Я ничего не ответил.

Мокси умер примерно через час. Перси сказал правду. Это был его сапог. Но моя вина была такой же, как и его. Я долго сидел на полу. Потом достал старую сумку для белья из шкафа в прихожей, положил в неё Мокси, и понёс его на холм позади сада. Стояла яркая луна, но я всё равно опустил в карман фонарик. Ещё я захватил лопату из подвала.
Я вырыл могилу на холме под большим платаном, чтобы всегда знать, где похоронен Мокси. Это заняло больше времени, чем я думал, хотя мне было все равно.
Почва оказалась каменистой, и стояло сухое лето. Затем я вернулся в дом и убрал беспорядок на полу.
Потом поднялся наверх.
Когда я добрался до своей комнаты, моя кровать оказалась прибранной. Посередине синего покрывала лежали несколько листов бумаги, скрепленные вместе, с пометкой почерком Глории:

«Я сберегла это для тебя».

Это были газетные вырезки. И они рассказали мне то, что я всегда старался узнать о своем отце.
Я стоял и читал. Некоторые из них, конечно же, были мне знакомы: Дипломированный инженер Массачусетского технологического института, лётчик Военно-морского флота во время корейской войны, крест «За выдающиеся лётные заслуги» и Военно-морской крест, хранившиеся у меня в Нью-Йорке.
То, чего я не знал - он умер от хронического алкоголизма в Сиднее, в Австралии, где он прожил несколько лет, постепенно спиваясь.
Думаю, я мог бы позвонить Джастину, но я тогда не очень ясно соображал. Прежде всего, в ту минуту, когда я прочитал газетные вырезки, я вспомнил большую часть произошедшего когда-то вечером в церкви. Я пришёл туда вместе с отцом. Там я заснул. А когда проснулся, то двое мужчин волокли его по проходу. Они не заметили меня. Я вспомнил, как его голова свисала между ними. Вспомнил, что было холодно, огоньки свечей размыто освещали всё вокруг, вспомнил, как затем бежал по проходу церкви, крича на мужчин. Когда я выскочил на улицу, уже стемнело, и я обнаружил отца растянувшимся на тротуаре.
Сегодняшняя ночь, Мокси, сегодняшнее утро, сегодняшний вечер - все вместе мелькало, словно кадры какого-то нового кино. Это касалось отца, матери, и меня. В основном меня.
Я надел пиджак, опустив бумаги в один карман, а фонарик в другой. После чего вышел из дома и начал долгий подъем к Джастину.
Я не думал по пути туда. В моём мозгу без всякого порядка мельтешили картины: Сегодняшнее утро в церкви с Джастином, светлая голова отца, я, сидящий у него на плечах, та же голова, свисающая между двумя мужчинами, и затем она же на тротуаре, Мокси с кровью, бегущей из пасти, Глория и Бесподобный Перси на кровати, платан в лунном свете; Джастин - на скале, в воде, сидящий напротив меня на кухне, осязание его кожи под моей рукой, его облик в моих мечтах. Его образ, как магнит, тянул меня туда. Не думаю, что на самом деле считал, что поход туда может что-то изменить - что можно изменить? Но это было словно продолжением происходящего в моих мыслях.
Когда я входил в ворота, прибежал Микки и пару раз громко и грозно гавкнул, но, учуяв меня, подскочил вприпрыжку и облизал мне лицо.
Дверь оказалась не запертой. Я не стал включать электричество. Лунный свет просачивался в коридор справа со стороны столовой. Я поднялся наверх и вошёл в комнату Джастина. Там не было никаких занавесок, или, по крайней мере, они были раздвинуты. Я совершенно ясно видел его, лежащего на кровати. Он спал.

- Джастин, - позвал я. Потом чуть громче, - Джастин.

Я подошел к кровати, когда он зашевелился и приподнялся.

- Кто тут?

- Это я. Чарльз.

Он включил свет у кровати, а затем сел.
- Чарльз! В чем дело?
Его плечи на фоне белой подушки выглядели очень загорелыми.

Всё что накипело - вылилось наружу.

- Мокси умер. Подонок Перси сбросил его с лестницы. Он и Глория были вместе...
Все слова о том, чем они занимались, выскочили из моей памяти, что было смешно, потому что знание, что пользоваться ими неприлично, осталось.
- … Они были на моей кровати... Это моя вина. Мокси нагадил на кровать Глории. Думаю, именно поэтому они оказались у меня. Я не должен был допускать, чтобы он гулял по всему дому. Но это не всё. Глория оставила мне вот это, - я вытащил газетные вырезки из кармана.
- Ты знаешь, почему у меня нет отца? Потому что он пьяница. Он умер оттого, что спился. Он просто взял и уехал