Птолемей IV

(№ 1206). «(37, 9) При виде Никагора Клеомен подошел к нему, ласково приветствовал и расспрашивал, что привело его в Александрию. Тот отвечал, что привез лошадей. (10) Тогда Клеомен сказал: «Как бы хорошо было, если бы вместо лошадей ты привез с собою любовников и арфисток: теперешний царь занят этим всецело». (11) В то время Никагор рассмеялся и замолчал; несколько дней спустя, ближе познакомившись с Сосибием по делу о лошадях, он передал ему только что приведенные слова Клеомена; а когда заметил, что Сосибий слушает его с удовольствием, Никагор рассказал все о давней неприязни своей к Клеомену» (Полибий V 37 [Полибий 1994-95, т.1, с.437])

(№ 1207). «Клеомен засмеялся и промолвил: «Лучше бы ты привез ему арфисток и распутных мальчишек – царю сейчас всего нужнее именно этот товар» (Плутарх. Агид и Клеомен 56, пер. С.П.Маркиша [Плутарх 1994, т.2, с.294])

(№ 1208). «Птолемей Трифон (он получил это прозвище из-за свойственного ему образа жизни) сказал как-то одной красавице, пожелавшей встретиться с ним: «Моя сестра запретила мне принимать приглашения от красивых женщин». На это посетительница смело и остроумно возразила ему: «А от красавца ты бы, вероятно, принял?». Птолемей остался доволен ее ответом» (Элиан. Пёстрые рассказы XIV 31 [Элиан 1963, с.118])

(№ 1209). «Утопая в наслаждениях и роскоши, он убил свою жену, приходившуюся ему сестрой, Эвридику, и пленился прелестями гетеры Агафоклеи. … (2) Но с течением времени распущенность все росла, и дерзость гетеры уже не могла оставаться в пределах дворцовых стен. Ежедневные развратные сношения царя с братом ее Агафоклом, распутным и угодливым красавцем, сделали ее еще более наглой. К Агафоклее и Агафоклу присоединилась их мать Энанфа, забравшая в свои руки царя, совершенно обольщенного прелестями обоих ее детей. … Агафокл, постоянно находившийся при царе, правил государством, а обе женщины распоряжались раздачей должностей трибунов, префектов и военных командиров. …

[ 205 г. ] Но вот Птолемей умер, оставив после себя пятилетнего сына от сестры своей Эвридики; его смерть долго скрывали, а тем временем женщины расхищали царскую казну и, стакнувшись с подонками общества, пытались захватить власть. Когда же весть [о смерти царя] разнеслась, Агафокл был убит сбежавшейся толпой, а женщины в отмщение за Эвридику были распяты» (Юстин. Эпитома Помпея Трога XXX 1, 7-2, 7 [Юстин 2005, с.197-198])

(№ 1210). «[ 202 г. ] (25, 32) Тлеполем, например, предлагал пить за маляра, за музыкантшу, за бритву, также за мальчугана, который в детстве был кравчим царя, сам (33) «делал все и другим позволял все делать с собою». Так как соучастники пирушек смеялись всякой такой шутке и еще от себя прибавляли что-либо к издевательствам, то вскоре слухи дошли и до Агафокла, (34) и вражда теперь была открытая». (Полибий XV 25 [Полибий 1994-95, т.2, с.250])

Сирия

(№ 1211). «Подобно этому и Фемисон с Кипра, любовник царя Антиоха [IV Эпифана] (как говорит Питерм Эфесский в восьмой книге «Истории», не только провозглашался на праздниках как «Фемисон, македонянин, Геракл царя Антиоха», но и принимал жертвы, приносимые всеми жителями «Гераклу Фемисону», а если жертвователь был знатный, то присутствовал и сам, возлегая на ложе в львиной шкуре, со скифским луком и палицей» (Афиней VII 290а [Афиней 2003-, т.1, с.360])

(№ 1212). «Так Антиох, сын Антиоха Великого, получил власть над Сирией, у сирийцев он получил прозвище «Эпифан» [«С славой явленный»], потому что в глазах подданных он был законный государь той власти, которая была отнята у него чужими. Установив дружбу и союз с Эвменом, он твердо правил Сирией и племенами, лежащими около нее, имея своим наместником в Вавилоне Тимарха, а наблюдающим за своими доходами Гераклида; это были два брата, и оба были его любимцами». (Аппиан XI 45, пер. С.П.Кондратьева [Аппиан 2002, с.284])

Разное

(№ 1213). «…царь [ Филипп V Македонский ] старался еще сильнее ожесточить мессенцев друг против друга, прибыл Арат, который и сам не скрывал своего возмущения, и не остановил сына, когда тот набросился на Филиппа с резкими и грубыми упреками. Сколько можно судить, юноша был влюблен в Филиппа и потому, среди прочих злых слов, сказал ему так: «После того, что ты сделал, я больше не вижу твоей красоты, нет, теперь ты самый безобразный из людей!» Младшему Арату Филипп ничего не ответил, хотя и кипел от гнева и несколько раз прерывал юношу яростными воплями…» (Плутарх. Арат 50, пер. С.П.Маркиша [Плутарх 1994, т.2, с.548])

(№ 1214). «И вот они решили устранить царского споспешника [ беотарха ] Брахилла… (2) Было выбрано время, когда он пьяный возвращался домой после торжественного обеда в сопровождении женоподобных мужей, которые для забавы гостей участвовали в этом людном пиршестве». (Тит Ливий XXXIII 28, 1-2, пер. С.А.Иванова [Ливий 1989-93, т.3, с.94])

(№ 1215). «(4, 2) Еще за много лет до того Филипп [ V Македонский ] казнил Геродика, знатного фессалийца, а впоследствии умертвил и его зятьев. Остались вдовствующие дочери, у которых было по малолетнему сыну. (3) Звали этих женщин Феоксена и Архо … (6) Узнавши о царском приказе взять под стражу детей казненных, она [ Феоксена ], сочтя, что они станут жертвой надругательств не только царя, но и стражей, решилась на страшное дело и осмелилась даже сказать, (7) что лучше она своей рукою лишит их жизни, чем допустит, чтобы они попали во власть Филиппа. … (13) Между тем безжалостная женщина, вернувшись к задуманному, разводит в чаше яд и вынимает мечи… (15) И дети предали себя смерти». (Тит Ливий XL 4, 2-15, пер. И.И.Маханькова [Ливий 1989-93, т.3, с.360-361])

То же: (Эпитома кн.40 Тита Ливия [Ливий 1989-93, т.3, с.569])