Нарышкинский стиль», или московское барокко

Возникновение русского барокко.

Р

В России барокко появляется еще в XVII веке («нарышкинское барокко», «голицынское барокко»). В XVIII веке в правление Петра I получает развитие в Санкт-Петербурге и пригородах в творчестве Д. Трезини - так называемое «петровское барокко» (более сдержанное), и достигает расцвета в правление Елизаветы Петровны творчестве С.И. Чевакинского и Б. Растрелли.

Принятие нового стиля в повлекло за собой изменения в ценностно-нормативной системе общества. Барокко потребовало качественно иных принципов мировосприятия. Новые эстетические каноны удивительным образом соединили в себе разнообразные представления. Человек в системе барочного мировосприятия стал рассматриваться как противоречивая, многоплановая индивидуальность с интенсивной эмоциональной жизнью. Происходившие изменения в мировоззрении, ценностно-нормативной системе не могли сказаться на по ведении.

Русское барокко нашло свое яркое воплощение не только в системе художественной культуры, но и в системе элитарного поведения. В аристократической среде, под влиянием нового художественного стиля, формируется иная знаковая система. Она находила свое зримое воплощение во внешнем виде и утверждении новых этикетных правил.

Внешний вид, костюм, модные течения во все времена были взаимосвязаны с господствующими художественными стилями. Перемена стиля влекло за собой не только изменения в художественной культуре, но и во всем культурном пространстве. Происходили изменения и в облике человека. Манера стоять, сидеть, ходить и т.д. напрямую стала связываться с господствующими ценностными системами. Они, в свою очередь, видоизменялись вместе с изменением господствующих художественных стилей. Человек эпохи классицизма внешне значительно отличался от человека, живущего в эпоху господства стиля барокко, а тем более в эпоху господства стиля романтизма. Изменения, происходящие в господствующих стилях, как чутким барометром, улавливались модой, всеми нормами поведения.

Русское культурное пространство, после петровских преобразований, оказалось четко разделенным на народную и аристократическую среды. Данная бинарная система способствовала утверждению изменений только в одной из своих частей.

Все новые стили и направления художественной культуры находили свое воплощение только в среде элиты. Народная среда еще очень долгое время жила по традиционным нормам и представлениям.

Вся знаковая система, сложившаяся во время господства стиля барокко, должна была подчеркивать отличия аристократической среды, усиливать абсолютную власть, четко ставить границы в системе дисциплинарных пространств.

1.АРХИТЕКТУРА русского барроко

Русское барокко (также елизаветинское, растреллиевское) — стиль в искусстве (в первую очередь, в архитектуре, скульптуре и живописи); российская «реплика» европейского стиля барокко, в полной мере сложившаяся в русском искусстве к концу первой половины XVIII века.

Этот стиль, тяготевший к созданию героизированных образов, к прославлению могущества Российской империи

В Русском барокко присутствовуют разновидности стиля эпохи барокко, которые сформировались в Русском государстве и в Российской империи как например: Московское барокко или Нарышкинское барокко, Голицинское барокко, Петровское барокко, Елизаветенское барокко.

Нарышкинский стиль», или московское барокко

Под «нарышкинским стилем» подразумевают группу зданий (особенно храмов), выстроенных боярским родом Нарышкиных, и в целом комплекс московской архитектуры конца XVII – начала XVIII в. К ним относят церкви в Филях, Троицком-Лыкове, Уборах, Дубровицах, Успения на Маросейке.

«Нарышкинский стиль» тесно связан с узорочьем, но это в какой-то мере его дальнейшая стадия, в которой проступают преобразованные формы западноевропейской архитектуры — ордера и их элементы, декоративные мотивы, несомненно, барочного происхождения.

Это стиль возник в переломный момент, когда в русский патриархальный стиль начали проникать европейские веяния. От архитектуры XVI в. его отличает пронизывающая вертикальная энергия, скользящая по граням стен, и выбрасывающая пышные волны узоров.

Для зданий «нарышкинского стиля» характерны смешение противоречивых тенденций и течений, внутренняя напряженность, разнородность структуры и декоративной отделки. В них присутствуют черты европейского барокко и маньеризма, отголоски готики, ренессанса, романтизма, слившиеся с традициями русского деревянного зодчества и древнерусской каменной архитектуры.

Элементы наружной отделки типично маньеристического стиля использованы не для расчленения и украшения стен, а для обрамления пролетов и украшения ребер, как было принято в традиционном русском деревянном зодчестве. Противоположное впечатление производят элементы внутреннего декора. Традиционный русский растительный узор приобретает барочную пышность.

Характерное для европейского барокко непрерывное движение, динамика перехода лестниц от наружного пространства к внутреннему, в нарышкинском стиле не получило столь явного воплощения. Лестницы его скорее нисходящие, чем восходящие, изолирующие внутреннее пространство зданий от наружного. В них видимы скорее черты традиционного народного деревянного зодчества.

Для зданий нарышкинского стиля характерен двойственный масштаб - одного гигантского, вертикально устремленного, и другого – миниатюрно-детального. Эта особенность нашла воплощение во многих архитектурных проектах в Москве в течение всей первой половины XVIII в. Многие традиции нарышкинского стиля можно обнаружить в проектах И.П.Зарудного (Меньшикова башня), Баженова и Казакова.

К числу лучших, наиболее выразительных высотных, многоярусных храмовых сооружений «нарышкинского стиля» следует отнести церковь Покрова Богородицы в Филях под Москвой (1690—1693). В первом ярусе — крестообразно расположенные объемы, выше же, друг над другом, располагаются четверик и восьмерики. Основанием служит галерея с широко раскинувшимися по сторонам лестничными маршами. Прекрасно сгармонированы все объемы сооружения — основные его массы и главы, четыре из которых поставлены на концах основного «креста», а пятая венчает всю композицию. Тонко, изящно прорисованы все белокаменные детали фасадов — колонки, парадные наличники окон, рельефно выделяющиеся на кирпично-красном фоне стенных поверхностей, ажурные кружевные парапеты, которыми окаймлены высотные «ступени» этого неповторимого сооружения.

Голицинское барокко

На смену нарышкинскому барокко в московской архитектуре пришел «голицынский стиль», также относящийся к переходному. Его расцвет приходится на первое десятилетие XVIII в., а влияние сохранилось до середины века.

Первым зданием, возведенным в этом стиле принято считать церковь в Дубовицах (нач. в 1690). К нему относят также церкви в Перове и Волынском (1703), надвратные церкви Донского (1713) и Лаврентьевского монастырей в Калуге (1732). Также к числу построек в голицынском стиле относят также церкви в Троекурове, Петра и Павла в Москве, Ивана Воина на Якиманке (1709-1713). Одна из последних построек стиля, к сожалению, несохранившаяся до наших дней церковь при Куракинской богадельне (1731-1742).

В отличие от нарышкинских храмов, в декоративном убранстве голицынских церквей используются чисто барочные элементы. Однако их конструктивное решение, композиция изолированных объемов, замкнутый характер масс, он ближе к постройкам европейского Ренессанса. Ясность плана и простота форм в сочетании с богатым декором роднит эти постройки с образцами древнерусской архитектуры. Особенно явственно это прослеживается в поздних постройках голицынского стиля.

Петровское барокко одобренному Петром I и широко использованному для проектирования зданий в новой российской столице Санкт-Петербурге.

Ограниченный условными рамками 1697—1730 гг. (время Петра и его непосредственных преемников), это был архитектурный стиль, ориентировавшийся на образцы шведской, немецкой и голландской гражданской архитектуры. Западноевропейские прообразы памятников петровского барокко — здания во многом эклектичные, влияние «интернационального» барокко. Сводить всё многообразие архитектурных решений петровских архитекторов к барокко можно только с известной долей условности.

Архитектуре петровского времени свойственны простота объёмных построений, чёткость членений и сдержанность убранства, плоскостная трактовка фасадов. В отличие от нарышкинского барокко, популярного в это время в Москве, петровское барокко представляло собой решительный разрыв с византийскими традициями, которые доминировали в российской архитектуре почти 700 лет. Вместе с тем налицо и отличия от голицынского барокко, вдохновлявшегося непосредственно итальянскими и австрийскими образцами.

К числу первых строителей Петербурга принадлежат Жан-Батист Леблон, Доменико Трезини, Андреас Шлютер, Дж. М. Фонтана, Николо Микетти и Г. Маттарнови. Все они прибыли в Россию по приглашению Петра I. Каждый из этих архитекторов вносил в облик сооружаемых зданий традиции своей страны, той архитектурной школы, которую он представлял. Курируя осуществление их проектов, традиции европейского барокко усваивали и русские зодчие, как, например, Михаил Земцов.

Прообразом петровского барокко можно считать здания, возведённые в Москве до начала планомерной застройки новой столицы. Это Лефортовский дворец в Москве (1697—1699 гг., архитектор Д. В. Аксамитов, перестроен 1707—1709 гг. Дж. М. Фонтана) и церковь Архангела Гавриила, в народе прозванная Меншиковой башней(1701—1707 гг., архитектор Иван Зарудный). В этих сооружениях элементы московского барокко сочетались с ордерными деталями в оформлении фасадов. Прихотливым сочетанием элементов московского и петровского барокко отмечено и пришедшее ему на смену елизаветинское барокко.

Елизаветинское барокко (барочно-рокайльный стиль, монументальное рококо ^[1]) — термин для обозначения архитектурырусского барокко эпохи Елизаветы Петровны (1741—1761). Крупнейшим представителем этого направления был Ф. Б. Растрелли, откуда второе название этого извода барокко — «растреллиевское». В отличие от предшествующего ему петровского барокко, елизаветинское барокко знало и ценило достижения московского барокко конца XVII-начало XVIII вв., удержав сущностные для русской храмовой традиции элементы (крестово-купольная схема, луковичные или грушевидные пятиглавия).

Елизаветинское барокко (иногда от него отделяют «аннинское», однако различие между ними условно) тяготело к созданию героизированных образов с целью прославления могущества Российской империи. Растрелли спроектировал величественные дворцовые комплексы в Петербурге и его окрестностях — Зимний дворец, Екатерининский дворец, Петергоф. Растрелли свойственны исполинские масштабы построек, пышность декоративного убранства, двух-трехцветный окрас фасадов с применением золота. Мажорный, праздничный характер архитектуры Растрелли наложил отпечаток на всё русское искусство середины XVIII века.

Самобытную страницу елизаветинского барокко представляет творчество московских архитекторов середины XVIII века — во главе с Д. В. Ухтомским и И. Ф. Мичуриным. В Петербурге при Елизавете Петровне трудилась плеяда отечественных зодчих — крепостной архитектор Ф. С. Аргунов, С. И. Чевакинский, А. В. Квасов и др. На храмовой архитектуре специализировался итальянец П. А. Трезини. За исключением украинских построек А. В. Квасова, А. Ринальди, Г. И. Шеделя, елизаветинское барокко осталось стилем столичным и мало затронуло русскую провинцию.

После смерти Елизаветы Петровны основные строительные заказы были переданы итальянцу Антонио Ринальди, который прежде работал для «молодого двора» вОраниенбауме. Он отказался от грандиозности растреллиевских начинаний и привнёс в придворное зодчество элементы камерного стиля рококо. В продолжение 1760-х Ринальди, как и другие ведущие архитекторы, преодолел притяжение отживавшего свой век барокко и приступил к освоению эстетики классицизма.

Литература

Как одно из проявлений влияния нового типа может рассматриваться и русское барокко. Русское барокко - это не только отдельные произведения, переведенные с польского или пришедшие с Украины и из Белоруссии. Это прежде всего литературное направление, возникшее под влиянием польско-украинско-белорусского воздействия. Это новые идейные веяния, новые темы, новые жанры, новые умственные интересы и, конечно же, новый стиль

Писатель своими произведениями должен был создавать иллюзию, читателя нужно буквально ошеломить, заставить его удивляться при помощи введения в произведение странных картин, непривычных сцен, накоплении образов, красноречия героев. Поэтика барокко характеризуется объединением религиозности и светскости в пределах одного произведения, наличием христианских и античных персонажей, продолжением и возражением традиций Возрождения. Одной из основных черт барочной культуры является также синтез разных видов и жанров творчества.

Важное художественное средство в литературе барокко - это метафора, которая является основой для выражения всех явлений мира и оказывает содействие его познанию. В тексте барочного произведения происходит постепенный переход от украшений и деталей к эмблемам, от эмблем к аллегориям, от аллегорий к символам. Этот процесс объединяется с видением мира как метаморфозы: поэт должен проникнуть в тайны беспрерывных изменений жизни. Герой барочных произведений - большей частью яркая личность с развитым волевым и еще более развитым рациональным началом, художественно одаренный и очень часто благородный в своих поступках.

Русское литературное барокко интенсивно изучается менее сорока лет. В прошлом столетии почти всех писателей XVIII века условно объявляли «классицистами». Такой «классицизм без берегов» выглядел аморфно и неубедительно. В советское время проявилась противоположная тенденция: некоторые литературоведы стали вообще отрицать русский классицизм. «Не имеет ли нам смысла отказаться от понятия и термина «русский классицизм XVIII века»?», — писал, например, П. Н. Берков*. {сноска* Берков П. Н. Проблемы изучения русского классицизма. — Сб. XVIII век, 6. М.-Л., 1964, с. 29. } Стали делаться искусственные попытки «переопределить» многих писателей XVIII века в «романтики», «реалисты», «предромантики» и некие «предреалисты». Однако в начале 60-х годов литературовед А. А. Морозов опубликовал свои статьи о барокко в русской литературе XVII — начала XVIII вв., и они стимулировали исследования ряда других филологов в данной плоскости. Картина стала выглядеть иначе.

Первоначально и барокко пробовали трактовать расширительно (А. А. Морозов, например, считает его представителями М. В. Ломоносова и В. К. Тредиаковского, а кое-кто пытался уместить на прокрустовом ложе барокко и великого новатора Державина). Ныне преобладает более гибкая точка зрения. Эпоху господства в нашей литературе барокко заканчивают на 40-х годах XVIII века, считая последним его представителем А. Д. Кантемира.

МУЗЫКА

В эпоху барокко впервые в России появляются профессиональные композиторы, начинается процесс индивидуализации авторского стиля. В партесных рукописях встречаются десятки имен композиторов. В сочинениях лучших из них можно заметить стремление к индивидуальной, самостоятельной выразительности. И когда композитор называет свое произведение " творением" (" творение Василия Титова", " творение Николая Калашникова", " творение Федора Редрикова" — читаем мы в партесных рукописях), это означает новое осознание значения и роли композитора, автора, творца, которое принципиально отличается от канонического творчества распевщика, создающего песнопения в соответствии со средневековым каноном. Это также отмечает один из рубежных этапов развития русского искусства — начало развития русской композиторской школы эпохи барокко.
Эпоха барокко дала русской музыке огромную музыкальную литературу. В России появилась целая плеяда русских композиторов — создателей духовных концертов, кантов, служб, обработок. По подсчетам С. В. Смоленского, число их доходит до 36 имен8. В. В. Протопопову удалось расширить этот список до 46 имен9 — свидетельство огромной активизации творчества русских музыкантов. Среди них можно выделить имена Николая Дилецкого, Василия Титова, Николая Калашникова, Николая Бавыкина, Степана Беляева. И все же большая часть концертов в партесных рукописях анонимна. Очевидно, слишком крепка еще была средневековая традиция скрывать авторскую принадлежность.
В текстах партесных концертов преобладают сюжеты духовного содержания, но встречаются и концерты на светские тексты, а также посвященные царственным или духовным особам. Выделяются виватные концерты, прославляющие победы Петра, а в 40-е гг. XVIII в. появляются концерты даже пародийного характера10.
Так, Дилецкий советует композиторам в концертах использовать известные канты и светские мелодии " мирских песен". Он пишет: " И сие есть не последнее художество ко слаганию, егда песнь мирскую, или ини превращаю на гимны церковныя". Он рекомендует использовать русские, украинские, польские напевы. В качестве примера Дилецкий приводит известный кант " Радуйся, радость твою воспеваю", который перекладывает на богослужебный текст.
Мелодии песен и кантов часто звучали в партесных концертах В. Титова, Н. Бавыкина.
Большую роль в развитии искусства эпохи барокко сыграло учение об аффектах, проникшее в Россию в конце XVII в.11 Возбуждение аффектов было основной целью, которую видели западноевропейские теоретики искусства эпохи барокко, способом передавать движение человеческих страстей с помощью движения голоса, динамики мелодии, гармонии, лада и ритма. В противовес самоуглубленности искусства Средневековья искусство эпохи барокко направлено на восприятие, эстетика барокко определяется коммуникацией человека с человеком. Суть ее довольно точно выражена Дилецким: " Мусикия — иже сердца человеческие возбуждает или до увеселения, или до жалости" 12. В эпоху барокко музыка осознается как средство воздействия на сердца человеческие, она становится способной вызывать разнообразные чувства, глубокие эмоции — жалость, печаль, радость. Средневековое искусство не знало такого богатства оттенков выражения чувств. Оно обладало единой направленностью на общение человека с Богом, что создавало его монолитность, внутреннюю замкнутость и особую созерцательность. Этим оно принципиально отличалось от музыкальной эстетики барокко, воздействующего на слушателя и всегда учитывающего его восприятие.
Эта направленность отразилась и в практике, и в теории эпохи барокко. Многие идеи " Мусикийской грамматики" Дилецкого заимствованы из западноевропейских трактатов. Главные среди них — теория подражания, названная " естественным" правилом композиции.
Музыкальное воплощение различных аффектов было связано с определенными универсальными средствами, испытанными приемами, активно воздействовавшими на слушателей, — так называемыми музыкально-риторическими фигурами. В партесных концертах вырабатывается определенная система признаков, воплощавшая разные эмоциональные состояния. Наиболее яркие музыкально-риторические фигуры концертов связаны с имитацией движения на таких словах, как " побежé ", " скакаше", " играя", изображающие бег. Например, на словах " Море виде и побежé, Иордан возвратися вспять" в концерте Василия Титова " Днесь Христос" волнение моря и обращение реки вспять переданы сложнейшими полифоническими приемами — двенадцатиголосной канонической имитацией (называемой в XVII в. фугой), постепенными нарастаниями звучностей путем присоединения одного за другим трех хоров. Эти нарастания звучности создают ощущение движения, волнения, беспокойства.
Радостные чувства передаются плясовыми мотивами и ритмами, " трубными" оборотами. В этих эпизодах в партесных концертах преобладают светлые мажорные тональности, господствуют консонансы, обычно быстрый темп, метрическая четкость.
Черты гимна характеризуют праздничный партесный концерт " Веселися, Ижерская земле", написанный в честь завоевания Петром I Ижорской земли в 1702 г. Характерно использование в басовых партиях мелодических формул, называемых " тиратами". Чувства печали, горести, страдания передавались минорным ладом, медленным темпом, интонациями вздоха, как, например, в концерте " Плачу и рыдаю". Нередко музыкально-риторические фигуры носят звукоподражательный характер, особенно в тех случаях, когда в тексте говорится о трубном гласе, златокованой трубе, используется " золотой ход" валторн (последовательность трех интервалов — сексты, квинты и терции).
В партесных концертах выработался новый особый музыкальный язык типизированных формул, изображающих определенные чувства, действия, выражавшиеся определенными формулами, музыкальными эпитетами, которые повторялись в сходных смысловых и текстовых ситуациях в соответствии с риторикой.
Несмотря на то что риторика не имеет непосредственного отношения к музыке, будучи связанной с литературой, с проповедью, красноречием, законы, на которых она основывается, отражаются и в законах музыкального развития и творчества, тем более что все жанры XVII—XVIII вв. были вокальными. С риторикой связаны важнейшие стадии сочинения музыки, к которым относятся inventio — изобретение, dispositio — расположение и decoratio — украшение. Все они нашли конкретное воплощение в " Мусикийской грамматике" Дилецкого и широко применялись в практике.
Мелодическая изобретательность, согласно учению Дилецкого, связана с теорией музыкально-риторических фигур восхождения, нисхождения, а также вопроса, вздоха, восклицания. В этих музыкально-риторических фигурах " полнее всего отражались стремления музыки XVII — первой половины XVIII в. к образной конкретности и повышенной экспрессии" 13. В партесных концертах можно встретить многочисленные примеры использования подобных музыкально-риторических фигур. Наиболее распространены среди них фигуры мелодического восхождения и нисхождения — anabasis и catabasis. У Дилецкого эти правила " восшествия и нисшествия" вылились в своеобразное учение о мелодии. Он предлагает около десятка типов мелодического движения. Свое положение он иллюстрирует на простейших музыкально-риторических фигурах восходящего движения на словах " Взыде на небеса" и нисходящего движения на словах " Сниде на землю". В концертах Дилецкого отражается это правило. Тексты о воскресении и восхождении иллюстрируются восходящей мелодией, как, например, в его " Воскресном каноне".
Радость, ликование передаются чрезвычайно разнообразно. Слова типа " воспойте", " радуйся", " торжествуй", " ликуй" и прочие подчеркнуты развернутыми юбиляциями. Например, в том же произведении Дилецкого радость Давида, пляшущего перед ковчегом, передается с помощью плясовых ритмов, изложенных в партии баса каноном.
В эпоху барокко впервые вводится понятие паузы, но паузы используются только лишь в концертном стиле. Паузы часто связаны с распространенной в XVIII в. фигурой вздоха — suspiratio. В партесных концертах паузы нередко играют драматургическую, эмоционально-выразительную роль. Мелодия, расчлененная паузами (фигура temsis), выражала аффект страха14. В партесных концертах паузами также передаются ощущения смятения, страха. Так, слова " глад", " меч", " смерть" в концерте " Плачу и рыдаю" выделены паузами. Паузы способствуют выражению аффекта восклицания. Типичным примером торжественного восклицания может служить начало концерта Титова, в котором слова " днесь", " Христос" выделены громогласным восклицанием двенадцатиголосного хора, отделены паузами, а вслед за тем идет контрастный эпизод, подобный трехголосному канту, известному под названием " Щиголя".
Кантовый тип фактуры в концертирующих эпизодах сближает духовные концерты с бытовыми жанрами домашнего музицирования — кантами, псальмами. В мелодике партесных концертов нередко сплетаются элементы канта, украинской и русской многоголосной песни. Так, один из концертирующих эпизодов для трех басов (в тексте риторический вопрос: " Что ти есть, море, яко побегло еси? ") звучит как мужская лирическая песня с окончанием в унисон.
Известная штампованность музыкально-риторических фигур в партесных концертах приводила к его угасанию. Во второй половине ХVIII в. появилась масса концертов, весьма бледных, с мелодикой обобщенного, нейтрального характера, с преобладанием общего типа движения. Вместе с тем хоровое мастерство лучших композиторов иногда поражает масштабностью, мелодической изобретательностью, совершенством владения композиторской техникой.
Музыкальное искусство эпохи барокко отличает стремление к ярким художественным эффектам. Концерты и службы на 12, 16 голосов были вполне нормативным явлением, но к середине XVIII в. стремление к пышности и вычурности достигло гипертрофированных форм, вследствие чего появляются произведения для 48 голосов. Такова полная литургия и два концерта на 48 голосов, которыми приветствовали императрицу Екатерину II в Ярославле во время ее путешествия по Волге в 1762 г. Можно себе представить, какой высокой культурой отличались в XVIII в. русские певцы, которые смогли исполнить эти сложнейшие сочинения. Безусловно, концерты эти были исполнены неоднократно, о чем свидетельствуют затертые углы листов рукописей.
Концерты на 48 голосов сохранились в Государственном Историческом музее в двух комплектах, оба неполные (27, № 852 и 853), но по счастливой случайности недостающие партии одного комплекта сохранились в другом, таким образом при составлении 48-голосной партитуры не хватило только одной партии — первого дисканта, который можно восполнить, зная особенности стиля партесных концертов. Автором этих строк была впервые составлена по голосам и отредактирована партитура концерта на 48 голосов.

Живопись и интерьер русского барокко(Изобразительное искусство в стиле русского барокко)

Живопись барокко или барочная живопись — живописные произведения периода барокко в культуре XVI—XVII веков, тогда как в политическом плане исторический период разделяется наАбсолютизм и Контрреформацию.

Художественная жизнь Санкт-Петербурга занимала всегда почетное место в развитии русского искусства. В этом городе учились и работали многие выдающиеся мастера живописи, скульптуры и графики. С начала 18 века Петербург стал основным очагом новой светской культуры, сменившей религиозное миросозерцание старой Руси. Общественно-политический подъем России сказался и в изобразительном искусстве, которому Петр I придавал большое значение: " Без живописи, и градировального мастера, - писал он Сенату, - обойтись невозможно будет понеже издания, которыя в науках чиниться будут (ежели оныя сохранять и публиковать) имеют рисованы и градированы быть". Живописцы и скульпторы нужны были и для украшения строившихся зданий, для исполнения портретов. В 1724 г. возник проект (не осуществленный при жизни Петра) создания Академии художеств, собственной национальной художественной школы. Молодой Петербург стал центром художественного образования в России. В начале 18 в. большую роль в воспитании молодых художников сыграли рисовальная школа при петербургской типографии и " живописная команда" при " Канцелярии от строений", ведавшей постройкой и убранством царских дворцов в Петербурге и его окрестностях. В первые десятилетия после основания Петербурга в нем выдвинулась группа молодых художников, порвавших с застывшими каноническими формами древнерусского искусства, обратившихся к изображению реального мира, к передаче психологического облика человека. Первые русские портретисты Иван Никитин и Андрей Матвеев были посланы Петром I за границу совершенствовать свое живописное мастерство. Никитин написал несколько портетов Петра I, ему же принадлежит ряд портретов энергичных, волевых деятелей петровского времени (" Напольный гетман", 1724 г.). В 1757 г. в Петербурге по указу Елизаветы Петровны была учреждена Академия " трех знатнейших художеств". Через семь лет Екатерина II придала ей статус императорской. Она стала подлинным центром художественной жизни России, объединявшим лучших живописцев, скульпторов, архитекторов и графиков. В Академии, одном из лучших художественных учебных заведений Европы, сотни молодых художников получали серьезные знания в области рисунка, живописи, лепки, анатомии, перспективы и др. Хотя руководители Академии старались уберечь молодежь от влияний прогрессивной мысли, передовые идеи русс кого общества проникали в среду учеников и преподавателей. Этому способствовало то, что почти все крупнейшие русские художники 18 в. были выходцами из народа. Первые же выпуски Академии и устраивавшиеся ею с 60-х гг.

18 в. публичные выставки показали высокий уровень подготовки ее питомцев. Уже в 18 в. начал складываться музей Академии с произведениями русского и зарубежного искусства. Академия считала важнейшим жанром искусства историческую живопись. Исторические картины А. П. Лосенко, И. А. Акимова, Г. И. Угрюмова, несмотря на их условный, академический характер, воспитывали у современников гуманные чувства, любовь и уважение к прошлому своей родины, к героизму русских людей.

В монументальной живописи плафонов, в росписях интерьеров превалировал интерес к сложносюжетным аллегорическимкомпозициям с использованием античной мифологии. В Петербурге работал прославленный мастер венецианской школы В. Тарсиа. Его работы сохранились в Летнем домике Петра I в Монплезире. Их сюжетами часто служили всякого рода триумфы. Аффектация эмоций, движений, поз, также как и активное обращение к зрителю – характерные черты стиля барокко. Примером аллегорической живописи может служить также полотно Амигони, находящееся в тронном зале Зимнего дворца. В этом монументальном произведении художник выступает со сложной программой темой. Однако он был полон уверенности, что русская публика его поймет и одобрит. Амигони обратился к образу античной богини Минервы – одному из часто встречающихся мифологических образов петровского времени. Минерва символизировала крепость государства и воинскую доблесть. Поэтому она обычно изображалась в шлеме, с копьем и мечом. В этом полотне главная задача художника состоит в прославлении Петра как преобразователя страны и покровителя наук и искусств. От воинственного вида Минервы Амигони здесь отказывается. Богиня предстает в пышном женском одеянии, она снабжена атрибутами, означающими мудрость и покровительство науке и ремеслам. И все же центральной темой живописи XVIII века в России стал человек, а основным жанром – портрет.

Портрет стиля барокко начала XVIII века в России являлся неразрывной частью жизни и культуры петровского времени с пышными празднованиями «викторий» и триумфов, с их велеречиво-усложненными сценариями и пышным оформлением, с ярким и звучным искусством фейерверков – «огненных забав», театральными постановками, высокой поэзией. Барочный портрет, также как и ода, говоря словами Кюхельбекера, «увлекается предметами высокими, передавая векам подвиги и славу отечества, воспаряя к престолу неизреченного и пророчествуя перед благовещающим народом, парит, гремит, плещет, порабощает слух и душу читателя».