Николай Хлевицкий aka deathmetall 2013

Альфа

Я ещё раз посмотрел на девушку, стоящую в компании разных майонезов неподалёку.

— Аня, может, не надо?

— Надо.

— Ну, Аня!

— Ничего не хочу слышать.

Я почувствовал себя, как впервые на сцене, и захотел куда-нибудь убежать. Почему-то казалось, что все посетители супермаркета пялятся на меня.

— Аня, пошли домой. Я боюсь. Я какать хочу.

— Будешь продолжать ныть, я охрану позову и скажу, что ты у меня украл кошелёк.

Я покраснел от злости и от страха одновременно.

— У тебя ж нету кошелька! Ты картой расплачиваешься!

— Ой! — схватилась за голову Аня. — А где это мой кошелёк пропал? Ой, батюшки! Ты его, наверное, спрятал вот там в кефирах? А потом вернёшься и заберёшь? Вот, негодник! Ай-яй-яй! — Аня сделалась серьёзной. — Коля, давай сделаем это быстро и безболезненно.

В очередной раз я пожалел о том, что не убиваю людей.

— Ну, хоть что мне ей сказать? Что я, подойду, скажу: «А давайте поболтаем»?

Осмотревшись вокруг себя, Аня достала из морозильника две пачки пельменей, вручила их мне и толкнула в сторону «майонезной» девушки.

— Скажи, что не знаешь, какие выбрать. Давай. Я в тебя верю!

Я выругал себя, выругал Аню, выругал вообще всё, что можно выругать, но робко подошёл и начал.

— Ээээ, девушка. Я очень сильно прошу прощения… — девушка удивлённо обернулась. — Вы бы эээ, не ммм, эээ, не могли бы мне помочь выбрать эээ, ну, пельмени? А то я один живу эээ, с недавнего времени, а готовить вообще не могу. Не умею.

Вопреки моим ожиданиям, девушка не заверещала «Ааа! Маньяк-насильник!», а спокойно взяла обе пачки в руки и начала что-то читать этикетки.

Девушка была самой обычной. Пепельное пальто «как у всех», чёрные брюки, невысокие чёрные сапоги. Волосы не очень аккуратно покрашены в пшеничный, с тёмно-русыми корешками. В кармане неаккуратно торчат вязанные варежки.

— Я бы вот эти брать не стала. Тут глутамат натрия. А значит, мясо плохое. Или вообще нет.

— Гламукто?

— Глутамат. Это добавка вкусовая. Вот видите, Е621.

— Так, ээээ… Он типа ядовитый?

— Ну, не то, чтоб ядовитый. Это такая специальная соль, которую добавляют для создания вкуса мяса. А если мясо хорошее, ничего усиливать не нужно.

Я широко и искренне улыбнулся.

— Ух ты. Буду знать, спасибо большое! — повисла неловкая тишина. — Ну ладно. Пойду, попробую сварить, что-то отличное от помоев.

— Удачи.

От искренней улыбки девушки я так покраснел, что сразу же развернулся и убежал за витрину с сахарами и мукой, куда вскоре подошла Аня.

— Неплохо! Жаль, ты не видел, как она на тебя смотрела, когда ты убегал. Оценивающе так, с интересом.

— Теперь домой пойдём?

— Не понравилось что ли?

— Нет. Пошли домой.

— Нет. У нас новый уровень сложности.

Я до усрачки испугался безумного блеска её в глазах.

— Не-не-не! Мы идём домой и делаем там… Я не знаю. У тебя телевизор есть?

— Мы идём наверх, в торговый центр. И там продолжаем наше обучение.

Взгляд моей дорогой Аннушки говорил, что каких-либо отклонений от заданного курса быть не может и, что можно даже не пытаться. Либо мы следуем её безумному плану, либо вселенная превратится в большую чёрную жопу. Но был один маленький шанс запудрить ей мозги. Нужно было выждать подходящий момент.

Хотя до Нового года было больше месяца, хитрые евреи уже дарили несознательным гражданам «праздник», увешав всё, что можно пластиковыми гирляндами и мишурой разной степени токсичности. Везде висели дешёвые шапки Санта Клауса, сделанные несчастными китайскими школьниками, и поблёскивали ёлочные шары, цвет которых, Люшер на пару с Маргулисом, в унисон назвали бы «типично шизофреническим». Очень пёстро и броско. Наверное, это, как вот тот глутамат натрия, который только создаёт иллюзию вкуса, заставляя тем самым забыть, что есть нужно не вкусно, а полезно. Точно так же и здесь. Хотя, может, я просто ещё толком не отошёл от вчерашнего. И тем более, от сегодняшнего.

Мы поднялись на второй этаж, где «праздника» было ещё больше, а граждане были несознательными настолько, что были в миллиметре от безумия. На втором этаже был каток.

— Аня. Я хочу тебе признаться. Я тебе сегодня наврал.

— Ничего ты мне не наврал.

Я растерялся.

— Ну, я тебе сегодня сказал, что я с парнем сплю. Это не правда.

— Да ты что! Вот это да!

— Ань, ну я серьёзно.

— Коля, тебе, может, дети в ТЮЗе поверят. И то, сомневаюсь. Не забывай, то я величайшая в мире актриса. Хоть и не состоявшаяся. Мне просто интересно было за тобой наблюдать.

«Скромняга», подумал я про себя.

— Так ты что, всё поняла сразу?

— Ну, не сразу, — Аня начала осматриваться. — Я тебе поверила где-то на минуту. Когда читала сообщения в телефоне. А потом сравнила даты и всё поняла. Конечно, может случиться, что твой любовничек разродился смсками всего на один день, но это как-то подозрительно выглядит, согласись.

— Дык, ты мне за сутки сказала. — Развёл руками я. — Я просто не успел подготовиться.

— Ну, прости. В следующий раз времени побольше дам. Пойдём-ка вот к тем столикам. Смотри, сколько девочек сидит, скучает.

Вспомнилось детство, когда мама тащила тебя к стоматологу. Точно такое же чувство.

Кафе представляло из себя барную стойку и кучу плетёных столиков напротив, среди которых располагался огромный горшок с пальмой. Настоящей, кстати. Под ней мы и сели.

— Сейчас ты пойдёшь и возьмёшь номер у любой из этих девушек. Вот смотри, одна за столиком сидит и две за стойкой. Но, та, которая за столиком, похоже, кого-то ждёт. Видишь, на телефон постоянно смотрит?

Я выглянул из-за пальмы, чтоб оценить, какое из зол меньше.

— Ань, они какие-то… хорошие сильно. Давай, шо-то попроще?

Аня улыбнулась коварной улыбкой.

— Нет. Ты, засранец, хотел меня обмануть. Это справедливо.

— А что, если я откажусь?

Аня сразу же перестала улыбаться.

— Да ничего. Просто я перестану тебя уважать и буду считать трусом.

Это задело. Даже обидело. Ну, то, что она этим спекулирует.

— Мда. Не могу сказать, что это очень приятно, но ладно. Хоть посоветуй, с чего начать?

— Да с чего угодно. Спроси, как погода на улице.

Я ещё раз выглянул на девушек у стойки.

— Это как-то тупо. Они сразу поймут, что я пытаюсь с ними познакомиться.

— И что? По-твоему, знакомиться нужно так, чтоб это выглядело как случайность? Так ты, по крайней мере, сразу дашь понять, что тебя интересует. И если её это не интересует, она сразу даст понять. И если заинтересует, тоже даст понять. Или ты думаешь, что это только тебе одному нужно? Думаешь, эти девушки здесь прячутся от назойливых кавалеров?

Очень быстро я попытался подобрать хоть какие-то контраргументы, но ничего родить не смог.

— А если у меня ничего не получится? Пойдём домой?

Аня опять огляделась и хитро улыбнулась.

— Ну, тут не так уж много кафе. Когда все обойдём, то домой. Обещаю. Ну, чего ждёшь? Давай, вперёд.

С подводной лодки действительно никуда не денешься, поэтому пришлось идти.

За стойкой с разных сторон сидели две девушки лет так… Сложно сказать. Сейчас такие времена, что совсем юные красятся как тётки, а тётки поумнели и косят под детей. Одна была кислой, как пропавшая квашенная капуста, а вторая скорее весёлой. По крайней мере, она с таким упоением пила свой коктейль, как будто в нём намешано героинчика. Обе девушки были дорого одеты, с приятной осанкой и грациозными манерами. Я даже немного пожалел о том, что являюсь таким беспросветным быдлом. Шансов у меня не то, что нет, они у меня отрицательные. Если даже отбросить мой врождённый ужас перед девушками и использовать здравый смысл, им просто неприятно будет общаться с помятым не выспавшимся персонажем вроде меня.

Я решил подойти к капусте. Это, как если ты бежишь под дождём, накрываешься газеткой и прячешься под деревьями. А тут проезжает здоровенный джип рядом и с ног до головы окатывает грязью из лужи. При всех минусах этой трагической ситуации, есть один огромный плюс. Можно расслабиться и спокойно идти, даже немного радуясь тому, что дождь часть грязи смоет. Быстро и mtp душевных терзаний.

Пригладив волосы и выпрямившись, я присел рядом с девушкой-капустой, стараясь не смотреть на бармена, чтоб тот ни дай Бог не предложил мне чего-нибудь заказать.

— Добрый день. Как вам сегодня погода?

Девушка такого явно не ожидала и на пару секунд высоко подняла красивые, правда не очень умело нарисованные брови. Потом опять вернулась в капустное состояние.

— Как погода? Серьёзно?

— Ну да.

С радостью я понял, что конец уже близок и от этого улыбнулся.

— А поумнее ничего не смог придумать?

— А зачем?

Девушка опять подняла брови.

— Ну, я не знаю. Чтобы показаться неординарным и интересным?

— И что мне это даст?

Капуста быстро оглядела меня.

— Действительно. Это не поможет. А зачем вы тогда у меня спросили про погоду?

— Уже на вы? — улыбнулся я опять. — А вы попробуйте угадать.

— Мне всё-таки кажется, что вы меня банально «клеите».

— Согласен, это выглядит именно так. Но это не так, я вас уверяю.

— А как же?

— Вы мне всё равно не поверите.

Капуста, наконец, улыбнулась.

— Ну, а вы попробуйте.

Я тоже улыбнулся и мельком посмотрел в сторону Ани, которая тоже заметила позитивную динамику.

— Если вы посмотрите направо, только очень аккуратно, чтоб никто не заметил, то увидите девушку, которая за нами наблюдает. Это моя, эммм, сестра. Я приехал к ней в гости, а она с чего-то вздумала учить меня знакомиться с девушками. И потащила сюда.

Девушка-капуста как бы поправила красивые длинные волосы, заправленные в лёгкий шарф.

— Да, она как-то подозрительно на нас смотрит. А почему вы не подошли вот к той напротив? У вас было бы больше шансов.

— Да я просто решил, что вы меня сразу пошлёте и на этом мои мучения закончатся.

— А я произвожу такое впечатление?

— Ну, вы так спрашиваете, как будто я вас обидеть хотел. Я совсем не хотел вас обидеть. Просто у вас такой вид, который как бы говорит: «Не трогайте меня, никто, мне хреново».

Девушка опять подняла брови и посмотрела на меня очень искренне и с пониманием.

— Если хотите, я могу оказать вам услугу и послать.

От удивления я заржал как конь. Наверное, это выглядело очень глупо.

— Не то, чтоб я сильно этого не хотел, но вы просто не знаете мою сестру. Она сразу увидит, что я её обманул и будет мучить меня дальше. Вот так… Нет, ваше право, конечно, я тут не могу ничего советовать. Но мою проблему вы этим не решите. Хотя, спасибо большое.

Девушка-капуста перестала напоминать капусту, кокетливо склонила голову набок и с интересом прищурилась на меня.

— И что же вы хотите делать?

— Понятия не имею. — Пожал плечами я. — Пока ничего умнее, чем тянуть время, не придумал. Дурацкая ситуация. Вы тут долго планируете сидеть?

— Не знаю. Пока уходить не думала. Могу составить компанию. Давайте хотя бы познакомимся? Я Яна.

— Давайте. Я Коля.

Искренне улыбнувшись, я протянул Яне широкую ладонь для рукопожатия. Яна ответила тем же, но не очень уверенно и как-то с опаской.

— Я начинаю понимать вашу сестру.

— В смысле?

— Ну, скажем так, вы первый, кто так со мной «знакомится».

— А это плохо разве? — удивился я.

— Да не то, чтобы плохо. Просто так не принято.

— А как принято?

Яна прикусила губу и посмотрела вниз.

— Да не обращайте внимания. Это всё условности. Кем вы работаете?

Этот вопрос всегда вызывает большие трудности.

— Я, скажем так, специалист широкого профиля. Но если в двух словах, то снимаю детское кино.

— Детское кино? — удивилась Яна. — А что, у нас снимают детское кино?

— Ну, «кино», это громко сказано. У нас небольшая команда, но мы стараемся. Нашему проекту ещё и двух лет нет, поэтому получается очень сыро и немного странно. Сами понимаете, сейчас никому детское кино не интересно, приходится всё делать самим. Но в этом есть свои плюсы — нет начальников-идиотов. Все «свои» и всегда интересно. А вы кем работаете?

— Я? — Яна не ожидала вопроса. — Я учусь. На экономическом. И подрабатываю администратором. В салоне. Но это скучно, давайте не будем об этом. Вот! — Яна засияла. — А давайте мы с вами куда-нибудь уйдём, чтоб от вашей сестры скрыться?

Я почесал репу.

— Я немного боюсь вас обременять своей компанией.

— Ооо, Коля, не переживайте. Всё отлично. Как раз отвлекусь.

Захотелось спросить «от чего?», но это было бы не очень правильно.

— Наверное, я опять покажусь странным, но я понятия не имею, куда мы можем пойти.

Яна посмотрела на меня как на душевнобольного, но с пониманием и искренним сочувствием.

— Да куда угодно. Просто по городу прогуляемся. А вы мне расскажите про детское кино.

— Вам, правда, интересно?

Яна как бы обиделась:

— А вы думаете, меня только модные шмотки и айфон интересуют?

— Ну, хорошо. Если вас интересует детское кино, давайте какое-нибудь обсудим. Вы какое последнее смотрели?

— Ну вот так, чтоб прям детское… А мультики подойдут?

— Неее, — замотал головой я. — Мультики — это совсем другое. Давайте лучше про что-то другое? Давайте…

— Нет, — возразила Яна, — я хочу именно про детское кино. Мне как экономисту интересно, насколько это выгодно и целесообразно. С экономической точки зрения. Всё, давайте собираться. А то тут душно.

Яна расплатилась с барменом, надела лежащее рядом, красивое пальто и предложила мне следовать за ней, что я и сделал. Через несколько секунд в кармане зазвонил телефон.

— Ты куда намылился?

Я попросил прощения, и отошёл чтобы поговорить.

— Она меня зовёт гулять.

— Шо, серьёзно?

— Серьёзно.

Аня немного помолчала.

— У тебя хоть деньги есть?

— Неа. Всё в рюкзаке. Ну, может, только мелочь.

— Отпросись у неё, я тебе даэээ, одолжу. Хоть чаем даму угостишь.

— Ничего мне не нужно. Но спасибо, что переживаешь.

Аня ещё немного помолчала.

— Ты не замёрзнешь?

Гыгыкнув, я положил трубку и отправился к Яне, которая ждала у эскалатора и тоже говорила по телефону.

Стоп. Что я делаю? Я же к Ане приехал. Зачем иду с этой девочкой? Да, она милая и интересная, хотя чрезмерно важная, но мне же это ни к чему? Может, я хочу Ане отомстить? Ведь есть за что. Женский девиз «возбудим и не дадим», сегодня как нельзя точно, характеризует её поступок. Это вообще было настолько странно, что я до сих пор отказываюсь верить и понимать. И вместо того, чтоб дать мне хотя бы отлежаться после вчерашнего, она потащила меня вроде как гулять, а потом заставила творить безумие. А может и не безумие. Я, действительно, всегда боялся просто так подойти и с кем-то заговорить. Не только с девушками, а вообще. Не боялся, а скорее просто избегал таких ситуаций. Например, чтоб узнать, где в незнакомом городе находится что-то, я лучше знакомому позвоню или картой воспользуюсь. Но чтоб взять и у кого-то спросить — очень сильный дискомфорт. Разве что у бабушек могу.

Я жестом попросил у Яны ещё немного времени и опять набрал Аню:

— Ань, а можно я никуда не пойду? Я хочу с тобой погулять.

Я не видел, но мне показалось, что она улыбнулась.

— Ну, Коль. Ну, так нельзя. Раз дама пригласила, нужно.

— Ну, я ей скажу, что у меня поросёнок заболел. Я, правда, не хочу с ней гулять. Я с тобой хочу.

Аня вздохнула.

— Нет. Ты всё-таки иди. Ты должен быть ответственным за свои поступки. Она зацепилась и теперь нуждается в тебе. А потом погуляем. Я обещаю. Давай, хотя бы часик с ней походи, а потом я тебя подберу и мы поедем в ресторан, покушаем.

— Ладно.

Я вздохнул и поплёлся к Яне, которая только-только закончила разговаривать. У неё, кстати, пятый айфон. Хотя и белый.

— Ну, что? — начала Яна уже гораздо бодрее. — Расскажите мне, насколько целесообразно снимать детское кино?

Честно говоря, я и не думал, что меня так понесёт. Думал, расскажу тезисно, затем пару смешных историй и всё. Но где-то свернул не туда и понеслось. Всё началось с того, что все заработанные на стороне деньги приходится тратить на технику. Даже, несмотря на то, что мы себя неплохо окупаем (путёвки в киноотряд стоят дороже обычных), нам даже не могут сделать футболки, которые обещали ещё год назад. Не говоря уже, о вменяемых камерах, оптике и других приблудах. И это на фоне того колоссального бабла, которое распиливается на всяких сиротских фестивалях, руководители которых, рассказывают корреспондентам про «большое сердце и чистую любовь», а сами ездят на последних «мерсах» и «айфоны» покупают на средства фондов, как производственную необходимость. Вообще, в распиле деньзнаков, которые направлены на помощь детям, всегда участвуют только самые талантливые товарищи с невероятными амбициями и такой же невероятной совестью.

Большой вечереющий город, как ему и полагается, шумел машинами и прохожими, помогая настроится на нужную волну. Яне, как мне показалось, было интересно слушать. По её комментариям стало понятно, что экономику и менеджмент она знает только те, что объясняют на лекциях. Западные. А о тех, что работают на территории бывшего СССР, они только краем уха слышали, под лестницей, когда втихаря курили.

— Откуда вы всё это знаете? Вы же просто оператор?

Я засмеялся.

— В Артеке «просто» кого-нибудь быть не может. Ниже меня на этаж работает одна девушка, по имени Таня. Ей ещё тридцати вроде нет. Так вот, её как-то захотели выселить из общежития семейного (типа небольшой квартирки) и поселить туда подругу нового директора. Так та аж до Верховной Рады дошла. Мы её выступление по телеку смотрели. А через некоторое время прямо в разгар сезона наша многоуважаемая директор вдруг написала заявление «по собственному» и уволилась. В разгар сезона. Это как выпрыгнуть из самосвала на ходу. В интервью говорила, что сотрудники плакали, когда узнали. Хотя, все от счастья все танцевали. Так вот, в Артеке половина таких, как эта Таня. И все друг друга знают, шепчутся, и получается, что все всё знают, а никому кроме своих же не расскажешь. Я часто мечтаю о том, что ко мне когда-нибудь приедет какой-нибудь корреспондент, чтоб узнать, как всё обстоит по-настоящему. Вообще, в системе мониторинга всё совершенно неправильно. Кто всегда готовит отчёты о всяких «состояниях»? Ну, там, финансовом, ещё каком-нибудь?

— Ну… пресс-секретарь. Или руководитель.

— Вооот. А кто должен?

— Не знаю, — улыбнулась Яна.

— А должны всё рассказывать уборщицы и сторожа.

— Почему?

— Ну, как почему? Во-первых, им не нужно прикрывать собственный зад. Они, обычно, свою работу делают хорошо и не боятся как-то имидж предприятия подпортить. Вот приезжает к нам какой-то министр и так в неформальной беседе у директриссы спрашивает: «Ну как у вас дела? Всё нормально?». А та просто боится признаться, что всё белыми нитками шито и говорит, что «даааа, всё отлично!». А министр, хоть и понимает, что всё «отлично» никогда не бывает, тоже не хочет лишнего геморроя и одобрительно кивает. А ещё он знает, что эта директор пришла сюда не просто так, а находится под протекторатом «важных людей» и если он начнёт копать, то разбудит пчелиный рой. И поверьте, это не личные догадки. Я, как представитель прессы, всегда должен посещать подобные мероприятия. Увы, это суровая реальность.

Яна аж рот раскрыла.

— Безумно интересно! А что у вас там ещё интересного происходит?

Я посмотрел на часы.

— Ян, вы меня простите, но мне уже домой нужно. Сестра, понимаете ли, не разрешает поздно гулять.

Яна смотрела на меня как на Кобзона. Ну, может, не как на Кобзона, но как на Лещенко точно.

— Спасибо вам большое. Я, честно говоря, не думала, что выйду из своей депрессии так быстро. Такое паршивое настроение было, просто ужас. Извините, я вам нагрубила сначала… И что не нагрубила потом, — Яна покраснела. — В любом случае, спасибо большое! Вы надолго в Харькове?

— Нет. Завтра уезжаю.

— Жаль. Завтра пары. А можно ваш телефон? Я вам буду звонить, когда у меня будет плохое настроение?

— Да, конечно. Но я почему-то уверен, что вы больше никогда мне не позвоните.

— Почему? — удивилась Яна.

— Не знаю. Интуиция. Или опыт.

— Ну, вот и посмотрим.

Мы обменялись номерами и Яна убежала в метро. А я думал, что делать дальше. Нужно было звонить Ане, но почему-то не хотелось. Вовсе не из-за обиды, тут дело совсем в другом. Когда кому-нибудь вот так даришь немного вдохновения, на душе почему-то образуется пустота. Если встречаешься снова, всё восстанавливается или даже приумножается, но я точно уверен, что мы больше не встретимся. Это как случайный знакомый в поезде. Каким бы хорошим человеком он не был, с ним потом почему-то боязно встречаться.

Я глубоко вдохнул морозный воздух Харькова. Я люблю этот воздух. И этот город. С ним у меня связана куча самых разных воспоминаний. Здесь я впервые покатался на метро и по-настоящему поцеловался. Впервые выступил на сцене как басист, и почувствовал, что такое быстрый безлимитный интернет. Помню, я первое время не мог пересилить свой страх и боялся качать фильмы и музыку. А! Ещё в Харькове я начал готовить! Когда я промывал свои первые макароны, то не удержал крышку кастрюли (такой роскоши, как «дуршлаг» у меня нет до сих пор) и всё уронил в раковину. А в той раковине половина блока ноги мыла. Пришлось опять бичпакеты есть. Зато у меня получался просто невероятный музыкальный гороховый суп! Нет, он был музыкальным не потому, что с горохом. Просто, пока он готовился, я всегда играл ему на гитаре. А если не играл, получалась несъедобная жижа.

Захотелось позвонить Ане.

— Алё? Алё, Коля?

— А знаешь, кто придумал говорить «алло» по телефону?

— Ты пьяный что ли?

— Частично.

— Говори, где ты, я тебя подберу и поедем, поедим.

— Я хочу домой. Поехали домой?

— Ты ж ничего не ел сегодня? Только бутерброды. Не переживай, я угощаю.

— Я последнее время вообще мало ем. Тем более ещё водка не вышла вся. Поехали домой.

— Ты скажи, где ты, сейчас подъеду, а потом решим.

Мне всегда нравилось, когда меня «подбирали» на машине. Я тогда чувствовал себя очень важным и крутым. Когда у Ани был «Кукурузер», я чуть ли не инфаркт от счастья испытывал при каждом таком мероприятии. Но «Авенсис» тоже ничего.

— Аня, как же я тебя люблю! — сказал я, захлопнув дверь.

— Ты что, правда пьяный?

— Нет. Ну, то что со вчера осталось только. У меня ж денег нет. Даже на пиво бы не хватило.

— Ты, когда пьяный, до ужаса вот такой становишься… сентиментальный. И любишь всех.

— Может быть! — согласился я. — Но сейчас я «стёкл как трезвышко» и обожаю исключительно тебя!

— Точно пьяный. — Заключила Аня, натянуто улыбнувшись. — В таком виде тебя нельзя общественности показывать. Начнёшь со всеми обниматься.

— Когда это я со всеми обнимался? — рассердился в шутку я.

— А в прошлый раз, когда приезжал? С Вадиком кто целовался?

— Но я тогда реально был пьяный.

— Я заметила. Мне так стыдно было тогда! Меня потом труппа неделю, наверное, подкалывала.

— Ну, Аня. Я по-другому не мог.

— Что не мог?

— Не нажраться.

— Почему?

— А ты не понимаешь?

— Нет.

Я смахнул пьяную маску и стал серьёзен, как когда ругаю детей. Очень серьёзен.

— Ты, правда, не понимаешь?

— Нет, — сказала Аня с небольшой опаской.

Я посмотрел на её руки. Они почему-то дрожали. Всё она понимает. Просто не хочет верить.

— По-твоему, мне было приятно видеть Вадика? Знать, что ты теперь с ним?

— А кто с ним целовался?

Она ещё пыталась шутить, хотя и понимала, к чему всё идёт.

— Вот ты дура. Я каждую секунду хотел взять бутылку, отбить дно и пырнуть его. Кстати, Сеня, ваш режиссёр, это заметил, и все бутылки и ножи убрал от меня подальше.

Руки Аня задрожали ещё сильнее, а глаза и губы нервно дёрнулись.

— Почему?

— Почему? ПОЧЕМУ? — я опустил глаза на несколько секунд, а потом резко посмотрел на Аню и выпалил как на духу. — Потому что я тебя люблю, Аня. Я жить без тебя не могу. Я каждое утро думаю о тебе. Просыпаюсь с утра от холода, потому, что во сне одеяло в трубочку скатал и обнимаю его. И ещё не могу выйти в душ минут двадцать. Потому что «палатка». Знаешь, что такое палатка? — Аня растерянно замотала головой. — Ну и не важно. Аня. Я каждый день пересматриваю твои фотографии. Каждый день захожу на твою страничку и ругаю тебя за то, что ты никогда не выкладываешь новых фоток. А все, что есть — мои. Только музыку и попсовые картинки постишь. Хотя, музыка иногда ничего бывает. — Я загыгыкал. — Каждый день смотрю, представляешь? А где-то раз в неделю перечитываю твои сообщения с ошибками. Мне очень нравятся твои ошибки. Даже та картинка, которой ты заменила мою фотографию, и та, нравится. Я уже наизусть всех твоих друзей знаю. Потому что постоянно открываю их и хочу у кого-нибудь спросить как ты, как твои дела. Ты же никогда не отвечаешь на мои сообщения? Могла бы хоть пару строк черкануть, поинтересоваться как мои дела. Хотя, я тебя понимаю. Я бы тоже на твоём месте не писал бы. Ты…

Я понял, что не знаю, о чём говорить дальше.

Аня смотрела на меня глазами, в которых искренности было даже больше, чем у моих детей, перед разъездом. Они уже блестели от слёз, быстро хлопали ресницами и не знали, что делать. Она начала покусывать правую губу. Правую для меня. Она всегда, когда что-то плохое замышляет, покусывает левую. Именно поэтому у неё часто одна сторона губ чуть светлее. А сейчас она уже всю помаду съела. Левую давно, а правую сейчас. Наверное, нужно что-то ещё говорить.

— Аня… Аня…

Больше ничего придумать я не смог.

Аня опустила глаза и я увидел, как на брюки начали капать слёзки. Самому тоже захотелось пореветь. Такое странное чувство, что даже на голове волосы начинают вставать дыбом и начинает немного трясти от лихорадки. И уши горят.

Аня хныкала всё сильнее и сильнее, а я, как на зло, не знал, что делать дальше. Наверное, обнять.

Я обнял Аню. Из-за рычага коробки, обнимать было не очень удобно, поэтому пришлось изловчиться. Пряча лицо, Аня повисла на мне и жалобно заныла. Обняла меня крепче, а потом начала бить в спину.

— Сволочь! Что ты делаешь! Зачем ты это говоришь!

— Прости меня, Ань, — я обнял её настолько сильно, насколько смог. Отчасти, чтоб не била так сильно. — Я знаю, что тебе больно. Но я просто уже не могу. Прости меня, Аня. Прости, любимая.

После её последнего удара на утро у меня будет синяк на полспины. Но сейчас она просто повисла на мне. Стало тихо. Я слышал, как бьётся её сердце. Слышал, как бьётся моё. И всё. Ощущались только теплые слёзы на щеке. Не уверен, что только её.

Где-то через минуту, а может и через десять Аня отпустила меня и села в нормальную позу. Вся в слезах, но с вернувшимся чувством достоинства.

— И что мы будем делать? — спросила с укоризной она.

— Не знаю.

— Переезжай ко мне жить.

— А как же Крым? Артек?

— Не знаю. Я хочу, чтоб ты был рядом.

— Но я не могу бросить своё дело. Особенно сейчас.

— А что сейчас?

— Все нормальные люди уволились и уехали в Киев. Остались одни предводители и я с Жуковым. Если я уеду, всё вообще завалится.

— Но это же только летом начнётся. Возьми отпуск.

— Отпуск, — улыбнулся я, — я никогда ещё не брал отпуск. Меня всегда увольняли раньше. Но это идея. Но отпуск в Харькове… Не знаю. Может, лучше ты возьмёшь и поживём в Крыму? Сейчас можно хорошую квартиру снять задёшево. Возле моря. Или почти в горах. И каждый день будем глинтвейн пить, как ты любишь.

Немного помечтав, Аня покачала головой.

— Нет, Коль. Как бы я не хотела, у меня двадцать сотрудников. И за каждого я отвечаю. И не только за них. Каждый из них отец, муж… даже два дедушки есть. — Аня улыбнулась. — Когда я в прошлый раз уволилась, новый человек сразу начал брать откаты, сотрудничал с левыми фирмами и, в конце концов, на одном большом проекте обвалилась сцена. Ясное дело, что виноватым оказался инженер, которого уволили с такой характеристикой, что даже в дворники не взяли бы. Я месяц воевала со своим руководством, чтоб его вернуть. А того гада посадить. И добилась своего, хотя мне и угрозы приходили, и послания всякие. Цирк, короче. Я хочу в Крым, честно. Очень соскучилась. Но не могу. Может, чуть позже. Но не сейчас. Так что? Приедешь?

— В феврале, — уверенно сказал я. — Меня в отпуск выгоняют. Пойдёт?

— Тааак, — прикинула Аня. — А что у нас в феврале? 23е, потом восьмое… Да. Было бы здорово. Но ты же будешь ко мне приезжать до этого? Хотя бы на выходные?

Несомненно, таскать свои яйца через полстраны по морозу опасно, да ещё и накладно. Здравый смысл явно был против. Но когда здравый смысл вообще был прав? Все самые лучшие поступки я совершил, будучи в состоянии глубокой экзальтации и поросячьего восторга. А сейчас у меня тоже самое.

— Аня. — начал я уже не так серьёзно. — У меня к тебе рацпредложение.

— Какое? — удивилась Аня.

— В свете сегодняшних событий имею честь сообщить, что за вами долг. Который не терпит отлагательств. Вы понимаете, о чём я?

— Ты, когда начинаешь говорить как Достоевский, только об одном думаешь, — сказала Аня и, кокетливо улыбаясь, начала покусывать мизинец правой руки. Если бы левой, я бы ещё засомневался. Но вот правой…

Всем спасибо, всем до свидания.

***

Хотя нет.

Спустя пять часов в одном из спальных районов Харькова:

— Боже, как жрать хочется! Я щас умру.

— Я точно так же не ела, как и ты. Думаешь, мне не хочется? Я тебе говорила, поехали поедим? Что ты сказал? Что молчишь? Вот и не ной. Лежи и мучайся.

Николай Хлевицкий aka deathmetall 2013