Там, за океаном

Отмечая, что без предварительной договоренности с лидерами «семерки» и прежде всего с США Кремль не пошел бы на государственный переворот, Р. И. Хасбулатов утверждает, что «Ельцин поспешил известить о своем последнем указе послов западных государств до того, как выступил перед своим народом, а еще раньше советовался по телефону».¹²⁹⁵ По другим данным, когда Борис Николаевич появился на телеэкранах, текст его выступления уже находился в Вашингтоне.¹²⁹⁶

Как установила Комиссия Т. А. Астраханкиной, 2 сентября государственный секретарь У. Кристофер и президент Соединенных Штатов Америки Б. Клинтон «получили от резидентуры ЦРУ в Москве подробную информацию о подготовке Ельцина Б. Н. к антиконституционному прекращению деятельности высших органов государственной власти Российской Федерации».¹²⁹⁷

Из материалов этой же комиссии явствует, что «13 сентября 1993 года, в ходе визита в США, министр иностранных дел Российской Федерации Козырев А. В., по поручению Ельцина Б. Н., поставил в известность о намерениях Президента Российской Федерации Государственного секретаря Соединенных Штатов Америки Уоррена Кристофера и заручился его поддержкой».¹²⁹⁸

Перед тем как 21 сентября появиться на телеэкранах, Борис Николаевич отправил текст Указа № 1400 американскому послу Томасу Пикерингу».¹²⁹⁹ А в 19.00 посла уведомили, что выступление Б. Н. Ельцина состоится через час.¹³⁰⁰ Тогда же А. В. Козырев собрал у себя послов стран «Большой семерки» и сообщил им о предстоящем роспуске парламента.¹³⁰¹

Т. Пикеринг сразу же поставил в известность об этом Б. Клинтона, и тот позвонил Б. Н. Ельцину.¹³⁰² Телефонный разговор Бориса и Билла состоялся в час ночи с 21 на 22 сентября, вечером 22-го Б. Н. Ельцин разговаривал по телефону с Ф. Миттераном. Оба выразили ему свою поддержку.¹³⁰³ Действия Б. Н. Ельцина одобрили и другие главы «семерки».¹³⁰⁴

Этим самым они показали всему миру, что все их разговоры о демократии - лишь дымовая завеса, используя которую они преследуют свои корыстные цели. Как только

демократия перестает играть роль инструмента для достижения этих целей, о ней забывают.

Позиция Запада имела для Кремля особое значение, так как в эти самые осенние дни 1993 г. там продолжала решаться судьба российского внешнего долга.

После обнародования «указа № 1400» из Москвы в США отправилась немногочисленная, но очень важная делегация. «...В конце сентября 1993 года, - вспоминает Б. Г.Федоров, — мы с А. Шохиным поехали на ежегодную сессию МВФ и МБРР.. В стране кризис, а нам надо ехать обсуждать чисто экономические вопросы». В состав делегации входил и глава Центробанка России В. Геращенко.¹³⁰⁵

Делегация вылетела в США не ранее 22-го¹³⁰⁶ - не позднее 24 сентября¹³⁰⁷. Сообщая об этом, Б. Г. Федоров забыл упомянуть, что его поездка за границу была связана не только с предстоящей в США сессией МВФ и МБРР, но и с истекающей 30 сентября восьмой отсрочкой погашения внешнего долга России «по валютным Долгам коммерческим банкам».¹³⁰⁸

Таким образом, начавшийся в России политический кризис опять «совпал» с важными переговорами о финансовом будущем России.

Так было в октябре 1991 г., когда Советский Союз оказался не способен платить по своему внешнему долгу и Россия вынуждена была форсировать переход к «шоковой терапии». Так было в декабре того же года, когда советские республики взяли на себя ответственность за выплату советского внешнего долга и СССР прекратил свое существование. Так было весной 1992 г., когда в парламентских кругах был поставлен вопрос об отставке правительства и США пообещали России 24 млрд. долларов. Так было летом 1992 г., когда судьба России решалась в Вашингтоне и в Мюнхене, а по Москве плыли слухи о грядущем уже осенью перевороте. Так было в конце 1992 г., когда в Париже началось обсуждение вопроса о реструктуризации советского внешнего долга, а в Москве произошла отставка Е. Т. Гайдара. Так было весной 1993 г., когда переговоры о советском внешнем долге вступили в свою решающую стадию, а в Москве заговорили об импичменте Б. Н. Ельцина. Так было летом 1993 г. накануне токийской встречи «Большой семерки», когда началась подготовка к разгону парламента.

Так было и осенью 1993 г.

Оказывается в то самое время, когда Б. Н. Ельцин еще готовился к подписанию и обнародованию указа № 1400, в американском Сенате развернулись дебаты вокруг законопроекта о предоставлении России обещанной в Ванкувере финансовой помощи. 23 сентября, когда в Москве на Ленинградском проспекте загремели выстрелы, а на Краснопресненской набережной открылся X съезд народных депутатов, в Сенате состоялось голосование по данному вопросу Законопроект был принят 88 голосами против 10 — «редкий по единодушию результат».¹³⁰⁹

Тогда же 23 сентября в Вашингтоне состоялась встреча министров финансов и директоров центральных банков «семерки».¹³¹⁰ «...На эксклюзивную встречу министров финансов и председателей центральных банков стран " большой семерки" в Блэр Хаузе (напротив Белого дома), - пишет Б. Г. Федоров, -пригласили только меня, а А. Шохин и В. Геращенко этой чести не удостоились»¹³¹¹

Очень обидно и за одного, и за другого.

Не позднее 24 сентября открылась ежегодная сессия Совета управляющих МВФи Всемирного банка. Ей предстояло специально рассмотреть вопрос о судьбе реформ в России.¹³¹²

«В числе вопросов для обсуждения на открывшейся вчера в Вашингтоне ежегодной сессии МВФ и Всемирного банка, -писал тогда Г. Бовт, - проблема содействия реформам в России. К обострившимся в последнее время разногласиям между МВФи Москвой по поводу темпов и содержания преобразований, и без того не благоприятствовавшим активизации поддержки со стороны международных финансовых организаций, добавился и политический кризис в России, угрожающий развалом ее экономики, который уже поставил, в частности, валютную биржу на грань паники». ¹³¹³

«Предоставленная МВФ России... в начале лета первая половина кредита системной трансформации в $ 1, 5 млрд., - констатировала «Коммерсант-daily», - может оказаться последним заметным финансовым вливанием Запада в российскую экономику в этом году. Вторая часть кредита поставлена в МВФ под сомнение еще в августе... Возвращение Гайдара несколько оживило надежды на то, что два остающихся в

силе непременных условия МВФ— сокращение инфляции до менее 10% в месяц, а также бюджетного дефицита до 5% от ВВП— снова станут приоритетными целями московских реформаторов. Но последние события в Москве... эти ожидания почти развеяли. Сейчас речь даже не идет о том, чтобы к 1 октября согласовать условия выделения так называемого stand-by кредита, который является непременным условием для предоставления Парижским и Лондонским клубами новой отсрочки по долгам бывшего СССР».¹³¹⁴

Еще в апреле 1993 г. МВФ создал «временный фонд системной трансформации» «для поддержки реформ в бывших соцстранах». Однако до осени никакой поддержки с его стороны Россия так и не получила. Объясняя это, «Коммерсант-daily» писала: «препятствия для финансовой поддержки надо искать исключительно в несоответствии характера рыночных реформ требованиям МВФ». ¹³¹⁵

Чтобы оценить значение этих переговоров, необходимо вспомнить, что в 1993 г. Россия должна была погасить долг в размере 38 млрд. долларов, кроме того, 18 млрд. предстояло выплатить в 1994 г. (из них 10 млрд. - Парижскому клубу). Это 56 млрд. руб. за два года. Между тем в 1993 г. Россия смогла уплатить только 2, 5 млрд долларов.¹³¹⁶

И хотя в апреле России удалось добиться реструктуризации части своего долга Парижскому клубу, она по-прежнему продолжала балансировать перед угрозой финансового банкротства. Отказать ей в финансовой поддержке - означало поддержать оппозицию Б. Н. Ельцину. Поддержать Б. Н. Ельцина можно было, только предоставив России обещанные кредиты или продолжив реструктуризацию ее внешнего долга.

Не с этой ли целью и был спровоцирован в Москве политический кризис?

По всей видимости, подозрения на этот счет возникли и на Западе. Об этом свидетельствует следующий эпизод, нашедший отражение в воспоминаниях Е. М. Примакова.

«24 сентября 1993 года, — вспоминает он, — я принял Дж. Морриса (имеется в виду резидент американской разведки в Москве. — А. О.) по его просьбе. Накануне ему позвонил из Вашингтона Вулси (по признанию резидента ЦРУ, сам этот факт достаточно необычен) и поручил обратиться к руково-

дителю российской разведки с просьбой оценить происходящее в России для доклада президенту Клинтону», «не исключаю, что в Вашингтоне хотели сопоставить свою информацию с эсвээровской интерпретацией той жесткой конфронтации, которая возникла в тот момент между Президентом и парламентом».¹³¹⁷

Действительно, факт весьма необычный. И не столько потому, что директор ЦРУ позвонил к своему резиденту в Москве по телефону, сколько потому, что обращение американского резидента к руководителю внешней разведки другого государства с подобной просьбой выглядит как обращение к своему человеку.

Если бы это было иначе, директор ЦРУ сделал бы запрос Е. М. Примакову по официальным каналам. Почему же он не пошел на это? Значит, не желал, чтобы этот шаг получил огласку. Но почему его нужно было скрывать? А потому, что на официальный запрос ЦРУ могло получить только официальную, то есть пропреизидентскую оценку происходящих в Москве событий.

Следовательно, обращаясь к Е. М. Примакову через своего резидента, директор ЦРУ рассчитывал получить неофициальную оценку. Значит, у него была уверенность, что Евгений Максимович сделает это, не поставив в известность Б. Н. Ельцина. В противном случае подобный шаг не имел смысла.

И здесь нельзя не обратить внимания еще на один, очень интересный факт. Отмечая необычность обращения директора ЦРУ к своему резиденту с таким поручением по телефону, Е. М. Примаков не видит ничего необычного в самом факте обращения американского резидента к нему с подобной просьбой.

А, впрочем, стоит ли удивляться.

30 сентября В. П. Баранников сообщил И. И. Андронову, что, по имеющимся у него сведениям, как только началась осада Белого дома, на Лубянке появились резиденты ЦРУ и «Интеллидженс сервис» и стали ездить туда как на работу. Об этом свидетельствовали их машины, появлявшиеся «во дворе нового здания Госбезопасности».¹³¹⁸

Когда позднее Н. М. Голушко задали вопрос, правда ли, что в эти дни «на Лубянке» «находились иностранные совет-

ники», он ответил на это так: «Чушь. Эта проблема даже не обсуждалась».¹³¹⁹

Возможно, проблема приглашения «иностранных советников» действительно «не обсуждалась». Но факт присутствия «иностранных резидентов» осенью 1993 г. на Лубянке министр безопасности не опроверг. А приезжать туда они могли и без приглашения. Разве Е. М. Примаков приглашал Д. Морриса?

Дав «добро» на расправу с российским парламентом, Вашингтон стремился держать события в поле своего зрения. «Есть... опубликованные заявления бывших руководителей российских спецслужб, — утверждает И. И. Андронов, - о том, что они якобы отслеживали контакты между Белым домом и посольством Соединенных Штатов во время осады и накануне штурма. Многим из вас, возможно, не очень известно, что такие контакты были, и довольно интенсивные».¹³²⁰

Что это были за контакты, с кем именно и с какой целью, до сих пор остается неизвестно. Но об одном из них мы можем узнать из воспоминаний самого И. И. Андронова. 22 сентября, пишет он, в Белый дом пожаловали «трое американцев»: «два высокопоставленных работника американского посольства и высший чиновник, прилетевший прямо из Вашингтона, чиновник Национального Совета разведывательных служб Соединенных штатов Марк Злотник». Что их интересовало: «Какая численность охраны Белого дома?», «Сколько у вас оружия?», «Как долго вы надеетесь продержатся?». И. И. Андронов отказался отвечать на эти вопросы и предложил гостям обратиться к спикеру. Р. И. Хасбулатов изъявил готовность принять американских гостей, но тут же раздался звонок Т. Пикеринга, и американцы исчезли.¹³²¹

Рано утром 28 сентября началась полная блокада Белого дома, а днем того же дня, когда в США уже знали об этом, состоялось выступление А. Шохина на сессии управляющих МВФ в Вашингтоне.¹³²² Поэтому, мотивируя необходимость реструктуризации внешнего долга и предоставления новых кредитов, А. Шохин имел возможность оперировать событиями в Москве: с одной стороны, угрозой реванша «противников реформ», с другой стороны, готовностью Б. Н. Ельцина использовать против этих сил самые крайние средства.

Дальнейшие переговоры на эту тему шли под аккомпанемент сообщений о не прекращающихся в столице России митингах, о кровавых столкновениях на улицах города и даже о возведении баррикад. Все это не могло не влиять на ход переговоров.

«На этот раз, как сообщил журналистам г-н Шохин, банкиры дали принципиальное согласие не ограничиваться очередной кратковременной мерой, а пойти на реструктуризацию долга на основе " базовой схемы" Парижского клуба. По предварительной договоренности (детали будут уточнены на совещании банкиров во Франкфурте) России предоставляется отсрочка на 5 лет, в течение которых с нее не будут взиматься платежи как по обслуживанию, так и по самому долгу, который должен быть выплачен в течение последующих Шлет (выплаты должны производиться каждые полгода)».¹³²³

Подобным же образом развивались события и вокруг кредита, обещанного России США в Ванкувере. «Мы — признается в своих воспоминаниях Б. Клинтон, - использовали этот кризис, чтобы добиться активизации поддержки нашей комплексной программы помощи России».¹³²⁴ Обратите внимание, американский президент не скрывает того, что для давления на своих противников он использовал политический кризис в Москве.

29 сентября, как мы помним, появилось решение Всесибирского совещания. В тот же день палата представителей американского Конгресса 321 голосом против 108 одобрила «комплексную программу помощи России».¹³²⁵

Для того чтобы она приобрела силу закона, требовалось ее одобрение Сенатом. 30 сентября в Вашингтоне стало известно о том, что российский парламент получил поддержку большинства регионов. Это означало, что в ходе затянувшегося противостояния Б. Н. Ельцин оказался перед угрозой утраты контроля над страной. Затем пришло сообщение о «митинге на Лубянке». В тот же день 87 голосами против 11 «комплексную программу помощи России» поддержал Сенат¹³²⁶

Вечером того же дня (по американскому времени, когда у нас уже была ночь) Б. Г. Федоров и министр финансов США Ллойд Бентсен подписали соглашение о «реструктуризации российского долга США».¹³²⁷

Таким образом, к концу сентября дамоклов меч «финансового банкротства», на протяжении двух последних лет висевший над Россией, на некоторое время был отведен в сторону.

1 октября, в пятницу, переговоры завершились. На следующий день Б. Федоров отправился в обратный путь. Из Вашингтона он вылетел в Лондон, оттуда - в Москву¹³²⁸

Россия получила финансовую передышку. Теперь она должна была показать Западу, что на пути диктуемых ей «рыночных реформ» больше не будет сопротивления.

Первым и главным условием этого был разгром парламента как центра оппозиции.

«В поисках компромисса»

28 сентября в Москву из США вернулся патриарх Алексий II.

В аэропорту «Шереметьево» он провел пресс-конференцию, на которой заявил: «Я буду обращаться ко всем ветвям власти в России, чтобы убедить их найти разумный компромисс».¹³²⁹ После этого X съезд обратился к патриарху с просьбой взять на себя роль миротворца.¹³³⁰

29 сентября он встретился с В. Д. Зорькиным, Ю. М. Лужковым и некоторыми общественными деятелями, после чего обратился к С. А. Филатову с просьбой о встрече с президентом.¹³³¹

И хотя Б. Н. Ельцин дал согласие на это, Кремль не собирался идти на уступки. В тот же день В. Ф. Шумейко провел пресс-конференцию, на которой заявил: «Надежды на то, что бывший Верховный Совет самостоятельно прекратит свою деятельность уже нет... Сегодня проходит заседание Совета безопасности и один из вопросов на нем - о мерах, необходимых для нейтрализации опасной ситуации у здания бывшего Верховного Совета». «Никакого возврата к так называемому " нулевому варианту" и компромиссу с бывшим Верховным Советом уже не будет, пока существуют это правительство и этот президент».¹³³²

В ночь с 29 на 30 сентября примерно в 00.50 «по радио из здания мэрии Москвы, со ссылкой на ОМОН, была распространена не соответствовавшая действительности информация», будто бы сторонники Белого дома планируют вооруженные нападения на городские объекты.

Всвязи с этим «к утру в район Дома Советов были выдвинуты 12 БТРов».¹³³³ Одновременно МВД продолжало стягивать в Москву омоновцев со всей страны. «Зачем им в Москве эти отряды, — отмечал Р. И. Хасбулатов, - если " они" желают достигнуть успеха в переговорах?».¹³³⁴

30 сентября в 16.00 в Кремле Б. Н. Ельцин встретился с патриархом. Патриарх предложил посредничество в переговорах между правительством и парламентом. Б. Н. Ельцин поддержал эту идею и назвал состав кремлевской делегации. В нее вошли: Ю. М. Лужков, О. Н. Сосковец и С. А. Филатов».¹³³⁵

От Белого дома на переговоры были делегированы Р. Г. Абдулатипов и В. С. Соколов.^133б Перед этим состоялось совещание. Кроме них, в нем приняли участие В. А. Агафонов, В. А. Ачалов, В. П. Баранников, Ю. М. Воронин, А. Ф. Дунаев, А. В. Руцкой, Р. И. Хасбулатов. Принятое решение гласило, что «руководство Верховного Совета, вице-президент вступают в переговоры с Президентом и Правительством РФ без посредников». ^{133 7}

Иначе говоря, предполагалось, что переговоры могут начаться только при условии возвращения к положению до 21 сентября. Р. Г. Абдулатилов и В. С. Соколов должны были лишь подготовить встречу А. В. Руцкого и Р. И. Хасбулатова с Б. Н. Ельциным и В. С. Черномырдиным.

Вечером 30 сентября представители Белого дома в кабинете О. Н. Сосковца на Старой площади встретились с представителями кремлевской делегации. В половине первого ночи они отправились в Белый дом и, вернувшись оттуда около 2 часов ночи, в 2.40 подписали «протокол № 1».¹³³⁸

В 4.30 В. С. Соколов вернулся из мэрии, появился в кабинете А. В. Руцкого и сообщил о подписании «протокола № 1», в котором было только два пункта: а) Белый дом сдает оружие, б) Кремль снимает блокаду.¹³³⁹

Выдвинув в качестве первого условия переговоров сдачу парламентом оружия, Кремль направил к Белому дому «четыре колонны войск с бронетехникой дивизии им. Дзержинского». Они появились у Белого дома 1 октября уже в 6.40 утра.¹³⁴⁰

1 октября в 9.00 началось заседание Президиума Верховного Совета, на котором подписанный «протокол № 1» был

совершенно справедливо охарактеризован как договор о капитуляции парламента.¹³⁴¹ Дело в том, что в «протоколе № 1» ни слова не говорилось об отмене указа № 1400. Р. Абдулатипов и В. Соколов поставили под ним свои подписи не как руководители Верховного Совета, а как обычные граждане. По существу, это означало молчаливое признание ими того, что с 21 сентября парламент не существует, а в Белом доме находятся «самозванцы».

«Когда Вы с Соколовым докладывали о результатах переговоров, — писал позднее Р. И. Хасбулатов, обращаясь к Р. Абдулатипову, - я не упрекал Вас. Даже попытался сгладить резкие высказывания Ю. М. Воронина. К чему? Дело было сделано. Подумайте хотя бы сейчас: председатели двух палат Верховного Совета согласились на полную капитуляцию высшего органа государственной власти в обмен... на что? Ни на что! В Ваших " протоколах" не было ни единого слова об отмене Указа № 1400. Разве Вы забыли, что, в соответствии с этим Указом, после восьми часов вечера 21 сентября перестали существовать Верховный Совет, Съезд депутатов, Конституционный суд и т. д.? В каком тогда качестве Вы подписывали " протоколы"?.. Ведь Вас уже " не существовало" как председателей палат ВС. Для другой-то стороны Ваши подписи не имели никакого значения - точно так же, как и выполнение X Съездом условий этих протоколов не создавало для Кремля никаких обязательств, пока не был отменен Указ № 1400! Ведь чтобы вести какие-то полноценные, обязывающие обе стороны переговоры и достигать конкретных целей в соглашениях, стороны должны обладать правами. Указ № 1400 лишил абсолютно всех прав Верховный Совет, его руководство, Съезд депутатов, как высший орган государственной власти. Мы в одночасье оказались " лицами без гражданства", людьми, сидящими в темноте, с отключенными телефонами (и даже неработающими туалетами). Понимаете ли Вы это?., " переговоры" Кремль истолковывал только как пропагандистский трюк».¹³⁴²

После того как Президиум Верховного Совета дезавуировал «протокол Соколова — Абдулатипова», съезд народных депутатов утвердил новый состав парламентской делегации. В нее вошли Ю. М. Воронин (руководитель), В. А. Домнина, Н. Д. Огородников и Р. Чеботаревский.¹³⁴³

Переговоры начались в 10.30 в резиденции патриарха, Свято-Дан иловом монастыре. Через некоторое время их приостановили, так как парламентская делегация потребовала прежде всего восстановления жизнеобеспечения Белого дома. В 14.00 Ю. М. Воронин вернулся и сообщил, что соглашение «о востановлении электро- и водоснабжения Белого дома» достигнуто, но за это Кремль требует немедленной сдачи оружия.¹³⁴⁴

По всей видимости, во время этого перерыва в Белый дом пожаловали «гости», среди которых был С. А. Филатов. Один из служащих департамента охраны Дома Советов по имени Андрей вспоминал: «1 октября в Белый дом приезжал руководитель администрации президента Сергей Филатов. Он ходил по Белому дому и всем говорил: " Выходите, вам ничего не будет". А нам, кадровой охране Белого дома, сказал: " Вы, ребята, оставайтесь. Ваша задача — сохранение материальных ценностей Белого дома". Я подумал:.. когда " Альфа" ворвется, мы просто не успеем им объяснить, зачем остались, — нас пристрелят раньше. А тут еще баркашовцы начали: " Если вы уйдете, мы будем в спину вам стрелять". Не знаешь, что и делать».¹³⁴⁵

Затем переговоры возобновились. В 16.20 Ю. М. Воронин сообщил, что достигнуто соглашение, по которому Кремль отводит от Белого дома войска, а Белый дом складирует под контролем Кремля свое оружие.¹³⁴⁶

1 октября состоялось заседание Священного Синода Русской православной церкви. Синод «пригрозил анафемой всякому, кто прольет невинную кровь своих соотечественников: " Властью, данной нам от Бога, мы заявляем, что тот, кто поднимет руку на беззащитного и прольет невинную кровь, будет отлучен от церкви и предан анафеме"».¹³⁴⁷

А пока в Свято-Даниловом монастыре шли переговоры, на улицах столицы продолжались «блуждающие митинги»: у метро «Баррикадная», «Киевская», «Смоленская».¹³⁴⁸

В 17.00 очередной митинг в поддержку Верховного Совета начался на площади Восстания. По свидетельству петербургского журналиста Константина Анатольевича Черемных, к назначенному времени собралось около ста человек.¹³⁴⁹ В 18.00 появилась милиция и разогнала митингующих.¹³⁵⁰

Вспоминая это событие, К. А. Черемных отметил несколько бросившихся ему в глаза деталей. Во-первых, когда ми-

тинг уже начался, на площади одновременно появилось несколько десятков парней, одетых в черные кожаные куртки. Во-вторых, именно эти молодые люди первыми вступили в драку с милицией и начали возводить баррикады. А в-третьих, на удивление откуда-то сразу же появился необходимый «строительный материал».¹³⁵¹

Последнее обстоятельство нашло отражение и в воспоминаниях лидера «Трудовой России». «1 октября, — вспоминает В. И. Анпилов, - мы перекрыли Садовое кольцо у площади Восстания. Улицы и дворы вокруг были пустыми. Перегораживать дорогу вроде бы было нечем. Но как только цель появилась, все нашлось — компрессор какой-то как из-под земли выкопали, люльки со строительных лесов сняли, старые шины обнаружили, скамейки. За 15 минут была построена баррикада, которая остановила движение по Садовому кольцу».¹³⁵²

Полная картина событий этого дня еще ждет своего исследователя. По утверждению Р. И. Хасбулатова, в этот день дело не ограничилось избиениями, было «убито более 10 человек - женщины, пенсионеры, молодые люди».¹³⁵³

Однако до сих пор нам известна только одна фамилия. Это слесарь котельной Верховного Совета Валентин Алексеевич Климов.¹³⁵⁴

1 октября, по всей видимости вечером, состоялось заседание Штаба ФНС с участием В. Уражцева. А. В. Крючков предложил следующий план: организовать 2 октября митинг у МИДа и направить митингующих к Дому Советов.¹³⁵⁵ Об истинном смысле этой акции свидетельствует листовка Политсовета РПК, выпущенная в тот же день 1 октября. В ней выдвигалось требование снять осаду Белого дома и поставить радио и телевидение под контроль народа, сформировать правительство «народного доверия», «привлечь» Б. Н. Ельцина «к ответственности по закону».¹³⁵⁶

Утром 2 октября «погода улучшилась, - вспоминает А. Залесский, — потеплело, выглянуло солнце... В здании включили электричество. В буфетах вновь появился горячий чай и кофе, бутерброды с копченой колбасой. С утра через пропускной пункт хлынул нескончаемый поток журналистов. Потеплело и на душе. Хотя не было уверенности, что произошел поворот в лучшую сторону, но так уж устроен человек: пока

живет, надеется».¹³⁵⁷ Насколько удалось установить, электричество появилось в Белом доме около 10.00, а журналисты в 11.00.¹³⁵⁸

К этому времени уже шло очередное заседание съезда народных депутатов, окончательно превратившегося в митинг. Одним из первых на этом заседании выступил «владыка Кирилл», после чего он уехал с Ворониным, Валентиной Домниной и Равкатом Чеботаревским в Свято-Данилов монастырь на переговоры».¹³⁵⁹

«Камнем преткновения, — утверждает А. Залесский, — оказался вопрос о сдаче оружия. Правительственная сторона требовала сдачи оружия ей. Верховный Совет и Руцкой предлагали сдать его под контролем двухсторонней комиссии на склад Дома Советов, то есть туда, где оно хранилось раньше, снять милицейское оцепление и предоставить парламенту эфир для объяснения народу своей позиции».¹³⁶⁰

Однако приехавшие в 14.00 из Свято-Данилова монастыря в Белый дом Ю. М. Воронин и адмирал Р. Чеботаревский информировали спикера о том, что яблоком раздора стал «указ № 1400», отменять который и, следовательно, признавать представителей Белого дома представителями парламента Кремль отказался.¹³⁶¹ Единственное, что удалось в тот день -подписать «программу мер по нормализации обстановки вокруг Белого дома».¹³⁶²

Когда в 15.00 Р. И. Хасбулатов начал свой «традиционный брифинг для журналистов», то обратил внимание, что их было в два раза меньше, чем обычно. «Оказывается, западные посольства... предписали своим журналистам немедленно покинуть Парламентский дворец».¹³⁶³

Это свидетельствовало о том, что иностранные дипломаты или не верили в положительный исход переговоров, или же заранее были проинформированы, что они закончатся неудачей.