Литературный портрет

Типологическая классификация сатирического портрета в произведениях А. И. Герцена устанавливается по трем позициям его структурирования:

1. По функционально-тематической, в историкособытийном ареале: факты, события, явления, деятельность самого правительства, исторические лица, ставшие объектом сатиры.

2. По фактологической основе, связанной с конкретным лицом, по достоверной информации: внешний облик, одежда, манеры, поступки, индивидуальные проявления характера, особенности общения.

3. По речевым приемам пародирования и сатиры.

Публицистам-шестидесятникам важно было показать беззаконие самодержавной власти, беспредел, развал всякого общественного и государственного порядка. Эта мысль, положенная в основу концептуального осмысления понятия “власть”, стала для Герцена исходной позицией и в сатирических портретах исторических лиц, входящих в структуры власти или поддерживающих ее.[40]

А. И. Герцен всегда своевременно, оперативно и актуально выступал с обличительной характеристикой самодержавного правительства. Почти в полном объеме подверглись резкой критике и сатирическому осмеянию все действующие представители власти. Среди них цари (Александр I, Николай I, Александр II), Бенкендорф А. Х. (шеф жандармов, главный начальник III отделения), Долгоруков В. А. (военный министр, шеф жандармов), Муравьев М. Н. (организатор подавления польского восстания), Панин В. Н. (министр юстиции), Путятин Е. В. (министр народного просвещения), Тимашев А. Е. (управляющий III отделением, начальник штаба корпуса жандармов), Липранди И. П. (чиновник по особым поручениям при министре внутренних дел), Филарет-Дроздов В. М. (московский митрополит), Катков М. Н. (реакционный журналист) и многие другие.[41]

Из них особенно часто подвергались сатирическим оценкам Муравьев М. Н., Панин В. Н., Путятин Е. В., Тимашев А. Е. Имя Муравьева Вешателя после публикаций Герцена стало нарицательным.

По данным указателей имен в тридцатитомном издании произведений А. И. Герцена в период с 1857 по 1867 г. г. оно упоминалось более 100 раз.

Сатирические портреты создаются А. И. Герценом как структуры публицистического текста, в отличие от художественного, где, несмотря на реальную основу, главную роль играет вымысел. Пародия и шаржирование в портретных характеристиках литературных персонажей типизируют художественный образ, обобщенно отражающий конкретную действительность. В публицистике сатирический портрет строится не только на реальном историческом факте, но и на подлинной конкретике, в соответствии с теми данными, которые исторически обоснованы поступками и деятельностью объекта сатиры. Каждая портретная зарисовка сатирического типа включает экстралингвистический материал (факт, событие), указание на конкретное лицо или группу лиц и саму портретную характеристику, данную в сатирическом аспекте.[42]

Безусловно, основную функцию в сатирических портретах выполняет третья позиция (язык и стиль), в то время как первые две подводят к обличительной картине, но без них невозможно говорить о политической сатире А. И. Герцена. Они определяют, насколько удачна и результативна была сатира в политическом движении 60-х годов и насколько оперативны и динамичны были публицистические материалы “Колокола”, они обосновывались истинностью реального факта, взятого в качестве объекта сатиры, ибо политический портрет не допускает вымысла, он реалистичен по своей сути. Но вместе с тем эффективность сатиры создавалась и художественными элементами, речетворческой, языковой способностью автора в пародировании, что делало портрет сатирическим, вызывало смех негодования.[43]

Таким образом, пародия является ведущим компонентом сатирического портрета, она ведет к шаржу и часто к политическому восприятию его концептуальной структуры. А. И. Герцен всегда умел находить такие детали, которые делали портрет государственного лица в самодержавной власти карикатурным и смешным. Языковые средства, с помощью которых формируются сатирические портреты в публицистике А. И. Герцена, основываются, как уже было сказано, на таких понятийных категориях сатирического жанра, как пародийность, шаржирование и комичность. Как правило, первые два составляют единый комплекс, они чаще всего сочетаются в сатирических портретных характеристиках. Комичность направлена на то, чтобы вызвать обличительный смех, эмоциональную негативную оценку, “смех сквозь слезы”, по меткому выражению А. С. Пушкина.

Материал текстов с сатирическими портретами позволяет установить несколько языковых уровней:

1. Словотворческий.

2. Стилистическое пародирование.

3. Языковая игра.

Таков механизм создания сатирического портрета А. И. Герцена.[44] Изучение речевых приемов сатиры публициста не только интересно для исследователей его языковой личности, но имеет и познавательное теоретическое значение в раскрытии публицистических механизмов речетворчества, с учетом исторических фоновых знаний, мотивов конструирования текста по реальной конкретике, для выявления редких способов пародирования, оригинальных по структуре и функции, раскрывающих способности автора эффективно влиять на читательскую аудиторию.[45] Литературные портреты в произведениях других авторов, я хотел бы показать на примере Толстого и Достоевского. Этих авторов сближает прежде всего историческая эпоха. Кроме того, и у Толстого, и у Достоевского в центре внимания находится человек, его психология, его внутренний мир. И в то же время портреты в произведениях Достоевского и Толстого во многом различны.
Рассмотрим изображение портретов героев в романе «Анна Каренина» Л. Н. Толстого и «Преступление и наказание» Ф. М. Достоевского. Начнем с техники портрета.
Портреты Достоевского неподвижны, они напоминают живописные полотна, которые можно видеть в художественных галереях. Вот некоторые примеры: «...он был замечательно хорош собою, с прекрасными темными глазами, темнокур, ростом выше среднего, тонок и строен» (Раскольников); «Это была крошечная сухая старушонка, лет шестидесяти, с вострыми и злыми глазками, с маленьким вострым носом и простоволосая» (Алена Ивановна); «...безответная она, и голосок у ней такой кроткий... белокуренькая, личико всегда бледненькое, худенькое...» (Соня)[46]. Такую манеру письма в изображении портретов литературных героев можно назвать описательной, статичной. Использование в портретных характеристиках глагола «быть» в прошедшем времени только усиливает впечатление неподвижности. В такой же форме написаны портреты и большинства других персонажей романа (Мармеладова, Порфирия, Лебезятникова, письмоводителя и др.).[47]
У Толстого совсем иначе. Описание внешности героев дается отдельными штрихами, как бы попутно к описанию действий и поступков персонажей. Первый портрет, с которым мы встречаемся в романе, — это изображение князя Степана Аркадьича Облонского. Детали этого портрета разбросаны на страницах первых трех глав. Описание Толстой начинает с фигуры героя всего в нескольких словах. Но описание это дается в движении: «Он повернул свое полное, выхоленное тело...»[48] (А Достоевский скорее всего сказал бы: «Это был полный, холеный человек».) Затем Толстой останавливается на деталях туалета Облонского так же попутно к развитию действия: «отыскал обделанные в золотой сафьян туфли», «потянулся к тому месту, где в спальне у него висел халат». Его лицо улыбается «привычною доброю и потому глупою улыбкой». Даже наиболее общая характеристика внешности Степана Аркадьича дается Толстым в связи с драматургией действия: «Он не мог теперь раскаиваться в том, что он, тридцатичетырехлетний, красивый, влюбчивый человек, не был влюблен в жену». Уже по этим коротким отрывкам текста можно сделать вывод о том, что изображение портрета у Толстого имеет повествовательный, динамичный характер. (Обратим внимание на глаголы, обозначающие движение: повернул, потянулся, подошел, улыбнулся.)
Второе отличие портретов в изображении Толстого и Достоевского заключается, как мне кажется, в том, что Достоевский в большинстве случаев сам рассказывает нам о внешности своих героев как автор, а Толстой делает это посредством видения других персонажей. Так, например, черты Анны мы открываем для себя по наблюдениям Вронского. «Вронский сумел заметить сдержанную оживленность, которая играла в ее лице и порхала между блестящими глазами и чуть заметной улыбкой, изгибавшей ее румяные губы». «Вронский вдруг увидал голову Анны, гордую, поразительно красивую и улыбающуюся в рамке кружев».[49]
Различен и выбор деталей портрета в романах Достоевского и Толстого. У Достоевского основной художественной деталью являются глаза. В «Преступлении и наказании» нет, пожалуй, ни одного персонажа, во всяком случае среди главных действующих лиц, о глазах которого мы ничего не могли бы узнать. «Прекрасные темные глаза Раскольни-кова»; «вострые злые глазки старухи»; «с жидким блеском глаза Порфирия»; «крошечные, как щелочки, но одушевленные красноватые глазки Мармеладова»; «добрые глаза Лизаветы»; «кроткие голубые глаза Сонечки» и т. п. Глаза у героев Достоевского - это действительно зеркало их души. Скажем, изображение глаз Раскольникова, меняющееся по ходу развития действия, показывает нам изменения, происходящие в его душе. Мы знакомимся с Раскольниковым — молодым, полным сил человеком, который стремится найти пути решения сложных жизненных проблем. Но вот он решается на преступление. Спокойный взгляд сменяется «воспаленным». Глаза «лихорадочно блестят». Наступает мучительный период раскаяния, терзаний, угрызений совести, и взгляд Раскольникова становится «сухим, воспаленным, острым». Раскольников на грани катастрофы, его душа умирает, и это отражается в его «помертвевших» глазах. Но любовь Сони воскресила его, и на последних страницах романа мы видим в глазах Сони и Раскольникова «слезы счастья».[50]
В отличие от Достоевского, у Толстого глаза не являются основной частью портрета. Как мне кажется, какой-либо основной черты портрета у Толстого вообще нет. Детали, разбросанные по многим страницам романа, как бы являются отдельными фрагментами мозаики, которые при чтении собираются в единую картину. Конечно, и у Толстого можно встретить описания глаз, например: «Блестящие, казавшиеся темными от густых ресниц, серые глаза (Анны) дружелюбно, внимательно остановились на его лице». Или: «черные блестящие глаза» графини Нордсон. Но все же в большинстве случаев у Достоевского глаза являются более важным элементом портрета, чем у Толстого. Не оттого ли, что у Достоевского портрет вообще менее подробен, чем у Толстого? [51]
Однако и это еще не все отличия. Представим себе, что персонажи романа «Преступление и наказание» вдруг собрались в одно время и в одном месте. Что мы видим? Серую толпу плохо одетых, болезненно бледных людей, чем-то похожих друг на друга. Мы видим их как бы сквозь сплошную пелену мелкого, серого петербургского дождя. Это и Мармеладов «с отекшим от постоянного пьянства желтым, даже зеленоватым лицом и с припухшими веками»; это и Порфирий Петрович: «пухлое, круглое и немного курносое лицо его было цвета больного, темно-желтого»; это и Соня с «бледным, худым и неправильно угловатым личиком»; и Раскольников «с исхудалым бледно-желтым лицом». Все это портреты людей обреченных и нездоровых. Причину их болезни Достоевский видит в их бедности, унижении, в их общественном положении. Персонажи Достоевского позволяют составить общий портрет жителя Петербурга на фоне его холодного, сырого климата и социальных проблем. Определение «петербургский» становится у Достоевского синонимом слова «болезненный». Описывая портрет Свидригайлова, приехавшего из провинции, Достоевский отмечает, что его «цвет лица был свежий, не петербургский».[52]
Совсем иные портреты мы видим у Толстого. Они как бы освещены живительным светом, выписаны ярко и красочно. Даже определение «петербургский» приобретает у Толстого значение прямо противоположное тому, которое мы встречаем у Достоевского: «Увидев Алексея Александровича, с его петербургским свежим лицом...» Толстой видит Петербург совсем иным городом — городом красивых, изящных, хорошо одетых и здоровых физически людей. Так сочинение через сравнение портретов мы можем узнать не только о внешней несхожести героев, но и нечто большее: о социальной пропасти, разделяющей высший свет и нищету петербургского мещанства. Хотя источник драмы героев обоих романов один тот же — это косность, стяжательство и патриархальность бесправного русского общества, так по-разному описанного Толстым и Достоевским.[53]

Заключение

Социальное мышление автора мемуаров проявляется и на тех страницах, где речь идет о личной трагедии, которую ему пришлось пережить (это было связано с увлечением жены писателя Н. А. Герцен немецким поэтом Гервегом). Тяжелые испытания, выпавшие на долю Герцена, воспринимались им как отражение постоянного конфликта двух миров — демократического и буржуазного, но на этот раз в семейной жизни. Он имел все основания сказать о своих мемуарах: «Тут все принадлежит не моей биографии, а биографии рода человеческого».

Поразительно разнообразие тональностей, в которых ведется повествование в «Былом и думах»: негодование и шутка, слезы и смех, грусть и горькая ирония — все это, слитое в органическое единство, производит на читателя огромное эстетическое воздействие. Этому содействует и неповторимый стиль Герцена, свободно сочетавший блестящие афоризмы, неожиданные сопоставления, крылатые изречения, слова из различных сфер языка. Творческий опыт Герцена оставил яркий след в истории русского литературного языка.

Сила герценовских зарисовок, подробных ли, беглых ли, в том, что, как бы ни был индивидуализирован облик его персонажей, каждый штрих подчинен социальной характеристике. В изображении человека Герцену всего важнее подчеркнуть черты, обусловленные историей, временем, принадлежностью к той или другой социальной: категории, общественной группировке или, как он говорил, к тому или иному слою, кряжу, пласту. Очерчивая образ человека, Герцен тем же движением карандаша чертил и образ эпохи, времени.

Библиография

1. Герцен А. И. Былое и думы.- Минск: Народная Асвета, 1971.

2. Ходасевич В. Ф. Некрополь.- Санкт – Петербург: Азбука – классика, 2001.

3. Довлатов С. Д. Марш одиноких.- Санкт – Петербург: Новый Геликон, 1997.

4. Чуковская Л.К. " Былое и думы" Герцена.- Москва: Художественная литература, 1966.

5. Википедия – свободная энциклопедия.- https://ru.wikipedia.org.

6. Андроникова М. Портрет. От наскальных рисунков до звукового фильма. — Москва, 1980.

7. Ивлев С. А. Искусство и развитие человеческого сознания.- Санкт – Петербург, Космос, 1995.

8. Панаев И. И. Воспоминания о Белинском: (Отрывки) // Из «литературных воспоминаний» / Ответственный редактор Н. К. Пиксанов. — Серия литературных мемуаров. — Л.: Художественная литература, Ленинградское отделение, 1969.

9. Дзагуто. В. Ротшильд против России.

10. Паперно И. Интимность и история: семейная драма Герцена в сознании русской интеллигенции.

11. Свербеев Д. Воспоминание об А. И. Герцене // Русский архив, 1870. — Изд. 2-е. — М., 1871. — Стр. 673—686.

12. Эйдельман Н. О Герцене.

13. Герцен А. И. Кто виноват?. Москва: Карелия, 1980.

14. " Русское обозрение", 1894, № 4

15. Герцен А. И. Сочинения: В 2-х т. — М.: Мысль, 1985—1986.

16. Чаадаев П. Я. Философические письма. — Казань: Тип. Д. М. Гран, 1906.

17. Герцен А. И. Собрание сочинений в 30 томах. Т. VII. -М., 1956 -С. 196-198, 251.

18. Белинский В. Г. Избранное. — Молотов: Молотовгиз, 1948. — 395 с.

19. Белинский В. Г. Избранные философские сочинения / Под общей ред. и со вступит. ст. М. Т. Иовчука. Ред. текста и комментарии В. С. Спиридонова. — М.: Госполитиздат, 1941.

20. Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений.

21. Бахтин М. М. Проблемы творчества Достоевского. — Л.: Прибой, 1929. — 244 с.

22. Роллан Р. Жизнь Толстого / В кн.: Ромен Роллан. Собрание сочинений. Том. второй. Жизни великих людей. — М.: Гос. изд-во худ. литературы, 1954.- С. 336.

23. Набоков В. В. Федор Достоевский // Набоков В. В. Лекции по русской литературе. — Москва: 2001.

24. Конкин С. С. Николай Огарев. Жизнь, идейно-творческие искания, борьба. Саранск, 1982.

25. Роот А. Герцен и традиции Вольной русской прессы/А. Роот. – Казань: Изд-во Казанского ун-та, 2001.

26. Татаринова Л. Е. А. И. Герцен/Л. Е. Татаринова. – М.: “Мысль”, 1980.

27. Е.В. Ширина. Сатирический портрет в аспекте концептуального исследования (публицистика А.И. Герцена).

28. Сырица Г.С. Поэтика портрета в романах Ф.М. Достоевского: Монография. М.: Гнозис, 2007.

29. Ульянова T.B. Словесный портрет как речевая технология: функции и модели: Автореф. дис.. канд. филол. наук.- Ростов-на-Дону, 2008.

30. Спивак М.Л. Дисгармония и её виды в портретных зарисовках Ф.М. Достоевского// Портрет в художественной прозе: Межвузовский сборник научных трудов. Сыктывкар: Пермский университет, 1987.

31. Сырица Г.С. По одежде встречают: Изобразительная роль описания одежды персонажей в романах JI.H. Толстого «Война и мир» и «Воскресенье» // Русский язык в школе. 1986. - № 2.

32. Конкин С. С. Николай Огарев. Жизнь, идейно-творческие искания, борьба. Саранск, 1982.

33. Огарев Н. П. в воспоминаниях современников / Редкол.: В. Вацуро, Н. Гей, Г. Елизаветина и др. — М.: Худож. лит., 1989.

[1] Н. Эйдельман. О Герцене.

[2] А. И. Герцен. Кто виноват?. Москва: Карелия, 1980.

[3] И. Паперно. Интимность и история: семейная драма Герцена в сознании русской интеллигенции.

[4] Н. Эйдельман. О Герцене.

[5] Свербеев Д. Воспоминание об А. И. Герцене // Русский архив, 1870. — Изд. 2-е. — М., 1871. — Стр. 673—686.

[6] И.С. Тургенев. Из письма к П. Анненкову от 18/Х - 1870 г. " Русское обозрение", 1894, № 4, стр.518.

[7] Герцен А. И. Сочинения: В 2-х т. — М.: Мысль, 1985—1986.

[8] А. И. Былое и думы.- Минск: Народная Асвета, 1971.

[9] Чаадаев П. Я. Философические письма. — Казань: Тип. Д. М. Гран, 1906.

[10] Герцен А. И. Собрание сочинений в 30 томах. Т. VII. -М., 1956 -С. 196-198, 251.

[11] Википедия – свободная энциклопедия.- ru.wikipedia.org

[12] Конкин С. С. Николай Огарев. Жизнь, идейно-творческие искания, борьба. Саранск, 1982.

[13] Огарев Н. П. в воспоминаниях современников / Редкол.: В. Вацуро, Н. Гей, Г. Елизаветина и др. — М.: Худож. лит., 1989. — 543 с.

[14] Википедия – свободная энциклопедия.- ru.wikipedia.org.

[15] Там же.

[16] Конкин С. С. Николай Огарев. Жизнь, идейно-творческие искания, борьба. Саранск, 1982.

[17] Там же.

[18] Там же.

[19] Там же.

[20] Панаев И. И. Воспоминания о Белинском: (Отрывки) // Из «литературных воспоминаний» / Ответственный редактор Н. К. Пиксанов. — Серия литературных мемуаров. — Л.: Художественная литература, Ленинградское отделение, 1969. — 282 с.

[21] Белинский В. Г. Избранные философские сочинения / Под общей ред. и со вступит. ст. М. Т. Иовчука. Ред. текста и комментарии.

[22] Герцен А. И. Собрание сочинений в 30 томах. Т. VII. -М., 1956 -С. 196-198, 251.

[23] Там же.

[24] Белинский В. Г. Избранное. — Молотов: Молотовгиз, 1948. — 395 с.

[25] Чуковская Л.К. " Былое и думы" Герцена.- Москва: Художественная литература, 1966.

[26] Паперно И. Интимность и история: семейная драма Герцена в сознании русской интеллигенции.

[27] Эйдельман Н. О Герцене.

[28] Википедия – свободная энциклопедия.- https://ru.wikipedia.org.

[29] Паперно И. Интимность и история: семейная драма Герцена в сознании русской интеллигенции.

[30] Белинский В. Г. Избранное. — Молотов: Молотовгиз, 1948. — 395 с.

[31] Валовой Д., Валовая М., Лапшина Г. Дерзновение // М.: «Мол. гвардия», 1989. — 314[6] c.

[32] В. Г. Белинский. Собр. соч., т. III, M. 1948, стр. 806.

[33] Там же.

[34] Герцен А. И. Сочинения: В 2-х т. — М.: Мысль, 1985—1986.

[35] Там же.

[36] Н. В. Гоголь Выбранные места из переписки с друзьями.- Москва: Колос, 1995

[37] Белинский В. Г. Избранные философские сочинения / Под общей ред. и со вступит. ст. М. Т. Иовчука. Ред. текста и комментарии В. С. Спиридонова. — М.: Госполитиздат, 1941.

[38] Белинский В. Г. Избранные философские сочинения / Под общей ред. и со вступит. ст. М. Т. Иовчука. Ред. текста и комментарии В. С. Спиридонова. — М.: Госполитиздат, 1941. — 591 с.

[39] Панаев И. И. Воспоминания о Белинском: (Отрывки) // Из «литературных воспоминаний» / Ответственный редактор Н. К. Пиксанов. — Серия литературных мемуаров. — Л.: Художественная литература, Ленинградское отделение, 1969.

[40] Роот А. Герцен и традиции Вольной русской прессы/А. Роот. – Казань: Изд-во Казанского ун-та, 2001.

[41] Татаринова Л. Е. А. И. Герцен/Л. Е. Татаринова. – М.: “Мысль”, 1980.

[42] Татаринова Л. Е. А. И. Герцен/Л. Е. Татаринова. – М.: “Мысль”, 1980.

[43] Е.В. Ширина. Сатирический портрет в аспекте концептуального исследования (публицистика А.И. Герцена).

[44] Е.В. Ширина. Сатирический портрет в аспекте концептуального исследования (публицистика А.И. Герцена).

[45] Ульянова T.B. Словесный портрет как речевая технология: функции и модели: Автореф. дис.. канд. филол. наук.- Ростов-на-Дону, 2008. -24 с.

[46] Достоевский Ф. М. Преступление и наказание / Вступ. ст. Г. Фридлендера; Прим. Г. Коган.- М.: Художественная литература, 1978. — 463 с. — 500 000 экз.

[47] Сырица Г.С. Поэтика портрета в романах Ф.М. Достоевского: Монография. М.: Гнозис, 2007. - 407 с.

[48] Толстой Л. Н. ПСС. т.61, стр.247.

[49] Сырица Г.С. По одежде встречают: Изобразительная роль описания одежды персонажей в романах JI.H. Толстого «Война и мир» и «Воскресенье» // Русский язык в школе. 1986. - № 2. - С. 56-60.

[50] Бахтин М. М. Проблемы творчества Достоевского. — Л.: Прибой, 1929. — 244 с.

[51] Роллан Р. Жизнь Толстого / В кн.: Ромен Роллан. Собрание сочинений. Том. второй. Жизни великих людей. — М.: Гос. изд-во худ. литературы, 1954.- С. 336.

[52] Спивак М.Л. Дисгармония и её виды в портретных зарисовках Ф.М. Достоевского// Портрет в художественной прозе: Межвузовский сборник научных трудов. Сыктывкар: Пермский университет, 1987. - С. 25-35.

[53] Набоков В. В. Федор Достоевский // Набоков В. В. Лекции по русской литературе. — Москва: 2001.