Ташидинг

Разноцветная толпа фигур ада попирается мощными ногами Белых Держателей. Красные и зеленые " хранители входов" 20 многоруко, в страшном оскале зубов грозят нарушителям. Взрывно кудрявятся золотые языки стихийного пламени. Мерцают тусклоцветные ауры сияний...

Почтительно-холодновато или писарски-научно рассматриваем тибетские и непальские знамена-картины в Британском музее, или в Музее Гимэ в Париже, или в Фильдс Музее в Чикаго. Совсем иначе подходите вы к тем же картинам на месте. И они говорят вам совсем иное. Каждое движение руки Будды полно живого значения для здешнего мира. Добрые и злые сущности с их бесчисленными символами из орнамента преображаются в живущий эпос. Оправлены образы поражающей гармонией тонов. Лучше старинная работа, но и новые картины бывают отличны.

Предскажем этим изображениям большое будущее, так же как двадцать лет назад было указано грядущее значение русских икон.

Было оказано справедливое внимание китайскому и японскому искусству. Сложная литература кристаллизовала это тонкое художество. Но после изучения классического Египта, после японской зоркости, после романтического Китая и после узорчатости персидской и монгольской миниатюры теперь появился новый предмет изучения и любования. Подходит среднеазиатское искусство. В пламенной фантастике, в величавости тонкой формы, в напряженной, сложной гамме тонов явлено совершенно особое яркое творчество. Своим спокойным выражением это искусство отвечает тайне колыбели человечества. Образует собой Азию, к которой вовремя направлены вопросы и поиски.

Только бы постучаться в двери этой красоты без угроз, без оружия, без грабежа. С полною готовностью собрать жемчуг глубочайших анонимных достижений. И без внешне-научного лицемерия, и без подкупного предательства.

Изучать жизнь соловья, прежде всего убив его, не есть ли это варварство?

Четко запомнились некоторые вещи из находок Козлова в Хара-Хото, в Монголии. Вспоминается чудесное изображение женской головы. Если такие люди жили в замолкших городах пустынь, то как далеки были эти места от дикости.

Мудро, мудро, что пустыни успели сохранить для человечества новые сокровища. И не только сокровища вещей...

Не только о мечах татарских надо вспоминать, представляя жизнь Средней Азии. Там шатер всех путников и искателей. Духовность Монголии и теперь считается высокой. Даже к ханским ставкам приглашались лучшие художники.

Помню, как бедствовал один молодой доктор, по службе посланный в Ургу, в Монголию. Бедный, он не знал, как и что искать. Если бы молодежь знала, какие сокровища для нее уже приготовлены и лежат на краю дороги неподнятыми! Иногда только взять остается.

Пастушонок нашел три пуда золота в скифских предметах, ибо заинтересовался искоркой металла, блеснувшей в откосе смытого дождями холма. Сколько таких искр сверкают, но часто глаза полны лени.

Благословенный Майтрейя — Мессия всегда изображается в венце, в большом образе. В Ташилунпо (монастырь таши-ламы) три года назад поставлено гигантское изображение Майтрейи — носителя нового века мировой Общины. Эту идею принес наступающий век тибетского летоисчисления.

Во время служения в храмах разносят дымящийся тибетский чай. Есть идея Грааля в этом наполнении сосудов перед Ликом Благословенным. Не оставьте сосуд пустым — это противно обычаю Востока! И потом эти гигантские трубы, как глас грозы с громом, с призывом к будущему. И согбенные спины в пурпурных плащах мыслят о будущем. Сто восемь огней пламенным полем переливаются под ликом Мечты Мира.

В особом помещении хранятся маски хранителей. Неужели страшные личины могут символизировать путь блага? Они не символы блага, но образы земных сил стихийных. И небо и земля.

Даже физический мир учения тантры, опустившийся в современном понимании, должен быть очувствован возвышенно. Не мог учитель Падма Самбхава явить лишь низменное учение.

Смотрю на старую картину из монастыря Далинга. Деяния учителя Падма Самбхавы. Все его магические силы изображены в действии. Вот учитель в виде черноголового ламы с Соломоновой звездой на головном уборе поражает дракона. Вот учитель низводит дождь; вот спасает утопающего; пленяет мелких злобных духов; безоружно покоряет зверей и магическим кинжалом поражает тигра, предварительно накрыв ему голову священным треугольником. Вот учитель обезвреживает змей; вот он заклинает бурный поток и посылает дождь. Вот он бесстрашно беседует с гигантским горным духом. Вот учитель летит превыше всех гор. Вот из убежища пещеры он спешит на помощь миру. И наконец, в кругу бедной семьи молится о счастливом плавании отсутствующего домохозяина. Как бы ни было теперь затемнено его учение, но жизненность его изображена достаточно.

Или другая старинная картина — " Рай Падма Самбхавы". Учитель сидит в храме, окруженный праведными. Храм стоит на горе, отделенной от земного мира голубою рекою. Через реку протянуты белые хадаки, и по ним самоотверженные путники совершают переход ко храму. Опять ясная картина озаренного восхождения. Конечно, толкователи засорили и это явление, как перегружены ложной догмой и все прочие религии.

Конечно, учитель Дзон-Капа нам еще ближе. Он повысился за пределы магии. Он запретил монахам проявлять магические силы. Его учение — Желтые ламы — представляется менее испорченным.

Под Новый год, четвертого февраля, после заката вспыхивают огни в монастырях по холмам. И звон гонгов, и дальние барабаны звучат... Утром — танцы.

Перед Новым годом уничтожают злых сущностей — заклинаниями, танцами. В оленьем танце разрубается фигура злой сущности и части ее разбрасываются. И важно ходит по кругу Покровитель Учения, взмахивая мечом. И кружатся, размахивая крыльями широких рукавов, черноголовые ламы. И музыканты в желтых высоких шапках выступают, как берендеи в " Снегурочке". И орлы черкают по воздуху над узорными углами храма. И на уступах холма пестреют собравшиеся толпы.

И самые танцы в день Нового года со страшными символами злых сущностей и скелетов приобретают жизненное значение. И как далеко впечатление страшных масок на солнечном фоне Гималаев от давящей черноты углов музеев, где такие атрибуты часто составлены, пугая посетителей видом условного ада. Конечно, весь этот ад и создан для слаборазвитых душ. Много фантазии положено на изощрение адских обличий.

В монастыре " красных шапок" впечатление не так светло. Там, где ближе Благословенный Майтрейя, там звучнее и светлее движения и мощнее трубные гласы. В Красных монастырях Падма Самбхавы символистика более условно земная. Действо начинается простою " мистериею" суда над умершими. Приходит важный владыка ада со своими помощниками. Зверообразные служители влекут черную душу умершего злодея: взвешивают преступления. Чаша проступков перевешивает, и злодея тут же ввергают в кипящий котел. То же происходит с душою преступницы.

Но вот ведут святого — в одеянии ламы. Белый шарф украшает его. Конечно, суд милостив, и три вестника радости ведут вознесенного в рай.

Пятнадцать лет назад умер замечательный лама, пришедший из Монголии. Астрологически он установил ряд важных событий будущего. Видели его изображение — в типе русского схимника. Сильный лик, непобедимо тверды скулы, остро зорки глаза. " Во время ухода этого сильного духа радуга играла над основанным им монастырем". У него были редкие книги.

Книги доставать трудно. Надо посылать доверенное лицо в далекий путь. Существуют замечательные книги. Есть книга одного таши-ламы о посещении им священной Шамбалы. Имеются сборники символических притч, имеется трактат о переселении душ. Эти не переведены.

Учения, принесенные из Шамбалы, попадаются и в трудах ученых Европы. На кладбище Дарджилинга погребен загадочный человек, венгр родом, живший в начале ХIХ столетия. Пешком он прошел из Венгрии в Тибет и оставался много лет в неизвестных монастырях. В тридцатых годах прошлого века Чома де Кереш скончался. В трудах своих он указывает учение из Шамбалы, установившее следующую за Буддою иерархию. Пришел этот ученый из Венгрии — характерно. Загадочна его деятельность.

Еще искра из Шамбалы. Известный таши-лама часто впадал в экстаз во время бесед с учениками. Иногда же и вовсе как бы исчезал, переносясь в святилище Шамбалы. Эти экстазы живо переносят во времена бесед Св. Иоанна Делакруа со Св. Терезою21, когда оба блаженных собеседника, придя в восторг, поднимались к потолку комнаты.

Среди благих действий припоминаются и искры возмущения. Поноситель приблизился к Будде, но Благословенный так возмутился, что искра молнии поразила дерзкого. Конечно, Благословенный остановил обратный удар и вернул к жизни нечестивца. Но тот уже был так потрясен случившимся, что забыл все свои приготовления нападения. Искры обратного удара22.

Известен случай, когда Сенген-лама, перед казнью в Лхасе, указал, что он скоро снова воплотится на земле. И действительно, очень скоро в Китайском Туркестане родился мальчик с тем же редким характерным физическим недостатком на колене, каким отличался покойный лама. У нас был сын слуги покойного ламы, ездивший по поручению отца к молодому князю.

Кому ведома верховая езда по Кавказу или по каньонам Аризоны и Колорадо, тот знает, как взбираться по кручам холмов Сиккима. Только вместо красочной трагедии американских чудес вы имеете восходящий сад, взращенный таинственным подъемом возвышенного учения. И сейчас по неведомым пещерам сидят отшельники и на струнах земли творят легенду жизни неба.

Кому ведомы подходы к старым монастырям и городищам Руси с их цветущими холмами и пряно пахучим бором — тот поймет, как чувствуются подходы к монастырям Сиккима. Всегда твержу: если хотите увидеть прекрасное место, спросите, которое место здесь самое древнее. Умели эти незапамятные люди выбирать самые лучшие места.

Каждый перевал увенчан красивым мендангом с колесами жизни, с рельефами молитв и с нишами седалищ перед ликом зовущих далей. Здесь медитируют ламы и путники. Здесь развеваются знамена. Здесь каждый ездок приостановит коня.

С перевалов опять окунаетесь в уходящие холмы. Убегают ребра разноцветных бугров, точно спины барсов, тигров и волков.

После холмов — опять сказки леса. Зеленые лесовики и чудища загораживают путь. Спутались зеленые нити. Змеи переплели стволы. Притаились мшистые тигры и леопарды. Заколдованный мир. Самые причудливые холмы и скалы образуют как бы Священную Чашу — обширную долину. Посередине долины неприступно стоит опоясанная двумя реками гора Белый Камень, увенчанная монастырем Ташидинг, что значит " долина, открытая небу". Древнее место. Попробуйте обыскать бесчисленные морщины и впадины всех скал. Попробуйте найти сокровища, собранные у монастыря. И чудесный камень исполнения всех желаний, и бессмертную амриту, и сто изображений Будды, и все священные, временно сокрытые книги, и все другое, указанное в древней рукописной книге " Путешествие по Сиккиму".

Очень трудны подступы к Ташидингу. Лишь недавно непроходимые тропы обратились в крутые пешеходные тропинки. Поистине, путь духа должен быть пройден ногами человеческими!

Один переход через висячий бамбуковый мост не легок. Гремит и мчится под ним горная река, неся ледяной поток с Канченджанги. И выше моста по отвесным склонам много раз остановитесь: дойду ли? Много дыхания надо набрать, чтобы одолеть вековую гору.

На верхнем склоне нам устроена почетная встреча от землевладельцев. Брага, сахарный тростник и танжерины под плетеным навесом, украшенным желтыми букетами. Дальше гремят барабаны и звенят серебряные гонги. Встреча от монастыря. На последнем уступе встречают рожочники и трубы.

Среди рядов пестрой толпы идете к старому месту. За воротами монастыря встречают нас ламы в пурпурных одеждах. Впереди их чудесный старик — настоятель монастыря. Точно тонкое резное изображение XV века. Так идете до раскинутых бирюзовых палаток, среди леса ступ и разноцветных знамен, среди веселых верениц огней.

В первое полнолуние после Нового года (было 20 февраля) в Таши-динге — годовой праздник. Происходит чудо наполнения чаши.

С давних времен, более восьми поколений, заповедано это чудо. Из указанного места горной реки берется небольшой сосуд воды и вливается в старинную деревянную чашу. В присутствии свидетелей, представителей махараджи Сиккима, чашу закрывают плотно и запечатывают. Через год в то же полнолуние, на восходе солнца чашу торжественно вскрывают и измеряют количество воды. Иногда вода уменьшается, но иногда и сильно увеличивается. В год великой войны вода в три раза увеличилась, что и означало войну. Нынче вода вдвое уменьшилась, что значит голод и беспорядки.

Этот недобрый знак увеличился еще другим знамением. Двадцатого февраля было полное затмение. Небывалый знак недобрый.

Загудели трубы, пронзительно завыли свистки, народ в костюмах из " Снегурочки" устремился к большой ступе. Громкий хор пошел толпой вокруг. Многие распростерлись ниц на земле. Гулко загремели барабаны лам. Только что ясное лунное небо зачернело. Золотые огни приношений засверкали, как по черному бархату. Полное затмение! Демон Раху похитил луну! Такого еще не бывало в день чуда Ташидинга.

Сказал асура Раху солнцу: " Так как ты обманом унес рашиану, да проглочу я тебя, бог солнца, в то время, когда тридцатого числа ты соединишь узлы орбит! " И еще произнес Раху пророческое пожелание: " В воздаяние за то, что ты, луна, узнав меня, указала меня разрубить, да схвачу и пожру я тебя пятнадцатого числа, во время полнолуния! " И внимательно следят люди за лунными и солнечными затмениями, и бьют в барабаны, и угрожают Раху.

Но был и один добрый знак На восходе солнца старший лама видел, как по вершинам гор загорелись гирлянды огоньков.

Когда луна была возвращена миру, вокруг главной ступы пошли танцы. Сущий русский хоровод. И песни, тоже словно русские. Содержание их духовное. " В монастыре живет наш Владыко Будда. Ему несем наше приношение". Так начинается одна песня. Или: " Велика священная книга, но я найду ей место у моего сердца". Или: " Вспоминаю я священный монастырь".

В белом кафтане подходит художник, делавший роспись местного храма. Сговорились, что он пойдет с нами и будет писать Благословенного Майтрейю. Покажет технику местного живописания.

Красные, желтые, белые женские рукава. Остроконечные шапки с опушками. Говор, пение, две ночи хождения вокруг ступы.

Прикладываются к камню, на котором благословлял сие место Учитель Падма Самбхава. Обходят другой Камень с отпечатком ступни Учителя и отпечатком копыт и звериных лап. И опять хоры вокруг ступы исполнения всех желаний.

Входя во храм, идете по левую руку до стены алтаря. В храмах желтой секты в середине алтарной стены — статуя Будды или теперь даже Майт-рейи Будды. В красной секте посередине — Падма Самбхава, а Будда — по правую руку. Иногда нижний храм посвящен Падма Самбхаве, а верхний — Будде, такое размещение очень соответствует внутреннему смыслу учений. Будда — небо, Падма Самбхава — земля. По боковым местам изображения Авалокитешвары — духовный коллектив, многоглавый и многорукий — как наша русская Сторучица, а также статуи " Держателей молний", основателей монастырей, и шестнадцать Архатов, сидящих в резных пещерах. На алтаре — светильники и всякие приношения, семь чаш с водой, блюдце риса и кадильницы курений, ковчег реликвий.

Стены покрыты росписью. Чаще всего одна стена — алтарная. При входе — изображения хранителей четырех стран света. В каждом храме найдется изображение семи сокровищ, предлагаемых человечеству; среди них на белом коне изображение чудесного камня.

В особом помещении хранятся священные книги. Общая мечта монастырей — увеличить число книг. Но книги дороги. Священный сборник — до тысячи рупий.

Особо трогательно " служение тысячи огней" под вечер. Низкий храм с расписными колоннами и балясинами. Посередине длинный стол, уставленный огнями. Вдоль стен — тоже вереница огней, и все это море огоньков ласково колышется и мерцает, подернутое облачком курений сандала, дикой мяты и других благовоний, сжигаемых в кадильницах. Стройно, хорошо пели во время этого служения.

По всем тропинкам вьются караваны богомольцев. Высокие седла покрыты яркими тканями. Совсем дикие лошадки несут пузатую поклажу. Все толпятся. Ищут место ночевки. Воздвигают новые знамена в память живых, но чаще умерших. Толпа собралась до двенадцати сотен — но мирная, добрая толпа.

На ранней заре, задолго до восхода, когда снега на горах еще мутно-янтарны, лагерь уже шевелится. Ползет и ширится неясное гудение. Ранние молитвы мешаются с ударами копыт коней и мулов.

Утром к нашим шатрам идет шествие. Сам старший лама возглавляет несение даров. За ним высоко поднятые следуют подносы с рисом, с ребрами барана, с сахарным тростником, с брагой и плодами. Сам лама передает приношение в нашу походную кухню.

Посреди ступ раскинулись шатры богомольцев. Вот под зеленым навесом сидят ламы из Тибета. Женщины им переворачивают длинные страницы молитвенников. Под ручные барабаны и гонги ламы поют тантрическую песнь. Где же Стравинский, Стоковский, Прокофьев, где же Завадский, чтобы изобразить мощный лад твердых призывов? И как тонко бело-золотое лицо у той, которая переворачивает страницы перед певцами.

Недалеко группа из Непала бьет в такт ладонями и припевает. Посредине них женщина с застывшим лицом экстатически танцует танец шерпов, полный тонких движений волхования. Иногда она трепещет руками, как птица, и издает какое-то птичье рокотанье. Очень замечательно.

Тут же странники из Бутана молятся под красным навесом. Перед раздачей целебной воды вокруг ступ идет священный ход. Впереди трубачи в высоких красных шапках; за ними ламы в тиарах, следом — длинный ряд священных книг.

На закате в палатке старший лама тихо говорит о святынях Сиккима, о " чудесах", слышанных и им самим виденных. То шум роя невидимых пчел, то пенье и небесная музыка, то явление образов священных. При нашем отъезде лама указал два добрых знака. По пути три полных бамбуковых водоноса и два дровосека с полными вязанками дров — навстречу.