Глава 12. Утро для обеих девочек началось плачевно

Тупики

Утро для обеих девочек началось плачевно. Им не только не досталось ни секунды сна, но они снова оказались не в тех школах на другой день гадких занятий. На самом деле стало еще хуже, ведь ни одна из них не знала ответа на загадку Школьного директора, да и до обеда они не могли обсудить это. Но будто им и этого было мало — обе школы обсуждали их кикиморово фиаско.

На Уродстве Софи пыталась не обращать внимания на смешки и подтрунивания, а сосредоточиться на лекции Мэнли о надлежащем использовании накидки. Потребовалась вся концентрация, учитывая злобные взгляды Эстер, бросаемые в её сторону, и что накидка может использоваться надлежащем образом для защиты, невидимости, маскировки или полета, в зависимости от ткани и текстуры, в сочетании с различными видами заклинаний. Для классного состязания Мэнли завязал ученикам глаза и те на перегонки учились различали ткань и как успешно использовать свои накидки.

— Не знал, что магия такая сложная штука, — пробормотал Хорт, помяв свою накидку, чтобы определить из шелка она или из атласа.

— А это всего лишь накидки, — сказала Дот, обнюхивая свою. — Подожди, вот заклинания начнутся!

Если в чем-то Софи и разбиралась, так это одежда. Она тут же поняла, что держит в руках змеиную кожу, мысленно произнесла заклинание, и стала невидимой под своей облегающей черной накидкой. Это достижение принесло ей еще один высший бал и очередной убийственный взгляд от Эстер, который если бы мог, сжег бы Софи на месте.

А по другую сторону рва, Агата не могла свернуть за угол, чтобы не увидеть Тедроса и его дружков, как они кривляясь горбились, изображая завывание кикиморы, и колошматили друг друга баклажанами. Куда бы она ни пошла, повсюду её преследовал Тедрос и компания, истошно вопя и улюлюкая во все горло, пока она наконец, не выдержав, не выхватила у Тедроса баклажан и не ткнула его им в грудь.

— Это произошло только по одной причине — ты выбрал меня! ТЫ ВЫБРАЛ МЕНЯ, хам, безмозглый отморозок!

Тедрос так и застыл, разинув рот, в то время как она бросилась бежать прочь.

— Ты выбрал ведьму? — спросил Чаддик.

Тедрос обернулся в поисках задавшего вопрос.

— Нет, я...она обманула меня..я не... — Он вынул меч. — Кто хочет сразиться?

В связи с тем, что Прибежище Гензеля было все еще в руинах, занятие из башни переесли в студенческие комнаты отдыха. Агата последовала за толпой Счастливец по Переходам, связывающих все башни Добра зигзагообразными проходами из цветного стекла высоко над озером. Пока она топала по пурпурному переходу к башне Милосердия, то перестала вслушиваться в девичьи сплетни, а снова и снова возвращалась к загадке Школьного директора, до тех пор, пока не подняла взгляд и не увидела, что осталась совсем одна. После чего Агата обшарила Прачечную, заполненную пеной, где нимфы стирали платья, увернулась от зачарованных горшков в Трапезной, которые готовили обед, Агата наконец-то отыскала комнату отдыха Милосердия. Розовые шезлонги уже все были заняты и ни одна из девочек не подвинулась ради неё. И она решила усесться прямо на пол...

— Садись сюда!

Кико, милая девушка с короткими волосами, отодвинулась в сторону. Остальные хихикали, а Агата пошла втискиваться рядом с ней.

— Теперь они тебя возненавидят, — пробормотала она.

— Не могу понять, как они могут считать себя Добрыми и быть при этом такими грубыми, — прошептала Кико.

— Может быть потому что я чуть всю школу не спалила.

— Они просто завидуют. Ты можешь осуществлять желания. Ни одна из нас этого пока не умеет.

— Счастливая случайность. Если бы я могла осуществлять желания, то была бы уже дома со своей подругой и котом. — Мысль он Жнеце заставила Агату переключиться на другую тему. — Гмм, а как там поживает тот мальчик, которого ты загадала?

— Тристан? — Кико погрустнела. — Ему нравится Беатрикс. Всем мальчикам нравится Беатрикс.

— Но он же отдал тебе свою розу, — возразила Агата, припоминая её желание на озере.

— Случайность. Я выпрыгнула перед Беатрикс и поймала её. — Кико бросила на Беатрикс злой взгляд. — Думаешь он пригласит меня на Бал? Не все парни понимают, что она волчица.

Агата ухмыльнулась, а потом нахмурилась:

— Что еще за бал?

— Снежный бал Счастливцев! Устраивается прямо перед Рождеством. Каждая из нас должна найти мальчика, который возьмет ее туда, иначе мы получим неуд. Мы получаем оценки, как пара, которые будут основаны на том, как мы будем выглядеть, как себя вести и как танцевать. А почему ты думаешь мы все загадали на озере разных мальчиков? Девочки разведали что да как. А мальчики просто всегда хотят самую прелестную. — Кико улыбнулась. — А ты на кого глаз положила?

И прежде чем Агата успела изобразить рвотный рефлекс, двери распахнулись и в комнату вплыла пышногрудая женщина в красном тюрбане, украшенном драгоценными камнями и платке в тон платью, ярким макияжем, черной густой подводкой вокруг глаз, с цыганскими серьгами-кольцами и звенящими браслетами на запястьях.

— Эээ... профессор Анемон? — вытаращилась Кико.

— Я Шахерезада, — прогудела профессор Анемон со смешным акцентом. — Королева Персии. Султанша Семи морей. Владычица сумрачной пустынной красоты.

Она распахнула свой платок и изобразила, повергающий в ужас, танец живота.

— Видите, как я обольщаю вас своими бедрами! — Она прикрыла лицо вуалью и заморгала как сова. — Видите, как я искушаю вас своими глазами! — Она всколыхнула грудью и громко звякнула браслетами. — Видите, как я становлюсь Полночной соблазнительницей!

— Больше похожа на подкопченый кебаб, — пробормотала Агата. Кико прыснула смехом.

Улыбка профессора Анемон исчезла, как и её акцент.

— Я думала, что научу вас, как выжить в арабских тысяче и одной ночи — макияжу в условиях песка и дюн, моде хиджра, даже правильному танцу Семи покрывал, но похоже нужно начинать с чего-нибудь попроще. — Она потуже затянула свой тюрбан.

— Феи мне тут сообщили, что из Прибежища Гензеля исчезли конфеты, даже несмотря на то, что класс находился на ремонте. А как нам всем известно, наши классные комнаты сделаны из конфет, как напоминание о всех тех соблазнах, которые встретятся нам на пути за воротами. — Она сощурилась. — А мы знаем, что случается с девочками, которые любят конфеты. Однажды начав, они уже не могут остановиться. Они сбиваются с пути. И становятся легкой добычей ведьм. Они тешат себя лакомствами, пока не умрут от ожирения, так и оставшись незамужними и вдобавок покрывшихся бородавками.

Девочки были просто в ужасе от того, что кто-то посмел испортить башню, не говоря уже о своей фигуре. Агата тоже попыталась выглядеть шокированной. Но именно в этот момент из её кармана выпала зефирка, за ней последовал синий леденец, ломтик пряника, и две сливочных помадки. Тут же одновременно раздались двадцать охов.

— У меня не было времени позавтракать! — воскликнула Агата. — Я не ела всю ночь!

Но не последовало никакого сочувствия, даже от Кико, которая, было видно, уже жалела, что вообще была милой с Агатой. Агата виновато уставилась на своего лебедя.

— Агата, ты будешь мыть тарелки после ужина в течение двух недель, — сказала профессор. — Полезное напоминание о том, что соблюдают принцессы, в отличие от злодеев.

Агата запихнула остатки конфет в рот и проглотила их не разжёвывая. Ответ?!

— Надлежащее питание, — вздохнула профессор Анемон.

Пока тюрбанутая учительница несла в массы все больше и больше Арабских секретов красоты, Агата все ниже и ниже оседала на диване. Всего одно занятие, а проблем уже не оберешься. Между ужасом обязательного присутствия на Балу, недели обязательного мытья посуды и решительного избавления от бородавок в будущем, она осознала, что решать загадку Школьного директора нужно как можно быстрее.

— Может траванем её еду? — сплюнула Эстер.

— Она не ест, — сказала Анадиль, топая по залу Зла.

— Может тогда отравим ей помаду?

— Нас тогда на недели запрут в Пыточной! — забеспокоилась Дот, которая прибавила шаг, чтобы не отставать.

— А мне начхать как мы это провернем или чем это для нас обернется, — прошипела Эстер. — Я хочу, чтобы эта змеюка исчезла.

Она распахнула дверь в комнату номер 66 и обнаружила в ней Софи, рыдающей на своей постели.

— Гмм, змеюка рыдает, — сказала Анадиль.

— Ты как? В порядке, родная? — спросила Дот, вдруг посочувствовав девушке, убийство которой они толшько что замышляли.

Всхлипывая, Софи поведала все, что случилось в башне Школьного директора.

—...Но вот теперь нам загадали загадку, а я не знаю ответа, а Тедрос считает меня ведьмой, потому что я продолжаю побеждать в состязаниях, и никто не понимает, что причина моих побед в том, что я хороша во всем!

Эстер готова была задушить её прямо на месте. А потом выражение на её лице поменялась.

— Эта загадка. Если ты на неё ответишь…то отправишься домой?

Софи кивнула.

— И мы больше тебя никогда не увидим? — уточнила Анадиль.

Софи кивнула.

— Решим, — заверили её соседки по комнате.

— Правда? — заморгала Софи.

— Ты ведь так хочешь домой, — сказала Эстер.

— А мы еще больше хотим отправить тебя домой, — добавила Анадиль.

— Что ж, по крайней мере, вы мне верите, — хмуро сказала Софи, вытирая слезы.

— Виновен, пока не доказано обратное, — сказала Эстер. — Это путь Несчастливцев.

— Однако не стоит об этом рассказывать Счастливцам. Они решат, что ты чокнулась, как шляпник, — сказала Анадиль.

— И я так бы подумала, но кто станет лгать о нарушении такого количества правил? — сказала Дот, пытаясь превратить свою эмблему-лебедя в шоколад. — Блин, эта птица просто безнадежна.

— А Школьный директор, он какой? — спросила Эстер у Софи.

— Старый. Очень, очень старый.

— А ты и вправду видела Сказочника? — спросила Анадиль.

— То странное перо? Оно не прекращая писало о нас.

— Оно что? — одновременно спросили все три девочки.

— Но ты же еще в школе! — воскликнула Эстер.

— Что может такого случиться в школе достойного сказки? — недоумевала Анадиль.

— Уверена, что это просто ошибка, как и все остальное, — всхлипнула Софи. — Мне просто нужно разгадать загадку, сказать её решение Школьному директору, и пуф, я исчезну из этого проклятого места. Все просто.

Она увидела, как девочки переглядывались.

— Разве нет?

— Тут как бы две задачи, — сказала Анадиль, не спуская глаз с Эстер. — Загадка Школьного директора.

Эстер повернулась к Софи.

— И почему он хочет, чтобы ты её разгадала.

Если и было слово, которого Агата боялась больше, чем «бал» — это «танцы».

— На балу должны танцевать все девушки-Счастливицы, — сказал Поллукс, шатаясь на ослиных ногах в Палатах доблести.

Агата старалась не дышать. В комнате сильно пахло кожей и мускусным одеколоном от коричневых диванов, ковра с медвежьей головой, книгами обо охоте и верховой езде в кожаных переплетах и головами лосей с лоснящимися неприлично здоровыми рогами. Она скучала по школе Зла и её вонючему кладбищу.

Поллукс гонял девочек по всем танцам, которые будут на Балу, ни один из которых Агата не могла станцевать, продолжая падать и бормотать: В этом было бы больше смысла, будь у него его тело. После легкой разминки копыт на ковре, насаживания себя на рога, и приземления ягодицами в камин, Поллукс рявкнул на них «поняли» и обернулся к группе фей с ивовыми скрипками:

— Играйте Вольту [3]!

И они заиграли в таком молниеносном темпе, что Агату швыряло от партнера к партнеру, от талии к талии, кружило все быстрее и быстрее, превращая все вокруг в единое размытое пятно. Её ноги горели. Каждая девочка в комнате казалась Софи. Туфли! Они вернулись.

— Софи! Я иду! — выкрикнула она...

Следующее, что она осознала, что опять лежит на полу.

— Для обмороков существует специально отведенное время, — зло сказал Поллукс. — Но оно еще не настало.

— Я споткнулась, — огрызнулась Агата.

— Предположим ты падаешь в обморок во время Бала! Хаос! Побоище!

— Да не падала я в обморок!

— Забудь про бал! Это будет Полночное Кровавое Побоище!

Агата зло уставилась на него.

— Не. Падала. Я. В. Обморок.

Когда девочки собрались на берегу Срединного залива на урок «Общение с животными», их ждала профессор Дови.

— Принцесса Ума заболела.

Девочки одарили Агату сочувственными взглядами, потому как фиаско случившиеся с Золотыми рыбками было целиком и полностью на её совести. В такой короткий срок замены найти не удалось, и профессор Дови вообще отменила занятие.

— Отличники могут воспользоваться Палатами красоты. Троечники должны использовать это время чтобы переосмыслить свою посредственность!

В то время как Беатрикс и семь её прилипал продефелировали в Палаты красоты для маникюра, вторая половина пыталась подглядеть за тем, как проходит Фехтование, на котором мальчики тренировались без рубашек. Агата же тем временем поспешила в Галерею Добра, надеясь найти подсказку, чтобы разгадать головоломку Директора.

Пока её глаза блуждали от скульптур к ларцам и к чучелам освещенных факелами, горящих розовым огнем, ей вспомнились слова Школьного директора, что принцесса с ведьмой никогда не смогут быть подругами. Но почему? Между ними должно что-то встать?! Воистину, это было чем-то загадочным, что могло быть принцессы и не могло быть у злодейки. Она все думала и думала о том, что же это могло быть, пока шея не покраснела. Но ответа все не было.

Она обнаружила, что её снова тянет к укромному уголку, где висят полупрозрачные картины Чтецов из Гавальдона. Агата припомнила как профессор Дови разговаривала с той женщиной с волевым подбородком. «Профессор Сэдер», — называли они того художника. Тот самый Сэдер, который преподавал Историю героизма? Какой там урок следующий?

На этот раз Агата не спешила. Когда она рассматривала картины, то заметила, что пейзаж от картины к картине менялся: на площади появилось больше всяких лавчонок, церковь из белой стала красной, за озером выросли две ветряные мельницы — пока деревня не стала такой, какой она её запомнила. Еще больше запутавшись, она ходила от картины к картине, пока одна все же не заставила её застыть как вкопанную.

Дети читали сказки на ступеньках церкви, луч света падал на девочку в фиолетовом пальто и желтой шляпе с подсолнухами. Агата приблизилась к картине. Алиса что ли? Похоже. Дочь пекаря изо дня в день носила это нелепое пальто с шляпой, до того, как её похитили восемь лет назад. На другой картине, луч уже падал на тощего мальчишку, который палкой бил кота. Рун. Агата вспомнила, как этот паршивец пытался выколоть Жнецу глаз, пока мама не выставила его в зашей метлой. Руна тоже забрали в том же году.

Агата быстро сместилась к следующей картине, где толпа детей выстроилась перед магазинчиком мистера Довиля, но солнце освещало только двоих: лысого Бейна, кусавшего девочку, стоявшую перед ним, и красавчика тихоню-Гаррика. Эти два мальчика были похищены четыре года назад.

Покрывшись испариной, Агата медленно повернулась к следующей картине. Здесь дети читали, забравшись на изумрудный холм, у подножья которого на берегу озера солнцем освещались двое: девочка в черном, гасившая спички о воду и девочка в розовом, запихивающая в мешок огурцы.

Задыхаясь, Агата кинулась вновь просматривать картины с самого начала. И на каждой свет выбирал двух детей: одного светлого и пригожего, другого странного и мрачного. Агата вышла из угла и поднялась на круп коровьего чучела, чтобы разом можно было видеть все картины — картины, которые говорили ей три вещи о профессоре Сэдере...

Он мог ходить между настоящим и сказочным мирами. Он знал почему детей из Гавальдона забирали сюда.

И он мог помочь им вернуться домой.

Когда феи начали загонять всех на следующее занятие, в Театр Сказок влетела Агата и втиснулась рядом с Кико. А Тедрос и его мальчики в это время играли в гандбол против феникса, вырезанного на передней части каменной сцены.

— Тристан даже не поздоровался, — проворчала Кико. — Может он думает, что после разговора с тобой, у меня появились бородав...

— Где Сэдер? — спросила Агата.

— Профессор Сэдер, — раздался голос.

Она подняла взгляд и увидела красивого седовласого учителя в зеленом костюме, улыбавшегося ей загадочной улыбкой, поднимаясь на помост. Это был тот же самый мужчина, кто улыбнулся ей в фойе и на Мосту.

Профессор Чокнутый.

Агата выдохнула. Ну конечно же он ей поможет, если уж она так сильно ему нравилась.

— Как вам известно, я преподаю четыре курса, по два здесь и в школе Зла и, к сожалению, не могу быть в двух местах одновременно. Таким образом, я буду попеременно вести занятия в обеих школах, — сказала он, прижимаясь к кафедре. — В те дни, когда меня не будет, к вам буду приходить бывшие ученики, чтобы рассказывать о своих приключениях в Бескрайнем лесу. Они будут отвечать за ваши итоговые состязания в конце недели, поэтому, пожалуйста, отнеситесь к ним с должным уважением, с каким вы относитесь и ко мне. И, наконец, так как я несу ответственность за огромное количество учащихся и обширнейшую историю, у меня нет рабочего кабинета, чтобы отвечать на ваши вопросы, которые буду возникать как на уроке, так и вне его.

Агата откашлялась. Как она получит ответы, если он не разрешает задавать вопросы?

— Если же у вас возникают какие-либо вопросы, — сказала Сэдер. Его карие глаза не моргали, — то вы наверняка найдете ответы в учебниках, «История Леса для студентов» или в других моих авторских книгах в Библиотеке Добродетели. А теперь перекличка. Беатрикс?

— Да.

— Еще раз, Беатрикс.

— Здесь, — огрызнулась Беатрикс.

— Спасибо, Беатрикс. Кико!

— Присутствует!

— Еще раз, Кико.

— Я здесь, профессор Сэдер!

— Прекрасно, Рина!

— Да.

— Еще раз?

Агата застонала, похоже они застрянут здесь до новолуния.

— Тедрос!

— Здесь.

— Громче, Тедрос.

— Вот блин, он что глухой? — проворчала Агата.

— Нет, глупенькая, — сказала Кико. — Он слепой.

Агата фыркнула.

— Не будь смешн...

Стеклянный взгляд. Перекличка. То, как он ухватился за кафедру.

— Но его картины! — вскрикнула Агата. — Он видел Гавальдон. Он видел нас!

И в это самое мгновение профессор Сэдер встретился с ней взглядом и улыбнулся, как бы желая напомнить ей, что ничего подобного не было.

— Итак, давайте проясним, — сказала Софи. — Сначала было два Школьных директора. И они были братьями.

— Близнецами, — уточнила Эстер.

— Один был Добрым, другой — Злым, — продолжила Анадиль.

Софи двигалась мимо серии щербатых мраморных фресок в Зале Несчастливцев. Покрытый изумрудными водорослями и синим налетом, освещенный факелами, пылающих цветом морской волны, зал был похож на собор, который большую часть своей жизни провел под водой.

Она остановилась перед одной. Перед той, на которой были изображены двое мужчин в комнате замка, неотрывно смотревшие на зачарованное перо, на то самое, что она видела в башне у Школьного директора. Один из братьев был одет в черное, другой — белое. В потрескавшейся мозаике, можно было различить их одинаковые красивые лица, призрачно-бледные волосы и голубые глаза. Но тот брат, что в белых одеяниях излучал доброту и нежность, в черных же одеждах — холодность и жесткость. Однако, что-то в их лицах показался ей знакомым.

— И эти братья управляли обеими школами и защищали волшебное перо, — сказала Софи.

— Сказочника, — поправила Эстер.

— И побеждало, то Добро, то Зло, поровну?

— Более или менее, — сказала Анадиль, давая улитку крысам у себя в кармане. — Моя мать говаривала, проведи Добро черту, Зло найдет лазейку, вынуждая впредь его защищаться лучше и отпор давать врагу.

— Естественное равновесие, — сказала Дот, дожевывая учебник, который превратила в шоколад.

Софи подошла к следующей фреске, на которой брат-Зло не захотел больше мирно править вместе со своим братом и обрушил на него шквал заклинаний.

— Но Злой решил, что сможет контролировать перо... гм... Сказочника... и сделать Зло непобедимым. Посему он собирает армию, чтобы уничтожить своего брата и начинает войну.

— Великая война, — сказала Эстер. — Где каждый принял сторону Доброго брата или Злого.

— И в заключительном сражении меж ними, кто-то из них побеждает, — говорит Софи, глядя на последнюю фреску — море Несчастливцев и Счастливцев преклоняют колено перед Школьным директором в серебряных одеждах и светящимся Сказочником, парящим над его руками. — Но никто не знает, кто именно.

— Умница-разумница, — усмехнулась Анадиль.

— Но тогда, несомненно, люди должны знать, Добрый он брат или Злой? — спросила Софи.

— Все делают вид, что это тайна, — сказала Эстер, — но со времен Великой войны Зло не побеждало ни в одной сказке.

— Но разве перо просто не записывает то, что случается в Бескрайнем лесу? — спросила Софи, изучая странные символы на стальном Сказочнике. — Разве нам не подвластны сказки?

— Как так происходит, что однажды все злодеи умирают? — прорычала Эстер. — Это перо вершит наши судьбы. Это перо убивает всех злодеев. Это перо под колпаком у Добра.

— Сказочник, красотка, — прочавкала Дот. — А не перо.

Эстер выдернула книгу изо рта Дот.

— Но, если злодеи каждый раз умирают, зачем же их обучать? — спросила Софи. — Зачем вообще тогда нужна школа Зла?

— Попытайся спросить об этом у учителей, — пропела Дот, копаясь в своей сумке в поисках учебника побольше.

— Ладно. Значит, вы злодеи больше не побеждаете, — Софи зевнула, точа свои ноготки осколочком мрамора. — И как это касается меня?

— Сказочник начал записывать твою сказку, — хмуро сказала Эстер.

— И?

— А учитывая школу, в которой ты учишься, Сказочник считает тебя в той сказке злодейкой.

— А меня должно волновать мнение какого-то пера? — спросила Софи, полируя ногти уже на другой руке.

— Про умницу-разумницу я слегка погорячилась, — сказала Анадиль.

— Если ты злодейка, то умрешь, дурында ты эдакая! — рявкнула Эстер.

Софи сломала ноготь.

— Но Директор сказал, что я могу вернуться домой!

— Или может его загадка — ловушка.

— Он Добро! Вы же сами сказали!

— Ну, а ты в школе Зла, — сказала Эстер. — И он не на твоей стороне.

Софи посмотрела на неё. У Анадиль и Дот было то же мрачное выражение лица.

— Я что, умру здесь? — пискнула Софи со слезами в глазах. — Должно же быть хоть что-нибудь, что я могла бы сделать!

— Реши загадку, — сказала Эстер, пожав плечами. — Только так ты узнаешь, что он затевает. К тому же развязка должна случиться в самом скором времени. И если ты выиграешь еще хотя бы одно состязание, я лично тебя прикончу.

— Тогда скажи мне ответ! — выкрикнула Софи.

— Чего никогда не будет у злодеев, а принцессам без этого не обойтись? — в слух размышляла Эстер, почесывая свою татуировку.

— Может зверушки? — предположила Дот.

— У злодеев в подручных могут быть животные. Просто потребуется подпортить их по сильнее, — сказала Анадиль. — А честь?

— У Зла есть свои понятия о чести, доблести и всяческой подобной ерунды, как и у Добра, которую, как они считают, изобрели, — сказала Эстер. — Мы просто дали всему этому имена получше.

— Вот оно!

Они повернулись к Софи.

— Вечеринка по случаю дня рождения! — воскликнула она. — Кто захочет пойти на Злодейскую вечеринку?

Анадиль и Эстер уставились на неё.

— Это все от того, что она не ест, — сказала Дот, — а мозгу нужна пища.

— Тогда ты должна быть умнейшей на свете! — наорала на неё Софи.

Дот свирепо уставилась на нее.

— Помни, самые ужасные злодеи погибают самой ужасной смертью.

Софи нервно дернулась в сторону Эстер.

— Может леди Лессо сможет помочь мне с ответом?

— Если посчитает, что это поможет победить Злу.

— Нужно повести себя очень умно, — сказала Анадиль.

— И тонко, — добавила Эстер.

— Ум и тонкость?! Это по моей части, милочки, — сказала Софи с облегчением. — Эта загадка запросто будет решена.

— Или нет, мы уже опаздываем на пятнадцать минут, — сказала Дот.

И действительно, холоднее класса леди Лессо был только взгляд, которым она наградила четырех опоздавших девочек, когда те прошли к своим местам.

— Я бы отправила вас вы Пыточную, но она занята учениками с моего последнего занятия.

У них под ногами эхом разнесся мальчишеский крик. Весь класс задрожал, представив тот ужас, что творился в данную секунду в Пыточных.

— Давайте поглядим, может наши опоздавшие смогут как-то поправить свое положение, — сказала леди Лессо, зловеще постукивая каблуками.

— Чем мы тут занимаемся? — шепотом спросила Софи у Хорта.

— Она испытывает на нас известных Немезид, — в ответ прошептал Хорт. — Если мы правильно отвечаем на вопрос, то получаем одну из них. — Он гордо ткнул на бородавку на своей щеке.

Софи в ужасе отпрянула.

— Это что? Награда?

— Эстер, назови имя злодейки, разрушившую свою Немезиду проклятьем Ночного кошмара.

— Финола Пожирательница Фей. Ведьма Финола проникала феям в сны и убеждала их отрезать собственные крылья. Феи больше не могли летать, Финола легко их ловила и съедала.

Софи прикусила язык, и не стала высказывать то, что пришло ей на ум. Но она никогда не слышала ни о какой Финоле Пожирательнице Фей, так что Эстер наверняка не права.

— Верно! Финола Пожирательница Фей! Одна из известнейших сказок на свете! — сказала леди Лессо и посадила гиганитскую бородавку Эсер на руку.

Известнейших? Софи сморщила нос. Где это она известна?

— Анадиль, назови злодея, убившего свою Немезиду используя маскировку! — сказала леди Лессо.

— Бешеный Медведь Рекс. Переоделся в шкуру медведя, потому что принцесса Анатоль любила медведей. Когда она попыталась его приласкать, он перерезал её горло.

— Прекрасный образец для подражания. Всем нам. Бешеный Медведь Рекс! — провозгласила леди Лессо и посадила бородавку Анадиль на шею. — Если бы он был жив, то стер бы ухмылочку с любого из злорадствующих индюков Клариссы!

Софи прикусила губу. Откуда они все это знают?!

— Дот. Назови имя злодейки, которая убила свою Немезиду превращением!

— Ледяная королева! Превратила принцессу в лед и предоставила солнечным лучам!

— Моя любимейшая сказка! — прогремела леди Лессо. — История, которая будет жить вечно в сердцах...

Софи ухмыльнулась.

— Я сказала что-нибудь смешное? — спросила леди Лессо.

— Никогда ни о ком из них не слышала, — сказала Софи.

Эстер с Анадиль вжались в свои сидения.

— Никогда о них не слышала? — насмешливо спросила леди Лессо. — Это ведь величайшие триумфы Зла! Слава, которая вдохновляет будущих злодеев! Четыре девочки в колодце! Двенадцать утонувших принцесс! Урсула Самозванка, Ведьма...

— И о них никогда не слышала, — вздохнула Софи, зачесывая назад свои волосы. — Там откуда я родом, никто не читает сказки, где Зло побеждает. Все хотят, чтобы Добро победило, потому что Добро лучше выглядит, симпатичнее одето и у него больше друзей.

Леди Лессо оставалась безмолвной.

Софи повернулась к одноклассникам:

— Мне жаль, что вы ни кому не нравитесь, и что вы никогда не побеждаете, и что вы все равно должны ходить в школу, но это правда.

Эстер натянула форму на лицо.

Дот подалась вперед и прошептала Софи на ухо:

— Загадка, красотка.

— Ах, да, — спохватилась Софи. — Вот я тут говорю, а у меня есть некая головоломка. Вроде как очень важно, чтобы я её решила, так что благодарно приму любую помощь. Что никогда не будет у злодея, без чего не обойтись принцессе? Есть мысли? Не стесняйтесь высказываться. Мерси, мои хорошие.

— У меня есть одна идея, — сказала леди Лессо.

— Я так и знала. — Софи улыбнулась. — Что это? Что есть у меня, чего нет у вас?

Леди Лессо приблизила вое лицо к её.

— Ничего. Что мы и услышим от вас на протяжении всего оставшегося занятия.

Софи хотела было возразить, но не смогла открыть рот. Её губы намертво прилипли друг к другу.

— Гораздо лучше, — сказала леди Лессо и наградила Софи бородавкой меж бровей.

Пока Софи пыталась разлепить свои губы, леди Лессо спокойно встала и расправила свое фиолетовое платье, не обращая никакого внимания, на застывших от изумления, студентов вокруг.

— А теперь, скажи-ка мне Хорт, кто из злодеев пользовался Смертельной вороньей ловушкой.

Тяжело и шумно дыша, раздувая ноздри Софи попыталась разорвать свои губы пером, заколкой для волос, и сосулькой, свисавшей с губ. Вопль, крик — она испробовала все, но в результате — тишина, паника, кровь...

А Эстер сердито уставилась на неё из первого ряда.

— Запросто, значит, решена, а?!