Глава 10. Книги выпали из рук Мэгги, рассыпавшись по ступеням

Книги выпали из рук Мэгги, рассыпавшись по ступеням. Она закрыла лицо, боясь взглянуть на жуткую картину. На неподвижное тело подруги у подножия лестницы.

— Дон… Дон… — словно в бреду, повторяла девушка.

Лестничный пролет гремел возбужденными криками, кто-то заплакал. Ребята сгрудились вокруг Дон. Мэгги, стоявшая на верхних ступенях, опустила руки и открыла глаза. Подруга пошевелилась, лицо ее исказила гримаса боли.

— Рука! — громко простонала Дон. — Рука… Кажется, я сломала руку!

— Позовите кого-нибудь из учителей! — раздался рядом чей-то крик. — Позвоните в «911»!

Кольцо ребят вокруг девушки стало редеть. Кто-то побежал в учительскую, кто-то — к телефону. Дон помогли сесть, неловко задев ее руку.

— Осторожно… рука!.. — вскрикнула она, скривившись от боли. — Кто-то толкнул меня в спину!

Сделав глубокий вдох, Мэгги стала спускаться по лестнице, крепко держась за перила, и заметила в толпе, окружившей Дон, Андреа. Та обернулась и встретилась взглядом с сестрой. На лице ее мелькнуло странное выражение. На губах слабая улыбка, во взгляде — горечь.

— Доя, ты цела? — спросила Мэгги. — Что случилось? Оступилась?

Ответ Дон покоробил ее.

— Нет, Я же сказала, меня кто-то толкнул. Признайся, это ты? Ты толкнула меня? — со слезали на глазах вскричала подруга.

— Что? — Мэгги решила, что ослышалась.

— Мэгги… — морщась от боли, слабым голосом проговорила Дон, прижимая к груди поврежденную руку. По бледным щекам струились крупные слезы. — Я же слышала, как ты меня звала. А потом… потом толкнула.

Мэгги в шоке попятилась.

— Что? Дон, нет… Я… я не могла. Меня даже рядом не было… То есть я… — растерянно лепетала она.

Ища поддержки, посмотрела на Андреа, но та упорно отводила взгляд.

— Андреа, скажи ей, что это не так, — в отчаянии взмолилась Мэгги.

— Я… я не видела, — пробормотала сестра.

Мэгги чувствовала на себе неприязненные взгляды ребят. Обвела глазами хмурые лица. Неужели они и вправду думают, что она могла столкнуть с лестницы лучшую подругу? Неужели ей никто не верит? Насупившись, собрала с пола учебники и стала подниматься по ступеням, с трудом протискиваясь сквозь враждебно настроенную толпу. Добравшись до этажа, Мэгги разрыдалась. Размазывая по лицу соленые слезы, побежала по коридору.

Прозвенел последний звонок на урок, но вместо того, чтобы идти в класс, она направилась в туалет.

Плотно прикрыв за собой дверь, прислонилась к стене. Ей хотелось побыть одной, укрыться от укоризненных взглядов. Повернув голову, девушка увидела в зеркале распухшее от слез лицо.

Сон. Она смотрела на свое отражение, и в памяти вновь всплывало полузабытое видение. Дон — блондинка, и у девушки из сна тоже светлые волосы. А когда она впервые рассказала об этом Андреа та сразу же предположила, что это могла быть Дон. Во сне девушка падает на спину и ударяется головой об изголовье кровати. Дон, скатившись с лестницы, тоже сильно стукнулась головой о бетонную ступень.

Из зеркала глянуло бледное, напряженное лицо. Расширенные от ужаса глаза, бледные, крепко сжатые губы. Неужели сон был вещий? И тут Мэгги вспомнились слова Андреа: «Сны — это подсознательные желания».

Неужели она, Мэгги, все же виновата в том, что случилось с Дон? Пусть даже косвенно?

Мэгги побрела по коридору к классу, но мысли ее были далеко. Миссис Харрисон, учительница геологии, рассказывала о практическом занятии, намеченном на будущую среду. В сорока минутах езды от Шейдисайда была гора Гленн-Рок. Ее пещеры считались едва ли не главной местной достопримечательностью.

Мэгги почти не слушала учительницу. Минут через двадцать она отпросилась с урока, чтобы справиться о состоянии Дон. Зашла в кабинет директора. Новости были малоутешительные. У подруги были перелом руки и подозрение на сотрясение мозга.

После школы Мэгги столкнулась в коридоре с Тиффани.

— Слышала, что случилось с Дон? — тихо спросила та. — Она могла сломать позвоночник!

— Тиффани, хоть ты-то мне веришь? Это не я! — невольно вырвалось у Мэгги.

Девушка удивленно воззрилась на нее огромными миндалевидными глазами:

— Мне это даже в голову не приходило.

Мэгги благодарно пожала Тиффани руку. Та смущенно отвела взгляд.

— У Дон сотрясение мозга. Она была в шоке, не понимала, что говорит, поэтому и обвинила во всем тебя. Но она поправится, и, не волнуйся, все наладятся.

— Надеюсь. — Мэгги покачала головой, едва сдерживая вновь навернувшиеся на глаза слезы. — Это было так ужасно. На лестнице была толкотня, как всегда на переменах. Я просто уверена, что Дон упала случайно.

— Конечно, — ответила Тиффани. — Но ты должна понять, почему она так себя ведет. Я хочу сказать, у тебя был мотив. Ты хотела устранить соперницу.

— Тиффани, — сказала Мэгги, пытаясь унять дрожь в голосе, — ты же знаешь меня. Неужели думаешь, что я могла покалечить Дон только ради того, чтобы обеспечить себе победу в соревнованиях?

Тиффани задумчиво крутила на пальце прядь волос.

— Наверное, нет. Кроме того, ты все равно кандидат номер один. Если только не проиграешь все три остальных заплыва. И к тому же нужно отобрать двоих.

— Ну вот, получается, у меня не было причин толкать Дон, — с облегчением вздохнула Мэгги. — И все равно, зачем обвинять меня? Как она может? Так обидно, если б ты только знала.

Тиффани шагнула к подруге и неловко обняла ее:

— Все будет хорошо. Дон образумится, дай ей время.

Мэгги заставила себя улыбнуться и отерла скатившуюся по щеке слезинку. Она понимала, что Тиффани права. Нужно немного подождать, прежде чем говорить с Дон.

Мэгги была не в состоянии идти на тренировку. Пожаловавшись миссис Рэндалл на головную боль, она отправилась домой. Прямо из прихожей прошла в гостиную и бросилась лицом вниз на диван. Ей хотелось обо всем забыть. Девушка очень устала, чувствовала себя вконец вымотанной, ей нужен был отдых. Это было последнее, о чем она подумала, проваливаясь в сон.

Когда Мэгги снова открыла глаза, в комнате уже сгустились сумерки. Она тихо застонала и села. Голова гудела, мысли путались. После сна чувствовала себя вялой, какой-то потерянной. Но по крайней мере ей не снились кошмары. Из кухни вкусно тянуло томатным соусом, слышалось тихое бульканье. В гостиную заглянула мама с деревянной ложкой в руке и улыбнулась:

— Вставай, соня. Ужин почти готов. Твое любимое блюдо, спагетти с соевыми фрикадельками.

Вообще-то это было не совсем так. Мэгги любила фрикадельки из настоящего мяса, а не из сои, но миссис Трэверс была почти вегетарианкой.

— Ты так сладко спала, даже не слышала, что два раза звонил телефон. Не хотелось тебя будить, — сказала мама. — Могу себе представить, как ты устала.

Сладко спала. Наконец-то! Впервые с тех пор, как они въехали в новый дом. Почему же на этот раз ей удалось крепко уснуть? Ответ напрашивался сам собой. Она спала на диване, а не на кровати с балдахином.

Вечером, поднявшись к себе в спальню, Мэгги постояла, задумчиво глядя на красивую старинную кровать. Она до сих пор так и не поняла, почему прежние хозяева оставили ее в пустом доме. Может, потому, что здесь снились кошмары? Как изменилось отношение Мэгги к ней со времени переезда! В первый день это стало единственной радостью, скрасившей горечь расставания со старым домом. Кровать ей очень понравилась. А теперь вселяла в сердце девушки страх.

Маленький задний дворик дома номер двадцать три по Фиар-стрит был с двух сторон зажат лужайками соседних домов. Прежние хозяева начали было мостить дорожку у черного входа, но забросили это дело, уложив всего несколько камней. Во дворе были старые ржавые качели, рассчитанные на маленьких детей, и Мэгги приходилось, раскачиваясь на них, поджимать, а потом на всю длину вытягивать ноги вперед. От каждого движения визгливо скрипели ржавые цепи.

Суббота обещала быть жаркой и солнечной. По голубому небу плыли пушистые белые облачка. Обычно Мэгги просыпалась утром бодрой и отдохнувшей, но сегодня чувствовала себя такой уставшей, будто и не ложилась вовсе. Она не спала почти всю ночь. Думала о Дон, о своем сне и гадала, есть ли связь между ночными кошмарами и тем, что случилось с подругой.

Мэгги увидела в окне спальни маму, махнула ей рукой и попыталась улыбнуться. Встала с качелей и пошла вдоль чахлых кустов, тянувшихся по периметру двора. Сорвав несколько незрелых ягод смородины, она раздавила их пальцами. Получилось алое месиво. «Все, хватит, — сказала себе Мэгги. — Забудь об этом. Думай о чем-нибудь хорошем».

Безнадежное дело. Девушка не могла заставить себя отвлечься от мрачных мыслей. Кажется, была такая детская игра: говоришь человеку, чтобы он не думал про слона, и тот уже не может думать ни о чем другом.

Мэгги села на траву, прислонившись спиной к гладкому белому стволу березы. Подняв голову, смотрела, как сквозь яркую зелень распускающейся листвы просвечивает синева неба. Легкий ветерок лениво гнал по небу снежно-белые облачка. Как спокойно, как тихо. Незаметно для себя Мэгги забылась сном. Крепким сном, без кошмарных видений. Без ножей, без белокурых девушек, без розовых балдахинов.

На плечо легла чья-то тяжелая рука. Мэгги, вздрогнув, открыла глаза и проснулась. Над ней склонился зловещего вида старик, протянув к ее горлу корявую руку.

— Еще немного, и… — страшным шепотом прохрипел он.