Художественный перевод как одна из форм литературных связей в русско-белорусском контексте: проблема адекватности/эквивалентности

Надо бы и здесь эпиграф?

Перевод есть одна из активных форм межлитературных связей, важнейшее средство интернационализации литератур, культур, предпосылка создания литературной общности, билитературного и полилитературного сосуществования. Разные ученые называют различное число видов и форм межлитературных связей, но, ни один из них не упускает из виду перевод [10, с. 24].

Очень часто бывает, что именно занятия переводом приводят переводчика к углубленному изучению творчества переводимого писателя и переводимой литературы, посещению его родины, к личным писательским контактам, а затем - к оригинальным произведениям о его крае и культуре. Именно такой путь к белорусской и украинской литературам, к Белоруссии и Украине вообще проделали в свое время А. Твардовский, М. Исаковский, А. Прокофьев и другие русские поэты, переведшие по нескольку белорусских и украинских стихотворений [10, с. 24-25].

Художественный перевод в каждой стране составляет органическую часть истории литературы. Как правило, уже древнейшие письменные свидетельства каждого народа указывают на наличие переводческой деятельности. Эпохи становления национальных литератур сопровождаются быстрым ростом переводов, которые воспринимаются в одном ряду с произведениями оригинального творчества.

В словаре литературоведческих терминов дается следующее определение данному понятию: «художественный перевод – вид литературного творчества, в процессе которого произведения, существующие на одном языке, пересоздаются на другом» [8, с. 273]. От художественного перевода требуется, чтобы он воспроизводил не только образы и мысли переводимого автора, не только его сюжетные схемы, но и литературную манеру, своеобразие творческого почерка.

Проблематика художественного перевода в своей основе лежит в сфере искусства и подчиняется его специфическим законам. От оригинального творчества художественный перевод отличается зависимостью объекта перевода.

Во взглядах на художественный перевод от древности до наших дней прослеживается противоборство двух тенденций: ориентация на текст подлинника и ориентация на восприятие читателя. Соответственно художественный перевод колеблется между двумя крайними принципами: дословно точный, но часто художественно-неполноценный перевод и художественно-полноценный, но далекий от оригинала, вольный перевод. Кроме того, переводное произведение должно «сохранять идейно-образную структуру оригинала и выступать как его семантико-стилистическая параллель» [10, с.18]

Художественный перевод, как и любое явление в литературе и в науке, в целом имеет ряд функций, свойственных лишь данному литературному явлению. Главную функцию перевода мы можем определить как ознакомительную или информационную, заключающуюся в том, чтобы «как можно ближе познакомить читателя не знающего языка подлинника, с данным текстом» [10, с. 32 ]. Отсюда вытекает главная задача переводчика художественного произведения - «адекватное воссоздание средствами родного языка художественной реальности недоступного читателю иноязычного подлинника» [10, с.18]. Для многих читателей переводных произведений значение переводов на этом и кончается. Вместе с тем существует и другая читательская категория, для которой важно то, что переводные художественные произведения, как и оригинальные, имеют самостоятельную эстетическую ценность, удовлетворяя потребности человека в прекрасном, возвышенном. Именно поэтому еще одна функция перевода - эстетическая, поскольку перевод становится одним из элементов национального литературного контекста [10, с.20].

Но, если бы только этими двумя моментами ограничивалось значение художественного перевода, то современный перевод сразу бы значительно обеднел: из него, в частности, нужно было бы вычесть переводы с близкородственных языков, в том числе русско-белорусский и русско-украинский. Дело в том, что близкоязычие ведет к относительно легкому усвоению другого языка, во всяком случае, - хорошему пониманию его. Однако художественный перевод перечисленными задачами ограничиться не может. Более того, ознакомительная и эстетическая функции перевода с близкородственных языков часто являются не только единственными, но даже главными.

Художественный перевод полноправно входит в родную для переводчика литературу, обогащает ее идейно-тематически и жанрово-стилистически, становится одним из элементов национального литературного контекста. Именно поэтому главное требование, предъявляемое к переводному произведению, - чтобы оно стало если не явлением, то хотя бы ярким фактором литературы, в которую входит [10, с.19].

Чрезвычайно велико значение художественного перевода для развития национального литературного языка, его разнообразных стилей. Перевод, подчеркивал Максим Ральский, есть не только способ обогащения духовного опыта читателей, но и способ обогащения языка, на который то или иное произведение переводится [12, с. 54]. Особенно важна эта функция перевода для языков, относительно поздно обретших право свободного литературного существования. К ним, в частности, относятся украинский и белорусский литературные языки [10, с..27]. На начальной стадии развития национальных литератур переводы в большей степени, чем оригинальные произведения, содействуют развитию литературных языков [10, с.27]. Оригинальные произведения основываются прежде всего на фольклоре, а следовательно, используют разговорно-бытовой языковой пласт. Потребности воспринимающей литературы предопределяют необходимость воссоздания произведений, написанных в ином идейно-тематическом, жанровом, а тем самым - и языковом ключе. Остается одно: обработка родного языка на высших классических образцах. Вот и обрабатывали свой язык, гранили его переводчики XIX столетия – белорусы В. Дунин-Марцинкевич, А. Абухович, А. Ельский [10, с.27].

Обогащение литературных языков за счет переводов происходит и сейчас, хотя и не очень заметно. Например, переводы произведений А. Пушкина, Л. Толстого, Ф. Достоевского, В. Маяковского и др. на белорусский язык заставляют писателей активизировать всевозможные стилистические пласты, прибегнуть к заимствованиям отсутствующих слов и выражений [10, с.28]. С другой стороны, русские переводчики лучших произведений белорусской и украинской литератур нередко встречаются со сложностями в передаче конкретных наименований, отсутствующих в русском литературном языке. Чтобы преодолеть эту сложность, также необходимо перерыть «тысячи тонн словесной руды» (В. Маяковский), заглянуть в диалектные и исторические словари [10, с.28].

Обогащая национальный литературный язык, художественный перевод становится «средством охраны самобытности национальных литератур», а в конечном итоге - национальных культур и языков [10, с.28]. Перевод не только «сглаживает» внешнюю противоречивость развития современных национальных языков, но и сам является одной из форм всечеловеческой коммуникации, в которой это противоречие преодолевается [10, с.29].

Перевод имеет большое культурно-политическое значение. Он служит одним из объективных показателей характера и интенсивности культурного взаимообмена между различными народами, их духовного сближения, является каноном распространения передовых идей своего времени, средством воспитания, интернационального самосознания.

Решение вопросов перевода художественных текстов является многоаспектным и чрезвычайно сложным. Проблема заключается в тесной взаимосвязи языка художественной литературы с литературным языком при нетождественности его средств в системе средств этого языка. С другой стороны, в художественных произведениях находят эстетически обусловленную реализацию различные формы существования литературного языка: стили и жанры публицистической речи, научного изложения мысли, официально-деловая переписка и другие разновидности типизированных форм речи [1, с ]. Точка после сноски!!!

Проблемы художественного перевода представляют обширное поле исследований для компаративистов. Как известно, основной функцией перевода признано содействие установлению и развитию межлитературных и межкультурных коммуникаций. Именно активное участие обеих дисциплин - сравнительного литературоведения и переводоведения - в процессе взаимодействия литератур представляет собой наиболее важную грань соприкосновения.

Зарубежные исследователи не сводят переводческую деятельность только к языковому (точнее, межъязыковому) посредничеству, полагая, что процесс перевода - это и межкультурное посредничество, тем не менее, они отстаивают тезис о том, что теория художественного перевода отделилась от сравнительного литературоведения. Некоторые западные ученые видят тесную связь переводоведения с лингвистикой и семиотикой.

Современные ученые полагают, что «переводческая деятельность означает не только взаимодействие двух языков, но и контакт между двумя культурами… Кроме того, различные культуры всегда оказывали и продолжают оказывать влияние друг на друга. «Знакомство с культурными достижениями других народов, конечно, в значительной мере влияло на принимающие культуры, стимулировало их литературное развитие. На этом этапе опять-таки перевод играл важнейшую роль посредника в таких контактах» [ ]. Болгарский теоретик перевода А. Лилова отмечает: «Перевод есть тот мощный и постоянно действующий фактор, с помощью которого совершается широкий обмен духовными ценностями, возникает творческое взаимодействие между национальными культурами. Мировое культурное развитие немыслимо без переводной литературы» [ ]. С этим тезисом солидарен и французский компаративист Анри Даниэль Пажо, который пишет: «Перевод - это достаточно странный вид деятельности, когда в результате чтения иностранного текста создается другой текст, дубликат первого текста. Продолжение чтения порождает письменный текст, который подобен узнику со стороны разных требований: с одной стороны, необходимо уважение к тексту-оригиналу, тексту-источнику, с другой - неизбежно производство другого, переводного, вновь созданного текста» [ ].

Действительно, одним из важнейших проявлений незамкнутости национальной литературной системы является участие в ее развитии переводных произведений. Оно проявляется не только в обогащении жанров и литературных направлений, но и в расширении эстетического кругозора данной национальной литературы.

За восприятием перевода в новой языковой среде стоят процессы его создания и фигура переводчика, его создателя, а также его воздействие на новую аудиторию и сам объект воздействия, причем под объектом воздействия надо понимать не только индивидуального читателя, но и всю литературу, в которой был сделан перевод, в совокупности. Перевод функционирует в иной языковой среде как самостоятельное произведение словесного искусства и только в ее пределах может быть воспринят и оценен; но с точки зрения сравнительного литературоведения он может быть сопоставлен с оригиналом - как типологически схожим явлением, а различия между ними могут быть поняты в их объективной обусловленности языковыми особенностями, средой, временем, читательским восприятием, литературными традициями и т.д. и, конечно, индивидуальностью переводчика, той «творческой линзой», пройдя через которую и неизбежно преломившись, произведение искусства слова является в новом обличье.

Характерно высказывание Я. Хелемского, русского поэта и переводчика прежде всего со славянских, то есть близкородственных языков: «Воссоздавая на своем языке украинские или белорусские стихи, вы думаете не только о русском читателе вашего переложения. Вы все время должны помнить о любителе поэзии из Киева или Минска, который не только прекрасно знает оригинал, но и свободно читает по-русски. И, переозвучив стихи, находя что-то, вы спрашиваете себя: а не оскорбит ли его слух ваша находка, не сочтет ли он ее своеволием, а то и бестактностью. Словно кто-то незримо стоит за вашей спиной» [ ]. Можно добавить, что читатели, владеющие несколькими языками (а в современном мире билингвизм и полилингвизм распространяется все шире), могут читать и сопоставлять не только перевод и подлинник, но и переводы одного и того же произведения, существующие на разных языках.

Рост интереса к переводческой критике, который явно прослеживается за последнее время, говорит о растущем значении перевода в современном мире, может быть, больше, чем само расширение переводческой практики, ибо критика всегда связана с осознанием сущности явления. Не исключено, что особый интерес к сохранению национального своеобразия, к личности переводчика, повышенное внимание к «переводности», общее возрастание эстетических характеристик художественного перевода по сравнению с задачами его информативности, обострившееся осознание трудностей говорят о формировании новых требований к искусству перевода, широко захватывающих литературу на рубеже ХХІ века. Даже в рамках единой культуры взаимопонимание людей осложнено наличием текста-посредника.

Перевод имеет дело с языком не просто в его коммуникативной (общественно-связующей) функции: слово выступает здесь как «первоэлемент» литературы, то есть в функции эстетической. Между исходной точкой и результатом переводческого творчества лежит сложный процесс «перевыражения» той жизни, которая закреплена в образной ткани переводимого произведения.

Прекрасные переводы могут привлечь внимание читателя к оригиналу, возбудить страстное желание познакомиться с ним, а для этого изучить язык, побывать на родине писателя и т.д. При этом для перевода необходимы внешние и внутренние условия. Под внешними условиями понимаются все объективные факторы (этнические, исторические, социально-политические, культурные, языковые), непосредственно не связанные с художественным переводом, но так или иначе влияющие на его количественные и качественные показатели. Внутренние условия перевода - это сумма внетекстовых объективных и субъективных факторов, уже непосредственно связанных с процессом перевода и предопределяющих его результат. Сюда входят: богатство национальных переводческих традиций, степень разработанности теоретических вопросов перевода, господство определенного переводческого стиля (или стилей), наличие талантливых и высококвалифицированных переводческих кадров, оперативность и боевитость критики перевода [10, с. 31].

Этническое родство в значительной степени предопределило историческую и социально-политическую близость восточнославянских народов на протяжении длительного времени. Материальная и духовная близость восточнославянских народов, несомненно, облегчает процесс художественного перевода [10, с.34]. Одинаковый (или приблизительно одинаковый) уровень экономического, научно-технического развития, идентичность социально-политической структуры общества предопределяют наличие в духовном арсенале восточных славян одних и тех же понятий, представлений, дающих возможность адекватного воссоздания средствами переводящего языка того, что выражено на исходном языке [10, с.34]. Близость - культурная, социально-бытовая, психологическая, географическая - в целом ряде случаев облегчает переводчикам поиск соответствующих наименований, названий, определений [10, с. 35]. В художественном переводе воспроизводится (переводится) не слово само по себе, а авторское видение окружающего мира, выраженное словом. А так как этот окружающий мир, даже отношение к нему, у народов-соседей весьма схож и нередко одинаков, то, следовательно, возможность адекватного воссоздания близкоязычного текста исключительно высока. Сам же процесс перевода значительно облегчается - по сравнению с переводом произведений, принадлежащих народам, исторически и культурно удаленным друг от друга [10, с.35].

Отмечая это, следует, однако, учесть, что различные формы близости между восточнославянскими народами носят не абсолютный, а относительный характер. Причем все они имеют конкретно-историческую обусловленность, т.е. в разное время проявлялись с разной интенсивностью. Тем не менее, нельзя не учитывать того обстоятельства, что определенное время восточнославянские народы разделялись государственными границами. Все перечисленные виды близости восточнославянских народов создают определенные внешние и внутренние условия перевода [10, с.36].

Внешние и внутренние условия перевода образуют сумму экстралингвистических, или внетекстовых, факторов, влияющих как на выбор художественных текстов для перевода, так и на сам процесс (а в конечном итоге и на результат) их воссоздания [10, с. 36].

Языковая близость восточных славян, обусловленная этническим родством и схожестью исторических судеб и ведущая к активному двуязычию, весьма ощутимо влияет на перевод - как на отбор произведений для перевода, так и на сам процесс перевода, поиски переводчиком лексических и грамматических эквивалентов [10, с.36].

По вопросам билингвизма уже имеется довольно обширная научная литература. Большинство ученых сходятся на том, что существует полный билингвизм (носитель языка владеет двумя языками в одинаковой мере) и неполный (одним из языков индивид владеет в меньшей степени) [10, с.36].

Под двуязычием следует понимать такую степень активного владения индивидом, кроме основного, вторым языком, которая обеспечивает ему полноценное восприятие художественного произведения, написанного на этом (втором) языке. Полноценно воспринимать - это значит не только понимать смысл произведения, но и получать от прочитанного эстетическое удовлетворение [10, с.38].

Белорусско-русское (как и украинско-русское) двуязычие - явление чрезвычайно активное. Белорусы и украинцы активно пользуются русским языком. Что касается восприятия русской художественной литературы, классической и современной, то в этом восприятии свою роль играет не только знание языка, но и практическая доступность произведений русской литературы для читателей Белоруссии и Украины [10, с.38]. Это создает в Белоруссии и на Украине специфические переводческие условия. У белорусского и украинского переводов русской художественной литературы существенно снижается информационная функция. Действительно, раз читатель вследствие знания языка, доступности издания может познакомиться с произведением в оригинале, то только ради ознакомительных целей он не часто будет обращаться к переводу.

Реакцией на подобного рода переводческие условия явились две крайности во взглядах на национальный перевод. Одни деятели культуры считали, подобно Н. Костомарову, ненужным и даже вредным занятием издание переводных произведений на родном языке, в первую очередь – произведений русской литературы. Другие же, не замечая того величайшего блага, которое несет с собой инонационально-русское двуязычие, необычайно преувеличивали социально-культурную роль национального перевода. Они исходили из ошибочного представления, что активное использование второго языка нарушает «естественный рост и развитие мысли» [10, с.39].

Художественный перевод, безусловно, обогащает литературу, в которую входит, содействует развитию национального языка, его разнообразных стилистических средств. Высокохудожественные переводы с русского языка актуализируют грамматическую и лексическую системы национальных языков, повышают культуру родного слова. «Они являются неопровержимым доказательством русско-белорусско-украинского духовного единения, хорошей школой переводческого мастерства», – пишет кто? [10, с.47-48].

Таким образом, историческая, социально-экономическая, культурная, психологическая, географическая, языковая близость русских, белорусов и украинцев активно влияет на состояние восточнославянского художественного перевода, в значительной мере обусловливает его значение в жизни общества, предопределяет его конкретные цели и задачи [10, с.49]. Специфика перевода с одного восточнославянского языка на другой обусловлена не только социально-историческими, этнографическими, психологическими факторами, но и характером самой близости, родственности языков [10, с.49].

В отношении перевода с близких языков мы вправе говорить не только о константных (языковых, словарных) и окказиональных (контекстуальных) соответствиях, но и о сохранении в переводе ряда лексем оригинала, чего уже не может быть в переводе с далеких языков [10, с.57].

«Особый дух, особый склад» родственных языков создается множеством элементов различных языковых уровней - фонетического, морфологического, синтаксического, лексико-семантического, лексико-стилистического, фразеологического [10, с.63].

Близкородственные языки позволяют сохранять в переводе значительное количество лексем оригинала в их первоначальном либо слегка фонетически адаптированном виде. Причем это явление, названное лексическим переносом, не имеет ничего общего с переводческим буквализмом, словесным копированием [10, с.71].

Лексический перенос - характерная особенность перевода всех близких языков [10, с.71-72]. Лексический перенос, с одной стороны, - великое благо близкоязычного перевода, определенная гарантия его смысловой точности. В практике перевода с родственных языков он способствует передаче стилистического своеобразия подлинника, создаваемого, в частности, такими пластами лексики как местные речения (диалектизмы) и языковые заимствования (варваризмы), - то, что часто невозможно при переводе с языков далеких [10, с.73].

Контекстуальные соответствия «обусловливаются прежде всего художественным стилем оригинального произведения, который переводчик стремиться передать, а также особенностями языка перевода и творческой личностью переводчика» [10, с.85].

В изучении языковых явлений художественного билингвизма можно выделить два аспекта: функциональный и системный. Функциональный аспект предполагает рассмотрение причин появления белорусизмов в русской художественной речи (и наоборот). В системном аспекте исследуются изменения в формальной и смысловой структуре лексических единиц, в их функциях, вызванных межъязыковым взаимодействием.

Для близкородственного перевода второй принцип обусловлен близостью языковых систем, что, с одной стороны, облегчает работу переводчика. Однако существует и специфическая трудность в переводе с близкородственных языков - их «заманчивая близость» (межъязыковая омонимия).

Cодержание категории качества перевода раскрывается, главным образом, через два понятия – адекватности и эквивалентности. Адекватность художественного перевода предполагает исчерпывающее, насколько это возможно, понимание авторской идеи, выраженной в оригинальном произведении, определение художественно-эстетической направленности текста произведения, оценку возможных реакций на него со стороны получателей, принадлежащих к той же культуре, к которой принадлежит автор.

Помимо глубокого понимания идейно-тематической направленности оригинала, переводчик должен суметь найти достаточно адекватные словесные средства для передачи образной системы переводимого им произведения и специфики языка автора. Кроме того, при переводе стихотворного текста очень важным представляется сохранение его ритмической организации (прежде всего стихотворного размера) и системы рифм, что, далеко не всегда возможно.

Адекватный перевод есть воспроизведение как содержания, так и формы оригинала средствами другого языка. Адекватность, т.е. равноценность оригиналу, неотделима от точности и достигается путем грамматических, лексико-фразеологических и стилистических замен, создающих равноценный эффект. Благодаря заменам переводчик фактически может передать все элементы оригинала. В умелом использовании замен и заключается искусство переводчика. Иногда, однако, ему приходится чем-то жертвовать, опускать какие-то детали, немного ослаблять или усиливать высказывание.

Отсюда следует, что понятие «адекватный перевод» включает в себя три компонента: правильная, точная и полная передача содержания оригинала; передача языковой формы оригинала; безупречная правильность языка, на который делается перевод. Все три компонента адекватного перевода составляют неразрывное единство. Их нельзя отделить друг от друга - нарушение одного из них неизбежно ведет к нарушению других.

Понятие «адекватности» остается одним из центральных в теории и практике перевода. В работах 50-х - начала 60-х годов, заложивших основы современной теории перевода, понятие адекватности базировалось на концепции перевода как полного смыслового аналога оригинала. В рамках данной концепции адекватность перевода сводилась к категориям семантической (смысловой) полноты и точности, дополняемым стилистической эквивалентностью, включающей, в частности, принцип подчинения текста перевода функционально-стилистическим нормам языка перевода. Такая адекватность получила название семантико-стилистической.

В 50-60-е годы переводческая деятельность получила новый импульс в сфере информационной практики и теории коммуникации, что способствовало формированию концепции функционально-прагматической адекватности перевода. От функционально-адекватного перевода требуется не полная и точная передача всего смыслового содержания и стилистических особенностей оригинала, согласованных с функционально-стилистическими нормами языка перевода, но лишь правильная передача основной коммуникативной функции оригинала, его функциональной «доминанты».

Адекватным переводом называется перевод, который также обеспечивает прагматические задачи переводческого акта на максимально возможном для достижения этой цели уровне эквивалентности, не допуская нарушения норм переводного языка, соблюдая жанрово-стилистические требования к текстам данного типа и соответствуя общественно-признанной конвенциональной норме перевода.

Специфика перевода, отличающая его от всех других видов языкового посредничества, заключается в том, что он предназначен для полноправной замены оригинала и что рецепторы перевода считают его полностью тождественным исходному тексту. Вместе с тем очевидно, что абсолютная тождественность перевода оригиналу недостижима и что это отнюдь не препятствует осуществлению межъязыковой коммуникации. Вследствие отсутствия тождества отношение между содержанием оригинала и перевода был введен термин «эквивалентность», обозначающий общность содержания, т.е. смысловую близость оригинала и перевода. Поскольку важность максимального совпадения между этими текстами представляется очевидной, эквивалентность обычно рассматривается как основной признак и условие существования перевода. Из этого вытекает три следствия. Во-первых, условие эквивалентности должно включаться в само определение перевода. Во-вторых, понятие «эквивалентность» приобретает оценочный характер: «хорошим», или «правильным», переводом признается только эквивалентный перевод. В-третьих, поскольку эквивалентность является условием перевода, задача заключается в том, чтобы определить это условие, указав, в чем заключается переводческая эквивалентность, что должно быть обязательно сохранено при переводе.

В поиске ответа на последний вопрос в современном переводоведении можно обнаружить три основных подхода к определению понятия «эквивалент». До последнего времени в переводоведении ведущее место принадлежало лингвистическим теориям перевода, в которых доминирует традиционное представление о том, что главную роль в переводе играют языки. При таком подходе задачи переводчика могут быть сведены к максимально точной передачи текста оригинала языком перевода в его полном объёме. Некоторые определения перевода фактически подменяют эквивалентность тождественностью, утверждая, что перевод должен полностью сохранять содержание оригинала. А.В. Федоров, например, используя вместо «эквивалентности» термин «полноценность», говорит, что эта полноценность включает «исчерпывающую передачу смыслового содержания подлинника» []. Однако этот тезис не находит подтверждения в наблюдаемых фактах, и его сторонники вынуждены прибегать к многочисленным оговоркам, которые фактически противоречат исходному определению. Так,?? Бархударов оговаривает, что о неизменности «можно говорить лишь в относительном смысле», что «при переводе неизбежны потери, т.е. имеет место неполная передача значений, выражаемых текстом подлинника» []. Отсюда ученый делает закономерный вывод, что «текст перевода никогда не может быть полным и абсолютным эквивалентом текста подлинника» [].

Такой подход к переводу дал основания для появления так называемой теории непереводимости, согласно которой перевод вообще невозможен. Безусловно, уникальность словарного состава и грамматического строя каждого языка, не говоря уже о различии культур, позволяет утверждать, что полное тождество текстов оригинала и перевода в принципе невозможно. Однако утверждение о том, что невозможен и сам перевод, весьма спорно.

Второй подход к решению проблемы переводческой эквивалентности заключается в попытке обнаружить в содержании оригинала какую-то инвариантную часть, сохранение которой необходимо и достаточно для достижения эквивалентности перевода. Наиболее часто на роль такого инварианта предлагается либо функция текста оригинала, либо описываемая в этом тексте ситуация. Иными словами, если перевод может выполнить ту же функцию или описывает ту же самую реальность, то он эквивалентен. Однако, какая бы часть содержания оригинала ни избиралась в качестве основы для достижения эквивалентности, всегда обнаруживается множество реально выполненных и обеспечивающих межъязыковую коммуникацию переводов, в которых данная часть исходной информации не сохранена. И, наоборот, существуют переводы, где она сохранена, однако они не способны выполнять свою функцию в качестве эквивалентных оригиналу. В таких случаях мы оказываемся перед неприятным выбором: либо отказать подобным переводам в праве быть переводами, либо признать, что инвариантность данной части содержания не является обязательным признаком перевода.

Третий подход к определению переводческой эквивалентности можно назвать эмпирическим, он представлен в работах В. Н. Комиссарова. Суть его заключается в том, чтобы не пытаться решать, в чем должна состоять общность перевода и оригинала, а сопоставить большое число реально выполненных переводов с их оригиналами и выяснить, на чем основывается их эквивалентность. Проделав такой эксперимент, Комиссаров сделал вывод о том, что степень смысловой близости к оригиналу у разных переводов неодинакова, и их эквивалентность основывается на сохранении разных частей содержания оригинала.

В книге «Теория перевода (лингвистические аспекты)» В.Н. Комиссаров сформулировал теорию уровней эквивалентности, согласно которой в процессе перевода устанавливаются отношения эквивалентности между соответствующими уровнями оригинала и перевода. В.Н. Комиссаров выделяет в плане содержания оригинала и перевода пять содержательных уровней.

1. Уровень цели коммуникации. Любой текст выполняет определенную коммуникативную функцию: сообщает какие-то факты, выражает эмоции, устанавливает контакт между собеседниками, требует от слушателя какой-то реакции или действий и т.п. Наличие в процессе коммуникации подобной цели определяет общий характер передаваемых сообщений и их языкового оформления. Эквивалентность переводов первого типа заключается в сохранении только той части содержания оригинала, которая указывает на общую речевую функцию текста в акте коммуникации и является целью коммуникации. Переводы на таком уровне эквивалентности выполняются, когда более детальное воспроизведение содержания невозможно, а также тогда, когда такое воспроизведение приведет рецептора перевода к неправильным выводам, вызовет у него совсем другие ассоциации, чем у рецептора оригинала, и тем самым помешает правильной передаче цели коммуникации.

2. Уровень описания ситуации. В этом типе эквивалентности общая часть содержания оригинала и перевода не только передает одинаковую цель коммуникации, но и отражает одну и ту же внеязыковую ситуацию, т.е. совокупность объектов и связей между объектами, описываемая в высказывании. Любой текст содержит информацию о чем-то, соотнесен с какой-то реальной или воображаемой ситуацией. Коммуникативная функция текста не может осуществляться иначе, как через посредство ситуативно-ориентированного сообщения. Более полное воспроизведение содержания оригинала далеко не означает передачи всех смысловых элементов оригинала. Сохранение указания на одинаковую ситуацию сопровождается в переводах этого типа значительными структурно-семантическими расхождениями с оригиналом. Одна и та же ситуация может описываться через различные комбинации присущих ей особенностей. Поэтому в языке появляются наборы высказываний, которые воспринимаются носителями языка как синонимичные, несмотря на полное несовпадение составляющих их языковых средств. Люди способны осознавать идентичность ситуаций, описанных совершенно различными способами. Для второго типа эквивалентности характерна идентификация в оригинале и переводе одной и той же ситуации при изменении способа ее описания.

3. Уровень сообщения. В данном типе в переводе воспроизводится значительная часть значений синтаксических структур оригинала. Структурная организация оригинала даёт определенную информацию, входящую в общее содержание переводимого текста. Синтаксическая структура высказывания обусловливает возможность использования в нем слов определенного типа в определенной последовательности и с определенными связями между отдельными словами, а также во многом определяет ту часть содержания, которая выступает на первый план в акте коммуникации. Поэтому максимально возможное сохранение синтаксической организации оригинала при переводе способствует более полному воспроизведению содержания оригинала. Кроме того, синтаксический параллелизм оригинала и перевода дает основу для соотнесения отдельных элементов этих текстов. Использование в переводе аналогичных синтаксических структур обеспечивает инвариантность синтаксических значений оригинала и перевода. При невозможности полностью сохранить синтаксический параллелизм несколько меньшая степень инвариантности синтаксических значений достигается путем использования в переводе структур, связанных с аналогичной структурой отношениями синтаксического варьирования.

4. Уровень языковых знаков. В последнем типе эквивалентности достигается максимальная степень близости содержания оригинала и перевода, которая может существовать между текстами на разных языках. Степень такой общности определяется возможностью воспроизведения в переводе отдельных компонентов значения слов оригинала, что, в свою очередь, зависит от того, как выражается тот или иной компонент в словах исходного языка и языка перевода и как в каждом случае на выбор слова в переводе влияет необходимость передать другие части содержания оригинала.

Таким образом, согласно теории В.Н. Комиссарова эквивалентность перевода заключается в максимальной идентичности всех уровней содержания текстов оригинала и перевода. Единицы оригинала и перевода могут быть эквивалентны друг другу на всех уровнях или только на некоторых из них. Полностью или частично эквивалентные единицы и потенциально равноценные высказывания объективно существуют в исходящем языке и в языке перевода, однако их правильная оценка, отбор и использование зависят от знаний, умений и творческих способностей переводчика, от его умения учитывать и сопоставлять всю совокупность языковых и экстралингвистических факторов. В процессе перевода переводчик решает сложную задачу нахождения и правильного использования необходимых элементов системы эквивалентных единиц, на основе которой создаются коммуникативно равноценные высказывания в двух языках. Комиссаров также различает потенциально достижимую эквивалентность, под которой понимается максимальная общность содержания двух разноязычных текстов, допускаемая различиями языков, на которых созданы эти тексты, и переводческую эквивалентность - реальную смысловую близость текстов оригинала и перевода, достигаемую переводчиком в процессе перевода. Пределом переводческой эквивалентности является максимально возможная (лингвистическая) степень сохранения содержания оригинала при переводе, но в каждом отдельном переводе смысловая близость к оригиналу в разной степени и разными способами приближается к максимальной.

В.Н. Комиссаров рассматривает «эквивалентный перевод» и «адекватный перевод» как понятия неидентичные, хотя и тесно соприкасающиеся друг с другом. Эквивалентность понимается им как смысловая общность приравниваемых друг к другу единиц языка и речи. Термин «адекватный перевод», по его мнению, имеет более широкий смысл и используется как синоним «хорошего» перевода, т.е. перевода, который обеспечивает необходимую полноту межъязыковой коммуникации в конкретных условиях.

А.Д. Швейцер также разграничивает понятия эквивалентности и адекватности: «Если эквивалентность отвечает на вопрос о том, соответствует ли текст перевода исходному, то адекватность отвечает на вопрос о том, соответствует ли перевод как процесс данным коммуникативным условиям. Полная эквивалентность подразумевает исчерпывающую передачу коммуникативно-функционального инварианта, т.е. речь идет о максимальном приближении текста перевода к оригиналу, о максимальных требованиях, предъявляемых переводу. Требование адекватности же носит оптимальный характер: перевод должен оптимально соответствовать определенным коммуникативным целям и задачам» [].

В целом в настоящее время понятия «адекватность» и «эквивалентность» в переводоведении разграничиваются по принципу общего и частного. В оппозиции терминов «эквивалентность»/«адекватность» находит свое воплощение двойственная природа перевода. Как известно, перевод - это и процесс, и результат. До сих пор мы говорили о результативной стороне этого явления, ибо эквивалентность - это отношение результатов двух коммуникативных актов - первичного (создания исходного текста) и вторичного (создания текста на языке перевода). Термин «адекватность» применим к переводу в его процессуальном аспекте (сходных позиций придерживаются К. Райсс и Г. Вермеер).

Адекватность связана с условиями межъязыковой коммуникации, с ее детерминантами и «фильтрами» (селекторами, определяющими выбор конкретного варианта), с выбором стратегии перевода, отвечающей данной коммуникативной ситуации, иными словами, если эквивалентность отвечает на вопрос, соответствует ли конечный текст исходному, то адекватность отвечает на вопрос, соответствует ли перевод как процесс данным коммуникативным условиям.

Между понятиями «эквивалентность» и «адекватность» есть еще одно принципиальное различие: эквивалентность всегда в известной мере нацелена на идеальный эталон. Она подразумевает исчерпывающую передачу содержания оригинала на всех семиотических уровнях и в полном объеме его функций (полная эквивалентность), или, по крайней мере - применительно к тому или иному семиотическому уровню или той или иной функции (частичная эквивалентность). Требование эквивалентности носит, иными словами, максимальный характер либо по отношению к тексту в целом, либо по отношению к его отдельным аспектам. Адекватность же представляет собой категорию с иным онтологическим статусом. Ее требования носят оптимальный характер. Она нацелена на лучшее из того, что возможно в данных условиях. В самом деле, известно, что перевод нередко требует жертв и что решения переводчика часто носят компромиссный характер. Более того, в процессе вторичной коммуникации нередко модифицируется и сама цель коммуникативного акта, что неизбежно влечет за собой известные отступления от эквивалентности текстов. Отсюда следует, что перевод может быть адекватным даже тогда, когда он не отвечает (или отвечает лишь частично) критериям эквивалентности. Более того, неэквивалентность отдельных фрагментов текста вполне совместима с адекватностью перевода текста в целом.

Можно сделать вывод о том, что обе категории носят нормативно-оценочный характер, объектом эквивалентности является перевод, как результат (конечное состояние); объектом адекватности - перевод как процесс. Содержание первой категории - соотношение текстов; содержание второй − соответствие ситуации перевода.

Наташа, делай вывод, исходя из темы дипломной работы (насколько я помню, речь идет об адекватности). Мы оцениваем близкородственный перевод (в силу его специфики) как эквивалентный или адекватный, или и то, и другое.