Возможности приходят с людьми и от людей 3 страница

Грустно сказать мне, что эта неделя была очень трудной для здоровья мадам Рерих. Необычайная напряженность в атмосфере сказывается на ее сердце. Какое это великое понятие - Сердце, и что сделали из него люди!

Шлем Вам наши лучшие мысли и крепость духа в борьбе со злобными невеждами.

Приложение к письму от 14 января 1932 г.

К письму моему от 14 января прилагаю следующую декларацию.

В письме Вашем от 31 дек. заключаются два выражения, которые во имя нашей общей Культурной работы я считаю совершенно необходимым выяснить. Конечно, это выяснение я делаю не для Вас лично, ибо в оговорках письма Вашего Вы даете понять, что Вы лично несогласны " с ошибочным мнением Европы". Но если где бы то ни было такое несправедливое мнение существует, я хочу, чтобы в делах наших осталась совершенно ясна моя декларация. Два понятия, против которых в каждой Культурной работе издавна приходится бороться, являются: понятие блефа и понятие меркантильности. Если кто-нибудь употребляет это выражение " блеф" (я не спрашиваю об имени этого человека), он должен сказать совершенно точные факты из нашей деятельности, которые, по его мнению, подходят под это постыдное понятие. Еще в России, в течение 17 лет лично представляя Государю Императору отчеты о деятельности вверенных мне Учреждений, я привык к необычайной точности фактов и цифр. Поэтому хотя бы косвенное заподозривание Учреждений, во главе которых я стою сейчас, в неточности фактов, с моей точки зрения, требует коренного выяснения.

Теперь обращаюсь к заподозриванию Учреждений наших в меркантильности, выраженной в чьей-то фразе, приведенной в письме Вашем. " Итак, в итоге Музей Рериха является обширной коммерческой антрепризой". В этой формуле заключается наибольшее обвинение для Культурного Учреждения. Из дальнейшего текста видно, что это обвинение является следствием объявления " кампэньс" для создания нескольких фондов для специального поддержания и развития неоспоримых культурных задач. Кто-то, очевидно, заподозривает, что сумма означенных " кампэньс" слишком велика. Без всякой расплывчатости обратимся к точным фактам. Хозяйство наших Учреждений, при которых уже выросло 52 культурных Общества как в Америке, так и на других континентах, требует больших расходов даже при сравнительно скромных оплатах труда. Вы знаете, что для обеспечения содержания нашего Центра в Париже уже требуется капитализация 100 тысяч долларов или 250 тысяч фр. только для того, чтобы в самых скромных и несомненно требующих увеличения размерах покрыть жизненные нужды. Каждое из остальных 50 Обществ рассчитывает на подобную же поддержку, о чем мы имеем неоднократные разнообразные заявления, которые, к сожалению, мы совершенно не в состоянии удовлетворить. К довершению сего, как Вы знаете, неслыханный общемировой кризис сократил все ценности и доходы на две трети. Оставшаяся третья часть, а очень часто и четвертая, конечно, прежде всего отражается на положении культурных работников, число которых очень велико. Прискорбно видеть, как страдают из-за положения стран преподаватели, секретари, писатели и все прочие прямые и косвенные сотрудники.

Вы справедливо упоминаете в Вашем письме о безработных. Большему количеству таковых наши Учреждения дают работу и стараются по возможности увеличить эту, так нужную населению, статью. Конечно, Вы знаете, что безденежье отразилось тяжко и на количестве учащихся в школах. Чтобы посильно помочь этой беде, мы даем где можно бесплатное обучение, бесплатные лекции, бесплатные концерты и бесплатные выставки; неужели же в этой бесплатности кто-то может усмотреть меркантильность? Если кого-то по незнанию тревожит сумма желательных " кампэньс", то пусть он возьмет Американскую субсидию и помножит ее на 50 Обществ, и простая арифметика покажет огромную сумму потребную. Теперь прибавьте все потребное для развития основных Учреждений, для покрытия расходов по устройству международных выставок, которые справедливо признаются даже далекими от искусства правительствами самым желательным фактором культурного сближения. Может быть, кому-то покажется, что уже существующие Общества наши не заслуживают поддержки? Но вспомним, что в одном Обществе " Движения Молодежи" - 500 членов; в " Центре Спинозы" - 150 членов; в " Академии Творческих Искусств" - 135 членов и так далее. Все эти организации, чрезвычайно полезные по культурному значению, нуждаются во всевозможной.помощи. Всем им нужно дать или даровые, или за ничтожную плату помещения, всех их нужно ободрить какими-либо облегчениями и возможностями. Кому-то может показаться, не следует ли сократить что-либо в бюджетах, но просмотрев бюджеты наши, каждый увидит, насколько они сведены до минимума и сколько постоянного бескорыстного пожертвования в виде бескорыстного труда и всевозможных трогательных и благостных приношений постоянно вносятся в общую культурную работу. Не будучи американцем и не получая жалованья от Учреждений, я могу незаинтересованно судить, насколько организация далека от постыдного обвинения в меркантильности. Еще урезать самую деятельность, это значило бы не только закрыть так полезные Общества, но и, буквально выражаясь, увеличить армию безработных. Было бы бесчеловечно выбрасывать на улицу людей, когда им действительно нечего есть. Только что сотрудники Америки добровольно провели урезывание на 20 процентов, кроме всего предыдущего. И о большем никакой человеческий язык не повернется говорить. Где же искать сотрудничества? Конечно, наиболее культурная форма сотрудничества будет обращение к массам, где каждый совершенно незаметно для себя, платя только то, что он и без того бы истратил, вольет в фонд, так полезный Культурному просвещению. Говорю это по долголетнему опыту в России. Мне довелось быть в числе ближайших инициаторов организации фонда Евгеньевской Общины ­ Госпиталя, состоящего под Покровительством Ее Имп. Величества Принцессы Евгении Максимилиановны Ольденбургской. Для составления этого фонда было начато Художественное Издательство Евгеньевской Общины, о котором каждый русский человек вспоминает с признательностью.

В течение нескольких лет мы достигли ежегодного дохода, достигшего десятков тысяч долларов. Эти крупные суммы, всецело пошедшие на лечение неимущих и на медицинские цели, составились, главным образом, от продажи художественных открытых писем. Я счастлив вспомнить, что в числе этих пожертвований была целая многочисленная серия и с моих картин. Так же и теперь, обращаясь к добровольному широкому сотрудничеству масс, мы можем самым лучшим путем решить финансовую проблему. Даже странно подумать, что может существовать у кого-то такое нежелание ознакомиться с действительностью, с фактами и посылать в пространство братоубийственные стрелы взаимных подозрений и оскорблений. А разве пропаганда Знамени Мира, которому и Вы сочувствуете, разве она не потребует крупных средств? Разве Тюльпинк в свое время не начнет изумляться, почему Америка не присылает доллары? Разве Организация полезнейших Конференций не будет вести за собой неизбежные расходы? Какая же меркантильность будет в том, если добрые люди принесут свои пожертвования на такое неотложно нужное всемирное дело охранения сокровищ человеческого духа и гения? Г-жа Дедлей в безответственном письме своем очень критикует мышление Америки, явно считая его чем-то низшим. Во мне всегда живет прежде всего справедливость и чувство благодарности, и во имя этих чувств я должен сказать, что мне приходилось наблюдать в Америке столько самопожертвования, столько веры в светлые идеалы, столько лучших чувств по отношению к другим нациям, что, в данном случае, я не только не могу согласиться с соображениями г-жи Дедлей, но считаю их прискорбными в истории Культурных Учреждений. Каждый понимает, что всюду могут быть ошибки, и Христос сказал: " Кто без греха, брось первый камень". Но и фарисеи не смогли бросить этот первый камень. " По делам Моим видите меня", - так неоднократно повторяет Священное Писание, и пусть судят нас по делам, а не по своему недомыслию или по чьей-то клевете. Вы знаете, как я люблю и всякую откровенность и всякое сердечное обсуждение во имя полезных дел. Нет такого положения, которое не могло бы быть улучшено, и я вспоминаю, как мы с Вами в Париже дружественно, сердечно обсуждали и находили решения даже в очень деликатных вопросах, потому что всякое соображение, исходящее от Вас, мы принимаем как истинно дружеский знак и Вашу подпись - " очень верная Вам" - мы понимаем не как светскую условность, а действительно как выражение преданного сердца. И можем ответить и Вам тою же самою подписью, а Вы могли убедиться, что я не допускаю пустых безответственных выражений и верю только в великие светлые реальности. Вы понимаете, что именно побуждает меня оставить в делах наших эту декларацию, чтобы никто никогда не мог бы сказать, что мои намерения были необоснованны и неясны.

В последний раз возвращаясь к фондам предполагаемым, могу сказать, что они сознательно разбиты на совершенно отдельные потребности для лучшего общественного учета, чтобы даже каждый малый деятель знал совершенно точно, на что именно пойдет его пожертвование. Если бы у Вас или у ближайших наших сотрудников, которые, конечно, могут знать эту мою декларацию, явились бы какие-либо соображения к улучшению и расширению нашего общего дела, скажите это мне совершенно откровенно. Зная, что этим лишь доставите мне радость, ибо сердечно радуемся каждому сотрудничеству.

Еще раз обращаюсь к письму мадам Дедлей, где она говорит о торжествующем чувстве собственника. Такое выражение от члена общества совершенно недопустимо, ибо оно глубоко несправедливо. Вы знаете, как сердечно ценю всякую инициативу и радуюсь каждому сотрудничеству, ведущему к процветанию и расширению дел. Всякий закрывающий двери шовинизм и чувство собственника или узость взглядов совершенно не существуют в моем обиходе. По справедливости должен сказать то же и о ближайших сотрудниках в Америке. Кому же они препятствовали блестяще выразиться? Кому же они помешали сделать полезное развитие дела? Если г-жа Дедлей может предложить прекрасное расширение дела и может показать свою продуктивную неустанную деятельность, я первый отзовусь об этом с искренним энтузиазмом. Но опять-таки будем судить ее по итогу дел, а не по безответственным словам, которые могут вести в результате лишь к разложению, а не к укреплению, ведь я еще не знаю, в состоянии ли вообще г-жа Дедлей создать что-либо, а если в состоянии, то я первый буду этому радоваться. При случае скажите ей, не посвящая ее в эту декларацию, ибо ее могут знать лишь члены Администрации, к каковой она не принадлежит, мудрую французскую пословицу: " критика легка, а искусство трудно". Критика желательна, но она должна обходиться без оскорбительных понятий. Также скажите тому легкомысленному человеку, который, не зная сущности дела, мог употреблять такие выражения о меркантильной антрепризе: " Раньше узнайте факты и не бросайте в пространство безответственных и вредных формул". Мне очень жаль, что приходится передавать эту декларацию именно через Вас, которая знает существо дела и имеет сердце, всегда открытое к справедливости. Но Вы понимаете, что я как глава Учреждений не могу оставить в пространстве неотвеченными приведенные пагубные формулы. Мне хочется кончить соображениями о Доме Центра в Париже, о котором прочла Вам в моем Обращении мисс Лихтман. Пусть никто не подумает, что и это мое предложение имело бы какой-либо аспект блефа. Я твердо верю, если мы приложим наши искренние усилия мысли, то и это будет вовсе не мечта, но еще одно полезное дело, и никакая г-жа Дедлей не будет в состоянии упрекнуть нас в блефе и меркантильности. Не подумайте, что, упоминая миссис Дедлей, я сержусь на нее. Нет, я глубоко скорблю, что вместо внутреннего улучшения дел она внесла смущение умов. Но Вы, как опытный предводитель, знаете эти человеческие препятствия, и так же мы с Вами знаем, что поверх человеческих решений и суждений существует то Высшее, Божественное, которое во благих делах каждое препятствие обращает в возможность.

Всегда верный Вам Николай Рерих, Гималаи

_______________________

Н. К. Рерих - м-м де Во Фалипо

Январь 26. 1932

Сегодняшняя почта принесла нам письмо Шклявера от 12 янв., в котором было вложено и Ваше письмо и сообщение. Очень рад, что Вы одобрили мою мысль об установлении памятной доски с именами усопших членов Комитета. Таким образом дорогие нам бывшие сотрудники как бы навсегда остаются ближайшими соучастниками растущих дел. Так же радуюсь я Вашему выбору о замещении композитора Дельмаса композитором же Феврие. Если я упоминал имя мадам Ван Лоо, то только ввиду Ваших симпатий к ней, но, как я уже писал, я всегда особенно радуюсь всякой инициативе, ведущей к улучшению и расширению дел. Что касается Ваших соображений о Пакте Мира и Знамени Мира, то все мои пожелания были указаны в письмах к г.Тюльпинку и в моей декларации, одобренной и прочтенной Вами при открытии Конференции в Брюгге. Раз эта декларация была принята и одобрена, то я не считаю нужным в чем бы то ни было изменять ее. Насколько мне известно, и в Америке все придерживаются тех же путей, выраженных в этой декларации. Во французском " Вестнике" я достаточно говорил против бессильного мертвого пацифизма и думаю, что благородная охрана сокровищ человеческого гения не имеет ничего общего с бессильным пацифизмом. Вы правильно сопоставляете наше Знамя со Знаменем Красного Креста, которое оказывается необходимым не только во время войны, но и в так называемое мирное время, когда часто революции, восстания и всякие несчастья грозят самым драгоценным достижениям человечества не менее, чем война, в чем, к прискорбию, мы убеждаемся именно сейчас ежедневно. Я знаю Ваше истинно религиозное настроение, и Вы знаете, насколько и мы устремлены в том же направлении, потому после освящения Знамени в Соборе Святой Крови мы лишь радовались, слыша, что и в Православных и в Епископальных и пр. Христианских Церквах было вознесено моление и сказаны проповеди, указывавшие на настоятельную полезность нашего Пакта. Что касается упомянутого Вами вопроса Тюльпинка о финансировании выставки в Брюгге от Америки, я имею сказать, что до сих пор г-н Тюльпинк еще не представил мне обработанного и обоснованного плана этой выставки. Кроме того, хотя я и спрашивал его о всей идущей деятельности Комитета и о всей ближайшей программе действий, но и на это определенного ответа и программы я еще не имею. Как Вы знаете, в Америке учрежден Комитет Пакта, ближайшей задачей которого является также образование Фонда на расходы по введению в жизнь нашего Пакта. Жалею, что по независящим от нас причинам начало этого фонда несколько затянулось, но все же надеюсь, что в недалеком будущем мы будем иметь специальные средства, которые вполне могут идти также и на план выставки, предположенной г-ном Тюльпинком. Чем полнее и основательнее предложит свой план г-н Тюльпинк, тем легче будет и Комитету действовать в этом же направлении. Во всяком деле каждая координация действий так необходима, и мы все знаем ценность сотрудничества. Конечно, никто не может думать, что полезное дело может совершаться без трудностей, вызванных подозрениями, клеветою и всеми ужасами невежества и узкого сознания, того сознания, которое в свое время сжигало спасительницу Жанну д'Арк. Я помню, как еще в Париже мы с Вами вспоминали о первых временах Красного Креста, когда и это, казалось бы, очевидно необходимое человечеству благодеяние и осмеивалось, и окружалось подозрениями и клеветою. Будем на страже в сердечном сотрудничестве, и будьте совершенно уверены в том, что наши сотрудники в Америке всегда готовы с открытым сердцем воспринять и примкнуть ко всему полезному, потому-то мы так приветствуем откровенность и сердечную искренность. Вспоминаю из далекого прошлого, как, когда я после путешествий моих по России и по Европе докладывал о подобном плане покойному Государю Императору, а затем во время великой войны, председательствуя на Выставке искусств Союзных Народов, мною было предложено особое, к тому же направленное Издание, и я с искренней признательностью вспоминаю те благие знаки, окружавшие эту идею и лишь затемнившиеся тяжкими событиями государственного переворота. А теперь пусть перед нами стоит история возникновения Красного Креста, который, несмотря на все свои первоначальные трудности, все же поднялся над человечеством.

_______________________

Н. К. Рерих - барону М. А. Таубе

Духом с Вами

Урусвати, февраль 13, 1932

Дорогой Михаил Александрович.

Наконец-то я могу Вам послать домашний снимок с моей последней картины, посвященной смыслу значения знака Знамени. Можете показать эту фотографию и некоторым членам Комитета, и всем тем, кому, предполагаете, это будет полезно. Скажите всем невеждам, пытающимся подставить какие-то свои своекорыстные или злонамеренные объяснения, о смысле этого Изображения. Что может быть древнее и подлиннее византийской концепции, уходящей в глубину веков к первому обобщенному Христианству и так прекрасно претворенной в иконе Рублева " Святая Живоначальная Троица" Свято-Троицкой Сергиевской Лавры. Именно этот символ - символ древнейшего Христианства, освещенный для нас также и именем Св.Сергия, подсказал мне наш знак, смысл которого и выражен на прилагаемом снимке, сохранив все элементы и расположения их, согласно иконе Рублева. Пусть этот снимок будет у Вас в Париже на случай каких-либо новых попыток опрокидывать уже существующее. Посылаю Вам еще снимок Св. Владычицы Знамени - Мадонны Орифламмы. К сожалению, без фильтра отношение красок не удалось, и Вы можете судить лишь об общем расположении картины. Лиловое одеяние Богоматери тоже не вышло как следует. О самом нашем Пакте по-прежнему не высказываюсь определенно до получения от Вас предлагаемой Вами программы следующих непосредственных действий для укрепления в жизни так нужного охранения сокровищ. Прежде всего мне хотелось бы знать Ваше обоснованное суждение относительно лучших и наиболее энергичных и достигающих цели действий.

Если мы остановимся на чьих-то лишь отрицательных формулах, требующих лишь умолчания и нераспространения, а в активе будет лишь фотографическая выставка Тюльпинка, то ведь при таком положении мы далеко не уедем. Потому-то так определенно и ожидаю Вашего обстоятельного меморандума о предлагаемых Вами будущих движениях Пакта. Как Вы знаете, число сторонников его (судя по получаемым письмам) растет, принося нам очень хорошие имена; конечно, тем самым увеличивается и число завистников и клеветников, для которых все сокровища духа человеческого представляют лишь помеху для их своекорыстных планов и меркантильных устремлений. Словом, Вы видите, как усиленно мы ожидаем меморандум. Конечно, в меморандуме Вы подчеркнете, что мы никогда не были импотентными пацифистами, а значение и смысл Пакта подробно выяснен книгою о Пакте, изданной в Париже при ближайшем участии мадам де Во и Г. Шклявера, и никто и не меняет смысл, выраженный в этой книге. И выставка Тюльпинка, о которой являлись даже предположения о передвижении ее, ведь тоже есть своего рода паломничество той же идеи, но почему-то некоторые люди не хотят это отметить. По-прежнему полагаю, что нет ничего плохого молиться в церквах о сохранении храмов и всех памятников духа человеческого. Я знаю, что Вы лично не против молитв и понимаете их глубокое действенное значение. Но, конечно, есть люди, которым каждое религиозное выступление претит. Вообще тьмы очень много, и именно она нашептывает всю предрассудочную узость сознания, разрушающую всякое строительство. Посылаю Вам при этом мою статью " Ошибки". Очень интересуемся, как идет деятельность наших Обществ, ибо сейчас самое деятельное время, а к весне, по обычаю, опять деятельность отправляется на летние квартиры. Шлем Вам и семье Вашей наши сердечные приветы.

_______________________

Н. К. Рерих - м-м де Во Фалипо

Март 3, 1932

Очень благодарю Вас за сообщение о предположенной выставке Тюльпинка. Барон Таубе сообщит Вам мои соображения, посылаемые ему с этою же почтою. Конечно, ни мы, ни наши американские сотрудники и не думали относиться недружелюбно к выставке Тюльпинка, скорее всего, некоторую обособленность можно было заметить в действиях самого г. Тюльпинка. Как Вы и просили, я рекомендовал телеграфно нашему Комитету Фонда Пакта поддержать проект Тюльпинка в размере 50 тысяч бельг. франков: конечно, жаль, что Тюльпинк упустил сейчас столько времени, но ведь если бы выставка открылась даже несколько позднее, то какая-то пара месяцев не может иметь решающего значения в жизни самого Пакта. Хотя сейчас, как Вы знаете, финансовое положение всего мира необычайно потрясено, и некоторые ценности, как сообщила нам вчерашняя почта, упали в 64 раза. Можете представить себе, что происходит, когда чье-то состояние уменьшается в 64 раза. Тем не менее прошу Вас передать г. Тюльпинку мой привет и полное доброжелательство его выставке и мою сердечную надежду, что Американский Комитет Фонда Пакта изыщет требуемую им вышесказанную сумму. Конечно, я считаю совершенно невозможным на этой же выставке выставить мои картины и прочие предметы наших Учреждений, ибо злонамеренные люди несомненно сочли бы это саморекламой и сказали бы, что мы своекорыстно хотим использовать идею Пакта. Такое обвинение мы должны избежать всеми мерами, ибо с самого своего зарождения идея эта горит во мне светло и бескорыстно и без какого-либо блефа.

Все мы надеемся, что Ваше здоровье и все около Вас хорошо, и все мы шлем Вам наш сердечный привет.

_______________________

Н. К. Рерих - барону М. А. Таубе

Урусвати, март 29, 1932

Дорогой Михаил Александрович, письмом от 14 марта уведомил нас Шклявер о первом состоявшемся заседании Комитета Пакта и Знамени при нашем Европейском Центре. Очень радуюсь, что это предложение мое вошло в жизнь, и таким образом Комитет, состоящий при Музее, получает еще одного деятельного сотрудника в лице Комитета, состоящего под Вашим Председательством. Особенно радуюсь этому, ибо таким образом Вы составите ближайшую программу поступательных действий для введения в жизнь Пакта и Знамени. Как уже знаю из Ваших предыдущих сообщений, Вы так же, как и я, не слишком много даете кредита фотографической выставке Тюльпинка. Конечно, пошлем ей наши лучшие мысли так же, как и всем прочим начинаниям около наших Учреждений, и большим и малым. Этим письмом мне хотелось бы послать привет Вашему новому Комитету и выразить ему мою радость, что посредством него будет еще раз укреплена и расширена точная программа будущих действий по введению в жизнь Пакта.

Прекрасно, что посредством лекции Ландовского осуществилось в Париже паломничество нашего Знамени, а выставка Тюльпинка будет таким же паломничеством Знамени в Бельгии. Таким образом, идея паломничества спокойно прошла в жизнь, и все наши 52 Общества будут осведомлены в Пакте и Знамени. Церковных манифестаций нам опасаться нечего. Прежде всего они не представляют собою политических манифестаций, и будем надеяться, что Комитеты наши состоят из людей религиозных, сердцу которых всегда близка идея молитвы за преуспеяния благого дела. Я никогда не сетую на Тюльпинка за церковную манифестацию освящения Знамени в Соборе Святой Крови, совершившуюся при Вашем участии. Это освящение и молитва положили начало всем прочим мыслям религиозным, так близким истинно культурным идеям человечества. Радуюсь, что все три наши митрополита благословили эту идею, которая и во всех прочих церквах встречает такое же благостное отношение. Не удивляюсь этому, ибо сейчас разрушительство почему-то особенно яростно направлено на храм. Шклявер также сообщает о продолжающемся сочувственном отношении к Пакту Французского Правительства, о поддержке его Бельгийским Правительством и сочувствии со стороны Чехословакии. Все это очень хорошо и еще раз подсказывает нам, насколько мы не должны упускать драгоценное время. Интересно бы применить к нашему Пакту бывшую процедуру установления Красного Креста. Между этими знаками человечности много аналогий. Знамя Красного Креста тоже началось для военного времени, но чтобы приучить к этому знаку человеческое сознание, это знамя было сделано постоянным и, несмотря на всякие бывшие сомнения узких сознаний, внесло в историю человечества поистине прекрасную страницу. Не буду повторять то, что было мною многократно уже выражено в моих разных обращениях по поводу Пакта и Знамени. Но не побоюсь повториться, твердя, что это сознательное и постоянное охранение действительных ценностей человечества необходимо неотложно. В нем должно участвовать сознание всего человечества и, если по крылатому слову нашего друга Луи Марена, по слову, обошедшему все здешние газеты, если " Лига Наций оказалась неспособной и недостаточной", то мы во имя Культуры и Прогресса человечества должны искать еще более широких путей, ибо можем действовать с полным сознанием, что мы творим государственно полезное дело. Ценно сознавать, что помимо существеннейших отзывов представителей Международного Права мы имеем уже знаменательные отзывы нескольких военных вождей, которые также присоединяются к полезности Пакта и Знамени. От души желаю Вашему Комитету работать воодушевленно, обогащаться новыми ценными членами и приближать бодро к цели Пакт и Знамя, так нужные в мировом значении. Передайте членам Комитета мой искренний привет и скажите тот же наш сердечный привет Вашей семье и всем друзьям.

_______________________

Н. К. Рерих - барону М. А. Таубе

Урусвати, апрель 7, 1932

Дорогой Михаил Александрович! Надеялся я, что мне более не придется возвращаться к прискорбной для всех нас Дедлеяде. Я вполне был согласен с Вами, что не следует с нашей стороны обращать на нее внимание. Но передо мною лежит копия ее письма, адресованного ею на имя Президента мистера Хорша и пересланного мне с последней почтой. Выдержки из него прилагаю, ибо не хочу, хотя бы в переводе, внести какую-либо неточность или изменение. Как Вы сами согласитесь, во имя успеха дел наших нельзя опять вернуться к недопустимым мыслям, выражаемым г-жою Дедлей. Ее бестактный намек на собирание крупных сумм и на противодействие Америки деятельности наших парижских сотрудников не может быть оставлен без полного раскрытия этих обстоятельств. Хотя я уже неоднократно выяснял, что фонды, собираемые в Нью-Йорке, вовсе не велики, ибо даже минимальная смета Парижского Отдела требует капитализации, по крайней мере, ста тысяч долларов. Америка, как Вы знаете, сейчас переживает неслыханный кризис, как и во всех странах. Мистер Хорш и все наши сотрудники и мы все имеем очень трудное время, ибо крахи множества банков и неслыханное падение ценностей, иногда в 60 раз их стоимости, тяжко отразились на нашем общем финансовом положении. Можете себе представить всю бестактность намеков о каких-то суммах в тот час, когда люди выявляют величайшее самоотвержение и бескорыстие, когда они борются с океанскими волнами невежества и некультурности. Такие намеки не только бестактны, не только несправедливы, но они жестоки, они бессердечны и разрушительны, они могут быть подсказаны самою сатанинскою стороною, мечтающей о разложении человечества. Перейдем ко второму злостному намеку, а именно о том, что будто бы Америка препятствует инициативе и усиленной деятельности наших парижских сотрудников. Это обвинение также и несправедливо и разрушительно. Если можно найти хотя бы один факт, когда бы Америка пресекала желание усиленной деятельности в Париже, то пусть этот факт будет положен открыто на стол. Я хочу его знать. Вы можете подтвердить, сколько раз в письмах к Вам я просил сообщить о дальнейших программах, сколько раз я просил об усилении строительной деятельности, предоставляя, как Вы знаете, самую широкую инициативу. Вы знаете, как я горячо жду и приветствую каждое инициативное, благотворное проявление и усиление деятельности. И мадам де Во и Г. Шклявер подтвердят, что все время я заботился лишь о развитии деятельности, давая при этом полную инициативу выбора и вполне принимая все желания, исходящие из Парижского Отдела. То же самое я знаю и относительно намерений и искренних пожеланий Америки видеть кипучую инициативную деятельность Парижа. Мы никогда не предполагали, что Отделы наши являются лишь механическими исполнителями Америки. Нет, мы всегда смотрим на все Отделы наши, как на широко инициативные группы, самодеятельные и живые. Каждый, кто удосужился прочесть книгу мою " Держава Света", должен сознаться, что она призывает, прежде всего, к инициативе мыслей и действий и приветствует все, что работает, жизненно мыслит и двигается вперед. Спрашивается, откуда же может возникнуть это недопустимое обвинение в каком-то препятствовании расширения деятельности. Мы все ждем программы, мы все ждем движения. Посмотрите, с каким радушием и благожелательством была принята программа некоторых действий, сообщенных докт. Лукиным. Никто даже не помыслил хотя бы частично изменять местные предположения, ибо они являлись результатом доброго желания, сотрудничества, добросердечия и стремления к расширению. Мы все глубоко оценили, как мужественно продвигается в культурно-образовательном отношении Рижская Группа, несмотря на всякие вражеские ухищрения, без которых ни одно светлое дело никогда не росло, и на чрезвычайное тяжкое финансовое положение всех сотрудников. Так же точно горячо приветствуется и каждая строительная мысль, исходящая из Парижа. Я потому так упорно настаиваю на выяснении этого пункта, ибо он противоречит основным принципам моего миросознания.

Кроме этих основных соображений я чувствую, что формулировка г-жи Дедлей родилась вовсе не в ее мозгу. Откуда-то она заимствует постоянный приток этих оскорбительных намеков. Нужно совершенно не знать образа мышления наших американских сотрудников, чтобы отважиться бросать безответственно такие соображения. Спрашивается, где же находится тот разлагающий фокус, который может питать эти недопустимые мысли? Вам сообща в Париже легче выяснить, где притаился не только просто враждебный, но разлагающий сердце человеческое сатанинский сотрудник. В Америке мы тоже подвергались каким-то нелепым измышлениям, но как только мы взялись за твердое расследование, то немедленно, прежде всего, перед нами обнаружился нанятый спарафучиле, заведомый вор, уволенный за многие кражи. И, таким образом, мы могли, к великому конфузу некоторых личностей, письменно сообщить им, что они руководствовались клеветою известного преступника, вора. Это произвело необыкновенно сильное впечатление. Спрашивается, где же притаился в Париже подобный злоумышленник? Если это злоумышление Германовой, которая, не получив требуемую ею плату, вдруг пожелала явить свой истинный лик, лик Иуды? Так пожизненно она себя и связала тридцатью сребрениками! Или, быть может, миссис Дедлей пользуется какими-то другими источниками, которые вдохновляют ее на такие жестокие и злостные и несправедливые обвинения?