![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Глава 4 не всякому нравится быть обойщиком
А мне все-таки жаль бедного Поклена. Что же это за напасть, в самом деле! В ноябре 1636 года померла и вторая жена его.
Отец опять сидит в сумерках и тоскует. Он станет теперь совсем одинок. А у него теперь шестеро детей. И лавка на руках, и поднимай на ноги всю ораву. Один, всегда один. Не в третий же раз жениться... И, как на горе, в то же время, когда умерла Екатерина Флёретт, что-то сделалось с первенцем Жаном-Батистом. Четырнадцатилетний малый захирел. Он продолжал работать в лавке, -жаловаться нельзя, он не лодырничал. Но поворачивался как марионетка, прости господи, у Нового Моста. Исхудал, засел у окна, стал глядеть на улицу, хоть на ней ничего и нет-ни нового, ни интересного. Стал есть без всякого аппетита... Наконец назрел разговор. - Рассказывай, что с тобой? -сказал отец и прибавил глухо.-Уж не заболел ли ты? Батист уперся глазами в тупоносые свои башмаки и молчал. - Тоска мне с вами, -сказал бедный вдовец, -что мне делать с вами, детьми? Ты не томи меня, а... рассказывай. Тут Батист перевел глаза на отца, а затем на окно и сказал: - Я не хочу быть обойщиком. Потом подумал и, очевидно решившись развязать сразу этот узел, добавил: - Чувствую глубокое отвращение. Еще подумал и еще добавил: - Ненавижу лавку. И чтобы совсем доконать отца, еще добавил: - Всем сердцем и душой! После чего и замолчал. Вид у него при этом сделался глупый. Он, собственно, не знал, что последует вслед за этим. Возможна, конечно, плюха от отца. Но плюхи он не получил. Произошла длиннейшая пауза. Что может помочь в таком казусном деле? Плюха? Нет, плюхой здесь ничего не сделаешь. Что сказать сыну? Что он глуп? Да, он стоит как тумба, в лицо у него тупое в этот момент. Но глаза как будто не глупые и блестящие, как у Марии Крессе. Лавка не нравится? Быть может, это ему только кажется? Он еще мальчик, в его годы нельзя рассуждать о том, что нравится, а что не нравится. Он просто, может быть, немножко устал? Но ведь он-то, отец, еще больше устал, и у него-то ведь помощи нет никакой, он поседел в заботах... - Чего же ты хочешь? -спросил отец. - Учиться, -ответил Батист. В это мгновение кто-то нежно постучал тростью в дверь, и в сумерках вошел Луи Крессе. - Вот, -сказал отец, указывая на плоеный воротничок, -он, извольте видеть, не желает помогать мне в лавке, а намерен учиться. Дед заговорил вкрадчиво и мягко. Он сказал, что все устроится по-хорошему. Если юноша тоскует, то надо, конечно, принять меры. - Какие же меры? -спросил отец. - А в самом деле отдать его учиться! -светло воскликнул дед. - Но позвольте, он же учился в приходской школе? - Ну что такое приходская школа! -сказал дед.-У мальчугана огромные способности... - Выйди, Жан-Батист, из комнаты, я поговорю с дедушкой. Жан-Батист вышел. И между Крессе и Поклоном произошел серьезнейший разговор. Передавать его не стану. Воскликну лишь: о, светлой памяти Людовик Крессе!
|