K Задания для самостоятельной работы 1 страница

1. Проиллюстрируйте целостный характер мифа.

2. Найдите примеры современной мифологии.

3. Покажите общность и различие философии и религии.

4. Покажите общность и различие философии и науки.

5. Покажите общность и различие философии и искусства.

6. Определите рефлексивную специфику философского знания.

K Литература

1. Бородай Ю.М. От фантазии к реальности. – М., 1995.

2. Мамардашвили М.К. Как я вижу философию. – М., 1988.

3. Ортега-и-Гассет Х. Что такое философия. – М., 1991.

4. Пассмор Дж. Сто лет философии. – М., 1998.

5. Печчеи А. Человеческие качества. – М., 1986.

6. Рассел Б. Проблемы философии. – М., 2000.

7. Сагатовский В.Н. Вселенная философа. – М., 1972.

Глава 2

Очерки истории философии

илософия Древней Греции. Прежде чем приступить к характеристике древнегреческой философии, следует показать ее отличие от древневосточной философии.

1. Восточная философия развивалась главным образом в лоне религии. Античная философия сразу заняла по отношению к религии резко обособленную позицию.

2. Восточная философия тяготела, как правило, к морально-этическому направлению, к поучениям и наставлениям праведной жизни; античная же – к рационалистическому объяснению мира.

3. Поэтому точное, эмпирическое знание на Востоке развивается, как правило, вне философских теорий; в древней Греции точные науки неотделимы от философии, зарождаются и развиваются вместе с ней. Греческий способ мышления сочетает высокий уровень теоретичности с логико-математической строгостью доказательств, ранний греческий философ – одновременно и астроном, и математик, и физик.

4. Основная социальная функция научного знания на Востоке – организационно-управленческая (воспитать послушного и трудолюбивого члена общества) или технологическая (инженерные сооружения и изобретения). Античность создала такую систему знаний, которая не имела столь утилитарного, прикладного значения.

5. Иначе говоря, наука на Востоке служила управленческой бюрократии и носила организованный и коллективный характер, тогда как в Европе наука была делом отдельных личностей.

6. Восточный философ – это, как правило, жрец или чиновный реформатор, который почтительно комментирует или подправляет своих предшественников. Греческий философ сознательно ставил своей целью изменение прошлых представлений о мире, т. е. был нацелен на добывание нового знания.

7. Если на Востоке крупный философ выступал обычно как глашатай самого бога, изречения его заучивались как божественные откровения, а сомнения в их истинности рассматривались как тяжкая ересь и преследовались государством, то в Афинах не было такого философа, мысли которого ни выносились бы на суд публичной критики. Здесь каждый философ создавал свою собственную концепцию мироздания, утверждая свои принципы в жесткой полемике с предшествующими авторитетами. В демократическом климате Афин свободный человек впервые получил возможность утверждать себя в качестве личности не только в общественной жизни, но и в духовной сфере. Поэтому каждый мыслитель стремился высказать, обосновать и отстоять лишь ему принадлежащие идеи.

История греческой философии начинается с Фалеса, который был всесторонне образованным человеком. Он известен как мудрый советчик в государственных и военных делах, и как первый геометр, и как первый астроном, и первый физик. Он был также метеорологом, путешественником, купцом и поэтом. Однако первоначальные его открытия принесли лишь практическую выгоду. Измерял ли он высоту пирамиды, предсказывал ли солнечное затмение, советовал ли морякам ориентироваться не по Большой, а по Малой Медведице – во всем этом видна гибкость трезвого ума, который оказался в состоянии применить для пользы дела эмпирические знания, накопленные в Египте и Вавилоне. Здесь мышление еще прочно стоит на почве чувственного восприятия действительности и ограничивается им; здесь оно преследует только насущные земные цели. Однако Фалес, как истинный мудрец, стремится постичь конечные основания и причины явлений.

Как устроен мир? Казалось, тут не о чем думать. Со времен Гомера и Гесиода всем было все известно о мироздании. Но Фалеса не интересовала мифологическая картина мира, известная всем, но непознанная. Его мучил другой вопрос: мир многообразен, нас окружает бесчисленное множество самых различных явлений, тем не менее этот мир не распадается и сохраняет единство. Следовательно, есть нечто, что связывает эти явления в единое целое, то, из чего все рождается и в чем все гибнет. Поэтому Фалес приходит к мысли о том, что все чувственно воспринимаемое многообразие явлений мира следует рассматривать лишь как способ существования чего-то одного – первовещества, или субстанции, из которой построен весь мир. Для Фалеса такой субстанцией была вода.

Вопрос Фалеса о субстанции мира стал образцом постановки философской проблемы. Она означала рождение области «чистого мышления» (в противоположность практическому, обыденному сознанию, направленному на решение житейских, конкретных задач), обращенного к мирозданию в целом, к вечному и бесконечному. Поскольку Фалес впервые обосновал рационалистическую систему устройства мира, то теперь все естественно-научные искания стали протекать в рамках этого нового представления о мире, включались в эту систему, дополняя и уточняя ее. Тем самым впервые в истории человеческой цивилизации были заложены основы тесного союза между абстрактным мышлением, т. е. между познанием о мире в целом, и научными исследованиями, диктуемыми потребностями практики. Иначе говоря, были сформированы основы для развития всех областей точного знания в рамках философии. Начиная с Фалеса и до Сократа «физика» (естествознание) и «метафизика» (философия) развиваются нераздельно, одними и теми же любителями мудрости.

Фалес поэтому выступает не только родоначальником античной философии, но и всей античной науки. «Он стоит у истоков античного способа научных размышлений, который тяготеет к систематизации добытых знаний, к поиску общих закономерностей, объединяющих факты, к доказательству эмпирически найденных математических положений, имеющих общий характер»*.

Если Фалес лишь поставил вопрос о сущности и первооснове Вселенной, то Гераклит из Эфеса создал целостное мировоззрение, исходя из этой новой предпосылки.

Субстанция Гераклита – огонь, так как, по его мнению, мир находится в непрерывном процессе изменения, а из всех природных веществ более всего способен к изменению огонь. Гераклит – один из создателей диалектики. Он окончательно устранил из Вселенной покой и неподвижность. Его принцип: «Все течет, все меняется»; он разрабатывает представление о мире как о вечном круговороте веществ, как о «беличьем колесе» жизни. Если пифагорейцы понимали мир как гармонию, единство противоположностей, то Гераклит пошел дальше, представив мир как борьбу противоположностей, их войну, которая была и источником всеобщего изменения. Эта борьба не случайность, а закон природы: «Все происходит через борьбу и по необходимости… одно и то же в нас живое и мертвое, бодрствующее и спящее, молодое и старое»*.

Диалектика Гераклита предстала как диалектика самого объекта, его не занимала ни гармония сама по себе, ни структура материи. Он показал, что Вселенная живет по законам диалектики, но его диалектика еще не стала методом познания. Следующим шагом должна была быть разработка системы диалектических категорий, соответствующей диалектике объекта, создание диалектики как логики и метода познания. Значительный вклад здесь принадлежит Зенону Элейскому, прославившемуся в истории мысли как автор апорий (греч. аporia – затруднение мысли, недоумение, парадокс, когда сталкиваются противоположные утверждения). В передаче Аристотеля апории выглядят так.

1. «Дихотомия» (деление на два): движущийся предмет должен дойти до половины своего пути прежде, чем он достигнет его конца. Затем, в свою очередь, он должен пройти половину оставшейся половины, и так до бесконечности: он будет приближаться к конечной точке, но так никогда ее и не достигнет.

2. «Стрела летящая»: летящая стрела занимает в пространстве тот его отрезок, который равен ее длине, т. е. она покоится, ее движение составляет сумму состояний покоя.

3. «Стадий»: имеются три протяженных тела, одно из них неподвижно. Два других движутся с равными скоростями навстречу друг другу по параллельным линиям. Относительно неподвижного тела они движутся вдвое медленнее, чем относительно друг друга. Получается, что в одно и то же время, проходя одно и то же расстояние, можно двигаться со скоростью Х и 2 Х.

Этими апориями Зенон вовсе не отрицает движение как чувственно-данную реальность. Он ставит вопрос иначе: существует ли движение согласно логической сущности вещей? Иначе говоря, он вскрыл трудности воспроизведения процесса движения в логике понятий, показывая необходимость постижения движения в его сущности, которая может и не совпадать с явлением.

Зенон поставил проблему соответствия наших мыслей действительности. Его апории содержат, по сути, негативный ответ. Диалектика признается лишь для чувственной достоверности, а для мира понятий, который есть сущность чувственной достоверности, она исключается. У Зенона невозможно соответствие мысли действительности: движение существует, но оно не обладает истинностью, т. е. его не выразить в адекватной объекту системе категорий, в виде закономерности. Ибо чувственный мир гибок, изменчив, диалектичен, а наши понятия грубы, плоски, малоподвижны. Метафизичность Зенона не в том, что он отрицает движение, а в том, что он «отгородил существенное от явления непроходимой пропастью. Он расставил противоположности у краев обрыва, в то время как на деле они переплетены, взаимно пронизывают друг друга».

Античный атомизм обычно связывают с именами Демокрита и Левкиппа, а также Эпикура, но в античности считалось, что атомизм восходит чуть ли не к дотроянским временам. Здесь наибольший интерес представляют три фигуры.

Анаксимандр Милетский – ученик и последователь Фалеса. Его не удовлетворяет мысль Фалеса о воде как субстанции мира, ибо Фалес основывается на очевидном, на том, что можно обозреть и ощутить. Принцип Фалеса не выдерживает более суда разума: ведь можно поставить вопрос о том, что лежит в основе самой воды; к тому же она исчезает, выкипая и испаряясь. Субстанция Анаксимандра – некая праматерия, некое невидимое глазу первовещество – Апейрон или Беспредельное. Апейрон присутствует в каждой вещи, но вещи не сводятся к апейрону. Апейрон объемлет все и находится в бесконечном движении, он бессмертен, непреходящ и вездесущ.

Позиция Анаксимандра неуязвима для критики. Ее можно уточнять или отвергать, но невозможно опровергнуть. В самом деле, какое бы вещественное начало мы ни взяли за субстанцию, оно либо произошло из некоего другого начала, либо ограничено чем-то иным; кроме того, оно ограничено во времени сроком своей жизни. И только Беспредельное – такое начало, которое не имеет ни начала, ни конца. Если Фалес первым вступил на путь философского исследования, то Анаксимандр – творец первой в античности натурфилософской системы мироздания. Он сделал попытку дать строго рациональное и всеобъемлющее объяснение происхождения и строения Вселенной на основе учения об апейроне. Он первым выдвинул гипотезу не только о бесконечности мироздания, но и о бесчисленности миров во Вселенной, которые закономерно возникают и гибнут.

Анаксагор Афинский, взяв на вооружение идею Анаксимандра, ставит вопрос о структуре материи. Он приходит к выводу, что основой основ материальной действительности являются мельчайшие «зерна», «семена» материи – гомеомерии, т. е. себе подобные частицы. Как и большинство первых натурфилософов, Анаксагор видит мир диалектически изменчивым, все являющееся преходящим. Однако в этой всеобщей текучести есть некий «разумный» порядок: все вещи и процессы смертны, но они не исчезают бесследно, а превращаются друг в друга. Следовательно, в их основе лежит нечто общее – гомеомерии.

Гомеомерии бесконечно делимы, это бесконечная совокупность бесконечностей, смесь из еще меньших частиц, обладающих всеми возможными качествами. Анаксагор выдвигает принцип «Все во всем» – какое бы вещество или часть его мы ни взяли для исследования, в нем содержится все бесконечное многообразие бесконечно малых элементов; сама же по себе вещь и велика, и мала. Переведя это положение на язык современной физики, можно сказать, что каждая бесконечно большая вещь подобна любой бесконечно малой вещи, ибо состоит из тех же протонов, мезонов и других частиц, имеющих столь же бесконечную, неисчерпаемую природу.

Следующий шаг в создании модели атомной Вселенной сделал Демокрит из Абдер. Его атомы неделимы, вечны, бесчисленны; невидимы глазу и поэтому постигаются лишь разумом; пребывают в непрерывном движении; группируясь различным образом, они образуют все явления; имеют противоположностью пустоту. Пустота Демокрита не есть просто ничто. Она существует, так же как атомы, но, в отличие от них, она беспредельна, неоформлена, неподвижна. Демокрит понимал ее, наверное, как предельно разреженную материю. Атомы же – предельно плотные и предельно малые сгустки материи, они потому и неделимы, что абсолютно плотны. Они – единственные тела, которые не заключают в себе пустоты. Другие же тела состоят из атомов и пус­тоты.

В атомной вселенной Демокрита отсутствуют всякий произвол и случай. Здесь нет места даже божественному вмешательству. Душа, ум, божество – все имеет атомную природу. Каждая часть системы должна работать в заданном режиме и темпе, не сбиваясь случайными обстоятельствами. «Свобода поведения» деталей расстроила бы работу всего механизма. Происходит это потому, что движение атомов заранее «запрограммировано» необходимостью – Ананкэ. Ананкэ правит всем миром. Все в мире совершается благодаря каким-то причинам, и если мы их не видим, то просто не сумели их установить. Ананкэ существует вечно, как сама Вселенная. Вселенная Демокрита, словно гигантский автомат, заведенный от века и обреченный на функционирование по раз и навсегда заданной программе. Человек в этом механизме со своими духовными богатствами и стремлениями – лишь деталь, состоящая, как и все другие части машины, из атомов, и действующая, как и вся машина, по предопределению Ананкэ.

Древнеримский атомист Эпикур, которого философская традиция считает лишь эпигоном Демокрита, отрицает слепую необходимость, подавляющую свободу воли человека. Жить по необходимости, по Эпикуру – это несчастье, но такая жизнь вовсе не является необходимой: пути к свободе везде открыты. Для обоснования этого тезиса Эпикур вводит случайное отклонение атомов, приписывая им некоторую неопределенность поведения.

Насколько соответствует современным физическим представлениям о строении материи атомизм Демокрита и Эпикура в целом и какая линия оказалась исторически более перспективной: линия Анаксагора или Демокрита? Атомизм как философское учение – это вера в наличие «последних основ» мироздания – в виде ли «самых» элементарных частиц или в виде окончательной постижимости всех свойств атома в немногих математических константах и аксиомах.

При исследовании сильно взаимодействующих частиц – адронов – выяснилось, что «жизнь» адрона включена в существование целого семейства адронов, в котором царит «ядерная демократия», так как ни одна частица не занимает особого, центрального положения. Число возможных сочетаний, структур, «степеней свободы» в семействах адронов бесконечно. Затем физика распространила этот вывод на все элементарные частицы. В известном смысле можно сформулировать тезис, что «Все», т. е. каждая элементарная частица, состоит из «Всего», т. е. всех элементарных частиц (например, протон и нейтрон своим существованием обязаны всем остальным частицам). Но «Все из всего» – ядро концепции Анаксагора.

Современная физика подошла в своем развитии к кризису идеи атомизма как таковой, т. е. идеи о существовании неделимых кирпичиков в фундаменте материи. Но это не означает, что она нашла какую-то иную альтернативу. Поиски ответа на вопрос Фалеса «как устроено мироздание» продолжаются.

В истории человечества встречаются личности, которые некогда появившись, затем проходят через века, через смену эпох и поколений. К числу таких «вечных спутников» человечества принадлежит Сократ.

Досократовская философия была натурфилософией, она не могла и не хотела изучать жизнь человека. Досократики старались постичь ход светил, представить себе форму Вселенной, узнать вещество, из которого она состоит. Для Сократа главный вопрос: «Кто я?» К чему познание Вселенной, если остаешься в неведении о собственной природе? Первые учителя Сократа в искусстве мыслить – ремесленники: он восхищается строгостью правил, позволяющих им создавать вещи. Но его привлекает другой материал. Сократ хочет изобрести технические приемы созидания прекрасных душ. Отсюда его учение о том, что добродетель есть знание, что стоит человека научить, и он будет добродетельным.

Сократ стоит как бы на распутье в развитии философской мысли Греции. Он отказывается исследовать природу саму по себе, как это делали натурфилософы, считая это делом практически бесполезным. Философ должен, по его мнению, изучать человека и его дела, ибо такое знание позволит человеку совершенствовать себя и управлять собой. Однако, противопоставляя себя натурфилософам, Сократ воспринял их диалектику, усовершенствовал ее, доведя до степени искусства, и сделал ее средством изучения новой области – человеческого мышления. «Познай себя» – исходный пункт и кредо сократовской философии.

Своими вопросами он разрушал убеждения собеседника, так что в конце беседы тот приходил к выводам, прямо противоположным тем, с которых начинал. В его сбивающих с толку речах чувствуется уверенность человека, который хотя и не имеет готового ответа на свои вопросы, но который знает, во имя чего идет поиск, в каком направлении и как именно его надо вести. Его внутренняя уверенность исходила из убеждения в том, что вполне возможно рационально осмыслить жизнь во всех ее проявлениях; он убежден, что во всей пестроте жизненных переживаний и событий есть нечто, их объединяющее, некий общий смысл, который может быть выражен единой идеей, понятием. Следовательно, мудрость в том, чтобы в хаосе человеческих поступков и мыслей, в многообразных связях вещей видеть не только изменчивость, но и некую устойчивость, единое Бытие. Но эта устойчивость – не мертвая неподвижность, и не голая очевидность эмпирического (опытного) факта, а их противоположность. Подвести собеседника к этой мысли нельзя, не разрушив его обыденных представлений, чего Сократ и добивался с помощью своей ироничной диалектики. Скрываясь за фразой: «Я знаю только то, что ничего не знаю», он полагал: то, что считается мудростью у обывателей, на деле есть незнание сущности явления. Мудрость же в том, чтобы знать границу своего знания.

В течение 30 лет он вел свои беседы, срывая маску с глупости, побуждая к поискам подлинной истины, именно так он понимает свое призвание быть гражданином – делать своих сограждан лучше. Он скажет на суде: «Я надеялся, что вы станете различать главное: стыдно заботиться о выгоде и почестях, а о разуме и душе забывать». Сократ не уговаривает и не пытается разжалобить афинян, он защищает смысл своего призвания быть философом-гражданином, единственной заботой которого является, как писал Платон, выяснение того, как обстоит дело с действительностью.

Сократ хотел подвести свой народ к осознанию того, что есть добро и что – зло, и к свободному, благородному выбору между ними. Он хотел освободить его от рабского подчинения готовым мнениям, чтобы сделать его вольным служителем одной лишь истины. Он хотел извлечь его из младенческого состояния разума, когда мысли и действия обусловлены подражанием и принуждением, и превратить его в народ, способный действовать разумно и выбирать путь добродетели не из страха пред законом или властью (или богами), но из твердого знания того, что счастье и делание добра – одно и то же.

Сократ выявил резкое несоответствие выдвинутого им и продемонстрированного на собственном примере масштаба нравственных требований к человеку общему уровню морального состояния афинского общества в пору кризиса рабовладельческой демократии. Поскольку он сам был «олицетворенной философией» (К. Маркс), т. е. воплощением единства философского образа жизни и мышления, то для него вопрос «Быть или не быть?» решался без колебаний. Сократ «забежал» далеко вперед своего времени, предложив такой потолок нравственного существования, который был неведом и непосилен его современникам. В этом его трагедия.

Ученик Сократа Платон – философ понятий. Он первым из мыслителей осознал роль понятия как абстракции и открыл понятийную природу мышления, отличную от чувственного восприятия. На пути установления противоположности понятийного мышления как сферы идеального и чувственной действительности как сферы материального и выяснения их противоречивого единства Платон склонялся к абсолютизированию идеального, утверждая его первичность перед миром вещей. Обосновывая первичность мира идей, Платон исходил из двух положений: 1) вещь смертна, ее можно уничтожить, но идея, понятие вещи неуничтожимы; 2) задаваясь вопросом, чем, например, камень отличается от воды, Платон отвечал: не материей, ибо оба эти явления материальны, но своим особым смыслом, а смысл явления образует понятие.

Что же такое идея Платона? Во-первых, это абстрактная сущность вещи, изолированная от самой вещи и обитающая где-то в небесных или «занебесных» областях. Во-вторых, идея – это неделимая целостность и общность. Например, доски, кирпичи, известка, металлы, стекло, взятые сами по себе, остаются сами собой и никакое их механическое соединение не создает некоей целостности. Однако построенный из них дом есть уже такая целостность, которая представляет собой новое качество в сравнении с теми частями и материалами, из которых дом фактически состоит. В-третьих, идея вещи есть смысловая модель, или порождающая модель вещи*.

Обоснованием объективного идеализма Платона является факт господства общества над отдельным человеком. Исторически, до рождения каждого человека, развивается культура общества в виде всеобщих норм, которые определяют деятельность человека в любой сфере, его поведение и мышление. С ограничениями, диктуемыми этими нормами (нормами бытовой культуры, права, морали, грамматики и т.п.), каждый вынужден с детства считаться как с чем-то независимым от его капризов и воли, т. е. как с чем-то объективным. Это особая объективность, отличная от объективности природы, объективность, навязываемая нам общественным сознанием. Платон понимал, что когда человек осознает какой-то факт, то он пользуется некоторой всеобщей точкой зрения на этот факт при его словесном выражении; кроме того, он выражает эту точку зрения словами и понятиями, созданными и существующими до него. Наконец, в реальной жизни человек обращается с вещью так, как требует ее понятие, т. е. выраженная в сознании не природная, а социальная роль и назначение данной вещи.

Социально-историческая природа философии Платона определяется периодом разложения греческого рабовладельческого полиса накануне македонского завоевания. Желая противопоставить современному ему полисному развалу какую-либо более твердую социально-политическую систему, Платон идеализирует древний египетский жреческо-кастовый строй. Он создает свою философскую утопию идеального государственного устройства как подражание старинному общинно-родовому строю.

В «Государстве» Платона на первом плане не индивидуум, а только община. Первые два сословия в «Государстве» – философы и воины – лишены всякой, не только частной, но и личной собственности. Однако третье сословие – ремесленники – обладает у него правом и личной, и частной собственности, но это у него лишь материальная основа общества. Само же общество беспощадно исключает всякую индивидуальную инициативу, в какой бы области она ни мыслилась, так что даже жены и дети у всех здесь должны быть только общими.

Тем не менее Платон сумел учесть и современное для него социально-экономическое развитие. Третье сословие в «Государстве» – это, в сущности, государственные крепостные. Платон много рассуждает о разделении труда в этом сословии и о строгой профессионализации производства. Работающие здесь должны иметь в виду не только государственные, но и свои личные интересы. Для этого им следует производить гораздо больше, чем это нужно для государства. Они могут продавать свой продукт на рынке и покупать необходимое для себя. Допускается не только простой обмен, но и продажа за деньги, для чего необходима чеканка монеты. Это сословие занимается торговлей и с иностранными государствами. Ему разрешается личное накопление, хотя не должно быть людей слишком богатых или слишком бедных. Таким образом, в «Государстве» Платона представлена не система рабовладения, поскольку и правителям-философам, и воинам запрещена частная собственность, в том числе и рабовладельческая. Это идеализированное государственное крепостничество с весьма широкими правами для крепостных вплоть до их свободной экономической конкуренции в области производства, торговли, денежного накопления.

Платоновский мир идей, который создавался как высший идеал, как максимальное совершенство, оказался абстрактным, лишенным личностных глубин и динамизма. Произошло это потому, что в своей потребности создать идеальную действительность Платон был ограничен жизненным опытом общинно-родовой и рабовладельческой культуры. Эта культура для мыслящего человека представляла собой море всяких несовершенств и язв. Перенести эти несовершенства в идеальный мир и тем самым считать этот мир единственным ответчиком за все земные несовершенства было невозможно, так как иначе мир идей вовсе не был искомым предельным совершенством.

Значит, надо было переносить в этот идеальный мир только более абстрактные стороны земной действительности, только ее структурные зависимости. По своему содержанию идеальный мир Платона возник лишь как отражение земного мира и потому после исключения всех земных несовершенств оказался бездушной и безличной структурой, способной создать на земле только абсолютистско-полицейское и тоталитарное государство.

Вопрос о значении понятий для бытия и для знания стоял в центре внимания и Аристотеля из Стагиры, величайшего ученика Платона. Подобно Платону, Аристотель полагает, что посредством понятий познаются существенные, коренные и неизменные свойства бытия. Как и Платон, он считает именно понятия средством познания существенных свойств предметов.

Но он решительно выступает против учения Платона о безусловной независимости понятий от вещей. Он против платоновского представления понятий как единственно действительных сущностей чувственного бытия.

Основа возражений Аристотеля состоит в том, что, вводя идеи как самостоятельное бытие, отдельное от существования чувственных вещей, Платон развивал теорию, в которой идеи оказывались бесполезными как для познания вещей, так и для объяснения их бытия. Аристотель полагал, что теория идеи Платона не может объяснить важнейшего свойства вещей чувственного мира. Свойство это – их движение и становление: возникновение и гибель. Поскольку идеи образуют, согласно Платону, особый и совершенно отдельный мир сущностей, то он не мог указать причину для непрерывно происходящего в чувственном мире изменения и движения.

По Аристотелю, единичное бытие есть сочетание «формы» и «материи». В отличие от «материи», которая есть бытие в возможности, форма есть действительность, т. е. осуществление возможного. Коренные свойства мира – движение и изменение. Но достаточно ли для объяснения движения и изменения одних лишь «формы» и «материи»? Все ли существующее в мире может быть выведено из этих начал, или кроме них существуют и должны быть введены в познание другие? Для ответа на этот вопрос Аристотель рассматривает четыре основных начала или причины: 1) «материя»; 2) «форма»; 3) причина движения; 4) цель, ради которой происходит известное действие. Например, когда строится дом, то «материей» здесь будут кирпичи, «формой» – сам дом, причиной движения или действующей причиной – деятельность архитектора, а целью – назначение дома*.

Мир, по Аристотелю, бытие вечное. В самом деле, чтобы представить, что совершающийся в мире процесс движения в какой-то определенный момент времени прекратится, необходимо допустить, что мировое движение будет прервано каким-то другим движением. Но это значит, что мы предполагаем возможность движения после полного прекращения всякого движения.

Доказательство вечного существования мира и вечного существования мирового движения ведет к предположению о существовании вечной причины мира и вечного двигателя мира. Этот вечный двигатель есть в то же время первый двигатель мира. Без первого двигателя не может быть никаких других двигателей и никакого движения.

Как вечная, невозникшая причина мирового процесса, как причина всех происходящих в мире движений перводвигатель мира есть, согласно Аристотелю, Бог как неподвижный двигатель. Астрономические наблюдения неба, так называемых неподвижных звезд во времена Аристотеля, когда еще не существовало сверхточных способов для наблюдения изменений в угловом расстоянии между звездами, приводили к выводу, будто движение мира непрерывно и равномерно. Напротив, самодвижущиеся предметы, а также предметы, движимые другими предметами, не могут быть источником непрерывных и равномерных движений. В силу этого, делает вывод Аристотель, перводвигатель мира должен быть сам неподвижен.