ЧАСТЬ 2. О возникновении философии начали задумываться еще мудрецы Древней Греции

О возникновении философии начали задумываться еще мудрецы Древней Греции. Приведем сообщение античного писателя, автора самого известного античного сочинения по истории греческой философии – «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов» Диогена Лаэртского (первая половина III в. н.э.).

Вопросы и задания

1. Где, по мнению Диогена Лаэртского, возникает философия?

2. Кто из древних мыслителей первым назвал философию философией (любомудрием), а себя философом? Как он аргументировал свою точку зрения?

3. У каких народов, помимо греков, согласно Диогену Лаэртскому, развивалась философская мысль?

4. Что, на ваш взгляд, в содержании учений «магов, халдеев, гимнософистов, друидов и египтян» можно считать философскими идеями, а что – мифологическими и предфилософскими?

5. Какой из рассмотренных у Диогена Лаэртского народов, по вашему мнению, в наибольшей степени приблизился именно к возникновению философии? Обоснуйте свою точку зрения.

Занятия философией, как некоторые полагают, начались впервые у варваров, а именно: у персов были их маги, у вавилонян и ассириян – халдеи, у индийцев – гимнософисты, у кельтов и галлов – так называемые друиды и семнофеи[1] < …>. И все же это большая ошибка – приписывать варварам открытия эллинов: ведь не только философы, но и весь род людской берет начало от эллинов < …>. Сторонники варварского происхождения философии описывают и то, какой вид она имела у каждого из народов.

Гимнософисты и друиды, по их словам, говорили загадочными изречениями, учили чтить богов, не делать зла и упражняться в мужестве; гимнософисты презирали даже смерть…Халдеи занимались астрономией и предсказаниями. Маги проводили время в служении богам, жертвоприношениях и молитвах, полагая, что боги внемлют только им; рассуждали о сущности и происхождении богов, считая богами огонь, землю и воду; отвергали изображения богов, в особенности же различение богов мужского и женского пола. Они составляли сочинения о справедливости; утверждали, что предавать покойников огню – нечестиво, а сожительствовать с матерью или дочерью – не нечестиво; занимались гаданиями, прорицаниями и утверждали, будто боги являются им воочию, да и вообще воздух полон видимостей, истечение или воспарение которых различимо для зоркого глаза. Они не носили золота и украшений, одежда у них была белая, постелью им служила земля, пищей – овощи, сыр и грубый хлеб, посохом – тростник; тростником же они прокалывали и подносили ко рту кусочки сыра за едой… Египтяне в своей философии рассуждали о богах и справедливости. Они утверждали, что началом всего является вещество, из него выделяются четыре стихии и в завершение являются всевозможные живые существа. Богами они считают солнце и луну, первое под именем Осириса, вторую под именем Исид, а намеками на них служат жук, змей, коршун и другие животные, которым египтяне и воздвигают кумиры и храмы, потому что обличье бога им неведомо. Они считают, что мир шарообразен, что он рожден и смертен; что звезды состоят из огня и огонь этот, умеряясь, дает жизнь всему, что есть на земле; что затмения луны бывают оттого, что луна попадает в тень земли; что душа переживает свое тело и переселяется в другие; что дождь получается из превращенного воздуха… А в заботе своей о справедливости они установили у себя законы и приписали их самому Гермесу. Полезных для человека животных они считают богами; говорят также, будто они изобрели геометрию, астрономию и арифметику. Вот что известно об открытии философии. Философию философией [любомудрием], а себя философом [любомудром] впервые стал называть Пифагор, когда спорил в Сикионе с Леонтом, тираном Сикиона или Флиунта…; мудрецом же, по его словам, может быть только бог, а не человек. Ибо преждевременно было бы философию называть «мудростью», а упражняющегося в ней – «мудрецом», как если бы он изострил уже свой дух до предела; а философ [«любомудр»] – это просто тот, кто испытывает влечение к мудрости...

Философия же имеет два начала: одно – от Анаксимандра, а другое – от Пифагора; Анаксимандр учился у Фалеса, а наставником Пифагора был Ферекид. Первая философия называется ионийской, потому что учитель Анаксимандра Фалес был ионийцем, как уроженец Милета; вторая называется италийской, потому что Пифагор занимался ею главным образом в Италии (Кн.1. Вступление).

Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. – 2-е изд. – М., 1986. – С. 55 – 58.

Некоторое представление о генезисе философии с точки зрения современной науки можно получить, обратившись к отрывкам из работы современного французского автора Ж.-П. Вернана «Происхождение древнегреческой мысли».

Вопросы и задания

1. Чем ответы Фалеса, Анаксимандра и Анаксимена на то, что является основой мира, отличались от аналогичных ответов, даваемых мифами?

2. На каком основании автор полагает, что появление философии следует считать «чудом»?

Как правило, начальные периоды человеческой истории ускользают от нас. Что же касается Греции, то если зарождение философии означает закат мифологического мышления и становление рационального знания, то мы можем установить более или менее точно дату и месторождение греческого разума, так же, как и его гражданский статус. В начале VI в. до н.э. в Милете Ионическом (западное побережье Малой Азии) такие мыслители, как Фалес, Анаксимандр и Анаксимен, положили начало новому типу размышлений о природе, сделав последнюю предметом систематического беспристрастного исследования (historia) и предложив созерцаемую целостную картину в качестве теории (theoria). Происхождение мира, его устройство, метеорологические явления первые «натурфилософы» объясняли, не прибегая к драматическим образам, присущим древним теогониям и космогониям и грандиозным фигурам изначально великих божеств (букв. изначальных сил): возникновение мира и установление порядка они больше не объясняли подвигами и схватками сверхъестественных сил, составлявших основу мифа. В их учениях нет даже намека на тех богов, которых официальная религия в ее разновидностях ассоциировала с силами природы. Реалистическая трактовка милетских «физиков» охватывает бытие в его целостности. По их убеждению, не существует ничего, что не было бы природой (physis). Люди, божественное, мир образуют единый, однородный универсум, весь находящийся как бы в одной плоскости; они суть части или аспекты одной и той же природы (physis), в которой действуют одни и те же силы. Человек в состоянии дать ответ на вопросы о возникновении этой природы, ее разнообразии и организации; «с самого начала», так сказать, природа действовала точно так же, как сейчас и всегда: огонь как всегда сушит мокрую одежду, а в сите, если его трясти, как всегда останутся самые крупные частички. Подобно тому как существует только одна природа (physis), исключающая само понятие сверхъестественного, так и существует только одна власть, – и та носит чисто светский характер. Все, что мыслится как изначальное, лишается ореола величественности и таинственности. Поэтому ко всему «первоначальному» можно относиться как к вполне обычному явлению. Для мифологического мышления повседневный опыт мог быть понят и иметь смысл лишь в сравнении с принятыми за эталон «изначальными» действиями богов. Для милетских же мыслителей характерен противоположный подход. Первоначальные явления и силы, образовавшие мировой строй (космос), объясняются аналогично процессам, наблюдаемым в повседневной жизни. Отныне не изначальное освещает и преображает повседневное, а наоборот: повседневное делает изначальное умопостигаемым, предлагая модели, позволяющие понять, как образовался мир и мировой порядок.

Эта интеллектуальная революция представляется столь внезапной и глубокой, что ее считали необъяснимой в терминах исторической причинности и потому говорили «о греческом чуде». На ионийской земле разум (логос) как бы вдруг освобождается от мифа, подобно тому как пелена спадает с глаз. И свет этого разума, вспыхнув однажды, будет непрестанно освещать путь человеческому разуму < …>.

Вернан Ж. П. Происхождение древнегреческой мысли: Пер. с фр. – М., 1988. – С. 126 – 128.

В первых главах своего самого знаменитого сочинения – «Метафизика» (давшего название целому разделу философии) – великий Аристотель, прежде чем приступить в следующих разделах к изложению собственного видения этой проблемы, критически рассмотрел взгляды самых знаменитых из своих предшественников.

Вопросы и задания

1. Объясните, почему проблема первоначала носит философский характер.

2. Опишите философские взгляды на основу мира Фалеса, Анаксимена, Гераклита, Анаксагора, Эмпедокла, Левкиппа и Демокрита, пифагорейцев и Парменида.

3. Подумайте, почему с помощью материальной «причины» нельзя объяснить всего многообразия существующих в мире вещей.

Милетская школа и Гераклит: «Так вот, большинство первых философов считало началом всего одни лишь материальные начала, а именно то, из чего состоят все вещи, из чего как первого они возникают и во что как последнее они, погибая, превращаются, причем сущность хотя и остается, но изменяется в своих проявлениях, – это они считают элементом и началом всех вещей < …>.

Относительно количества и вида такого начала не все учили одинаково. Фалес – основатель такого рода философии – утверждал, что начало – вода..; к этому предположению он, быть может, пришел, видя, что пища всех существ влажная и что само тепло возникает из влаги и ею живет.., равно как и потому, что семена всего по природе влажны, а начало природы влажного – вода < …>.

Анаксимен же и Диоген считают, что воздух первее воды, и из простых тел преимущественно его принимают за начало; а Гиппас из Метапонта и Гераклит из Эфеса – огонь, Эмпедокл же – четыре элемента, прибавляя к названным землю как четвертое. Эти элементы, по его мнению, всегда сохраняются и не возникают, а в большом или малом количестве соединяются в одно или разъединяются из одного».

Эпмедокл и Анаксагор: «А Анаксагор из Клазомен, будучи старше Эмпедокла, но написавший свои сочинения позже его, утверждает, что начал бесконечно много: по его словам, почти все «гомеомерии» [название, которое Аристотель дает представлениям Анаксагора о внутренней сущности каждой вещи, явления или процесса – К.К.], так же как вода или огонь, возникают и уничтожаются именно таким путем – только через соединение и разъединение, а иначе не возникают и не уничтожаются, а пребывают вечно.

Исходя из этого за единственную причину можно было бы признать так называемую материальную причину. Но по мере продвижения их в этом направлении сама суть дела указала им путь и заставила их искать дальше. Действительно, пусть всякое возникновение и уничтожение непременно исходит из чего-то одного или из большего числа начал, но почему это происходит и что причина этого? Ведь как бы то ни было, не сам субстрат вызывает собственную перемену; я разумею, что, например, не дерево и медь – причина изменения самих себя, и не дерево делает ложе, и не медь – изваяние… А искать эту причину – значит искать некое иное начало, [а именно], как бы мы сказали, то, откуда начало движения… Таким образом, из тех, кто провозглашал мировое целое единым, никому не удалось усмотреть указанную причину, разве что Пармениду < …>.

Поэтому тот, кто сказал, что ум находится, так же, как в живых существах, и в природе, и что он причина миропорядка и всего мироустройства, казался рассудительным по сравнению с необдуманными рассуждениями его предшественников. Мы знаем, что Анаксагор высказал такие мысли… Те, кто придерживался такого взгляда, в то же время признали причину совершенства [в вещах] первоначалом всего существующего, и притом таким, от которого существующее получает движение < …>.

…Анаксагор рассматривает ум как орудие миросозерцания, и когда у него возникают затруднения, по какой причине нечто существует по необходимости, он ссылается на ум, в остальных же случаях он объявляет причиной происходящего все что угодно, только не ум. А Эмпедокл прибегает к причинам больше, чем Анаксагор, но и то недостаточно, и при этом не получается у него согласованности. Действительно, часто у него дружба разделяет, а вражда соединяет. Ведь когда мировое целое через вражду распадается на элементы, огонь соединяется в одно, и так же каждый из остальных элементов. Когда же элементы снова через дружбу соединяются в одно, частицы каждого элемента с необходимостью опять распадаются.

Эмпедокл, таким образом, в отличие от своих предшественников первым разделил эту [движущую] причину и признал не одно начало движения, а два разных и притом противоположных… [В самом деле, если следовать Эмпедоклу и постичь его слова по смыслу, а не по тому, что он туманно говорит, то обнаружат, что дружба есть причина благого, а вражда – причина злого]. Кроме того, он первым назвал четыре материальных элемента, однако он толкует их не как четыре, а словно их только два: с одной стороны, отдельно огонь, а с другой – противоположные ему земля, воздух и вода как естество одного рода…».

Атомисты: «А Левкипп и его последователь Демокрит признают элементами полноту и пустоту, называя одно сущим, а другое – не-сущим.., а материальной причиной существующего они называют и то, и другое. И так же, как те, кто признает основную сущность вещей единой, а все остальное выводит из ее свойств…, так и Левкипп и Демокрит утверждают, что отличия [атомов] суть причины всего остального. А этих отличий они указывают три: очертания, порядок и положение. Ибо сущее, говорят они, различается лишь «строем», «соприкосновением» и «поворотом»; из них «строй» – это очертания, «соприкосновение» – порядок, «поворот» – положение; а именно: А отличается от N очертаниями, AN от NA – порядком, Z от N – положением…».

Пифагор и пифагорейцы: «В то же время и раньше так называемые пифагорейцы, занявшись математикой, первые развили ее и, овладев ею, стали считать ее началами всего существующего. А так как среди этих начал числа от природы суть первое, а в числах пифагорейцы усматривали (так им казалось) много сходного с тем, что существует и возникает, – больше чем в огне, земле и воде (например, такое-то свойство чисел есть справедливость, а такое-то – душа и ум, другое – удача, и, можно сказать, в каждом из остальных случаев точно так же); и так как, далее, они видели, что свойства и соотношения, присущие гармонии, выразимы в числах; так как, следовательно, им казалось, что все остальное по своей природе явно уподобляемо числам и что числа – первое по своей природе, то они предположили, что элементы чисел суть элементы всего существующего и что все небо есть гармония и число… Во всяком случае, очевидно, что они число принимают за начало и как материю для существующего, и как [выражение] его состояний и свойств, а элементами числа они считают четное и нечетное, из которых последнее – предельное, а первое – беспредельное; единое же состоит у них из того и другого (а именно: оно и четное, и нечетное), число происходит из единого, а все небо, как было сказано, – это числа».

Парменид и элейская школа: «…Есть, однако, и такие, которые высказывались о Вселенной как о единой природе… Парменид, как представляется, понимает единое как мысленное… Полагая, что наряду с сущим вообще нет никакого не-сущего, он считает, что с необходимостью существует [только] одно, а именно сущее, и больше ничего… Однако, будучи вынужден сообразовываться с явлениями, он признавал, что единое существует как мысленное, а множественность – как чувственно воспринимаемое…» (Метафизика, 983 b – 986 b).

Аристотель. Метафизика // Соч.: 4 т. – М., 1975. – Т. 1. – С. 71 – 78.

ЧАСТЬ 3 (ДОКЛАДЫ СМОТРИМ В ТЕМЕ 2.2, часть 2)