ОТ РЕДАКЦИИ 4 страница

Знаю, что вызову этими строками большое неудовольствие и кто-то в обращении ко мне изымет (как уже было не раз) некоторые высокие и любовные прилагательные, оставив одно торжественное " Mother", но согласна претерпеть такое развенчание, лишь бы предотвратить новое легкомыслие. Еще хочу сказать Модрочке, когда Father говорит, что нужно быть с кем-то дружественными, это не значит, что мы должны варить с ними обед и ходить в их галошах. Father мудр и не любит порождать мелких врагов, которые часто опаснее крупных, и всегда советует влить ложку меда, где можно, но именно, где можно. Неужели кто-то еще не научился соизмеримости и умению понимать дух сказанного?

Эта почта была богата сенсационными сведениями. Так, из Парижа на мой запрос, чтобы мне были присланы все подробности о г-не Тар[асове] и все копии писем, исходящих из Центра к нашим европейским группам, пришли документы, от которых тоже захватило дух. Оказывается, что действительность превзошла все мои опасения относительно этого типа. Тотчас же после отъезда Н. К. этот г-н Т[арасов] запросил Шк[лявера], чтобы тот немедленно поставил его в контакт со всеми европейскими группами, что по разным своим хитроумным соображениям тот исполнил. Тогда г-н Т[арасов] тотчас же снесся со всеми, извещая их, что он принятый ученик и сын Вл[адыки] М[ории] (!!) и потому готов принять над ними духовное водительство. Многие из не имевших с нами контакта, и за смертью Фел[икса] Денисовича], полетели, как мотыльки на огонь, признавая его духовный авторитет и благодаря за выказанный интерес к ним. В одном письме он определенно пишет, что он имеет не только " савуар", но и " пувуар" как признанный ученик и сын Вл[адыки] и потому может им помогать советами. Затем этот самозваный сын и духовный вождь не постеснялся написать мне, что все смотрят на него как на духовного вождя и даже г-н Шкл[явер] называет его духовным советником при Европейском] Центре. Далее этот " духовный вождь" признает мою иерархию над собою и сообщает, что, ввиду того, что столько народа за ним идет, он должен быть осторожен в своих ответах и потому будет обращаться ко мне с вопросами и пересылать свои ответы для исправления: затем задает мне ряд глупейших вопросов, смысл которых, должно быть, самому ему не ясен, и, наконец, радует меня " блестящей" идеей - он собирается объединить всех глав разных общ[еств] в Париже, как франкмасонов], теос[офов], розенкр[ейцеров] и целый ряд других.

Можете себе представить, какой может произойти вред, если этот юнец, выдающий себя доверенным Н. К., начнет объединять общества, от которых мы всячески оберегались до сих пор, ибо среди названных им организаций, наряду с прекрасными, имеются с сомнительной репутацией.

Конечно, я немедленно написала Шкл[яверу], чтобы сократить этого самозваного вождя, также и г-ну Стуре для оповещения членов и других групп. Перешлю Вам копии этих писем. Эпопея Тар[асова] начинается с 4-й стр. в письме к Стуре. Так же буду отвечать самому Т[арасову]. Имейте в виду, что он всячески добивается войти в контакт с Императором]* Л[уисом] Спен[сером] в Америке. Можно себе представить те фантастические размеры, какие примет деятельность этого " сыночка", если он соприкоснется с этой организацией!! Думаю, будет полезно, если Порумочка, после получения копий моих писем о Т[арасове], со своей стороны запросит Шкл[явера] о деятельности г-на Т[арасова] и в каком касании находится он ко всем Общ[ествам] имени Р[ериха]. И напишет, что запрос ее вызван поступающими к ней письмами с вопросами о личности этого молодого человека и беспокойством Н. К. и Е. И.

Перешлю Вам также копии писем этого " сыночка". Шкл[явер] пишет, что " сыночек" очень заинтересован своими прошлыми воплощениями, но что он, Шкл[явер], направляет его внимание в будущее!! Мне хотелось бы сказать этому " сыночку", что упоминание или по крайней мере символ одного из своих воплощений он может найти на страницах книги " Письма Махатм". Помните,, там инцидент с мистером Ферн? Забавно было читать его письма к представителям прибалтийских групп. Надо сказать, он уже усвоил стиль вождя, говорит Формулами Учения и посылает им свою апробацию и удовольствие их первым шагам и дает советы. Именно, как Вл[адыка] велел мне передать Стуре: " Нужно особенно опасаться приближающихся с Нашими Формулами на устах. Распознавание людей есть пробный камень для Вождя". Эту формулу следует запомнить.

Сейчас пришли еще письма от наших, они глубоко тронуты теплотою и достойным отношением. Милый Восток не обманет! И мои видения оправдались. Но посреди трогательного чествования сердце Н. К. болеет за Ам[ерику], за внутреннюю атмосферу. В каждом письме напоминает о клятве, данной ему в последний день, и надеется, что соизмеримость во всем будет соблюдена, ибо мы подошли к будущему. Неужели нам придется еще краснеть за наши действия? Очень, очень тревожится он. Должно быть, дух его созерцал недостойный парад, в котором волочили Имя Самое Высокое. Он остро чувствует, что нужно постоянно очищать внутреннюю атмосферу и по опыту не очень верит данной ему клятве. А что скажет он, когда узнает, что не успел он отъехать от берегов Америки, как клятва была забыта!

Пишу сурово, ибо последний час наступил. Грозно и ответственно время. И должны мы понять, что именно сейчас слагаются ступени будущего. Также и Друг должен понять, что весь План должен быть принят, другого пути нет. На пути Служения половинчатости не может быть. Он был позван, поставлен и вознесен, и ему было Указано. Сердце мое болит за Ш[аткого]. Дух его ждал Вести Габр[иэля]. Но ее от него утаили. Ах, Мод[ра], Мод[ра], почему Друг не сумел передать? Сколько красоты прибавило бы это к деятельности самой Модрочки! Дай Бог, чтобы хотя теперь он прозрел и не навлек на себя и страну тяжкого бедствия. Ибо, как сейчас ясно, именно он повинен в непринятии Вести.

Модрочка, когда сердце будет гореть разумным сотрудничеством, тогда только оно сможет зажигать тех, кого нужно. Только мысль, оплодотворенная огнями сердца, творит и убеждает. Неочищенное сердце никого зажечь не может. Итак, не слова творят, но тот огонь, который посылает их. Модрочка, возжечь нужно огни сотрудничества.

Помогите, родные, строить свое же будущее! И помните о Кровавом Поте, помните о Ноше чрезмерной, возложенной на вашего великого Гуру. Нужны поступки, действия, а не слова. Как пристойно встречали нашего великого Г[уру]! Как цементируется пространство формулами достойными! " Так пусть Ам[ерика] научится чтить великого Вождя. Лишь высшее почитание приличествует высшему. Так утверждаю каждое слово Нашей Намест[ницы]. Так Мы огненно творим вместе. Так утверждаю сказанное об искусстве Люм[оу]. Да, да, да! "

Прочла сейчас первые minutes Комитета Музея. Предложение г-на Формана о назначении особого лектора во время посещения школами Музея само по себе прекрасно, но кто будет этот лектор? Именно это и есть самая ответственная сторона деятельности Музея и то, о чем так болеем Н. К. и я. Ведь нужно, чтобы этот лектор понимал действительно художественную сторону этих перлов искусства. Так я помню, как Н. К. всегда хвалил культурный художественный язык и объяснения Дабо и страдал от этнографических, географических объяснений, даваемых его картинам. Если лектор начнет рассказывать только stories и указывать географию и этнографию, выраженные в произведениях искусства, то что останется от самого искусства, ради которого существуют эти картины? Именно в этом заключается великая опасность, чтобы посетители не привыкли смотреть на Музей как только на картины новых, незнакомых им мест и со стороны интересных историй. Мы ведь уже понимаем закон цементирования пространства, не правда ли? Потому совершенно необходимо подчеркивать именно художественную ценность этих картин, их мастерское исполнение, их замечательную концепцию, что так мощно выражено в произведениях Н. К. Но, увы, для этого нужно быть художником в духе, иметь тот культурный синтез, которым должны были бы обладать все художественные критики.

Потом меня очень обеспокоил выдвинутый вопрос о смотрителях. Ведь если смотрители не умеют говорить художественным языком, именно они могут подчеркнуть эту опасную сторону. Кто из смотрителей пожелает или будет иметь время ознакомиться со всем имеющимся у нас материалом художеств: критики о произведениях Н. К. и выбрать наиболее ценные страницы, говорящие о высоком художественном значении этого искусства, а не об этнографии, географии, биографии и историях, и, усвоив их, передать их культурным языком? Кто отберет эти страницы из массы пустого набора слов? Потому я предпочла бы в обычные дни простого сторожа, который мог бы предложить каталог, или молоденькую ученицу школы, любящую искусство Н. К. и с которой много не спросят. Но в дни лекций нужен культурный представитель. Вопрос этот крайней важности. Мы должны, как Сказано: " Держать Имя выше Высшего". Знаю, родные, что это большая трудность. Вы скажете, где найти таких художественно образованных лекторов? Я знаю лишь одного Дабо, но, может быть, Форман и Кунц Бэккер могли бы быть такими? Пожалуйста, родные, рассмотрите этот насущный вопрос на вашем собрании.

Теперь, что это за чай для всех лидеров " Liberal Party", который хочет устроить г-жа Флейшер в Музее? Кто эти лидеры?

Рада, что моя родная Порумочка скоро уедет с детками в Морайа. Если бы она могла пробыть с ними подольше там, весь сентябрь. Также прошу Порумочку иметь в виду, что Карл Иванович Стуре одобрен Вл[адыкой] как представитель и руководитель всеми прибалтийскими группами, этим самым мы парализуем вредную деятельность Шкл[явера] и его духовного советника. И он не сможет утаивать от нас адреса некоторых членов.

Шлю, родные мои, надежду, что мы прозреем в последний час - и усвоим соизмеримость.

Храните, очищайте внутреннюю атмосферу и берегите друг друга. Сердцем с Вами,

Е. Р.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

I.ХI.34

Урусвати

Родная моя Радночка, внимательно перечла письма от конца сент[ября]. Полагаю, что инцидент с г-ном X. нужно считать исчерпанным. Все Указания о нем были приведены мною в общих письмах, и потому прошу Радночку больше не волноваться происшедшим. Перейдем к более наболевшему и крайне серьезному вопросу о все обостряющихся отношениях между сотрудниками. Так, Радночка сетует на холодное к ней отношение Логв[ана] и Пор[умы]. Но задавала ли она честно себе вопрос, откуда могла появиться эта холодность и отчужденность? Не явилась ли она результатом отношения и поступков самой Радночки? Ведь тонкие натуры очень чувствительны не только к неудачному выражению, но даже к тону голоса. Нужно всегда искать причину охлаждения окружающих прежде всего в себе. И как часто мы наносим глубокие оскорбления и раны, тут же забывая о них в силу недисциплинированного мышления и невнимательности к другим или даже, что еще страшнее, не понимая, что мы нанесли именно рану.

Да, нужно очень следить за своими словами и поступками, и тогда многое станет понятным. Как было Указано нам в самом начале сотрудничества: " Сумейте стать незаменимыми". В этом наставлении весь секрет сотрудничества. Потому перед Радночкой сейчас лежит единый путь ­упорным наблюдением и сдерживанием низшей природы завоевать себе доверие, расположение и любовь ближайших сотрудников. Но никакие совместные беседы и объяснения не приведут к этому сближению. Лишь дружественными действиями каждого дня, лишь благими и достойными словами можем мы достичь того сотрудничества, которое так необходимо для успеха дел. Все правила Живой Этики преподаны в книгах Учения, их нужно понять сердцем и применить в жизни. Причем необходимо оставить слежку за другими и лишь наблюдать за своими действиями и выражениями. Если даже будут маленькие несправедливости или нетактичности со стороны сотрудников, мы должны уметь не раздувать их и следить лишь, как бы не повредить делу Вл[адыки]. Повторяю, никакие совместные беседы и объяснения не приведут к сближению. Нужно предоставить каждому сотруднику полную приватность и не обижаться, если ктото кого-то не зовет к себе. Ибо все так заняты, и следует дорожить каждой минутой уединения, чтобы собрать свои мысли. Радночка очень удивилась бы, узнав, что я иногда целый месяц не захожу в комнату Св[ятослава] или О[яны]. И О[яна] приходит ко мне лишь по делу. Иногда мы встречаемся только за обедом и во время 0бщ[ения]. Ведь время так драгоценно! Сердце мое болит за те последствия, которые вызваны поступками самой Радночки. У меня есть синодик неудачных поступков и слов моей Радночки, и я понимаю, что они могли посеять горькие плоды. Ввиду создавшегося трудного положения между сотрудниками, конечно, на месте Радночки я не подумала бы требовать, чтобы меня приглашали на все заседания различных 0бщ[еств]. Также меня удивляет вопрос г-жи Зейдель, почему она и Зина не были уведомлены о заседании " Women's Unity"? Насколько я знаю, г-жа Зейдель членом этого 06- щ[ества] не состоит. По крайней мере, на списке членов ее имени нет. И Ояна, которую я запросила о причастности г-жи Зейдель к этому 0бщ[еству], сообщила мне, что за время ее пребывания в Нью-Йорке г-жа Зейдель ни разу не посетила собраний " Women's Unity". Откуда же ее внезапный интерес? Неужели только приезд Н. К. стимулировал этот порыв? Кроме того, я не знаю, какое именно заседание имеет в виду Радночка? В каждом Общ[естве] могут быть заседания при закрытых дверях, на которых присутствует лишь президиум. Конечно, мы благодарны г-же Зейдель за ее вклад в дело печатания буклета 0бщ[ества], но ведь это был лишь импульс, ибо на протяжении двух лет ее интерес ничем больше не проявился. Потому на ее вопрос можно было бы спросить ее - состоит ли она еще членом этого общества]? Затем совершенно неосновательны сетования Радночки на то, что некоторые члены trustees хотят работать самостоятельно в учреждаемых ими общ[ествах], не настаивая на непременном участии всех trustees. На это нужно также посмотреть просто и с деловой точки зрения.

Если в самом начале нашей деятельности все trustees участвовали во всех событиях и выступлениях, то сейчас при развившейся деятельности Учреждений и когда каждый trustee буквально завален работою и несет большую ответственность за свой основной доверенный именно ему отдел, было бы крайне непродуктивно и даже жестоко требовать, чтобы все принимали участие во всех общ[ествах] и выступлениях. Именно нужно разумное разделение при одной общей основе. Относительно того, что Пор[ума] не хочет, чтобы г-жа Флейш[ер] и другие ее друзья работали бы в Муз[ейном] Комитете, я это узнаю, но мне кажется, что это имеет отношение к недавнему Указанию Вл[адыки], чтобы вице-презид[енты] 06­щ[ества] Др[узей] Р[ериха] не принимали участия в Муз[ейном] Комитете. Нельзя нагромождать и отяжелять чрезмерно друзей. Кроме того, все время Указывается на привлечение новых друзей, нельзя вариться только в своем соку, нужно уметь пополнять и освежать состав Комитетов, ибо только с людьми приходят новые возможности. Наше слабое место, что все Комитеты состоят почти из тех же самых лиц. Нужно очищать магнит сердца, чтобы привлекать и уметь удерживать людей.

Считаю, что Радночка несправедлива к Поруме, спрашивая меня, должна ли она применять тактику Порумы по отношении к своим друзьям, ибо, насколько я знаю, Порума никогда не вмешивалась в отношения Радн[ы] к Зейдель, Донну, Фосдику, Грант, Кербер, Беннетт и Росл. и др[угим] и не зазывала их в свои 0бщ[ества] Радночка, нужна тактичность с друзьями сотрудников. Нельзя зазывать тех, кто уже работают в другом 0бщ[естве]. Кроме того, так важен отбор аур! Я всегда была против исключительного завладения людьми, но я также против всякого вторжения в уже сложившиеся отношения. Ученики Вл[адыки] должны уметь вмещать это распознание в обращении с людьми. Родная Радночка, нельзя действовать скопом. Trustees должны объединяться там, где это требует общее положение дел основных Учреждений. Но нельзя требовать, чтобы во всех выступлениях многочисленных функций 06- щ[еств] все всегда принимали бы непосредственное участие. Не будет ли это опять ношение одного стула семью людьми? Нужно чуять тонко, где участие наше полезно и желательно, а где оно может явиться излишним. Обидного тут ничего быть не может, ибо во всех делах, прежде всего, должны царствовать целесообразность и соизмеримость.

Когда 3ин[а] начала свои группы А[гни]-И[оги], разве вмешивалась Пор[ума] в ее занятия? Разве отвлекала она ее учеников? Откуда же эти жалобы на политику Пор[умы]? Радночка, нужно явить справедливость. Нужно развить магнит своего сердца, ибо этому магниту ничто не может противостоять. Нужно уметь создать свой стан друзей, не ища их у других.

Также неосновательны сетования на Пор[уму] за то, что она по приезде в Нью-Йорк не смогла видеть Радну у себя дома. И я, больше всего на свете ценящая всякую приватность, могу сказать, что требование Радны в данном случае является уже тиранией. Не могу допустить, чтобы Пор[ума] говорила по телефону о таких вещах, которые не могли слышать телефонистки. И хотела бы знать, какие именно выражения были применены с обеих сторон, чтобы правильно судить. Итак, если мы не будем навязываться и вторгаться и будем достойно поступать и выражаться, то не вижу, как можно будет не оценить полезного сотрудничества? Не кажется ли Радн[е], что постоянное навязывание друг другу своего присутствия и вторжение в частную жизнь есть первый шаг к тому безумию, которое практикуется сейчас в СССР, где несколько семей загнаны в одну квартиру или даже должны разделять одну комнату? Понимание приватности есть первое условие культурных отношений между людьми.

Теперь не произошло ли отчуждение, которое так остро переживает Радна оттого, что в свое время Радна указывала Логв[ану] на какие-то якобы полученные ею, тайные прерогативы от Н. К.? Неужели она не понимала всю разрушительность таких утверждений, прежде всего для нее самой? И это тогда, когда Логв[ан] и Пор[ума] были поставлены Самим Вл[адыкой] во главу всех Учреждений! Ведь этим своим заявлением она не только поставила себя в ложное положение, но могла нанести трещину и в отношениях Логв[ана] к Н. К. Все губительные формулы, запечатленные в письмах: " Father said it" или же " I will write to Father or Mother" *, - все они делали свое страшное разъединяющее действие. Истинно неразумие наше отражается, прежде всего, на нас самих.

Также иногда не совсем точное освещение фактов тоже способствовало в значительной степени отчужденности. Вспомним хотя бы освещение, данное мне, о небрежении Пор[умы] и 0ян[ы], выказанном якобы ими при оповещении их о присылке медальона Др[угу]. Я ведь запросила об этом в общем письме и укорила их. Но оказалось, что они ничего не слышали о присылке. Да, Радночка, нужна самая большая точность при освещении фактов. Ведь все происходящее известно Вл[адыке]. Мы для Него открытая книга. Наше тонкое тело в своих излучениях обнаруживает все побуждения наши. Ведь все наши накопления, вся сущность наша, сложенная веками, прошла и проходит перед взором Вл[адыки]! Не будем же обманывать себя. Ведь это поведет к страшному саморазрушению. Потому, родная Радночка, нужно без промедления совершить над собою серьезную операцию, и, конечно, она будет очень болезненна, но всякое запущение грозит гангренозным процессом. Потому не будем откладывать. Подавить нужно в себе все обиды, поняв, что настоящее положение посеяно своим же нравом, и начать прививать новые понятия отношений к сотрудникам. Ах, если бы Учение хотя бы частично было понято и приложено!

Не скрою, сердце мое скорбит, видя создавшееся положение, но я ничем помочь не могу. " Насильно мил не будешь" - это нужно твердо запомнить. Сам человек должен развить в себе магнит доброжелательства, искусственно создать его невозможно.

Теперь я хочу спросить Радночку: виня сотрудников, неужели же она полагает, что Вл[адыка] выказал несправедливость, поставив Логв[ана] и Пор[уму] во главу всех Дел? И, следовательно, продолжает эту несправедливость, указывая на необходимость являть уважение Президенту? Радночка, возможна ли такая несправедливость? Весы Вл[адыки] точны. Все взвешивается на них. И Вл[адыка] знает, какое страшное бремя несет сейчас Логван. Он один может довести дела до благополучного конца, потому все сотрудники обязаны являть полное сотрудничество и поддержку своему Президенту в такое неслыханно трудное время. Каждая удача Логв[ана] есть удача всех. Пора бы понять это! Пора стремиться облегчить тяготу его. Каждое отяжеление дел так страшно сказывается и на Гуру, и на Великом Сердце, в кровавом поту с несломимым терпением исправляющем наши ошибки. Но имеем ли мы право отяжелять ошибками? Не будем ли мы худшими преступниками, тормозя великое Строение? Блестящий путь был дан, лишь наши собственные непонимание и самость осложнили многое. Потому не будем никого винить, но прежде всего обратимся на себя и поищем причину в себе.

Также неужели Радночка полагает, что, выпустив имя Президента в Каталоге Мастер Института], она действовала согласно Указанию Вл[адыки]? Не стыдно ли, что Сам Вл[адыка] должен был указать на недопустимость такого умаления? Неужели и тут Радн[а] не понимает, что такие действия не могут спаивать отношения? Нет, несправедливы все сетования Радночки! И горько мне наблюдать это затмение сознания!

Радночка, последний час настал. И я имею право так утверждать. Радночка, надо явить воскрешение духа! Опасность велика, темные сущности, кружащиеся вокруг, могут свить себе прочное гнездо, доступ открыт им.

Радночка, я знаю силу духа моей сестрички и знаю, что она может многое переродить в себе. Так пусть сила эта немедленно будет употреблена на обуздание низшей природы. Радночка, услышь мольбу сердца, так любящего Вас всех и так болеющего, видя Ваше все растущее разъединение.

Также прошу Радночку явить самое заботливое отношение к Авираху, он заслуживает это. Шлю ему мою ласку и любовь. Радночка, порадуй меня и не оттолкни сердце, скорбящее о создавшемся разъединении.

Радночка, время сейчас страшно опасное. Нужно пожалеть себя и других. Ведь лишь недостаток воображения не позволяет людям понять всю грозность происходящего. Битва ужасна, и темные проникают в самое Святилище. И наша аура, наполненная раздражением и обидами, легко

может стать жертвою одержателей. Вл[адыка] ограждает до известной степени, но закон запрещает непроизводительную растрату ценнейшей Энергии, которая должна идти на великое строение. Кто из нас знает, насколько такой предел может оказаться близким? Ужасно, если мы будем предоставлены нашей собственной карме и Луч Вл[адыки] отойдет и будет продолжать строить, не принимая нас во внимание. Да минует такая карма каждого из нас. Радночка, услышь мой зов к воскрешению духа!

Шлю мое устремление к подвижке сознания и пробуждению сердечной теплоты. Сердце мое скорбит.

Е. Р.

Святосл[ав] просит передать 3ин[е], что на " Урусвати" придет пакет семян для медицинского исследования: один пакет семян местного аниса, другой семейства зонтичных. По получении его пусть она немедленно передаст его Порумочке. И также сообщит, имелись ли какие затруднения в получении их. Это очень важно знать, ибо Свят[ослав] намеревается послать еще для медицинского исследования.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Конфиденциально

26.VI.35.

Родная моя Радночка, получила два письма от 29-го и 4-го июня. Спешу ответить, что, конечно, я буду счастлива, если Зиночке удастся вступить в Муз[ыкальную] Акад[емию] Филад[ельфии]. Сердце мое чует все старания, все устремление и муку моей Радночки, но если мы будем крепко держаться за Три Щита, то и пройдем. Главное - это сплоченность с Тремя Щитами. Радночка права, что я знаю многое. Да, знаю, вижу и слышу, и сердце так болит. Я рада, что, видимо, мои намеки в письмах общих поняты. Чувствознание очень обострилось, но часто нужно действовать так, чтобы не разрушить все построение, жизнь так сложна! Но скоро все выяснится. Потому я сейчас обращаюсь к Радночке с просьбою спокойно и дружелюбно сотрудничать, чтобы не вызывать антагонизма, но со всею силою духа стоять на защите Трех Щитов, ибо только так можно удержаться и спасти дела. Я писала о великом испытании, и, действительно, испытание это явлено во всей силе. Можно отметить, что оно явлено в очень широком масштабе. Истинно, как Сказано, " идет великое выявление истинных ликов, совершается великий отбор". Буду очень просить Зиночку сообщать мне возможно подробнее все происходящее, ибо знаю все подводные течения. Знаю, где нет уважения к Трем Щитам, где уже действует яд разложения. Потому прошу Радночку сплотиться с Тремя Щитами и стоять на дозоре.

Нужно поддержать и Модрочку и помочь ей понять, насколько сама она станет сильнее, охраняя и утверждая Имя. Слышу постоянно о необходимости утверждения Щитов, о безумии срывания Щита Ур[усвати]. Слышу Ручательства великого чуда, великой грядущей победе. Знаю, что 36-й год полон исключительно победных знаков для всей нашей семьи и, следовательно, и всего связанного с нами. Но не только этот год, но и целый ряд грядущих за ним лет также хорош. Именно, как Сказано: " Будет все легче и легче". Три года пройдут в великом строительстве и истинно к 40-му году засияет Чертог Небывалый. Так 36-й год проведет черту и явится краеугольным. Так, имея Ручательство 77 за победу, будем бодро смотреть в близкое явление чуда. Не может быть изменения в этом Начертании, имеющем за собою Ручательство всего Б[елого] Бр[атства]. Я знаю, что кто-то в глубине души не верит в осуществление Культурного Плана, в великое Ручательство. Знаю, кого-то очень смутили нападки в харб[инских] и др[угих] газетах: сознание их не может вместить многого. Но ведь никогда не указывалось, что нужно строить с отбросами, наоборот, нам тысячу раз повторялось на все лады о Новом Мире, о новом сознании. " Новый Мир имеет новые условия и требует новых действий. Невозможно войти в новый Мир старыми методами, потому так зову к перерождению сознания". Именно, уже в Лонд[оне] было Сказано ­дальше Харб[ина] не пускать, и тем уже проведена была черта. Никогда эмигр[ация] не была указана как строитель будущего. Так пусть недоумники пребывают в сомнении и изумлении, но просветленные пусть спокойно смотрят на этот замечательный отбор. Конечно, два негодяя ботан[ика] много напортили, особенно тем, что в силу этого Н. К. пришлось прикоснуться ближе к тем заплесневевшим кругам, которые он иначе мог бы избежать или, во всяком случае, держать на большем расстоянии. Черен был посев двух явленных мерзавцев, и конечно с помощью обез[ьян] все приняло безобразные размеры.

Так, Радночка, у нас все слагается Путями Неисповедимыми, и всем сомневающимся и усомнившимся скажем, что если бы было иначе, то никакое Действо не было бы возможно, ибо черные силы уничтожили бы его. Так в полном доверии к Мощной и Мудрой Руке будем устремление ждать грядущего года. Также прошу Радночку указать мне, как лучше адресовать ей письма во время ее отъезда.

Думаю, что не следует возражать на статью с новыми выпадами, ибо получила письмо от Володи*, в котором он пишет, что им удалось прекратить дальнейшие извержения.

Также советую Зиночке ответить на его письмо по поводу портрета через секретаря и сказать, что директор находится сейчас в турне, на летней сессии и по возвращении письмо будет передано ему. Следующей почтою перешлю мой ответ ему в связи с искажением портрета для осведомления. Кроме того, я жду ответа на это письмо, также реакции на него Н. К. и, может быть, в связи с этим получу от Н. К. некоторые инструкции. Между нами говоря, считаю глупо-каверзным письмо Володеньки.

Теперь прошу Радночку послать от меня одну " Чашу Востока" на имя д-ра Ас[еева] и также узнать, что будет стоить изменить обложку на " Чаше Востока", скажем, хотя бы на трехстах экземпл[ярах]. То есть сделать ее приблизительно того же цвета или зеленую, оставив заголовок как он есть, лишь изъяв знак издательства Алатаса, поставив на это место просто черточку. Конечно, нужно спросить Гребенщ[икова], согласен ли он на то, чтобы с этой книги было снято его издательство. Конечно, я предлагаю это для его защиты. Ибо Вл[адыка] хочет, чтобы книга эта широко расходилась главным образом в Новой Стране. Потому мы, может быть, найдем средства для этого. Затем могу порадовать Зиночку, что скоро выйдет вторая часть " Мира Огненного" на русском яз[ыке], печатать ее будут члены Рижского 0бщ[ества] на свои средства. Также я просматриваю еще раз книгу " Община", многое подчищаю, и эта книга тоже будет издана сейчас же после " Мира Огненного". Ибо подходят времена, когда они становятся необходимыми. Теперь очень важное: у Мориса должна храниться рукопись " Напутствие Вождю", и я прошу, чтобы рукопись эта никому не давалась на прочтение без моего на то разрешения. Это очень важно запомнить. К сожалению, я не получила книжечки памфлета о Пакте. Потому прошу Зиночку выслать мне несколько, также необходимо послать ее Стуре и Клопову. Клопов очень нужен, ибо, кажется, он деятельный человек и может быть полезен в деле распространения Пакта. Конечно, может быть, Логв[ан] уже послал ему. Также очень хотела бы иметь еще несколько книг proceedings. Я уже писала об этом в общем письме, но не знаю, принято ли это было во внимание. Может быть, Зин[а] напомнит.

Прошу Зиночку ввиду очень сложных обстоятельств принять самые бережные меры к охранению почты, приходящей от меня. Не знаю, на кого лучше писать, чтобы письма доходили в полной сохранности в руки Зиночки. Не лучше ли действовать через руки друзей, таких, как Фосдик? Если бы он принял на себя эту миссию, я была бы несказанно благодарна ему. В письмах этих ничего такого, что могло бы его скомпрометировать, конечно не будет, но нужно избежать некоторого любопытства. Кроме того, скоро, очень скоро мне придется переслать Зиночке некоторые очень важные документы, о которых никто другой не должен знать, так что мне нужны верные руки для этого. Как Сказано - мы проходим самое глубокое, самое опасное время, потому нужно явить особую бережность со всем связанным с Тремя Щитами. Нужно, нужно охранить доставку писем.