Глава 18. Хиро опустился на колени возле расположенной в южной стене комнаты ниши с письменными принадлежностями

Хиро опустился на колени возле расположенной в южной стене комнаты ниши с письменными принадлежностями. Он вытащил из рукава полусгоревшие листы и выложил их в ряд на низком деревянном столике. Некоторое время он внимательно их изучал, а потом потянулся к узкой коробочке, стоящей на противоположном конце стола.

В кедровом ящичке было несколько отделений. В одном лежал пергамент, в другом – палочки для чернил. В третьем находились разного рода документы, включая обрывок, который он вытащил из кимоно Маюри. Хиро достал бумажку и положил ее к остальным на столе.

Листы выглядели одинаковыми по толщине, но учетные книги все были типовыми, а из-за подпалин нельзя было сказать наверняка.

В комнату вошел отец Матео и сел рядом с Хиро.

– Не понимаю, – сказал он. – Зачем вырывать одну страницу, а вторую сжигать?

– Она скорее всего попыталась вырвать компрометирующие страницы, а потом поняла, что учетная книга будет выглядеть подозрительно.

– Так это все-таки книга?

– Несколько. – И Хиро рассказал, что видел в растопочной.

– Но что Маюри пыталась скрыть? – спросил отец Матео. Пару секунд спустя он от удивления открыл рот. – А ты не думаешь, что она использует смерть одного брата, чтобы одурачить другого?

– Что? – Хиро оторвал взгляд от обрывков бумаги. – Ты о чем?

– Разве Маюри не должна будет вернуть ему деньги, если Саюри казнят? Но если не будет никаких записей о платеже...

– Неплохая теория, – сказал Хиро. – Однако, если ты прав, значит Хидэтаро знаком с Саюри гораздо дольше, чем они заявляют.

Обычно в первый день нового года делец начинает вести новую учетную книгу. Что бы Маюри ни пыталась скрыть, оно имело место в последние три года.

– А Саюри дебютировала лишь этой весной, – сказал отец Матео.

– Вот именно, – сказал Хиро, продолжив размышлять вслух: – Ученица тратит по меньшей мере четыре года на обучение, так что вполне возможно, что Хидэтаро был знаком с Саюри еще до ее дебюта. Я не подумал о том, чтобы спросить у Хидэтаро, не ходил ли он к другой девушке до того, как Саюри попала ему на глаза.

Отец Матео взял в руки одну из страниц. Он рассмотрел ее с обеих сторон и передал Хиро.

– Видишь здесь что-нибудь полезное? Мне ничего не знакомо, кроме цифр.

И с той, и с другой стороны вертикальными линиями бежала безупречная каллиграфия. Из-за огня и пепла большинство цифр стали неразборчивы, но Хиро мог с уверенностью сказать, что числа были весьма большими. Кедровые полы и модные кимоно стоили недешево.

Все страницы имели заголовки в верхней части столбцов, но сверху и по бокам страницы были сожжены. Все остальные листы выглядели так же.

Хиро положил страницу на стол.

– Слишком сильно обгорели. Без заголовков я не смогу узнать, чьи это счета или что обозначают цифры. Ну, в любом случае, шанс был невелик. Сами по себе эти счета не расскажут, что скрывает Маюри.

Отец Матео показал на уцелевшую страницу:

– Теперь, когда мы знаем, что это из учетной книги, ты можешь что-нибудь сказать об этом листе?

Хиро взял в руки неровный кусок. Он был оторван от верхней части страницы и содержал один неповрежденный заголовок столбца и часть записей с обратной стороны.

– В центральном столбце содержится имя, – показал Хиро. – Танака Ичиро.

– Ты его знаешь?

Хиро приподнял бровь, глядя на священника.

– Танака – очень популярное в Киото клановое имя, Ичиро означает «первый сын». В Киото тысяча людей с таким именем.

Он продолжил:

– Но что еще важнее, только дворяне могут иметь два имени. Кодекс Бусидо не одобряет, если самурай становится покровителем чайного дома. Даже если мы найдем правильного Танаку Ичиро, он этого не признает.

Священник выглядел разочарованным.

– Это все равно не поможет, – сказал Хиро. – Мы не сможем выслеживать каждого, кто посещал Сакуру, в надежде, что кто-нибудь знает, что скрывает Маюри. Ее тайна может вообще не иметь к убийству никакого отношения. Скорее всего наоборот... это просто был удобный предлог, чтобы скрыть конфуз.

– Или другое преступление, – сказал отец Матео. – Еще можешь что-нибудь там прочесть?

Хиро посмотрел на обрывок.

– Цифры начинаются с нуля, что говорит о начале отсчета. Они большие, но это вполне ожидаемо. – Он покосился на оторванный столбец справа от имени Ичиро. – Похоже, следующий заголовок – это «Акеши», но он разорван. Вторая часть отсутствует.

– Значит это либо Хидэёши, либо Хидэтаро.

– Или кто-то еще. Без второго имени мы не можем знать наверняка.

– А мог Хидэтаро убить брата, чтобы понизить репутацию чайного дома и сбить цену на контракт Саюри?

Хиро удивленно посмотрел на иезуита:

– Для священника ты строишь поразительно замысловатые схемы.

– До того как стать священником, я был обычным человеком. А в Библии рассказывается о некоторых весьма наивных грешниках. Если бы ты прочитал ее, она и тебя бы чему-нибудь научила.

Как и обычно, Хиро проигнорировал призыв.

– Хидэтаро не убил бы брата в чайном доме. – Он задумчиво повертел в руке оторванную страницу. – Слишком велика вероятность, что обвинят Саюри.

– Может, это все-таки был синоби?

Хиро положил обрывок на стол.

– Возможно, наемный убийца. Но не синоби и не куноичи... или же, по крайней мере, неопытный.

– Почему нет?

– Раны. Горло Хидэёши было перерезано сзади, что предполагает наемного убийцу, но выдает существенный недостаток мастерства. Его горло было не только разрезано, но и разорвано, значит убийца был очень сильным. Наверное, это сделал мужчина, хотя и женщина на такое тоже способна. Такие раны нож не оставляет, что говорит о применении неко-те. Но острота порезов указывает на неопытного пользователя.

Хиро поднял руку и согнул пальцы таким образом, чтобы они были похожи на когти.

– Куноичи, используя неко-те, или колют, или режут, но очень редко все вместе. – Он изобразил укол в сердце, а потом провел пальцами по горлу. – Это занимает очень много времени. Профессионал бы это знал.

– Может, убийца хотел быть уверенным, что самурай точно мертв?

– Что опять же указывает на новичка, – сказал Хиро. – Колотые раны едва кровоточили, а это значит, что Хидэёши был уже мертв или близок к этому. Так что в них уже не было никакого смысла.

– Как ты все это понял? – В голосе иезуита сквозило подозрение.

– Я тебе покажу. – Хиро поднялся на ноги и встал позади священника. – Ты Хидэёши, стоишь на коленях перед токонома.

Отец Матео с заинтересованным лицом повернулся к Хиро:

– Подожди минуту.

Хиро махнул в сторону стола:

– Доверься мне. Смотри прямо туда.

Он подождал, пока священник не вернулся в исходное положение.

– Итак, – продолжил Хиро. – Пока ты смотришь на посредственную цветочную композицию... которая выглядит приятно в силу того, что ты пьян... убийца подкрадывается сзади и перерезает тебе горло при помощи неко-те.

Правая рука Хиро зависла над шевелюрой священника, в то время как левой он провел возле шеи иезуита и быстро отстранился. Отец Матео дернулся, вздрогнув от неожиданности, хотя синоби к нему даже не прикоснулся.

– Твоя кровь брызжет на стену, а убийца нападает на тебя снова. – Хиро с помощью жестов медленно разрывает священнику горло. – И еще раз. Вот когда появляются разрывы. Лезвия застревают в канавках от предыдущего разреза. А одно и вовсе ломается.

– Но как? – спросил отец Матео. – Разве они не вшиты?

– Да, но очень сложно вышить лезвие в кожу. Именно поэтому оружие обычно используется как колющее, а не как режущее. Лезвия, должно быть, попали в ключицу Хидэёши или в сухожилие. В любом случае, во время нападения оно расшаталось.

Хиро опустил руки священнику на плечи:

– Вернемся к убийству. Ты, почти мертвый, падаешь вперед, но убийца не останавливается, как сделал бы синоби или куноичи. Он, или она, заваливает тебя на спину, чтобы завершить начатое.

Отец Матео позволил Хиро опустить себя на пол. Синоби все еще держал руки как когти.

– Убийца выкалывает тебе глаза, а потом ударяет в грудь, где и застревает лезвие. Опытный убийца заметил бы его и убрал из раны, но убийца оставляет его там.

– Вот почему ты считаешь, что это не синоби. – Отец Матео сел обратно.

Хиро кивнул:

– А еще синоби и куноичи редко выкалывают жертве глаза. Осквернение мертвых несет возмездие клану убийц.

Отец Матео выглядел удивленным:

– Божественное возмездие? Я думал, вы не суеверны.

– Не у всякого возмездия божественные корни.

– То есть синоби никогда бы не осквернил тело?

– Профессионал сделал бы все, что угодно, если бы его устраивала цена, – сказал Хиро, – но, синоби или нет, тот, кто убивал, ненавидел Хидэёши.

– Или же он не мог смотреть покойному в глаза, – сказал отец Матео.

Хиро с удивлением повернулся к священнику:

– Я не думал об этом, но, пожалуй, ты прав. Синоби учат не обращать внимания на глаза мертвых, но это занимает время. Нужна определенная стойкость. Когда я впервые увидел глаза мертвеца, мне стало не по себе.

Если это не профессионал, которому заказали осквернение, значит наш убийца, вероятно, никогда прежде не сталкивался с только что убитым человеком.