Предмет и назначение книги

Предисловие переводчика

Введение

Предмет и назначение книги

Границы истории мышления

Роль идей.

Важность истории мышления в наше время

Некоторые черты истории мышления

1. Эллинский источник

Диапазон греческого мышления

Греческое формальное мышление

Классическая культура

2. Кризис греческой культуры

Проблема упадка культуры

Глубоко ли коренилась классическая культура?

Греческая религия как мера культуры

Кризис четвертого столетия

3. Поздняя классическая культура – Единый Мир

Введение

Еврейский элемент

Эллинистический элемент

Римский элемент

4. Христианское учение

Точка зрения

Развитие раннего христианства.

Христианская вера

Причины победы христианства

Христианский образ жизни

5. Средние века – I

Меняющаяся репутация средних веков

Учреждения средневековой культуры

Средневековая теология и философия

Средневековые теории о человеческих отношениях

6. Средние века – II

Средневековая наука

Средневековая культура

Оценка средневековой культуры

7. Образование современного мира –

I. Гуманизм

Происхождение современного мира

Термины «Возрождение» и «Реформация»

Диапазон гуманизма

Природа гуманизм

Политические установки гуманизма

8. Образование современного мира –

II. Протестантизм

Источники протестантизма

Природа протестантизма

Протестантский спектр

9. Образование современного мира –

III. Рационализм

Рационализм – широкое определение

Естественные науки

Философия

Политические идеи

Образование современного мира – резюме

10. Восемнадцатый век – Новая космология

Деятели Просвещения

Вера просвещенных

Программа Просвещения

Просвещение и христианская традиция

11. Девятнадцатое столетие –

I. Развитая космология

Введение

Уточнения и поправки к новой космологии

Викторианский компромисс

12. Девятнадцатое столетие –

II. Атаки справа и слева

Роль интеллектуалов

Атаки справа

Атаки слева

Девятнадцатое столетие – резюме

13. Двадцатое столетие –

Антиинтеллектуальная атака

Наше продолжающееся разнообразие

Антиинтеллектуализм – определение

Современный антиинтеллектуализм

14. Середина двадцатого века –

Некоторые неоконченные дела

Запад и другие культуры

Формирование современной мысли – Резюме

Аннотированный список собственных имен

Предисловие переводчика

В последние годы в нашей стране стали широко преподавать историю культуры. В советское время этот важный предмет не привлекал к себе внимания или излагался в строго марксистском духе, поэтому назрела острая необходимость в компетентной и современной учебной литературе в этой области.

Американский историк Крейн Бринтон (1898 – 1968) был одним из крупнейших специалистов по истории культуры. Он был профессором Гарвардского университета и автором выдающихся трудов, в том числе (вместе с двумя соавторами) фундаментальной монографии «Современная цивилизация. История пяти последних столетий». (Modern Civilization. A History of the Last Five Centuries. Prentice-Hall, 1957).

Предлагаемая книга «Идем и люди» – это не история материальной культуры, а история человеческого мышления, начиная с классической Греции до двадцатого века. Автор имеет в виду не историю философии или историю науки, а историю умственного и духовного развития народов Запада, их понятий о мире и человеке, их этических и эстетических представлений. Книга написана с широкой либеральной точки зрения, независимо от каких-либо партийных интересов, и не идеализирует ни образ жизни современного Запада, ни коммунистическую систему. В то же время автор не навязывает читателю никакого мировоззрения, а доставляет ему обширный материал для самостоятельного мышления. Позиция самого автора всегда остается при этом демократической и гуманной.

Это классический учебник, постоянно используемый в американских учебных заведениях. Книга предназначена также для самообразования. Автор стремится сделать изложение доступным широкому кругу читателей. Его примеры и сравнения обращаются к повседневному опыту людей. Некоторые специально американские сюжеты комментируются переводчиком. К сожалению, обширная критическая и обзорная литература, на которую ссылается автор, никогда не переводилась на русский язык и известна у нас лишь немногим специалистам.

Книга настолько сохранила свое научное значение, что последняя глава содержит уже оправдавшиеся предсказания.

Введение

Предмет и назначение книги

Эта книга о мировоззрении людей нашей западной традиции, об их взглядах на Большие Вопросы: космологические вопросы – имеет ли вселенная какой-то смысл, доступный человеческому пониманию, и если имеет, то в чем он может состоять; теологические и метафизические вопросы – какова цель вселенной, по какому плану она устроена, и какое место занимает в ней человек; этические и эстетические вопросы – имеет ли смысл то, что мы делаем или хотим сделать, и что в действительности означают добро и зло, красота и уродство. Предложенные ответы на эти вопросы и им подобные заполняют миллионы томов – это бó льшая часть нашей западной философии, искусства, литературы, а в некоторых отношениях также и нашего естествознания. Любое изложение этих предметов может поэтому включить лишь небольшую часть всего сказанного.

Есть разные способы изложить историю этих идеей и отношений, которую можно сравнить с картографией идей. Это сравнение здесь особенно уместно, потому что историк, как и картограф, никогда не может точно воспроизвести изображаемую им действительность; оба они могут представить лишь некий план или ряд описаний этой действительности. Есть много способов выбрать определенные географические детали из их огромного числа. Можно составить карту, содержащую все без исключения объекты, имеющие имена – каждый холм, каждый ручей и перекресток; но можно также опустить на этой карте многие подробности, чтобы яснее изобразить характер местности, форму горных цепей, водостоки, коммуникации в связи с рельефом местности и так далее. Оба способа могут быть полезны для разных целей. При изложении истории идей в этой книге мы решительно предпочли второй способ. Мы попытаемся описать интеллектуальную и культурную территорию в целом; при этом нам придется опустить многие знаменитые имена и даже некоторые важные предметы, чтобы выяснить, каким образом большие группы людей Запада относились к великим вопросам человеческой судьбы.

Но есть и другое важное различие в подходах, которым может руководствоваться историк мышления. Можно отбирать идеи и позиции, которые кажутся историку правильными или истинными, но можно вместо этого предлагать читателю добросовестно отобранные идеи и позиции для его собственного суждения. В терминах образования, первый метод основывается на принципе: «Учить – значит утверждать»; второй же основывается на принципе: «Учить – значит ставить задачи». Но в реальной жизни эти подходы отнюдь не исключают друг друга. Даже самый догматический подход не означает – по крайней мере на Западе, – что учащийся в точности повторяет услышанное или прочитанное; и даже самый гипотетический и широкий подход не означает, что ничего не принимают на веру, что каждый вырабатывает свои представления собственным умом. Обе эти крайности столь же скудны и безжизненны, как земные полюса. И все же по возможности мы будем держаться в этой книге второго способа, полагая, что индивид должен взять на себя значительную часть отбора и мышления; иными словами – для каждого, кто примется изучать историю мышления, она станет, по выражению Алфреда Норта Уайтхеда, «приключением идей». Но всякое приключение связано с неуверенностью.

Эти два решения – выбор общих направлений вместо подробностей и выбор независимого мышления вместо усвоения «правильной» информации и интерпретации – согласуются с усиливающимся в Соединенных Штатах ощущением, что в прошлом мы усваивали слишком много фактов, но слишком мало о них размышляли.

Это ощущение отчетливо проявляется в движении за общее образование, что бы ни называлось этим именем. Как и многие такие движения, стремление к общему образованию может зайти слишком далеко. Народная мудрость предостерегает от опасности выплеснуть ребенка вместе с водой. «Ребенок» – это твердое знание тех необходимых фактов, которые не согласится отбросить ни один здравомыслящий человек. И наша культура, вообще говоря, замечательно устроена в том отношении, что открывает доступ к фактам и позволяет быстро и точно собрать всё касающееся данной проблемы. У нас есть в изобилии библиотеки, энциклопедии и учебники, хотя в действительности это всего лишь справочники.

Но разумный человек не захочет при этом выплеснуть и другого «ребенка» – основательные обобщения, или теории. Здесь возникает трудность – решить, какие обобщения основательны, а какие нет. В таких областях как естественные науки есть теоретическое ядро, известное всем компетентным людям и принимаемое всеми работающими в этих областях. Но, как мы скоро увидим, совсем иначе обстоит дело в области теологии, философии, литературы и искусства, где между людьми с образованием и вкусом имеются широкие расхождения. В этих областях речь идет не просто о том, чтó есть, а о нашем общем, более или менее сильном ощущении, что должно быть что-то еще.

В демократическом обществе, как принято думать, каждый член общества играет определенную роль в сложном процессе, в котором то, что есть заменяется – медленно, несовершенно, и даже непредсказуемо – тем, что должно быть, то есть желаниями людей и формами, в которых они выражают эти желания. (Пытаясь понять этот процесс и управлять им, мы сталкиваемся с проблемой, возможно ли вообще им управлять; это старый вопрос о детерминизме или свободе воли, хорошо иллюстрирующий неразрешимые, но настоятельные и весьма важные проблемы, преследующие западный ум в течение тысячелетий). В демократическом обществе индивид должен подвергать такие вопросы собственному рассмотрению, потому что в противном случае авторитарные враги демократии могут дать на них иной ответ, который ему не понравится. Мы намеренно применили здесь слово «подвергать», означающее также физическое усилие. Но умственное усилие означает, что человек приходит к заключениям, пытаясь решить проблемы с заранее не известным ответом, сравнивая противоположные обобщения и выбирая одно из. Эта книга должна доставить серьезному читателю широкие возможности для такой работы.

Главная цель этой книги не в том, чтобы сообщить читателю некоторую информацию, и она не поможет читателю отличиться в какой-нибудь викторине. Это не история какой-либо из великих дисциплин – теологии, философии, гуманитарных или точных наук, литературы или искусства. Короткая книга, охватывающая все эти области деятельности, попросту превратилась бы в список имен с более или менее подходящими эпитетами, такими как «возвышенный Шелли» или «сладкозвучный Китс». В частности, эта книга – не история философии; она написана не профессиональным философом, и ни один философ в ней не рассматривается полно и досконально. Мы пытаемся охватить ту часть философии, которая стала частью воззрений образованных классов. По выражению Д. С. Сомервелла, это не история мышления, а история воззрений. Эта книга не может заменить тщательное изучение истории формальной философии тем, кто захотел бы заняться этим предметом.

Наконец, еще одно объяснение. Серьезный читатель может счесть наш подход ко многим указанным проблемам несерьезным, более того – легкомысленным и неподобающим. Здесь перед нами подлинная трудность. По мнению автора, многие важные вопросы, касающихся красоты и добра, обычно трактуются, особенно среди англоязычных наций, с такой почтительностью, что должное безнадежно смешивается с наличным. Американцам нравится считать себя идеалистами, и многие из них в самом деле таковы. Но иностранцы часто обвиняют нас в том, что наши поступки мало связаны с нашими идеалами. Они неправы, но их позиция поддерживается некоторыми фактами. Как нация мы столь склонны уважать некоторые абстрактные идеи, что нередко впадаем в заблуждение, будто изложив свои идеи на бумаге и признав некую добродетельную цель – юридически и словесно, –мы тем самым достигли этой цели. Таковы планы немедленного создания всемирного правительства – путем созыва мирового конституционного собрания. Об этом свидетельствует также Восемнадцатая поправка. [«Сухой закон», запрещающий изготовление и продажу алкогольных напитков. В настоящее время эта статья отменена] Так как мы хотим понять, что собой представляют идеи обычных простых людей, мы придерживаемся в отношении таких вопросов позиции клинициста, что требует кропотливой работы над мелкими и неблагодарными деталями. В такой клинической работе мы не будем проявлять непочтительности, но и не будем почтительны. Это ни в коем случае не означает, что мы отрицаем существование – и желательность – красоты и добра, как врач-клиницист не отрицает существования и желательности силы и здоровья.