моего безвольного тела.

Мы – часть автоколонны Сопротивления. Полдюжины военных грузовиков, фургонов и внедорожников лавирует между брошенными на дороге автомобилями, чтобы убраться подальше от Сан-Франциско. На горизонте за нашими спинами по-прежнему видна ангельская обитель, тлеющая в дыму после удара Сопротивления.

Витрины магазинов вдоль дороги заклеены газетными листами, превращающими путь в мемориальную аллею Великой Атаки. Мне совсем не обязательно вчитываться в заголовки, чтобы знать, о чем они кричат. В первые дни Нашествия, когда журналисты еще пытались фиксировать происходящее в мире, каждый из нас жадно впитывал новости.

ПАРИЖ В ОГНЕ, НЬЮ-ЙОРК ПОД ВОДОЙ, МОСКВА РАЗРУШЕНА.

КТО СТРЕЛЯЛ В ГАВРИИЛА, ПОСЛАННИКА ГОСПОДА?

АНГЕЛЫ ШУСТРЕЕ РАКЕТ.

НАЦИОНАЛЬНЫЕ ЛИДЕРЫ ПОТЕРПЕЛИ ПОРАЖЕНИЕ.

КОНЕЦ СВЕТА.

Мы проезжаем мимо трех лысых мужчин, кутающихся в серые простыни. Они расклеивают грязные и мятые листовки одного из культов Апокалипсиса. Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем каждый выживший станет частью уличной банды, культа или Сопротивления? Полагаю, даже Конец Света не в силах истребить в нас желание сбиваться в группы.

Члены культа замирают на тротуаре, глядя вслед нашему переполненному грузовику.

Нашу семью, вероятно, даже не разглядеть – испуганная мать, темноволосая девушка-подросток и семилетняя девочка теряются на фоне вооруженных мужчин. В любое другое время мы выглядели бы овцами в окружении волков. Но теперь это то, что люди называют «компанией».

Кое-кто в наших рядах облачен в камуфляж и держит в руках винтовку. Автоматы некоторых все еще смотрят в небо. Есть и новички, пришедшие с улиц, на их телах видны татуировки, выжженные собственноручно, так в бандах принято отмечать свои убийства.

И тем не менее, все эти люди держатся от нас на приличном расстоянии.

С тех пор, как мы покинули обитель после взрыва, прошел уже час, а мама продолжает раскачиваться взад-вперед, растягивая слова на выдуманном ею же языке. Она то повышает тон, то шепчет, словно жарко спорит с Богом. Ну или с дьяволом.

Слеза скатывается с ее подбородка и приземляется мне на лоб, и я знаю, сердце ее разрывается на части. И все из-за меня, ее семнадцатилетней дочери, обязанностью которой была забота о семье.

Она-то думает, что я не я, а просто безжизненное тело, принесенное самим дьяволом. Пожалуй, ей никогда не забыть того, как я лежала на руках Раффи, а его демонические крылья подсвечивал огонь.

Интересно, что бы она подумала, скажи ей кто-то, что Раффи самый настоящий ангел, которому достались крылья демона из-за предательства сородичей? А если добавить информацию о том, что я не совсем мертва, а попросту парализована ядом ангельского монстра-скорпиона? Вероятно, мама приняла бы «гонца» за своего, такого же сумасшедшего как она.

Моя младшая сестренка сидит у моих ног и даже не шевелится. В глазах ее пустота, спина неестественно прямая, тряска грузовика ей нипочем. Кажется, что Пейдж заперлась в собственном теле.

Суровые на вид мужики косятся на нее так, словно малышня, выглядывающая из-под одеял. Она же выглядит как разорванная и сшитая заново кукла из ночных кошмаров. И мне плохо от одной мысли о том, через что она прошла, чтобы стать такой. Часть меня хотела бы знать больше, но другая счастлива в блаженном неведении.

Я делаю глубокий вдох. Рано или поздно встать все равно придется. Выбора, кроме как снова столкнуться с реалиями нового мира, мне никто не давал. Тем более что чувствительность к телу уже вернулась. Сомневаюсь, конечно, что смогу кому-нибудь навалять и вообще натворить что-то серьезное, но судя по всему, двигаться я способна.

Я сажусь.

Полагаю, будь я подальновидней, крики бы меня не удивили.

Громче всех верещит мама. Ее мышцы застыли от ужаса, а глазам просто некуда больше распахиваться.

- Все хорошо, - говорю я. - Все в порядке.

Речь моя невнятна, но на мычание зомби тоже не смахивает, и на том спасибо.

Пожалуй, я бы даже похихикала, если бы не одна отрезвляющая мысль: Правила нового мира таковы, что кто-то вроде меня может и пулю схлопотать, если покажется другим «гражданином с приветом».

Я протягиваю руки в успокаивающем жесте, пытаясь всех заверить, что «приветами» не страдаю, но слова мои тонут в криках. Очевидно, чем меньше пространство, тем быстрее распространяется паника, а кузов наш невелик. «Бравые» солдаты буквально расшвыривают друг друга, стараясь забиться в угол или прижаться к дальней стене грузовика. Некоторые выглядят достаточно отчаянными для прыжка из кузова на полном ходу.

Прыщавый солдат с блестящим лицом наводит на меня винтовку, вцепившись в нее так, словно вот-вот совершит свое первое в жизни убийство, от чего и сам в ужасе.

Да уж, я серьезно недооценила мощь первобытного ужаса, увлекшего нас в свой водоворот. Эти люди потеряли все: семьи, безопасность, Бога. А вот теперь, пожалуйста, на их глазах воскресает труп и тянет к ним свои ручонки.

- Со мной все хорошо, - повторяю я настолько членораздельно, насколько вообще способна. Я встречаюсь глазами с солдатом, намереваясь убедить его в том, что ничегошеньки сверхъестественного здесь не происходит. - Я живая.

На какой-то момент я не могу сказать наверняка, верят они мне или готовы вышвырнуть «за борт». Меч Раффи по-прежнему за моей спиной, скрыт под пиджаком. Он несколько утешает, хотя и не подходит на роль бронежилета.

- Послушайте, - говорю я мягко, стараясь не делать резких движений, - я просто была в отключке. Только и всего.

- Ты была мертва, - возражает бледный солдат, на вид мой ровесник.

Раздается стук по крыше грузовика. Мы все подскакиваем от неожиданности, и мне везет, что солдат случайно не спускает курок.

Заднее окно опускается и в проеме показывается голова Тру. Парень выглядит сурово, если закрыть глаза на копну рыжих волос и мальчишеское лицо, покрытое веснушками. Воспринимать его серьезно прямо-таки проблематично.

- Эй! Руки прочь от мертвой девчонки. Она - собственность Сопротивления.

- Вот-вот, - из кабины доносится голос его близнеца по имени Тра. – Нам надо ее вскрыть, изучить и все дела. Думаешь, девчонки, прибитые демоническими принцами, на каждом шагу валяются?

Я как обычно не могу сказать наверняка, который из братьев кто, а потому первого решила величать Тру, а второго Тра, особо не задумываясь, насколько близка к истине.

- Мертвую девушку убивать нельзя, - повторяет Тру. – Я к тебе обращаюсь, солдат!

Он указывает на парня с винтовкой и впивается в него взглядом. Можно подумать, сходство с Рональдом Макдональдом вкупе с такими прозвищами как Труляля и Траляля - прямая дорога к потере авторитета. Но, похоже, у этих парней настоящий талант переключаться с амплуа комиков на киллеров в мгновение ока. И я надеюсь, что шутки про вскрытие шутками и были.

Грузовик тормозит на стоянке. Это отвлекает внимание от меня и заставляет всех осмотреться.

Глинобитное строение, возвышающееся передо мной, выглядит знакомым. Это учебное заведение, которое я видела ее не раз, хотя и училась в другом. Мы видим среднюю школу Пало Альто, которую ласково зовут Пэли Хай.

Полдюжины грузовиков и внедорожников останавливаются на школьной парковке. Солдат все еще за мной следит, но винтовку опустил. На нас вообще уставились многие, стоило другим автомобилям затормозить. Все они видели меня в объятиях крылатого демонического создания, которым казался Раффи, и все они считали меня погибшей. Их взгляды смущают, поэтому я снова опускаюсь на скамейку рядом с моей сестрой.

Один из мужчин приближается, чтобы коснуться моей руки. Наверное, желает проверить, теплая ли я как живое существо или холодная как труп.

Отстраненное безразличие на лице моей сестры мгновенно сменяет оскал разъяренного зверя, а затем она просто бросается на человека. Ее сверкающие острые как бритва зубы прекрасно оттеняют исходящую угрозу. Как только мужчина отходит, она спокойно возвращается на место, все та же отрешенность на кукольном лице.

Мужчина оборачивается, глядя то на нее, то на меня, словно ищет ответы, которых я дать не могу. Все на парковке видели, что произошло, и все они тоже смотрят на нас.

Цирк Уродов к вашим услугам.