Глава 3. Первое, на что Гарри обратил внимание, как только проснулся, - необычная тишина

Первое, на что Гарри обратил внимание, как только проснулся, - необычная тишина. Не было слышно ни дыхания, ни шороха одеял, ни сопения Невилла, ни храпа Рона – будто уши заткнули ватой. Он открыл один глаз – уже рассвело, и плотно задернутый полог делал мир терракотовым, темно-розовым, очень хорошим. Открыв второй глаз, он с наслаждением потянулся и пошевелил пальцами ног, высунувшимися из-под одеяла. Было так приятно и необычно чувствовать себя замечательно –судьба, кажется, наконец устала быть злодейкой, и изматывающие сны остались далеко в прошлом.

Гарри перевернулся на живот и обнял подушку – вылезать из теплого кокона не хотелось. Он мог себе это позволить – первой парой стояла ЗОТС, но преподавателя пока не было, так что можно было безнаказанно побездельничать. Насладиться странным ощущением удовольствия от прошедшей ночи. Ему даже снился сон, но не кровавый больной кошмар, выворачивающий душу, и не тоскливое серое видение о безнадежности, а что-то очень светлое, милое… Только он не мог вспомнить – что.

На самом деле первые несколько месяцев после войны колдомедики усиленно накачивали Гарри успокаивающими зельями, зельем сна без сновидений и прочей пакостью. Ему действительно снились кошмары, будто прожитая жизнь решила еще раз показаться во всей красе – от кузена Дадли и профессора Квирелла до череды застывших лиц: Седрик, Сириус, Дамблдор, Снейп, уложенные в идеально ровный ряд тела друзей, погибших в последнем бою. И всегда все заканчивалось полетом – на фордике, на Клювокрыле, на гринготтском драконе, на метле, в клубах пламени, с перепуганным Малфоем за спиной, только погоня за снитчем не снилась никогда.

Потом сны вообще исчезли, как будто испугались колдомедиков, и, заканчивая каникулы в Норе, Гарри спал как бревно, словно кто-то просто выключал его из жизни на шесть-восемь часов. Поэтому стоило проникнуться сегодня редким и очень приятным чувством удовлетворения, лежа с закрытыми глазами и наслаждаясь. Но кто-то заорал в гостиной. Гарри, как подброшенный, слетел с кровати, натянул форму и, путаясь в мантии, понесся вниз.

Орал Рон, а перед ним с виноватым видом стояли два второкурсника с залитыми кровью лицами. Лучший друг был страшен в гневе – он сверкал глазами, грозно потрясал коробкой с пестрыми наклейками магазинчика братьев Уизли, и вообще олицетворял собой воплощенное негодование. Гарри не выдержал и засмеялся – звонко и весело. Второклашки смотрели на него недоверчиво, но потом тоже заулыбались. Рон свирепо смерил взглядом друга, обреченно вздохнул и махнул рукой.

- Еще раз увижу – будете иметь дело с Грейнджер!

Жертвы забастовочных завтраков синхронно кивнули и удрали в спальню.

- Нет, ты видел? Они меня… ме-еня надурить собирались! Совсем обнаглели…

Гарри спустился со ступенек и ободряюще похлопал друга по плечу, безуспешно пытаясь избавиться от дурацкой улыбки.

- Ты был великолепен.

- Ну, до Снейпа мне далеко… Ой, – Рон испуганно прикрыл рот ладонью. – Извини, вырвалось…

Но радужное настроение Гарри ничто не могло испортить, он даже сам удивился, что от упоминания этого имени не екнуло сердце.

- Все нормально. Пошли поедим, что ли? Где все, кстати?

Рон с облегчением улыбнулся и схватил сумку с учебниками.

- Здорово, а то Гермиона мне все уши прожужжала, что здесь на тебя могут… эээ… нахлынуть всякие воспоминания… Ну… кошмары вернутся… И я… как это? А! Должен быть внимательным и деликатным! Вот!

- Забудь! Все в порядке, я так отлично не высыпался даже в Норе.

- Вот и замечательно, - кивнул Рон. - А все, гады, сбежали, и оставили меня разбираться с этими жертвами забастовочных завтраков… Одного, между прочим.

Гарри шутливо пихнул замешкавшегося в проеме друга в спину и, получив ответный тычок, снова улыбнулся. Удивительный какой-то день.

На Истории Магии было предсказуемо скучно. Но раньше этот урок не казался Гарри таким тухлым – всегда можно было чем-нибудь себя занять - подремать или подумать о важном и неважном. Сейчас ни дремать, ни думать победителю Волдеморта не хотелось, и он, подперев кулаками подбородок, рассеяно оглядывал класс.

Вот Гермиона. Да, с такой скоростью письма никакого прыткопишущего пера не надо. Вон Дин и Симус – режутся в карты, нагло разложив их на парте. Рон, похоже, спит с открытыми глазами – такое умное лицо у него бывает только во сне. А Лаванда красит ногти магическим лаком, меняющим цвет. Гарри стало интересно, какой именно она сочла подходящим сегодня под школьную форму, и он, чуть подвинувшись, вытянул шею. Девушка почувствовала его взгляд, обернулась и состроила ему рожицу. Он жестом попросил показать руку. Она мило зарделась и приподняла кисть. Ноготки сверкнули жутким розовым. Гарри изобразил, что ослеплен, и был награжден кокетливым взглядом из-под пушистых ресниц и улыбкой. Он смутился и отвернулся.

С другой стороны сидели слизеринцы. Со спины они выглядели так, будто проглотили свои волшебные палочки – отвратительно прямые, с головами, повернутыми строго к кафедре. Можно подумать, они Биннса слушают, ухмыльнулся Гарри. Наблюдать за замершим змеюшником было еще скучнее, чем слушать лекцию. Он уже собрался устроиться поудобнее и все-таки подремать, как вдруг сидящий наискосок от него Малфой наклонился к своим пергаментам и с умным видом принялся что-то писать. Белая прядь выбилась из идеальной прически. Она то застывала, то подрагивала, чуть касаясь скулы, и Гарри подумал, что это, наверное, щекотно. А если совсем немного подвинутся и протянуть руку через проход, можно убрать ее за ухо, маленькое, розоватое. Прядь тоненькая, должна удержаться.

Он подался вперед, сам не зная, что собирается делать дальше, и вздрогнул от неожиданного грохота. Под ноги полетели учебники, запасная чернильница, коробка с шахматами, все, что было в сумке, которую он благополучно свалил со стола, Гарри чертыхнулся и под аккомпанемент звонка с урока и дружный топот спешащих к выходу учеников полез собирать рассыпавшийся скарб. Коленом за ремень, что ли, зацепился, или все-таки задремал и случайно столкнул. Но долго размышлять было некогда, боящаяся опоздать Гермиона уже тянула его на трансфигурацию.

***

Первая ночь в Хогвартсе была просто отвратительной. Проворочавшись в постели до трех, Драко бросил бесплодные попытки заснуть, выскользнул из спальни и обосновался на диване в гостиой, подтянув колени к груди.

Вспоминалась та, другая ночь, светлая от вспышек заклятий. Стоя тогда в коридоре на третьем этаже и глядя в окно, он больше всего на свете хотел уйти вместе с остальными. Куда угодно, только подальше от Хогвартса. Не ушел. Не смог. За два года страх стал обыденностью, Драко почти привык к нему, но никогда еще он не был настолько сильным. Смерть поджидала за каждым углом, за каждым поворотом, поэтому Драко просто стоял, как будто ноги вросли в пол, а ладони – в подоконник. И только грохот рушащихся стен швырнул в сторону, оглушил, заставил нестись куда-то, уворачиваясь от заклятий и камней. Грег и Винс появились очень кстати, рядом с ними пришлось снова стать Драко Малфоем, а не перепуганным безымянным мальчишкой с единственным желанием – сбежать.

Он зажмурился, потряс головой. Хогвартс молчал. И молчание это не было ни пугающим, ни напряженным. Все на самом деле закончилось. Обычная спокойная ночь. Для кого-то первая в этом старом замке. Драко вздохнул. Когда-то и у него была такая же. Тогда еще можно было мечтать о всяких безобидных глупостях вроде значка старосты, посылки со сладостями, новой метлы на Рождество, а самым страшным разочарованием была отвергнутая Поттером дружба.

Почему-то казалось, что новички, пришедшие в Хогвартс в этом году, не были такими наивными. Хотя разве поймешь их за несколько часов. Надо будет последить за девчонкой - про себя Драко уже называл ее Лиз – пожалуй, она может принести немало неприятностей, а может, наоборот, стать помощницей. Мозги, кажется, есть. Главное, чтобы работали они в правильном направлении. Дорвиш вроде тоже ничего. Грег вернулся побледневший и разозленный. Рассказал, что мальчишка, еще не дойдя до больничного крыла, очень правдоподобно грохнулся в обморок, так что объясняться с мадам Помфри пришлось Гойлу. И если бы потом Мэт за спиной целительницы не состроил впечатляющую гримасу, он ни за что бы не заподозрил подвоха.

Роберт Мэрвилл пока был самым неопознанным, сидел тихо. Как уткнулся в новые учебники, так и не поднимал носа до самого отбоя. Ну, если немного повезет, Лиз и Мэт его расшевелят, и хотя бы об этих троих можно будет не беспокоиться. А остальные… Остальные и сами как-нибудь справятся. Наверное. Не вчера же родились.

Только на рассвете Драко повел плечами, разминая затекшие мышцы. Если так пойдет дальше, нужно будет написать домой, попросить у отца какое-нибудь действенное снотворное. Не хватало еще заснуть на занятиях. В сложившихся обстоятельствах недосып был абсолютно противопоказан.

Холодный душ немного взбодрил. Правда, отражение в зеркале не утешало. Круги под глазами, заострившиеся скулы и общий бледный вид вызывали раздражение, поэтому Драко поспешно отвернулся. Одевался он в это утро с какой-то маниакальной тщательностью. Заявиться в Большой зал в перекошенном галстуке или в мятой мантии? Нет уж. Не дождетесь.

Первый учебный день прошел на удивление спокойно, несмотря на три совместных занятия с Гриффиндором. Биннс привычно бубнил, и Драко продремал весь урок, бездумно корябая что-то на пергаменте, и очнулся только перед самым звонком, когда Поттер умудрился свалить со стола собственную сумку. Пришлось ощутимо прикусить язык, чтобы удержаться от комментариев. Связываться с гриффиндорцами вообще и с героем магической Британии в частности, сейчас было в прямом смысле опасно для жизни. Драко только хмыкнул, глядя на ползающего на четвереньках Поттера, перешагнул через рассыпавшиеся по полу пергаменты и перья и молча вышел.

Макгонагалл, которая теперь совмещала преподавание с обязанностями директора, встретила всех контрольной по темам шестого курса, а Слагхорн ограничился перечислением параграфов для самостоятельного чтения. И все было бы хорошо, если бы запланированный спокойный вечер не испортила адски разболевшаяся голова. Пришлось отложить пергаменты с домашним заданием и отправиться на улицу. От боли на глаза наворачивались слезы, и мир вокруг расплывался. К могиле Дамблдора Драко в этот раз не пошел. Мало ли, может грифы во главе со своим героем решили там ежевечерний почетный караул нести, с них станется.

Но раз уж суждено было вечеру испортиться, никакие предосторожности помочь не могли. Сначала за ним прибежал Мэрвилл. Как нашел – непонятно. Вцепился в мантию, тараща перепуганные глаза, и никак не мог толком объяснить, что случилось. Оказалось, Дорвиш подрался с Лиз из-за идиотских вредилок Уизли. До места событий Драко дойти не успел – на пути нарисовался ухмыляющийся Блейз, долго в красках расписывал, как «крошка Лиззи» отучала «малыша Мэта» от «гриффиндорских подачек» и как «малыш Мэт» в гостиной теперь безуспешно пытается избавиться от львиной гривы.

Драко слушал, сжав зубы, боль усиливалась, хотелось поскорее избавиться от компании и уйти куда-нибудь в тишину. Когда он наконец отцепил Роберта и подтолкнул его к Блейзу, до того, кажется, дошло. Он перехватил руку мальчика, понимающе кивнул и зашагал к замку.

Драко спустился к озеру и устроился на траве под ближайшим деревом. Прислонился спиной к корявому стволу и закрыл глаза. То там, то тут раздавались голоса, но они не приближались, и все было хорошо, пока почти за спиной не раздался голос Поттера.

- Да ладно тебе, Рон. Все нормально.

Драко даже вздрогнул от неожиданности и резко обернулся. Поттер и Уизли прошли в паре метров от него, остановились у воды. Выругавшись вполголоса, Драко уже собирался подняться и уйти куда-нибудь еще, но внезапно раздумал. В конце концов, почему это он должен уходить? Ему и тут неплохо. Гриффиндорцы его не видели и вряд ли увидят - совсем скоро окончательно стемнеет. Зато есть возможность услышать что-нибудь интересное, если рыжий придурок будет и дальше орать как оглохший домовик.

Но что там произошло, Драко так и не узнал, потому что не слышал. Как будто кто-то вырубил звук и запустил пантомиму. Поттер одним движением скинул мантию, нагнувшись, поднял горсть камешков и начал методично кидать их в воду. Он отклонялся назад всем торсом, прицеливался, чуть склонив голову к плечу, и бросал. Камень подпрыгивал раз, другой, третий, четвертый, вместе с золотистыми бликами, которые расплескивало по воде заходящее солнце, а следом за ним уже летел следующий, и еще один. Поттер смотрел им вслед, Драко не видел его лица, но мог поклясться, что он щурится и, должно быть, считает, беззвучно шевеля губами. И снова размах, и снова бросок. Тонкая футболка натягивается на спине, очерчивая лопатки, а ветер дует в лицо и ерошит и без того растрепанные волосы.

Драко очнулся, только когда солнце провалилось за горизонт, вода стала свинцово-серой, а Поттер, бросив в озеро несколько оставшихся камней и подхватив мантию, потянул Уизли к замку. Краски стерлись, и волшебство исчезло.

Драко моргнул, не совсем понимая, что произошло. Голова не болела, и почему-то было жаль, что Поттер ушел.

Направляясь в подземелья, Драко решил сейчас же написать отцу, потому что последствия бессонницы, оказывается, могут быть гораздо ужаснее, чем он думал.