Иронический поиск № 1

I

Студенистые жирные тени

Поглощают присутствие трупа

Розоватые иглы актиний

Убивают желания спрута

И подводные жители гротов

Хищной цивилизации рады,

Объясняя порыв патриотов

Совершенством парижской помады.

Успокойтесь. Прически не трогать.

Нежелательна дамская злость.

Пусть пурпуровый плавает ноготь

По воде белокурых волос

Нарочито неловким ударом

Исказите вы розовый бант,

Трансформируя сложный аквариум

В деликатный простой водопад.

II

Поздно. Электрические брызги врываются в полуоткрытую дверь. Темнота медленно отступает – на пол сочится бледная кровь нарциссов. Он встает, закрывает дверь, пристально видит свое спящее тело, белые глаза – зрачки закатились на запад мозговых полушарий. Неожиданно, в прихотливых поворотах просвечивают голубые рыбы в черной воде аквариума, вялые, холодные, тонкие руки вползают в окно, рисуют на стекле мягкие красные губы. Он поднимает ногу, но не решается опустить, ибо знает – в темноте шевелятся студенистые злопамятные спруты. Цель его неистовых желаний – бритва – блестит на столе сквозь пряди белокурых волос.

III

Горизонт. Тростниковая тина

Оплывает беззвучно следы.

Там сверкают глаза крокодила

Голубые, как вечные льды.

И в коррозии смуглых движений

Смешан с кровью мучительный крик:

Так … в сияющий сон уравнений

Проползает таинственный икс.

Засосет волосатая тина,

Агрессивная черная ртуть.

Между адом и кинокартиной

Ожиданье. Безумие. Путь.

Расцветает неистовый танец.

Каждый шаг длится тысячу лет.

А пучина все тянет и тянет.

Нет партнеров. И музыки нет.

IV

Тот, кто хочет танцевать, должен резким движением вырваться из жадной тины имитации. Этот шаг требует обнаженной и соблазнительной смелости. Искатель погружается в глубину скользкой человеческой воды, чтобы найти … жест. Через пустыню молчания приходят к музыке, через гору нещадно истерзанных тел приходят к партнеру. Эсмеральда? Невидимый заклинатель играет на флейте … и если вы повернете голову в сторону Эсмеральды, равновесие нарушится и Квазимодо прыгнет на ваши плечи. Но если вы невредимо пройдете между звуком и молчанием, между движением и неподвижностью, вы проявитесь центром ослепительного уравнения и найдете соответствие тайному иксу. И тогда вы сможете танцевать везде: на балетной сцене, в глубине мраморной глыбы, на радужной паутине, под музыку и без музыки. Музыка? Тело? Секунды и сантиметры образуют белую лилию … из ее центра подниметесь Вы?

V

Глаза – условие полета.

И все же – отрицанье птиц.

Чуть-чуть зеленого болота

И задушевности ресниц.

От птиц им разве что осталось –

Ловить инсектов на лету,

И создавать свою реальность,

Высверливая пустоту.

Они фиксируют моменты,

Они изобретают снег,

Импровизируют предметы,

Которых не было и нет.

Они предпочитают точность,

Детерминируя фантом:

Вот это «сахар», это «полночь»,

Там «ветер», «хирургия», «дом».

Вот здесь – разрезанные вены,

В них явно не растут цветы,

В них не играют марш военный

Во славу дамской наготы.

О бледный ужас дефиниций …

Лягушка пьет горячий грог,

Листает желтые страницы

Рассеянно единорог.

И пепельница голубая

До крови рассекает стол,

И, пух подушек разбивая,

На мебель движется атолл.