И благословил Бог седьмой день, и освятил его, ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал.

" И благословил Бог седьмой день..." " Когда день благословляется, — говорит м. Филарет, — тогда он поставляется причастным особого некоего блага, достойным радости и сохранения среди самых перемен времени", разумеется, добавим мы от себя, в силу важности и знаменательности соединенного с ним воспоминания.

" и освятил его..." Первое значение стоящего здесь в мазоретском тексте еврейского глагола заключает в себе мысль " об отделении" для какого-либо высшего предназначения и уже отсюда — об освящении, т.е. о назначении для святилища и Бога. В частности, освящение времен, по библейскому употреблению, есть назначение их для богослужения (4 Цар. 10: 20[24]; Неем. 8: 9[25];). Это благословение и выделение седьмого дня, как дня благодарственно-радостного покоя, посвященного воспоминаю творения и прославления Творца, имело значение только для разумно-одаренных существ, т.е. людей, которые, вероятно, с этого времени начали соблюдение субботы, в подражание творческому покою Бога. Хотя, строго говоря, суббота характер определенной заповеди получила лишь в законодательстве Моисея (Исх. 20: 8[26]; Втор. 5: 12[27]), но существует целый ряд сильных доказательств, из которых видно, что в форме благочестивого обычая она практиковалась гораздо раньше Моисея и что происхождение ее в этом смысле чуть ли не современно самому началу человеческой истории (доказат. см. в диссертации А. Покровского " Библейское учение о первой религии", с. 49-53).

Творение первого человека

Вот происхождение неба и земли, при сотворении их, в то время, когда Господь Бог создал землю и небо

" Вот происхождение неба и земли..." Это не что иное, как общий заголовок целого нового раздела библейской первоистории, начинающегося отсюда (2: 4) и простирающегося до следующего подобного же заголовка (5: 1). Доказательством этого служит как филологический анализ стоящего здесь еврейского слова toldoth, так и его библейское употребление, о чем у нас уже была речь выше (см. введение к кн. Бытия).

" в день..." День, о котором говорится здесь (славян. Библ.), это не обычные астрономические сутки, ибо здесь нет необходимого указания на утро и вечер, — а весь шестидневный период творения мира, как это ясно из контекста, в котором идет речь о творении всей вселенной, объединенной в понятиях " неба и земли". Лучший перевод этого места дает сирийская версия (Пешито)[28], которая просто говорит " в то время", когда созданы были небо и земля...

И всякий полевой кустарник, которого еще не было на земле, и всякую полевую траву, которая еще не росла, ибо Господь Бог не посылал дождя на землю, и не было человека для возделывания земли,

Все это вводное предложение служит к определению момента сотворения человека — специального предмета данного повествования. Таким путем бытописатель имеет в виду доказать глубокую древность человека и полное отсутствие всяких следов человеческого существования на земле раньше сотворения первой четы — Адама и Евы.

Эту свою мысль он проводит через общее изображение картины новосозданной земли перед моментом появления на ней человека, в которой он отмечает два главных признака: а) отсутствие всяких следов человеческой культуры и вообще продуктов возделывания поля) и б) наличие неблагоприятных атмосферических условий, делавших даже немыслимой никакую культуру и никакое человеческое существование. Все это, по мысли бытописателя, решительно устанавливало тот факт, что на земле, до сотворения Адама, не было культуры, а следовательно, не существовало и человека. Вот лучшее библейское опровержение рационалистических теорий преадамизма, т.е. мнения о существовании людей, предшествовавшем сотворению Адама.

" Господь Бог". Здесь мы впервые в еврейском тексте встречаемся со словом " Иегова", более правильный перевод которого будет " Сущий" (Исх. 3: 14). Это — преимущественное название Бога Завета, Бога Промыслителя и Искупителя (Быт. 4: 6; 6: 3, 5, 8; 9: 13, 15, 26; 24: 40; 39: 31; 30: 30; Исх. 6: 20; Чис. 26: 59 и в предпочтительном употр. у всех пророков). В этом смысле оно отличается от другого употребительного слова " Элогим", означающего Бога как всемогущего Творца вселенной. На основании этого различия божеских имен отрицательная критика (" гипотеза записей", " фрагментарная теория", " гипотеза восполнений" и др.) хочет установить различие во времени происхождения различных отделов Библии (древнейших элогистических от позднейших иеговистических) и тем самым подорвать веру в подлинность Моисеева Пятикнижия. Но в настоящее время библейская наука все сильнее и тверже устанавливает факт глубокой древности сего божественного имени и тех отделов Библии, в которых оно употребляется; особенно драгоценную услугу в этом отношении оказывают библейские апологетические данные " халдейского генезиса" (см. об этом в диссертации А. Покровского " Библейское учение о первобытной религии", с. 424-427).