Маленький принц

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ

В шесть лет мальчик прочитал о том, как удав глотает свою жертву, и нарисовал змею, проглотившую слона. Это был рисунок удава снаружи, однако взрослые утверждали, что это шляпа. Взрослым всегда нужно все объяснять, поэтому мальчик сделал еще один рисунок — удава изнутри. Тогда взрослые посоветовали мальчику бросить эту ерунду — по их словам, следовало побольше заниматься географией, историей, арифметикой и правописанием. Так мальчик отказался от блестящей карьеры художника. Ему пришлось выбрать другую профессию: он вырос и стал летчиком, но по-прежнему показывал свой первый рисунок тем взрослым, которые казались ему разумнее и понятливее остальных, — и все отвечали, что это шляпа. С ними нельзя было говорить по душам — об удавах, джунглях и звездах. И летчик жил в одиночестве, пока не встретил Маленького принца.

Это произошло в Сахаре. Что-то сломалось в моторе самолета: летчик должен был исправить его или погибнуть, потому что воды оставалось только на неделю. На рассвете летчика разбудил тоненький голосок — крошечный малыш с золотыми волосами, неведомо как попавший в пустыню, попросил нарисовать ему барашка. Изумленный летчик не посмел отказать, тем более что его новый друг оказался единственным, кто сумел разглядеть на первом рисунке удава, проглотившего слона. Постепенно выяснилось, что Маленький принц Прилетел с планетки под названием «астероид В-612» — разумеется, номер необходим только для скучных взрослых, которые обожают цифры.

Вся планета была величиной с дом, и Маленькому принцу приходилось ухаживать за ней: каждый день прочищать три вулкана — два действующих и один потухший, а также выпалывать ростки баобабов. Летчик не сразу понял, какую опасность представляют баобабы, но потом догадался и, чтобы предостеречь всех детей, нарисовал планету, где жил лентяй, который не выполол вовремя три кустика. А вот Маленький принц всегда приводил свою планету в порядок. Но жизнь его была печальной и одинокой, поэтому он очень любил смотреть на закат — особенно когда ему бывало грустно. Он делал это по нескольку раз на дню, просто передвигая стул вслед за солнцем. Все изменилось, когда на его планете появился чудесный цветок это была красавица с шипами — гордая, обидчивая и простодушная. Маленький принц полюбил её, но она казалась ему капризной, жестокой и высокомерной — он был тогда слишком молод и не понимал, как озарил его жизнь этот цветок. И вот Маленький принц прочистил в последний раз свои вулканы, вырвал ростки баобабов, а затем простился со своим цветком, который только в момент прощания признался, что любит его.

Он отправился странствовать и побывал на шести соседних астероидах. На первом жил король: ему так хотелось иметь подданных, что он предложил Маленькому принцу стать министром, а малыш подумал, что взрослые — очень странный народ. На второй планете жил честолюбец, на третьей — пьяница, на четвертой — деловой человек, а на пятой — фонарщик. Все взрослые показались Маленькому принцу чрезвычайно странными, и только Фонарщик ему понравился: этот человек оставался верен уговору зажигать по вечерам и гасить по утрам фонари, хотя планета его настолько уменьшилась, что день и ночь менялись ежеминутно. Не будь здесь так мало места. Маленький принц остался бы с Фонарщиком, потому что ему очень хотелось с кем-нибудь подружиться — к тому же на этой планете можно было любоваться закатом тысячу четыреста сорок раз в сутки!

На шестой планете жил географ. А поскольку он был географом, ему полагалось расспрашивать путешественников о тех странах, откуда они прибыли, чтобы записывать их рассказы в книги. Маленький принц хотел рассказать о своем цветке, но географ объяснил, что в книги записывают только горы и океаны, потому что они вечны и неизменны, а цветы живут недолго. Лишь тогда Маленький принц понял, что его красавица скоро исчезнет, а он бросил её одну, без защиты и помощи! Но обида еще не прошла, и Маленький принц отправился дальше, однако думал он только о своем покинутом цветке.

Седьмой была Земля — очень непростая планета! Достаточно сказать, что на ней насчитывается сто одиннадцать королей, семь тысяч географов, девятьсот тысяч дельцов, семь с половиной миллионов пьяниц, триста одиннадцать миллионов честолюбцев — итого около двух миллиардов взрослых. Но Маленький принц подружился только со змейкой, Лисом и летчиком. Змея обещала помочь ему, когда он горько пожалеет о своей планете. А Лис научил его дружить. Каждый может кого-то приручить и стать ему другом, но всегда нужно быть в ответе за тех, кого приручил. И еще Лис сказал, что зорко одно лишь сердце — самого главного глазами не увидишь. Тогда Маленький принц решил вернуться к своей розе, потому что был за нее в ответе. Он отправился в пустыню — на то самое место, где упал. Так они с летчиком и познакомились. Летчик нарисовал ему барашка в ящичке и даже намордник для барашка, хотя раньше думал, что умеет рисовать только удавов — снаружи и изнутри. Маленький принц был счастлив, а летчику стало грустно — он понял, что его тоже приручили. Потом Маленький принц нашел желтую змейку, чей укус убивает в полминуты: она помогла ему, как и обещала. Змея может всякого вернуть туда, откуда он пришел, — людей она возвращает земле, а Маленького принца вернула звездам. Летчику малыш сказал, что это только с виду будет похоже на смерть, поэтому печалиться не нужно — пусть летчик вспоминает его, глядя в ночное небо. И когда Маленький принц рассмеется, летчику покажется, будто все звезды смеются, словно пятьсот миллионов бубенцов.

Летчик починил свой самолет, и товарищи обрадовались его возвращению. С той поры прошло шесть лет: понемногу он утешился и полюбил смотреть на звезды. Но его всегда охватывает волнение: он забыл нарисовать ремешок для намордника, и барашек мог съесть розу. Тогда ему кажется, что все бубенцы плачут. Ведь если розы уже нет на свете, все станет по-другому, но ни один взрослый никогда не поймет, как это важно.

Марк Твен

(1835 – 1910)

Твен Марк [псевдоним; настоящее имя Сэмюэл Ленгхорн Клеменс (30.11.1835, Флорида, штат Миссури, — 21.4.1910, Реддинг, штат Коннектикут), американский писатель. Детство провёл в городке Ханнибал (Миссисипи). С 1853 скитался по стране, был лоцманом на Миссисипи, старателем на серебряных приисках Невады, золотоискателем в Калифорнии, журналистом. Широкую известность получил рассказ Т. на фольклорный сюжет " Знаменитая скачущая лягушка из Калавераса" (1865). В 1867 Т. побывал в Европе и Палестине; книга об этой поездке " Простаки за границей" (1869) знаменовала триумфальное вступление фольклорного юмора в большую литературу. " Простаки" полны гордости за свою страну, не знавшую феодального угнетения, раболепства и безземелья; юмор служит запальчивому утверждению национальной культуры. В 1872 Т. выпустил книгу о Дальнем Западе — " Закалённые" (рус. пер. под названием " Налегке", 1959). Это автобиографические очерки, написанные также от лица " простака", мастера смешной похвальбы и нарочито жестоких сравнений. В романе " Позолоченный век" (1873), написанном совместно с Ч. Д. Уорнером, отразилась эпоха спекуляций и афер после Гражданской войны в США, время " бешеных денег" и обманутых ожиданий. Порой сатира молодого Т. горька, но большинство его всемирно известных рассказов, написанных в начале 70-х гг. и вошедших в сборнике " Старые и новые очерки" (1875), заразительно веселы. Окрашивающий их буйный юмор передаёт ощущение ещё не растраченных сил американской демократии, умеющей посмеяться над собственными слабостями. Маска " простака" и приём комического приведения к абсурду помогают вскрыть алогизм привычного. В 1871—91 Т. жил в Хартфорде (штат Коннектикут). Писателю " границы" трудно дышалось в атмосфере Новой Англии с её литературными и моральными табу, буржуазные круги вызывали у него всё большее критическое отношение (" Письмо ангела-хранителя", 1887, опубликовано 1946).

В 1875 в " Атлантик мансли" (" Atlantic Monthly") Т. напечатал очерки " Старые времена на Миссисипи"; в 1876 опубликованы " Приключения Тома Сойера"; в 1883 вышла книга " Жизнь на Миссисипи", где к очеркам о старых временах добавлена современного хроника; в 1884 в Англии (в США в 1885) появились " Приключения Гекльберри Финна". Дистанция между прошлой и нынешней Америкой ощутима во всех этих книгах. Освобождаясь от иллюзий, Т. и в американской демократии прошлого видит немало жестокого и дикого. В его книгах о прошлом, отмеченных критической остротой и углублением в повседневность, возникла концепция Америки, поныне остающаяся современной. В автобиографическом " Томе Сойере" мир детства защищает себя от натиска благопристойности и благочестия. В " Жизни на Миссисипи" прославлена " великая лоцманская наука". Начало и конец романа о Геке посвящены тем же мальчишеским приключениям, что и " Том Сойер", но здесь это только обрамление: в основной части книги острокритически изображается американская глушь, с её атмосферой повседневной жестокости и корысти. Роман написан от лица Гека, американская жизнь даётся в его восприятии. Образ бездомного героя углубился — прежнее его простодушие сочетается с редкой отзывчивостью. В совершенно реальном и одновременно поэтическом образе беглого негра Джима тоже есть внутренняя перспектива: по-детски доверчивый знаток примет наделён душевной щедростью и деликатностью. Оба этих простодушных изгоя, плывущих по чистой реке мимо неприглядных городишек, близки писателям 20 в. У. Фолкнер назвал их в числе своих любимых героев. Известно высказывание Э. Хемингуэя: " Вся современная американская литература вышла из одной книги Марка Твена, которая называется " Гекльберри Финн" " (Собр. соч., том 2, М., 1968, с. 306). Эти слова имеют в виду и глубокое постижение Америки через провинцию, и поэзию книги, контрастирующую с фальшью и сонным благополучием, и свободную композицию романа, и смелое обновление литературного языка, включающего просторечие, сленг, негритянские диалектизмы.

Всю жизнь Т. занимала проблема средневековья. Иерархическое общество прошлого, возмущавшее его демократическую натуру, представлялось ему гротескным. В 1882 Т. опубликовал повесть " Принц и нищий", где аллегорический рассказ задорно отрицает мир социальных привилегий и перегородок. Боевой плебейский оттенок несёт остропародийный роман Т. " Янки из Коннектикута при дворе короля Артура" (1889).

В начале 90-х гг. в жизни Т. настала тяжёлая пора. Крах его издательской фирмы (1894) вынудил писателя лихорадочно много работать, предпринять годовое путешествие вокруг света (1895) с чтениями публичных лекций. Новый удар нанесла смерть дочери. Многие страницы, написанные Т. в последние два десятилетия его жизни, пропитаны чувством горечи. В нередко мизантропических суждениях героя повести " Простофиля Вильсон" (1894) вывернуты наизнанку традиционные верования американских мещан. Горькое разочарование в буржуазной демократии заставляет позднего Т. обнажать иллюзорность воспринятых с детства идеалов и норм. В повести " Таинственный незнакомец" (опубликована 1916) он пересматривает основные мотивы своего творчества. Вольное детство у реки в духе " Тома Сойера" вписано тут в мрачную картину средневековых нравов. Глумящиеся над человеческим самообольщением речи Сатаны впитали безысходную горечь Т., но в его уста вложены и знаменитые слова об оружии смеха, перед которым ничто не устоит.

В 20 в. Т. — признанный классик мировой литературы и при этом подлинно национальный писатель, открыватель той Америки, где трагическое соседствует с комическим, ужасное — с поэтическим. Один из величайших юмористов нового времени, Т. — также любимый детский писатель. В России Т. оценили рано: в 1872 в " Биржевых ведомостях" появился перевод его рассказа о скачущей лягушке, в 1874 в " Отечественных записках" печатался " Позолоченный век" (под названием " Мишурный век"). О Т. тепло отзывались М. Горький, А. Куприн. В СССР традиционная популярность Т. ещё более упрочилась.

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ

Итак, Гек возвращается к доброй вдове Дуглас. Вдова встречает его со слезами и называет заблудшей овечкой — но это, конечно, не со зла. И снова жизнь по звонку, даже за столом полагается сначала что-то побормотать над едой. Хотя кормят неплохо, жаль только, каждая вещь варится отдельно: то ли дело объедки, когда их перемешаешь хорошенько — не в пример легче проскакивают. Особенно изводит Гека сестра вдовы мисс Уотсон — старая дева в очках: и ноги не клади на стул, и не зевай, и не потягивайся, да еще пугает преисподней! Нет, уж лучше в преисподней с Томом Сойером, чем в раю с такой компанией. Впрочем, человек ко всему привыкает, даже к школе: учительская порка здорово подбадривала Гека — он уже и читал, и писал понемногу, и даже выучил таблицу умножения до шестью семь тридцать пять.

Как-то за завтраком он опрокидывает солонку, а мисс Уотсон не позволяет ему вовремя бросить щепотку соли через плечо — и Гек сразу же обнаруживает на снегу у перелаза след каблука с набитым большими гвоздями крестом — отваживать нечистую силу. Гек бросается к судье Тэчеру и просит забрать у него все его деньги. Судья, чуя что-то неладное, соглашается взять деньги на хранение, оформив это как «приобретение». И вовремя: вечером в комнате Гека уже сидит его папаша собственной оборванной персоной. Старый пьянчуга прослышал, что сын разбогател, и, смертельно оскорбленный тем, что тот спит на простынях и умеет читать, требует деньги прямо к завтрашнему дню. Судья Тэчер, естественно, отказывает, но новый судья из уважения к святости семейного очага становится на сторону бродяги, который, пока суд да дело, прячет Гека в уединенной лесной хижине. Гек снова обретает вкус к лохмотьям и свободе от школы и мытья, но, увы, папаша начинает злоупотреблять палкой — уж очень ему не по душе американские порядки: что это за правительство и закон, которые позволяют в некоторых штатах неграм голосовать, когда такой богач, как он, должен жить оборванцем! Однажды во время приступа белой горячки отец едва не убивает Гека своим складным ножом; Гек, воспользовавшись его отлучкой, инсценирует ограбление хижины и свое убийство и на челноке удирает на остров Джексона — светлой ночью, когда можно было пересчитать все бревна, плывущие далеко от берега, чёрные и словно неподвижные. На острове Джексона Гек сталкивается с Джимом — негром мисс Уотсон, который бежал, чтобы она не продала его на Юг: святоше было не устоять перед восьмисотдолларовой кучей. Вода поднимается, и в затопленном лесу на каждом поваленном дереве сидят змеи, кролики и прочая живность. Река несет всякую всячину, и как-то вечером друзья вылавливают отличный плот, а однажды перед рассветом мимо них проплывает накренившийся двухэтажный дом, где лежит убитый человек. Джим просит Гека не смотреть ему в лицо — уж очень страшно, — зато они набирают массу полезных вещей вплоть до деревянной ноги, которая, правда, Джиму мала, а Геку велика. Друзья решают ночами спуститься на плоту до Каира, а оттуда по реке Огайо подняться пароходом до «свободных штатов», где нет рабовладения. Гек и Джим натыкаются на разбитый пароход и еле уносят ноги от бандитской шайки, потом теряют друг друга в страшном тумане, но, к счастью, снова отыскивают. Джим заранее ликует и взахлеб благодарит «белого джентельмена» Гека, своего спасителя: в свободных штатах он, Джим, будет работать день и ночь, чтобы выкупить свою семью, а не продадут — так выкраст. Дай негру палец — он заберет всю руку: такой низости Гек от Джима не ждал. «Ты обокрал бедную мисс Уотсон», — твердит ему совесть, и он решается донести на Джима, но в последний миг снова выручает его, сочинив, что на плоту лежит его отец, умирающий от черной оспы: нет, видно, он, Гек, человек окончательно пропащий. Постепенно до друзей доходит, что они прозевали Каир в тумане. Но змеиная кожа этим не довольствуется: в темноте прямо по их плоту с треском проходит огнедышащий пароход. Гек успевает поднырнуть под тридцатифутовое колесо, но, вынырнув, Джима уже не находит. На берегу, рассказав жалобную историю о последовательном вымирании всех своих родственников на маленькой ферме в глуши Арканзаса, Гек принят в радушное семейство Грэнджерфордов — богатых, красивых и очень рыцарственных южан. Однажды во время охоты новый приятель Гека Бак, примерно его ровесник, лет тринадцати-четырнадцати, внезапно стреляет из-за кустов в их соседа — молодого и красивого Гарни Шепердсона. Оказывается, лет тридцать назад какой-то предок Грэнджерфордов неизвестно из-за чего судился с представителем столь же рыцарственного рода Шепердсонов. Проигравший, естественно, пошел и застрелил недавно ликовавшего соперника, так с тех пор и тянется кровная вражда — то и дело кого-нибудь хоронят. Даже в общую церковь Грэнджерфорды и Шепердсоны ездят с ружьями, чтобы, держа их под рукой, с большим чувством слушать проповедь о братской любви и тому подобной скучище, а потом еще и пресерьезно дискутировать на богословские темы. Один из местных негров зазывает Гека на болото посмотреть на водяных змей, но, дошлепав до сухого островка, внезапно поворачивает обратно, — и на маленькой полянке среди плюща Гек видит спящего Джима! Оказывается, в ту роковую ночь Джим порядочно ушибся и отстал от Гека (окликнуть его он не смел), но все же сумел выследить, куда он пошел. Местные негры носят Джиму еду и даже вернули плот, неподалеку зацепившийся за корягу. Внезапная гроза — скромница София Грэнджерфорд бежит, как предполагают, с Гарни Шепердсоном. Разумеется, рыцари бросаются в погоню — и попадают в засаду. В этот день погибают все мужчины, и даже простодушного храброго Бака убивают у Гека на глазах. Гек спешит прочь от этого страшного места, но — о ужас! — не находит ни Джима, ни плота. К счастью, Джим отзывается на его крик: он думал, что Гека «опять убили» и ждал последнего подтверждения. Нет, плот — самый лучший дом! Река уже разлилась до необъятной ширины. С наступлением темноты можно плыть по воле течения, опустив ноги в воду и разговаривая обо всем на свете. Иной раз мелькнет огонек на плоту или на шаланде, а иногда даже слышно, как там поют или играют на скрипке. Раз или два за ночь мимо проходит пароход, рассыпая из трубы тучи искр, и потом волны долго покачивают плот, и ничего не слышно, кроме кваканья лягушек. Первые огоньки на берегу — что-то вроде будильника: пора приставать. Путешественники прикрывают плот ивовыми и тополевыми ветками, закидывают удочки и забираются в воду освежиться, а потом садятся на песчаное дно, где вода по колено, и наблюдают, как темная полоса превращается в лес за рекой, как светлеет край неба, и река вдали уже не черная, а серая, и по ней плывут черные пятна — суда и длинные черные полосы — плоты… Как-то перед зарей Гек помогает спастись от погони двум оборванцам — один лет семидесяти, лысый с седыми баками, другой лет тридцати. Молодой по ремеслу наборщик, но тяготеет к сценической деятельности, не гнушаясь, впрочем, уроками пения, френологии и географии. Старик предпочитает наложением рук исцелять неизлечимые болезни, ну и молитвенные собрания тоже по его части. Внезапно молодой в горестных и высокопарных выражениях признается, что он законный наследник герцога Бриджуотерского. Он отвергает утешения тронутых его горем Гека и Джима, но готов принять почтительное обращение вроде «милорд» или «ваша светлость», а также разного рода мелкие услуги. Старик надувается и немного погодя признается, что он наследник французской короны. Его рыдания разрывают сердце Гека и Джима, они начинают величать его «ваше величество» и оказывать ему еще более пышные почести. Герцог тоже ревнует, но король предлагает ему мировую: ведь высокое происхождение не заслуга, а случайность. Гек догадывается, что перед ним отпетые мошенники, но даже простодушного Джима в это не посвящает. Он плетет новую жалостную историю, будто Джим — последнее его имущество, доставшееся от поголовно вымершей и перетонувшей семьи, и они плывут ночами потому, что Джима уже пытались у него отнять на том основании, будто он беглый. Но разве беглый негр поплывет на Юг! Этот довод убеждает жуликов. Они высаживаются в захолустном городке, который кажется вымершим: все ушли в лес на молитвенное собрание. Герцог забирается в покинутую без присмотра типографию, а король с Геком — вслед за всей округой — отправляются по жаре слушать проповедника. Там король, горько рыдая, выдает себя за раскаявшегося пирата с Индийского океана и сетует, что ему не на что добраться до своих бывших соратников, чтобы тоже обратить их к богу. Приведенные в экстаз слушатели собирают в его шляпу восемьдесят семь долларов семьдесят пять центов. Герцог тоже успевает набрать несколько платных объявлений, взять деньги за публикацию еще нескольких объявлений в газете, а трем желающим оформить льготную подписку. Заодно он отпечатывает объявление о двухсотдолларовой награде за поимку беглого негра с точными приметами Джима: теперь они смогут плыть днем, как будто везут беглеца к хозяину. Король и герцог репетируют мешанину из шекспировских трагедий, но «арканзасские олухи» не доросли до Шекспира, и герцог развешивает афишу: в зале суда будет поставлена захватывающая трагедия «Королевский жираф, или Царственное совершенство» — только три представления! И — самыми крупными буквами — «женщинам и детям вход воспрещен». Вечером зал битком набит мужчинами. Король совершенно голый выбегает на сцену на четвереньках, размалеванный, как радуга, и откалывает такие штуки, от которых и корова бы расхохоталась. Но после двух повторов представление окончено. Зрители вскакивают бить актеров, но какой-то осанистый господин предлагает сначала одурачить своих знакомых, чтобы самим не превратиться в посмешище. Лишь на третье представление все являются с тухлыми яйцами, гнилой капустой и дохлыми кошками в количестве не менее шестидесяти четырех штук. Но жулики ухитряются улизнуть. Во всем новом, чрезвычайно респектабельные, они высаживаются в другом городке и стороной узнают, что там недавно умер богатый кожевник и сейчас ждут из Англии его братьев (один проповедник, другой глухонемой), которым покойник оставил письмо с указанием, где спрятана его наличность. Мошенники выдают себя за поджидаемых братьев и едва не разоряют юных наследниц, но тут является новая пара претендентов, и обоим прохвостам (а заодно и Геку) лишь чудом удается избежать суда Линча — снова без гроша в кармане. И тогда негодяи за сорок долларов продают Джима простодушному фермеру Сайласу Фелпсу — вместе с объявлением, по которому, якобы, можно получить двести долларов. Гек отправляется на выручку, и — Америка очень тесная страна — миссис Салли Фелпс принимает его за своего племянника Тома Сойера, которого ждут в гости. Появившийся Том, перехваченный Геком, выдает себя за Сида. Они узнают, что после рассказа Джима готовится расправа над постановщиками «Королевского жирафа», но предупредить несчастных прохвостов не успевают — их уже везут верхом на шесте, два страшных комка из дегтя и перьев. И Гек решает больше не поминать их злом. Освободить Джима, запертого в сарае, ничего не стоит, но Том стремится всячески театрализовать процедуру, чтобы все было, как у самых знаменитых узников, — вплоть до анонимных писем, предупреждающих о побеге. В итоге Том получает пулю в ногу, а Джим, не пожелавший оставить раненого, снова оказывается в цепях. Только тогда Том раскрывает, что Джим уже два месяца свободен по завещанию раскаявшейся мисс Уотсон. Заодно Гек узнает от Джима, что убитый в плавучем доме был его отец. Геку больше ничто не угрожает — только вот тетя Салли намеревается взять его на воспитание. Так что лучше, пожалуй, удрать на Индейскую территорию.

Иван Андреевич Крылов