Всё что я знаю. Часть 1. В тот же год я встретил Пруфа

Я ЗНАЛ, ЧТО ХОЧУ СТАТЬ РЭПЕРОМ КОГДА МНЕ БЫЛО 14.

В тот же год я встретил Пруфа. Все было так, как я написал в «Yellow Brick Road». Я был на ступеньках средней школы Osborn High, куда шел Пруф, неся флаеры шоу талантов: «I had told him to stop by / And check this out sometime / He looked at me like I’m out my mind shook his head like white boys don’t know how to rhyme /1 spit out a line and rhymed birthday with first place / And we both had the same rhymes that sound alike / We was on the same shit that Big Daddy Kane shit with compound syllables sound combined / From that day we was down to ride somehow we knew we’d meet again somewhere down the line».

Всё что я знаю. Часть 1.

В Осборне, бывало, Пруф затаскивал меня в столовую, чтобы биться и разводить дураков. Мы получали деньги. Пруф говорил: «Ставлю 20 баксов на белого пацана». Это была теория «у белых нет чувства ритма» – никто не думал, что белый мог выиграть. Пруф задавал бит, стуча по столу, и мы шли по кругу, и я выигрывал всех, кто хотел биться. Одного за другим. Мы шли домой и делили деньги. Прибыль” бывала большой – мы были как акулы в бассейне. Но до людей стали доходить слухи об этой игре, так что нам пришлось придумать новую. Вот когда я начал разрисовывать джинсы и кофты. Пруф убил бы меня, если б узнал, что я говорил это людям, но его первый рэп-псевдоним был Maximum. Я написал «Maximum» на его джинсах. Я был серьезно настроен на дело. Я выводил краску на ткани, чтобы сделать границы букв, потом красил внутри. Я воровал краску – я когда -то был немного клептоманом. Я носил пуховую кофту, она была из перьев и всякой такой фигни и у нее были здоровенные карманы. Так что я набивал их маленькими бутылочками краски для ткани. Моей клиентурой были чуваки из окрестностей, которых приводил -ш^.: * Пруф. Он говорил, чего хотят люди, а я говорил: «Как думаешь, сколько мне за это взять?» Если было $60, я давал ему $20. В то время это были для меня большие деньги, как вторая работа. Лучше, чем фабрика, на которой я работал – обдувка песком, готовка на кухне и очистка оборудования – это разрушало мои руки. Как-то Пруф привел одного парня, он хотел Eazy-E сзади на джинсовой куртке. Eazy-E с пистолетом. Когда я начинал рисовать, я не понимал, как долго это займет. Все больше и больше людей хотели разрисовать свою одежду, и заказы стали откладываться. Пруф говорил: «Эй, чувак хочет свою куртку с Eazy-E. Ты когда закончишь?» Eazy был на всю спину. На всю работу ушло, наверно, бутылок 20 краски, которые я спер.
Пруф научил меня стоять на своем и быть мужиком. Он был первым, кто показал мне как нужно драться. Если тебя никогда не били, ты боишься быть побитым, потому что не знаешь каково это. Пруф заставил меня переступить этот начальный страх. Мы с ним боксировали на голых кулаках. Мои удары были такими размашистыми и открытыми, что Пруф постоянно сбивал меня. На Dresden Street жил неотесанный чувак, байкер, который часто стоял у забора и смотрел, как мы деремся. Он всегда кричал: «Давай, Маршалл, вставай! Ты что, девка что ли? Вставай!» А Пруф говорил: «Черт, лежи, чувак, лежи». Но я всегда, блять, вставал. Пока Пруф не добивал
меня почти до бесчувствия, и я просто просил: «Только не выбей мне зубы! Пожалуйста?!» Он не давал мне расслабиться ни на минуту. Когда после мы заходили домой, с окровавленными кулаками, уставшие и вымотанные, мы с Пруфом делали упражнение, когда один из нас подбирал слово, а потом смотрели, как много слов мы могли срифмовать с ним. Либо брали пять слов и рифмовали с ними минуту. А если кто-то не справлялся, получал по лицу. (Шутка.) Мы дрались как братья, но настоящей ссоры между нами никогда не было. Была какая-то связь, которую нельзя было разорвать. Мы дрались из-за самых тупых вещей. Однажды я не встретился с Пруфом, назначив встречу, потому что разговаривал с девчонкой по телефону. Когда я, наконец-то, появился, Пруф сказал, что уже не хочет играть в баскетбол. Я бросил ему мяч, а он сел на переднее сидение моей машины. Он бросил мяч на пол в машине, закрыл дверь и надулся. Мы не разговаривали две недели. Это было странно, потому что мы работали в одном месте – Little Caesars. Как-то, проходя, он ударил меня полотенцем по заднице. «Ах ты говнюк!», я побежал за ним и у нас началась война на полотенцах. Неожиданно, мы снова стали друзьями.

Перед тем, как я пошел в 9-ый класс, мы с матерью переехали на Dresden Street на восточной стороне Детройта. Я все еще ходил в свою старую школу – дорога была суровей зимой! – но я проводил время, зависая в Osborn High School с Пруфом.