Культ домовых и другие

Распространение веры в домового по всей России обусловило широкий набор различных наименований духа - покровителя дома. «Домовым» на Руси его обычно не называли, может быть, из соображений эвфемизма. Наиболее обычные названия домового - хозяин, хозяинушка, дедко, дедушка; в некоторых местах его зовут иносказательно: доброхот, доброжил, жировик, лизун, суседко, сысой (сусуй), батанушка, скотный, кормилец, постен, карнаухий, некошный, другая половина, или просто - он, сам, тот-то. Так называли его у великорусов, белорусские названия - хатник, господарь; украинские - хатный дидко, домовык, домовой, дидко. Сходные поверья о духах дома известны у западных славян и многих других народов.

Считалось, что домовой находился в каждом доме. Домовой, как описывает В. И. Даль, дух - хранитель и обидчик дома. Он стучит и возится по ночам, проказит, душит ради шутки сонного, гладит мохнатою рукою к добру. Он особенно хозяйничает на конюшне, заплетает любимой лошади гриву в колтун, а нелюбимую вгоняет в мыло, разбивает параличом, даже протаскивает в подворотню.

Согласно поверьям, в доме может быть только один домовой; если заведутся двое, то они начинают ссориться между собой. Местонахождение домового указывают по-разному: под печкой и за печкой, под порогом, в подполье, на чердаке, в чулане, в печной трубе, на полатях, в углу; по ночам он навещает конюшню и хлев, за пределы дома или усадьбы не выходит. За печь надо было бросать мусор, чтобы домовой не перевелся.

Домовой покровительствует рачительным, трудолюбивым хозяевам, которые его уважают и умеют ему угодить. Ленивых и беспутных хозяев, которые не оказывают ему почтения, домовой не любит и может довести до разорения. Чаще всего милость или немилость домового проявляется в его отношении к скоту, особенно лошадям. У каждого домового есть любимая масть лошади - один любит гнедых, другой - чалых и т. п. В этом случае домовой ухаживает за ней, заплетает ей ночью гриву; если же лошадь нелюбимой масти, то домовой замучает ее или заставит хозяина переменить лошадь. В прошлом веке в г. Онеге записали такие слова, с которыми обращались к домовому, когда вводили в стойло скотину: «Дедушка, отама-нушко, полюби моего чернеюшка или пестреюшка (смотря по шерсти), пой, корми сыто, гладь гладко, сам не шути, и женой не спущай, и детей укликай».

Рассердившийся за что-либо домовой вымещает свой гнев не только на лошадях. Он не дает хозяину покоя, возится за печкой, ночью наваливается на спящих и душит их. Согласно другим поверьям, эти проделки домового вызваны не гневом, а желанием пошутить. Умилостивить домового можно было, оставляя ему хлеб и соль, иногда горшок каши, табак. В. И. Даль отмечал обычай закармливать на Ефрема Сирина (28 января) домового, давая ему каши на загнетке. Жертвы домовому (немного еды) приносили в хлев. Домового стараются умилостивить заговорами, подобными тому, которые были записаны Л. Н. Майковым: «Суседушко, домоседушко, раб к тебе идет, низко голову несет; не томи его напрасно, а заведи с ним приятство; покажись ему в своем облике, заведи с ним дружбу да сослужи ему легку службу».

Верили в то, что домовой может предсказывать счастливые и несчастливые события. Он предупреждает о них разными звуками, плачем, оханьем, стонами (к горю), песнями, прыжками (к радости), чаще же - прикосновением в ночной темноте: если прикоснется домовой мохнатой или теплой своей лапой, - это к добру, если голой или холодной, -не к добру, и он может ответить просто человеческим голосом.

При переезде в новый дом надлежало совершить особые обряды, чтобы уговорить домового переехать вместе с хозяевами. Считали, что без необходимого приглашения он не пойдет, так как очень привыкает к старому жилью. Для перевода домового на новое жилье применялись разные способы: его переносили в горшке с углями, на хлебной лопате, в мешке, заманивали горшком каши, сопровождая этот обряд приглашениями: «милости просим, дедушка, к нам на новое жилье», «домовой, домовой, пошли домой»; или «кланяюсь тебе, хозяин батюшка, и прошу пожаловать в новые хоромы» или «кормильчик, кормильчик, приходи в новый дом хлеба здесь кушать и молодых хозяев слушать».

Считалось, что домовой вообще невидим и обнаруживает себя лишь звуками. Однако в отдельных случаях его можно и увидеть. Для этого существовали различные способы: если, например, с зажженной пасхальной свечой в руках прямо из церкви, не заходя в хату, полезть на чердак, можно увидеть там домового в одном из углов; другой способ - спрятаться на ночь в конюшне и смотреть сквозь хомут или борону. В. И. Даль записал поверье, согласно которому, домового можно увидеть в ночь на Светлое воскресенье в хлеву, он космат, но более этой приметы нельзя упомнить ничего, он отшибает память. Может показаться домовой и по своей воле кому-нибудь из домашних, предупреждая их о беде.

Домовой представлялся в виде человека, часто на одно лицо с хозяином дома, или как небольшой старик с лицом, покрытым белой шерстью; у С. В. Максимова содержатся сведения о внешнем облике домового, как его описывали крестьяне различных областей России: во Владимирской губернии домовой одет в свитку, всегда носит большую лохматую шапку, волосы на голове и бороде у него длинные; в Пензенской губернии описывали, что это маленький старичок, словно обрубок или кряж, но с большой седой бородой; домовой Орловской губернии - здоровый, как медведь, на голове шапка. Во многих местах рассказывают, что домовой имеет вид умершего хозяина дома, а иногда живого; хозяин спит, например, в избе, а его в то же время видят в конюшне среди лошадей. По поверьям, домовой мог превращаться в кошку, собаку, корову, иногда змею, крысу или лягушку.

Сравнительно редко встречались рассказы о жене домового: ее звали домовичка, доманя, домовиха, маруха (в некоторых местностях женой домового называют кикимору). Живет она чаще всего в подполье. На Дону, как отмечал А. В. Миртов, различались домовой и домовилиха. Бранясь, мужчине говорят: Домовой тебя забери, а женщине - домовилиха тебя забери. По аналогии с именами женского духа дома (маруха, кикимора) предполагается, что древнейшим названием домового могло быть Мара.

Сравнительно редко встречались рассказы о жене домового: ее звали домовичка, доманя, домовиха, маруха (в некоторых местностях женой домового называют кикимору). Живет она чаще всего в подполье. На Дону, как отмечал А. В. Миртов, различались домовой и домовилиха. Бранясь, мужчине говорят: Домовой тебя забери, а женщине - домовилиха тебя забери. По аналогии с именами женского духа дома (маруха, кикимора) предполагается, что древнейшим названием домового могло быть Мара.

Местообитание и сущность дворового, банника, овинника и других сходных духов легко определяются из названия. Дворовой -- фигура очень близкая к домовому. Главное занятие его -- уход за скотом. Само различие этих двух духов неотчетливо. Где дворовой считается отдельным персонажем, ему приписывается более недобрый нрав сравнительно с домовым. На различие домового «доможила» и домового «дворового» указывают Вяч. Вс. Иванов и В. Н. Топоров, ссылаясь им С. В. Максимова: домовой («доброжил», «доброхот», «кормилец») обычно доброжелателен к челокеку, «дворовый» обычно недоброжелателен к домашним животным, которых он мучает (исключение составляют собака и козел). В народе существовало поверье, что дворового можно увидеть на Пасху (как и домового).

Банник (его еще называют баянник, банный байник, баинник) известен только на Севере. Банника нужно было благодарить при выходе из бани словами: «Спасибо те, байнушка, на парной байнечке». Это проказливый, опасный, злой дух. Считалось, что «в бане нельзя стучать и говорить громко, иначе байнушка рассердится и напугает»; нельзя мыться в бане «в третий пар», «третий пар» оставляется для самого банника. За несоблюдение этого запрета можно было поплатиться жизнью. Пар выживает его из бани временно, а в нетопленой бане он живет всегда. Банник не любит родильниц (как известно, на Руси роды принимали в бане), поэтому их нельзя было оставлять в бане одних. Очень сходен с ним образ гуменника (овинника, рижного хозяина). Из-за пожаров, которые нередко случались в овинах и ригах, гуменника считали самым злым из домашних духов. Ему приносили в жертву петуха, пироги. Овинного домового можно было увидеть в заутреню Светлого воскресенья. В. И. Далем описано гадание, связанное с овинником: девушка кладет ночью руку в овинное окно: коли никто не тронет, в девках сидеть; голой рукой погладит, за бедным быть; мохнатою - за богатым.

Изображения домовых вырезались из дерева и представляли собой бородатого человека в шапке. Такие фигурки назывались чурами щурами и одновременно символизировали умерших предков - прадедов, пращуров. Выражение: «Чур меня!» означало просьбу: -Предок, охрани меня!. Предки семьи - деды - были её надёжными и заботливыми защитниками.