Возможности приходят с людьми и от людей 2 страница

Буду ждать Ваших суждений по сказанным вопросам и, конечно, с великим нетерпением Ваши Римские последствия. Полагаем, что название " Основатель" во Французском Обществе для меня неудобно, если нужно, то не лучше ли " Протектор" или " Почетный Президент", так же как во всех других Обществах моего имени.

Привет от нас Вам и всем Вашим, сердечно желаем Вам счастливо встретить Рождество и Новый год.

Духом с Вами

_______________________

Н. К. Рерих - барону М. А. Таубе

Урусвати, ноябрь 24, 1931

Дорогой Михаил Александрович.

Шлю искренний привет к избранию Вашему Председателем Русской Ассоциации нашего Общества в Париже, а также искренно радуюсь тому, что согласно извещению мисс Лихтман Вы также будете моим личным представителем. Начало председательства Вашего ознаменовывается благодетельными для Ассоциации знаками. Намечается привхождение и сотрудничество редакции журнала " Утверждение", подходит редакция журнала " Числа", присоединяется Калмыцкая группа и приходит большая Сибирская группа, а Вы знаете, как велика моя личная симпатия к Сибири.

Под Вашим просвещенным руководством, нестесненно направляемые и самодеятельные в существе своем, группы, конечно, будут расти, и Вы найдете каждой из них соответственное созидательное применение. Быть может, Сибирская группа установит ближайшее отношение со своими сородичами в Праге и в других европейских центрах, так же как и Калмыцкая станица будет в духовном объединении со станицами в Белграде, Праге и с прочими калмыцкими и донскими станицами. По всей вероятности, Вам придется избрать в число почетных членов Ассоциации ближайших представителей означенных групп. Главное же, чтобы культурная работа налаживалась в широких линиях нестесненно никакими убийственными предрассудками, словом, в том широко строительном размере, который Вы благожелательно сумеете внести. И по нашим с Вами общественным связям и по родственному положению мы всегда будем укреплять согласие, пресекая в самом зародыше разлагающие недоразумения среди сотрудников.

Буду рад слышать от Вас все соображения и сообщения о деятельности вверенных руководству Вашему Культурных Ассоциаций.

Искренно Вам преданный

_______________________

Н. К. Рерих - м-м де Во Фалипо

Во время работы моей над " Мадонной Орифламмой" мне принесли Ваше письмо, и оно было положено на край картины. Я подумал: вероятно, добрая весть, ибо в каждом письме Вашем сообщается что-то созидательное, свидетельствующее о быстром расширении деятельности. Конечно, я не ошибся. Считаем письмо Ваше со вложением копии письма из Польши чрезвычайной важности. Польские дамы всегда были очень энергичны и деятельны, и потому привхождение целой, уже готовой организации как нельзя более соответствует нашим культурным начинаниям. Из копии моего письма, посланного в Польшу, Вы можете видеть, что мною сказано для поощрения местной деятельности. Из того же письма Вы увидите и объяснение мое к моей картине, которой по ее славянскому сюжету вполне подобает оказаться в Славянской земле. Это письмо дойдет до Вас уже к Новому Году, и мы все еще и еще раз шлем Вам и силы и бодрость для Вашей высоко Культурной работы.

Мы получили телеграмму из Нью-Йорка о том, что Музей подписался на 200 экземпляров книги Жоржа французского издания. Может быть, несколько копий из них будет продано в Польше, где французский язык в ходу; так как в самом Нью-Йорке очень трудно получать книги на иностранных языках, тем более имея английское издание. Пожалуйста, попросите секретаршу отобрать 100 лучшего исполнения открыток " Мир и Культура" и послать их нам. Плату за них я уже внес в Нью-Йорк, что прошу секретаршу отметить в соответственных списках. Даже здесь, в нашем глухом углу, замечается спрос на эти открытки. Еще раз радуемся новым сношениям с Польшею, ибо до революции мое имя там было широко известно. К сожалению, я не имею при себе польских газет и посвященных мне журналов. Радуюсь и тому, что в Польшу пойдет Ваша статья, ибо все исходящее от Вас и широко, и созидательно, и благожелательно.

К сожалению, не могу Вам сказать особенно хорошего о здоровье мадам Рерих. Несмотря на холодное время, у нее опять были перебои сердца с остановками и другие болевые симптомы, требующие крайней осторожности.

Шлем Вам еще раз наш горячий привет с лучшими пожеланиями.

_______________________

Н. К. Рерих - польским корреспонденткам

Мадам де Во сообщила мне о Ваших прекрасных намерениях и действиях на пользу нашего мирно-культурного начинания под Знаменем Мира. Ваши сообщения были мне драгоценны по трем причинам: первая, все, происходящее в пользу мирно-культурного строительства, так неотложно нужно человечеству; второе, наш мирнокультурный проект уже поддержан именно Женскими Организациями Америки, и потому поддержка со стороны Женщин Польши является для меня лично особенной, знаменательной и ценной, и в-третьих, мне драгоценно сотрудничество Польши, с которой и по родственным и по дружеским отношениям у меня всегда сохранялись наиболее теплые чувства. Моя бабка была Лещинская, и оба моих брата были женаты на польских леди. Кроме того, целый ряд моих личных друзей, как Ционглинский, Дмоховский, Врублевский, Потоцкий и многие другие, составляли мои теснейшие отношения с Польшей, где в свое время польская пресса часто радушно оценивала мое искусство и деятельность. Целый ряд моих картин находился в частных собраниях Польши. Картина, Вами упоминаемая, относится, как Вы и предполагали правильно, к славянской серии " Святовит", в которую входило около семи вещей, как-то: " Святовитовы Кони", " Божница Святовита", " Молния Перуна", " Чайки Ругивита" и др. Очень рад, что эскиз к " Святовитовой Божнице" находится в славянских польских руках, как и подобает.

Буду искренне рад слышать о дальнейших Ваших успешных действиях и со своей стороны буду считать особенным удовольствием помочь, если Вам потребуется мой совет или ближайшее содействие.

Наши Культурные Организации сейчас уже действуют в двадцати странах. Было бы странно, если бы Польша не была бы в этом списке, будучи в существе такой дружественной по нашим личным ощущениям. Упоминаемая вами графиня Валевская, не является ли она родственницей знаменитого польского историка Валевского, встречи с которым я вспоминаю всегда с лучшим чувством?

Пожалуйста, передайте Вашим сотрудницам по мирнокультурным делам мой искренний привет и примите мои лучшие пожелания.

_______________________

Н. К. Рерих - барону М. А. Таубе

Урусвати, декабрь 15, 1931

Дорогой Михаил Александрович.

В последних письмах своих Г. Г. Шклявер сообщал об удачных выступлениях в нашем Центре группы " Утверждения" и Сибиряков. Можно радоваться, что начало Вашего председательства ознаменовывается такими желательными и многочисленными привхождениями. Конечно, именно Вы сумеете сердечно протянуть руку всем приходящим, обогреете их исстрадавшееся сердце и широко скажете им о вмещении и доброжелательстве. Также Шклявер упоминал о каком-то Обществе в Париже имени Св. Сергия и о кадетском корпусе, как об организациях, пригодных для кооперации. Как Ваше мнение об этих планах и не имеет ли Вы в виду каких-либо еще других организаций, которых доброжелательно можно было бы привлечь ко строительно-культурному пути?

По всей корреспонденции представляется возможным нахождение новых друзей, что будет облегчено тем широким вмещением, которое Вы принесете. Ведь мы работаем не только для цивилизации, но, именно, для высшей Культуры, в которой " несть ни эллин, ни иудей". Шклявер писал о нездоровье Вашем. При наступлении зимы в Париже это так обычно. Надеюсь, что все у Вас уже прошло и мы скоро получим, как всегда, доброе сведение Ваше и о Риме и о всем, о чем я Вам писал в прошлых письмах. Имейте в виду, что мною послано одно буддийское изображение нашим калмыкам в Белграде. Вы, вероятно, уже встретились с калмыками в Париже. Еще раз повторяю, именно при вашем просвещенном вмещении Ваш словарь Блага будет так богат и блестящ.

Сердечный привет Вам и семье Вашей от всех нас к Новому году.

Духом с Вами

_______________________

Н. К. Рерих - барону М. А. Таубе

Урусвати, январь 3, 1932

Дорогой Михаил Александрович, благодарю Вас за Ваше письмо от 7 дек. с ценными вложениями Вашей речи в Брюгге и соображений по Восточному Институту. Когда я пишу это письмо, Вы уже не только побывали в Риме и Мюнстере, но, вероятно, уже провели праздники с Вашей семьей. Чтобы дать регулярность нашему обмену мыслей, я полагаю установить нумерованное письмо через каждые две недели (конечно, кроме случаев экстренных ускоренных сообщений), таким образом, и Вы и я будем знать, что письмо не пропало на почте, а за две недели, при нашем ускоренном темпе, всегда набирается множество новостей. Необычные надвигающиеся события тоже дают повод к ускоренному обмену и действиям.

В прошлом письме Шклявер сообщил о какой-то гнусной выходке Философова в Варшавской газете. К сожалению, сама статья еще не прислана. Конечно, мы не можем ожидать от Философова ничего доброго, как от видного сатаниста. Уже с 1897 года он неоднократно выступал против меня, пытаясь нарушать добрые отношения мои как с Дягилевым, так и с Бенуа и с княгиней Тенишевой. Когда я указывал о большем значении скифского искусства, то именно Философов смеялся над этим, а между тем сейчас весь мир восхищается этим своеобразным творчеством. Также, когда в 1903 году я выполнил мои этюды русской старины и писал о государственном значении русской древности и русских Икон, то именно Философов глумился над моими правыми воззрениями. Между тем и в отношении русских икон и старины я был опять прав, и всемирное внимание, обращенное на них, подтверждает мои предчувствования. От такого заправского клеветника, конечно, можно ожидать всяких недостойных выпадов. Каково ваше мнение о происшедшем? Шклявер пишет, что некоторые считают полезным возражение, но другие думают, что лучше не погружаться в сношения с явным клеветником. Очень странно, что " Возрождение" перепечатало эту мерзость. Вообще, если у вас есть знакомые сотрудники этой газеты, не мешало бы выяснить, можем ли мы считать эту газету дружественной или враждебной? Шклявер как-то сообщал о дружественности " Возрождения", но перепечатка гнусных статей без соответственных комментариев не свидетельствует ли о противоположном? Конечно, не зная самой статьи, мне трудно говорить более определенно.

Мадам де Во сообщает нам о выставке Городов Искусства, предположенной Тюльпинком. Конечно, идейно всякое такое выступление ко благу, но рассчитал ли Тюльпинк силы свои, ибо такая выставка может оказаться дорогостоящей? И не могли ли быть более полезными другие выступления? К вопросу о будущей выставке Тюльпинк должен понимать, что Америка, хотя и может дать некоторое количество взносов на Конференцию, но вследствие финансового общего кризиса, конечно, не будет в состоянии уделить особые суммы для выставки в этом году. Как Вы себе представляете будущую Конференцию? Видите ли Вы случайное многолюдство или же она может быть составлена из представителей дружественных Пакту стран, которые могли бы ближайшим образом обсудить меры по введению Пакта, по крайней мере, в этих уже заявивших о себе дружественных странах, которых по счастью уже немало? По-прежнему думаю, что Пакт должен быть вводим в жизнь постепенно и неукоснительно. Ожидать внезапного введения его во всем мире невозможно, ибо даже сама Лига Наций распространяется не на целую половину мира. Кроме того. Вы знаете все странности этого Учреждения. Напишите мне Ваше личное предположение о вопросе Пакта. Сообщите также Ваше мнение об " Утверждении", о калмыках, о сибиряках и о всех новых обстоятельствах. Кому Вы поручили лекции о Культуре и как распределили суммы? Слышал я о приветливых словах митрополита Евлогия и ответил ему тем же сердечным приветом. Какого Вы мнения о иеромонахе Иоанне Шаховском, который стоит во главе Братства Св.Сергия? Вы были правы, чувствуя благие мысленные посылки Вам Ел. Ивановны. Она так ясно видит Вашу ближайшую деятельность. Привет Вашей семье и всем друзьям нашим, сердечно Вам преданный

_______________________

Н. К. Рерих - м-м де Во Фалипо

Наггар, Кулу, январь 4. 1932

Ваше письмо от 22 дек., как всегда, принесло нам добрые вести. Радуюсь, если две новые картины Вам нравятся, конечно, они могут погостить в Париже очень значительное время. Из Америки мы получили ряд прекрасных известий, как о праздновании десятилетия, так и о торжестве Знамени Мира 27 дек. Мы очень порадовались, что в различных церквах служба была посвящена Знамени Мира. Это обстоятельство так отвечает нашим настроениям и внесет идею Пакта в новые круги церковных конгрегаций, которых иначе эта идея, может быть, и не скоро бы достигла. Если в католических церквах чтение обращений и не могло быть сделано без Папского Послания, то, во всяком случае, очень хорошо, что мы писали представителям католической церкви. Во-первых, это хорошо потому, что Знамя впервые было освящено в Соборе Святой Крови. Во-вторых, это очень полезно, ибо лишний раз протолкнуло идею Пакта среди католического духовенства, которое и без чтения в церкви в частных беседах может с одинаковым добрым результатом осведомлять наиболее преданных прихожан. Ведь главная наша задача, чтобы люди возможно шире почувствовали необходимость охранения Культурных Сокровищ, которые могут способствовать созданию здоровых будущих поколений. Невежество, небрежение к лучшим сокровищам человечества, атеизм и изгнание всякой духовности уже дает многие печальные и трудноисправимые плоды. Все страны жалуются на малосозидательное направление молодого поколения. Мы только что читали в газетах, что в некоторых городах Австрии закрыты школы, прекращено уличное освещение и очистка улиц. Ведь это уже явная опасность не только высшей Культуре, но даже самой примитивной цивилизации. Помним, как во время одного моего чествования в Лондоне в 1920 году Уэллс сказал, поднимая стакан: " Странно подумать, но и этот простой предмет может сделаться предметом недостижимой роскоши, если человечество нарушит все устои Культуры и цивилизации". И вот мы видим во многих странах прямые факты даже нарушения примитивной цивилизации. Значит, как же бережно, как сердечно-устремленно нужно охранять основы высокой Культуры, которая множествам людей кажется вообще чем-то абстрактным или недосягаемым. Настолько в сознании их затемнились бывшие лучшие достижения духа человеческого. Итак, начнем и этот год сердечными устремлениями к оживотворению и охране лучших творческих духовных достижений. Пусть эти маяки Света высятся не как забытые номера Музеев, но как живые руководители жизни. Все эти когда-то освященные предметы высоких и прекрасных культов сейчас служат лишь предметом квазинаучной вивисекции. Но духовная красота, творческая мощь духа, создавшего их, не только забыта, но даже избегаема омраченным сознанием. Вот во имя Света, неугасимого и нестесненного предрассудками познавания, мы начнем и этот год. И мадам Рерих, и я, и Юрий, и Святослав шлем Вам и всем друзьям нашим лучшие наши мысли. Вновь выпавший белый снег на вершинах напоминает о метеорной пыли дальних миров и тем самым о беспредельной возможности познавания и устремления.

Кроме причины нездоровья миссис Хорш задержке известий могли быть и другие причины. Только что мы получили письмо Шклявера не только с опозданием, но и со снятыми четырьмя печатями. Очередное письмо мисс Лихтман не пришло. Утеряны два письма от барона Таубе. А из Риги сообщают, что одно письмо от мисс Лихтман определенно пропало, другое пришло в открытом искалеченном виде. Ввиду таких обстоятельств можно предположить, что и в Вашей корреспонденции могли быть такие же пробелы. Поэтому мы просим всех наших корреспондентов начать нумерацию писем и сами делаем то же.

_______________________

Н. К. Рерих - барону М. А. Таубе

Январь 14. 1932

Совершенно доверительно.

Дорогой Михаил Александрович, мы получили пока Вашу карточку из Рима, но письмо из Парижа, о котором вы пишете, еще не дошло. Между тем, из письма мадам де Во и из письма г-жи Дедлей мы узнали о разных соображениях, сообщенных Вами и обсужденных в Центре в присутствии г-жи Дедлей. Чтобы не возвращаться к ней, совершенно доверительно скажу Вам ее характеристику, из которой Вы увидите, почему мы так огорчены, что именно она сделалась административной участницей внутренних и издательских дел. Впервые г-жа Дедлей пришла ко мне в Нью-Йорке, в 1930 году вступила в число членов Общества, но никогда ни в какие административные должности не была избрана и никто ее советами не пользовался, тем более, что о ней стало известно, что она была в психической лечебнице и иногда называла себя необычными именами. К ней так и отнеслись бережно, ничем не расстраивая ее. При первом же со мною знакомстве она сообщила мне свою тайну, что она Майтрейя, великая Матерь Мира, на что я мог только посоветовать ей никому не открывать столь важной " тайны". Но на другой же день она пришла ко мне с повинной, говоря, что что-то на нее нашло и она выдала эту же тайну совершенно постороннему для нее человеку. Из этого эпизода Вы можете заключить о положении административных дел в руках этой очень симпатичной, но совершенно безответственной особы. Привожу Вам этот эпизод, чтобы показать, насколько мы огорчены тем, что именно она сделалась конфиденткой мадам де Во и как бы призвана к административным делам. Из ее письма мы узнали о чьем-то недовольстве объявлением наших кампэньс на будущее десятилетие. Как вы могли видеть, каждая кампэньс имеет свое определенное культурное назначение. В течение первого десятилетия происходили такие же кампании, но за отсутствием периодического органа они оставались в пределах Совета Учреждений, теперь же, раз имеется орган, то вполне естественно объявление этих общественных фондов, управление которыми поставлено настолько точно, что в каждом Комитете имеется свой особый казначей, ничем не связанный с Администрацией учреждений. Вы, как человек общественный, вполне оцените как Культурное задание этой программы, так и желание поставить ее наиболее общественным образом; такая постановка, именно, исключает всякое название коммерческого Учреждения, ибо кто же назовет коммерческим предприятием изучение медицинских трав, исследований мер борьбы против рака, или археологические работы, или международные выставки, или Школу Объединенных Искусств, где каждый участник, естественно, должен быть оплачен, ибо 'никто не может отдать свои специальные труды даром, не имея особых средств к жизни. И без того Вы знаете, что оплата культурного труда непомерно низка, как в Европе, так и в Америке, где сейчас каждый профессиональный рабочий неизмеримо лучше обставлен, нежели культурные деятели. Но всякий знает, что деньги в готовом виде с неба не валятся. Решительно все Музеи и Университеты являются общественными Учреждениями, и составление фондов этих Учреждений совершенно естественно частными пожертвованиями, проистекающими от кампэньс. Впрочем, не только в Америке, но и в любой другой стране пожертвования принимаются очень охотно. Так, Вы, вероятно, знаете, что самой значительной статьей прихода Евгеньевской Общины в Петербурге был доход от открытых писем, пожертвованных художниками, но никто, как Вы знаете, не обвинял Евгеньевскую Общину в меркантильности. Могу говорить об этом как бывший член комитета Общины, знающий положение этого дела. Таким образом, чьи-то нападки в этом смысле являются или очередным злом, или завистью, или невежеством, которое из трех " украшений" лучше, предоставим судить Истории. Г-жа Дедлей сообщала мне четыре желательных пункта, якобы порученных ей сообщить мне; даже в этом сказывается ее болезненное преувеличение, ибо неужели Вы или мадам де Во не могли сделать это гораздо лучше и ближе? Сегодня же мы приостановили рассылку Бюллетеня за пределы Америки. Предложили помещать сведения из Парижа лишь те, которые будут подписаны Вами, мадам де Во и Шклявером, при этом помещать их " вербатим", без каких бы то ни было толкований. Третий пункт, сообщенный г-жою Дедлей о помещении статей, написанных европейскими лидерами с " симпатичными" биографическими данными, был уже давно предложен мною. Эти меры, т. е. три Ваши подписи под посылаемыми сведениями, избавляют от четвертого пункта г-жи Дедлей, а именно от назначения особого соредактора. (Конечно, Ваши подписи не будут напечатаны, кроме случая, если Вы такое напечатание укажете). Конечно, кроме неизбежных указанных нападок, могут появиться совершенно вредные нападки политического характера. Так, например, мы только что задержали статью Шкл. о разрушении большевиками Храма Христа Спасителя. Конечно, не может быть двух мнений, что это акт мерзкий и вандальский, но невозможно делать Бюллетень деятельности Музея полемическою ареною, что вовлечет нас в еще большие осложнения. Конечно, всякие такие расстраивающие соображения не доводите до сведения мадам де Во, не будем отяжелять часто болезненное состояние, вызываемое опухолью ног. Также и не передавайте доверительных писем и секретариату от мала до велика. Ибо мне хотелось бы остаться с Вами в лично доверительных отношениях.

Так же как и Вы, я за 43 года деятельности бывал в разных боях за идеалы Культуры, Знания и Красоты. За последнее время мне пришлось ознакомиться с обеими Америками, но Европу знаю уже 30 лет. Конечно, сейчас всюду такое нервное состояние, которым можно объяснить многое совершенно незаслуженное. По опыту знаю, насколько неизбежны всякие выпады при каждом строительстве, а тем более культурном. В связи с мелочной гнусностью Философова, вспоминаю любопытный эпизод, как Мир Искусства в 1910 году, будучи в очередном столкновении со мною, тем не менее на собрании единогласно (за исключением моего голоса) избрал меня своим Первым Председателем; таковы человеческие суждения и оценки! Ввиду всего сказанного. Вы понимаете, почему начало Лиги Культуры, о чем Вы услышите и из Америки, нужно производить совершенно тихо, без каких бы то ни было выступлений, а тем более в печати. Пусть маленькие зерна нарастают строительно и никто не будет напрасно тревожим чем-то ему невместимым. Опять же не отягощайте и в этом деле мадам де Во, которая пусть сосредоточится на Французском Обществе. Постоянно указываю, как в Америке, так и Шкляверу, чтобы все факты сообщались и без промедления и в абсолютной точности. Ведь точность есть украшение Культурной работы. Посылаю сегодня же с воздушной почтой эти вести и с нетерпением буду ждать Ваше письмо, о котором Вы пишете, из Рима. Наш сердечный привет Вам и Вашей семье.

_______________________

Н. К. Рерих - м-м де Во Фалипо

Январь 14, 1932

Письмо Ваше от 31 дек., заключающее 1931 год, было для нас грустной вестью. Конечно, хорошо, что Вы со свойственной Вам откровенностью сообщаете Ваши соображения. Мы глубоко ценим каждую откровенность и ставим откровенность условием каждого сотрудничества. Вместе с письмом Вашим пришло и письмо от г-жи Дедлей с четырьмя пунктами, якобы предложенными ей сообщить мне. Вследствие этих пожеланий мы немедленно телеграфно приостановили высылку Бюллетеня в Париж. Также для абсолютной точности мы предложили помещать в Бюллетене лишь " вербатим" те сведения из Парижа, которые будут подписаны Вами, бароном Таубе и Шклявером. Таким образом, мы охраним совершенную точность осведомлений, без единой буквы толкований, " вербатим". Третий пункт сообщения г-жи Дедлей говорит о помещении в Бюллетене статей европейских деятелей с симпатическими биографическими данными. Это как раз то, что было предложено мною уже несколько месяцев назад, причем я предлагал это начать с помещения Вашего портрета, так любезно пожертвованного Вами нашему Центру. Помещение сведений из Парижа, заверенных Вашими тремя подписями, исключает необходимость соредактора, что сейчас было бы невозможно по тяжелому мировому финансовому положению. Ваша весть была тем грустнее для нас, что мы были под впечатлением, что после свиданий Ваших с мисс Лихтман установлен точный " модус вивенди" и устранены какие-либо несоответствия сотрудничества. Мы так радовались, читая Ваши сердечные характеристики мисс Лихтман и Ваших бесед с нею. Так же мы радовались, получая от мисс Лихтман восторженные оценки Вашей деятельности и Вашей личности, в чем ее характеристики так сходились с нашим мнением. И вот не прошло и двух месяцев со времени таких дружеских постановлений, как обрушиваются всякие затруднения и даже угрозы, выраженные в письме г-жи Дедлей, о нарушении плодотворного сотрудничества и взаимного понимания между Парижем и Америкой. Вы понимаете, как мне тяжко и грустно это слышать от лица, совершенно нам постороннего и никогда не допускавшегося к административным делам ввиду ее неуравновешенности. Можно сердечно пожалеть ее, ибо при несомненной симпатичности, она не может владеть собою, что приводило ее к очень печальным положениям в жизни. Очень сожалею о таком вмешательстве г-жи Дедлей в наши внутренние дела, на что никогда никем она не была уполномочена. Между прочим, не ввела ли она Вас в заблуждение, что она будто бы имеет касание к Администрации Учреждений в Америке? Надеюсь, что непонятые ею сведения не сделаются достоянием зловредных индивидуумов. В одном мы с Вами совершенно сходимся - именно о необходимости полной точности фактов, о чем я постоянно говорю во всех моих писаниях.

Не будем упоминать, как высоко я всегда выражался о деятелях Франции и самой Франции, памятником чего служат мои статьи во французском " Вестнике". И мне, работающему на такое сердечное единение Америки с Францией, особенно больно слышать обвинения. Письмо Ваше и письмо г-жи Дедлей опередили письмо от барона Таубе, и потому я еще не могу сказать о тех моих соображениях, которые были вызваны его письмом. Но г-жа Дедлей затронула в очень неуместной форме вопрос о создании будущих фондов для расширения нашей культурной деятельности. Каждое просветительное учреждение живет пожертвованиями, ибо оно не банк, не коммерческое учреждение и не биржа. Культурные работники, профессора, преподаватели, секретари и весь прочий " стафф" должны быть, хотя бы и скромно, но оплаченными. Неизвестно, почему пожертвования в течение первого десятилетия не вызвали ничьих нареканий, и странно, что совершенно точные указания деятельности второго десятилетия кому-то вдруг могли показаться чем-то коммерческими. Неужели найдется такое черствое сердце, которое назовет коммерческим предприятием создание Биохимической лаборатории для борьбы против рака и пр. полезных медицинских исследований? Неужели Институт Объединенных Искусств, почтенный Хартией от Университета и имеющий большое число даровых учащихся, может быть названным коммерческим? Неужели международные выставки, приносящие учреждению лишь расход, не являются доказательством просветительной работы? В прошлом письме наш сотрудник, доктор Шклявер, сообщал мне о необходимости " урезывать себя в пище и одежде", очевидно из-за недостаточности средств, а ведь даже по американским масштабам его содержание является вполне достаточным. Грустно слышать, что секретарша с университетским образованием, владеющая несколькими языками, знающая стенографию, просит место хотя бы на десять долларов в неделю - таково мировое положение: именно такое неслыханное мировое положение заставляет еще раз обращаться к общественному сотрудничеству, при этом, чтобы Вы знали, в моем проекте был предусмотрен самый точный общественный контроль, так что даже казначеи отдельных комитетов должны быть назначаемы из общественных деятелей, не входящих в состав Совета Музея. Как известно, все образовательные учреждения и музеи в Америке содержатся на общественные средства, и совершенно неудивительно слышать, что даже такие старейшие музеи, как Музей Естественной Истории и Музей Метрополитен, кончают год дефицитом в сотни тысяч долларов, который может быть покрыт лишь общественными пожертвованиями. Впрочем, и в Европе, и по всему миру, музеи и образовательные учреждения не отказываются от пожертвований, в том числе и государственные учреждения. И ничего в этом меркантильного и дурного нет, ибо нации таким образом действенно сотрудничают в подъеме Мировой Культуры. Остается думать, что чья-то очередная злоба или сатанинская зависть, или глубокое невежество опять пытаются затруднить благое дело. Но вы знаете наши духовные устремления и твердую веру в то, что Свет непобедим. За 43 года широкой общественной деятельности (настаиваю на этом выражении) мне пришлось принять участие и провести много битв во имя Просвещения, и та же нерушимая уверенность в победу Света доводила эти дела до победного пути. Ничто не может поколебать убеждение мое в том, что в мире имеются и хорошие вдохновенные люди, с которыми всегда можно сговориться по вопросам Просвещения и Прогресса. И если даже кто-то назовет эти стремления свехчеловеческими, то будем очень скромными и скажем, что это просто обычно-человеческие строения, в отличие от животного разложения ихаоса.

Знамя Мира принадлежит к тем же неоспоримым Утверждениям, которые, как и Красный Крест, не могут быть отринуты в человеческих построениях. Конечно, Знамя будет входить в жизнь жизненно, ибо даже и нет такого Всемирного Органа, который мог бы сразу заставить все народы по приказу применять Мир всего Мира. Знамя с символом Святой Троицы, уже освященное в Соборе Святой Крови (именно, настаиваю. Святой Крови), уже тем самым вошло в жизнь, ибо мы с Вами знаем значение освященных предметов. Пусть это духовное соображение покажется смешным всем невеждам, но мы знаем, о какой высокой действительности мы говорим. На этом понятии драгоценной Святой Крови, кроме Божественного Подвига, я и кончаю сегодня и знаю, что частица этой драгоценной капли объединит и нас и всех, ищущих Блага.