Глава xcv. Сутана

Если бы вы оказались на борту «Пекода» при вскрытии китового трупа и если бы вы вздумали в это время пройтись до шпиля, вам бы непременно попался на глаза, возбудив немалое любопытство, один весьма загадочный предмет, лежащий вдоль левого борта у шпигатов. Ни чудесный резервуар в огромной голове кашалота, ни чудовищные размеры его нижней челюсти, ни сказочная соразмерность его хвостовых лопастей — ничто не удивит вас настолько, как этот мельком вами увиденный загадочный конус — длинный, как самый рослый житель Кентукки, у основания почти в целый фут в поперечнике и смолянисто-черный, как Йоджо, Квикегов эбеновый идол. Это и в самом деле идол; вернее, идолом служило в древние времена его изображение. Тем самым идолом, что был поставлен в тайных рощах Маахи, царицы Иудеи, и за поклонение которому сын ее Аса лишил ее звания царицы и изрубил истукан ее и сжег как премерзкий у потока Кедрона, как о том туманно повествуется в пятнадцатой главе Первой Книги Царей.

Взгляните же вон на того матроса, называемого резчиком, который подходит сюда, с помощью двух подручных взваливает себе на спину грандиссимус, как называют его моряки, и, согнувшись под ним в три погибели, едва ступает прочь, словно гренадер, уносящий павшего товарища с поля битвы. Сбросив его на баке, он принимается снизу вверх сдирать с него черную кожу, как сдирает охотник-африканец кожу с огромного удава. Когда дело сделано, он выворачивает ее, точно штанину, наизнанку, хорошенько растягивает, так что она становится чуть ли не в два раза шире, и наконец подвешивает среди снастей для просушки. Через некоторое время ее снимают, и тогда, отрезав фута три с заостренного конца и проделав по бокам два отверстия для рук, резчик напяливает ее на себя. Теперь он стоит перед вами в полном каноническом облачении своего ордена. С незапамятных времен такое одеяние одно дает надежную защиту людям его профессии при исполнении ими их необыкновенных служебных обязанностей.

Обязанности эти состоят в крошении полос сала перед отправкой в котлы, что проделывают на особого рода деревянной мясорубке, установленной у самого борта, с огромной кадкой под крутящимся валом, в которую падают один за другим тонкие пласты сала, словно исписанные листы с трибуны у пламенного оратора. Облаченный в благочестивые черные одежды, стоящий за кафедрой на виду у всех, не отрывающий взора от «листов Библии» — какой отличный кандидат в архиепископы, великолепный папа Римский вышел бы из этого резчика note 30.