Явление четвертое. Улита. Пробовали наливочку.

Счастливцев и Улита.

Улита. Пробовали наливочку? Не знаю, хороша ли; хотелось вам угодить, а

уж, право, не знаю.

Счастливцев. Очень хороша, отличная; должно быть, вы сами ее делаете.

Улита. Я слова эти ваши не иначе как в шутку принимаю. Хотите, я вам

завтра к чаю сливок принесу?

Счастливцев. Сделайте одолжение, только от бешеной коровы.

Улита. Ах, я вас не понимаю.

Счастливцев. То есть рому. Он так у нас называется.

Улита. Поищу.

Счастливцев. Поищите, если любите!..

Улита. Вот вы сказали: " если любите"! Знаете, что я вам скажу на это?

Счастливцев. Нет, не знаю.

Улита. Вы вот это слово сказали мне в насмешку. А вы нашу сестру не

судите!

Счастливцев. За что же, помилуйте! Я очень доволен.

Улита. Мужчины завсегда довольны, потому на них ответу нет. А вы

возьмите наше дело! Бывало... и вспоминать-то смерть, так жизнь-то, не живя,

и коротали. Замуж тебя не пускают, любить тоже никого не приказывают... у

нас насчет любви большой запрет был. Ну, одно средство: к барыне

подделываешься. Ползаешь, ползаешь перед барыней-то, то есть хуже, кажется,

всякой твари последней; ну, и выползаешь себе льготу маленькую; сердцу-то

своему отвагу и дашь. Потому ведь оно живое, тоже своего требует. Уж и как

эта крепость людей уродует! Про себя вам скажу... Да вам слушать-то будет

скучно... само собой, во всем этом одна только подлость. И не хочу я

расстроивать ни себя, ни вас, потому как вы мне милы. (Оглядываясь.) Никак,

ваш барин?

Счастливцев. Бить меня идет.

Улита. Ах, жалости какие!

Счастливцев. Я присяду, а вы меня загородите: авось не заметит.

(Приседает.) Что, идет, приближается?

Улита. Нет, назад пошел; только так дико посмотрел. Какой у него

взгляд! Ужасти просто; так тебя в дрожь...

Счастливцев (встает). Варвар!

Улита. Как же вы, мой милый, живете у такого барина?

Счастливцев. Да какой он мне барин! Я такой же, как и он. Ишь ломается,

благо горло-то широко.

Улита. Что вы это говорите! У них барственность настоящая, врожденная.

Этого отнять у них никак невозможно.

Счастливцев. Кто у него отнимает! Я говорю только, что мы с ним равные,

оба актеры, он - Несчастливцев, я - Счастливцев, и оба пьяницы.

Улита. Актеры? Ах, что вы! Что вы!

Счастливцев. Больше десяти лет по России-то бродим, из театра в театр,

как цыгане. Оттого он и не был у тетки, что стыдно глаза показать.

Улита. Ах, ужасти!

Счастливцев. Вот и теперь в Вологду пешком идет с сумочкой. Нельзя ж

ему без лакея показаться, он дворянин, ну и укланял меня. Так и обращайся

хорошенько. Я еще на провинции-то получше его считаюсь, нынче оралы-то не в

моде.

Улита. Что только я слышу от вас!

Счастливцев. Думает здесь попользоваться чем-нибудь от тетушки. Уж

просил бы прямо на бедность; так, видишь, стыдно. Давеча оплошал, не удалось

зажать деньги-то; вот теперь на меня за это бесится. Самой низкой души

человек! В карты давеча играл с гимназистом, заманивал его. Уж я ушел от

них; обыграет его, думаю, отнимет деньги да еще прибьет. Да так и будет; ему

это не впервой! Он убьет кого-нибудь, с ним в острог попадешь. Вся

ухватка-то разбойничья, Пугачев живой.

Улита. Хорошо, что вы мне сказали. Прощайте!

Счастливцев. Адью, мои плезир.

Улита (с испугом). Я уж пойду! Ах, страсти!

Счастливцев. А, испугалась! А я так все чертей играл, прыгал вот так по

сцене. (Прыгает и кричит.) У! У!

Улита. Батюшки мои! Уж вы меня извините!

Счастливцев. Да что мне в твоем извинении! Провалитесь вы и с

усадьбой-то! Я вот убегу от вас. Будьте вы прокляты!

Улита убегает.

Ушел бы сейчас, да боюсь; по деревне собак пропасть. Экой народ проклятый!

Самим есть нечего, а собак развели. Да и лесом-то одному страшно. Придется в

беседке переночевать; надо же туда идти, там библиотека и наливка

осталась. А как сунешься? Он не спит еще, такой монолог прочитает! Пожалуй,

вылетишь в окно, не хуже Фидлера. Пойду поброжу по саду, хоть георгины все

переломаю, все-таки легче. (Уходит.)

Петр робко крадется в тени кустов и осматривается.