Глава двадцать девятая

Пол и Джулия сидели напротив друг друга за столиком модного кафе, оформленного в стиле ретро. Прежде чем сделать заказ, они немного поговорили о разных пустяках, потом Джулия задумалась о своем положении. Разговор сам собой смолк, и наступило тягостное молчание.

— Как ты все это время? — спросил Пол, выводя ее из раздумий.

Она не могла ответить на его вопрос вслух, поскольку ей не хотелось быть настолько откровенной с Полом. Одной из причин ее подавленного состояния, не считая разрыва с Габриелем, была потеря всего, что символизировал Габриель: страстную любовь ее юности, столь счастливо обретенную годы спустя, потерю ею девственности и познание того, что ей казалось глубокой и взаимной любовью…

Когда Джулия думала об их первом занятии любовью, ей хотелось плакать. Никто и никогда не был так нежен и заботлив с нею. А как он боялся причинить ей хотя бы малейшую боль, как стремился снять с нее малейшее напряжение. Двигаясь к своему оргазму, он не уставал повторять, что любит ее. Первый его оргазм, подаренный ему ею…

«Габриель, заглядывающий мне в душу, двигающийся внутри меня, говорящий мне о своей любви и движениями тела подтверждающий, что так оно и есть. Должно быть, он действительно меня любил. Вот только мне никак не понять, когда он перестал меня любить. Точнее, когда любовь к работе заняла у него главное место, отодвинув любовь ко мне».

Пол добродушно кашлянул. Джулия улыбнулась, извиняясь за свое затянувшееся молчание.

— Как я? — повторила она вопрос. — Подавлена, сердита, но стараюсь не думать о случившемся. Работаю над диссертацией, но трудно писать о любви и дружбе, когда лишилась того и другого. — Она порывисто выдохнула. — Должно быть, теперь все в университете решат, что я шлюха.

Пол перегнулся через стол:

— Никакая ты не шлюха. А если кто-то посмеет вслух сказать о тебе нечто подобное, я из того дух вышибу. — (Джулия молчала, теребя на коленях вышитый носовой платок.) — Ты полюбила не того человека, только и всего. Он воспользовался своим преимуществом. — Невзирая на возражения Джулии, Пол продолжил: — Деканат попросил меня подписать соглашение о конфиденциальности. Они стремятся сохранить в тайне все, что касается тебя и Эмерсона. Так что пусть тебя не волнует людская молва. Никто ничего не узнает.

— Криста знает, — пробормотала Джулия.

— Уверен, что ей пришлось подписать аналогичное соглашение. Если только она начнет сплетничать о тебе, сразу же обращайся к декану.

— А что это даст? Слухи достигнут Гарварда.

— Профессора не должны злоупотреблять своей властью над аспирантами. Если бы ты сказала ему «нет», он задробил бы твою карьеру. Он настоящий злыдень. — Пол подавил вспыхнувший гнев на Эмерсона. — Но зачем думать о плохом? Впереди тебя ждет немало хорошего. Окончание магистратуры, поступление в Гарвард. А когда-нибудь, когда все твои душевные раны затянутся, ты найдешь себе мужчину, который будет относиться к тебе так, как ты этого заслуживаешь. Найдешь человека, достойного тебя. — Он сжал ей пальцы. — Ты нежная и добрая. У тебя прекрасное чувство юмора. А когда ты разозлишься, то бываешь просто адски сексапильна.

Джулия ответила полуулыбкой.

— Я помню, как на том семинаре ты посмела перечить Эмерсону. Конечно, эта была настоящая катастрофа, но я бы не пожалел денег, чтобы посмотреть еще раз. Ты единственная, кто не побоялся схлестнуться с Эмерсоном. Криста не в счет — ей мозгов не хватает, да и интересы у нее другие. Остается профессор Пиранья, но та извращенка. Я очень боялся, что он начнет тебе мстить, но твоя храбрость была впечатляющей.

— Я не совладала с собой. Тот день был для меня не лучшим.

— Тебе виднее. Но мне твое поведение кое-что показало. И Эмерсону тоже. В тебе сидит настоящий чертенок, и его нужно время от времени выпускать. Не беспричинно, конечно. — Теперь Пол улыбался и слегка поддразнивал Джулию.

— Я стараюсь не поддаваться гневу, но ты сам видел, я тоже умею злиться, — спокойно, с металлом в голосе сказала Джулия.

Они съели все, что заказывали, и теперь потягивали кофе. Джулия изложила Полу тщательно отредактированную версию своих отношений с Габриелем, начав с предложения вместе поехать в Италию. Она рассказала, как Габриель спас ее от вторгнувшегося Саймона, когда она ездила домой на День благодарения. Рассказала она и о том, что Габриель оплатил все процедуры по удалению шрама с ее шеи. Пол был удивлен.

Джулии всегда было комфортно разговаривать с Полом. Конечно, он не был столь эмоционален, как Габриель, и не отличался живостью речи. Но он был хорошим слушателем и хорошим другом, даже когда отчитывал ее за выбор Сорайи Харанди в качестве адвоката.

Естественно, когда Джулия сообщила, что Сорайю выбирала не она, а Габриель, раздражение Пола поменяло вектор.

— Задам тебе вопрос личного характера. Не захочешь отвечать, просто скажи «нет». — Пол огляделся по сторонам, не подслушивает ли кто.

— Что ты хочешь узнать?

— Габриель по-прежнему связан с профессором Сингер? Пока вы с ним были вместе, ты с нею где-нибудь встречалась?

— Разумеется, нет! Даже когда мы были в ресторане «Сеговия», он старался не подпускать ее ко мне.

— Поверить не могу. Я и не догадывался, что вы уже тогда были вместе, — признался Пол, качая головой.

— Знаю, ты о нем невысокого мнения. Но причина в том, что ты недостаточно его знаешь. А он мне рассказал, что его отношения с Сингер были краткими и закончились давным-давно. И должна тебе сказать, Пол, я ему поверила.

Несколько последних слов были произнесены с особой интонацией.

Пол поскреб подбородок.

— Я тебе уже рассказывал, как в прошлом году подал жалобу на профессора Пиранью. Ее адвокатом была Сорайя Харанди. Я записался на семинар Сингер, посвященный средневековым пыткам, думая собрать материл, который пригодится мне для диссертации. Через какое-то время она вдруг подгребла ко мне. Поначалу я просто отмахнулся. Потом она прислала мне странное электронное письмо. Письмо было составлено так, что содержание допускало разные толкования, но все, кто посещал ее семинар, сразу поняли бы, что дамочка делает мне довольно грязное предложение. Тогда я подал на нее жалобу.

Увы, Сорайя Харанди крутилась как уж на сковородке, убеждая университетскую администрацию, что я неправильно понял содержание электронного письма и приукрашиваю то, о чем Сингер говорила мне на семинаре. Был и намек, будто я пытаюсь оклеветать ее клиентку. Единственной, кто во время слушания встал на мою сторону, была доктор Чакравартти. Она представила распечатки электронных писем, посланных Сингер другим людям, и заявила, что в каждом из них просматривается предложение вроде сделанного мне. Но после ее заявления доктор Арас тут же выпроводил меня из зала. Дескать, мистер Норрис, у нас больше нет к вам вопросов и вы можете идти. Поэтому я не знаю, кто получал такие же письма и что в них было. Профессора Пиранью предупредили и велели держаться от меня подальше. С тех пор я больше о ней не слышал. Но я долго раздумывал над тем, кто же еще мог быть ее жертвами. Я надеялся, что Эмерсон защитит тебя от нее.

— Он и защитил. Больше у меня с ней не было стычек, и у него тоже. Я искренне сочувствую, что тебе пришлось с ней столкнуться.

Пол пожал плечами:

— Меня до сих пор берет зло оттого, что ей это сошло и продолжает сходить с рук… Теперь ты понимаешь, каким бы странным ни казался регламент отношений, он нужен, чтобы защитить и аспирантов, и их научную карьеру.

Некоторое время оба молча прихлебывали кофе.

— Прости, что лгала тебе, — сказала Джулия, глаза которой были влажными.

Пол выдержал ее взгляд, затем опустил глаза и вздохнул:

— Наверное, я сделал бы то же самое. — Потом он наклонился и снова взял Джулию за руку.

После ланча с Полом настроение Джулии заметно улучшилось. Разумеется, это не означало, что она прекрасно себя чувствует. Да и могла ли она чувствовать себя цельной, если вторая половина ее отвергла?

Продуктивно поработав в выходные, Джулия осталась довольна результатами своего труда. Это ее воодушевило, и она решила ответить на телефонный звонок доктора Николь. Та звонила уже несколько раз, но Джулия игнорировала ее звонки. Психотерапевт сразу же спросила, почему Джулия перестала ходить к ней на еженедельные сеансы. Испытывая неловкость, Джулия рассказала, что они расстались с Габриелем и что за сеансы платил он, а у нее на это нет денег. Ответ доктора Николь ее удивил. Оказалось, Габриель продолжал исправно оплачивать сеансы, не ставя каких-либо временных рамок.

К счастью, обе женщины быстро решили эту проблему. И Джулия, и доктор Николь считали недопустимым пользоваться деньгами Габриеля, особенно теперь, когда он создал новую и весьма серьезную причину, заставляющую Джулию продолжать работу с психотерапевтом. Доктор Николь, не церемонясь, вернула Габриелю его деньги, а для Джулии установила новые, гибкие расценки, вполне посильные для ее доходов.

Иными словами, Николь установила смехотворно низкую плату за сеансы, объяснив свое решение тем, что аспирантская стипендия относится к числу фиксированных доходов и она будет рада продолжать работу с Джулией за эти скромные деньги. В среду — с момента исчезновения Габриеля не прошло и двух недель — Джулия пришла на сеанс, и они с доктором Николь обсуждали постигшее Джулию несчастье и желательные для нее способы выхода. Психотерапевт убеждала ее сосредоточиться на позитивных сторонах жизни и, конечно же, обязательно закончить диссертацию. Оба совета были вполне созвучны Джулии.

Вечером, хорошо поработав над диссертацией, Джулия легла спать и быстро уснула. Через какое-то время она проснулась от скрипа кровати и еще оттого, что чье-то теплое тело окружило ее наподобие кокона, крепко обняв. Такой знакомый нос ткнулся ей в шею, и по плечу растеклось теплое дыхание и едва слышный шепот.

— Габриель?

Он что-то мычал, не произнося ни слова.

— Я так по тебе скучала, — прошептала Джулия, и из ее глаз хлынули слезы.

Габриель молча вытер ей слезы, затем стал целовать щеки.

— Я знаю, ты любил меня. — Оказавшись в знакомой позе, Джулия расслабилась и закрыла глаза. — Я только не понимаю, почему ты любил меня не настолько, чтобы остаться со мной.

Руки, крепко обнимавшие ее, разжались, а потом и вовсе исчезли, оставив Джулию одну на ее холодной постели.

Часть утра Джулия провела, глядя в окно и раздумывая о более чем странном сне, который видела минувшей ночью. Габриель вернулся к ней, но он по-прежнему молчал. Он ничего не объяснил и не попросил прощения. Он просто лег рядом с нею.

Джулия вспоминала, как свернулась калачиком, прижавшись к знакомому телу, от которого исходило спокойствие. Вернись он, она бы лишь облегченно вздохнула, обрадовавшись его возвращению. Ее подсознание не могло и не желало его отвергать.

«Это был вовсе не сон, а разновидность кошмара», — подумала она.

После весьма скромного завтрака Джулия проверила электронную почту и СМС-сообщения. Пока она этим занималась, на ее айфон пришло сообщение от Рейчел.

Привет, Джулия! С чего это вдруг Габриель перестал отвечать на мои звонки? Пробовала звонить ему домой — та же история. Полагаю, у него горячие и тяжелые денечки, иначе он соизволил бы ответить хотя бы на один звонок.

Я выбрала несколько фасонов платья для подруги невесты — все темно-красного цвета. На тебе это будет выглядеть потрясающе. Отправлю тебе по электронной почте ссылку на сайт. Посмотришь и скажешь, что думаешь на этот счет. Не забудь прислать мне свои мерки, чтобы я заказала выбранное тобой платье.

Кстати, наконец-то я познакомилась с подругой Скотта! Ее сынишка Куинн — просто чудо.

Первым побуждением Джулии было закрыть сообщение и забыть о нем. Однажды она уже обошлась так с Рейчел, просто исчезнув, после того как Саймон и Натали унизили ее. Джулия вспомнила слова доктора Николь, убеждавшей ее не соскальзывать к старым моделям поведения. Теперь она сильнее и смелее и должна реагировать по-другому.

Джулия сделала глубокий вдох и отстучала ответ:

Привет, Рейчел! Платье для подруги невесты — звучит здорово. Обязательно пришлю тебе свои мерки. Рада твоей встрече с подругой Скотта. С нетерпением жду возможности самой увидеть ее и ее малыша.

С Габриелем я давно не говорила. Где он — не знаю. Он исчез. Все кончено.

Прошло ровно одна минута и сорок пять секунд. Айфон Джулии зазвонил. Рейчел. Увы, смелость Джулии дала слабину, и на звонок подруги она не ответила. Вскоре пришло СМС-сообщение:

Я его убью. — Р.