Легенды Нюрбинского улуса

№ 220. Эр-Соготох-Эллэй

Эр-Соготох-Эллэй прибыл в этот край с юга, из теплых краев: родом он был татарин. Отец его был слеп на оба глаза. Сын вез его, навьючив на кобылу рыжей масти. На седьмой день пути отцу наступила пора умирать. Старик перед смертью успел сказать сыну наставление о будущем:

«Меня похорони здесь и поезжай дальше, выбирая путь но искривленным деревьям.

Едучи так, доберешься до великой реки Лены. Брось в реку палку и, куда поплывет она, в том направлении и поезжай. При­будешь в страну, где живет с тремя дочерьми Омогон-Баай. Он не имеет понятия об изгородях, навесах для скота, об употреблении посуды, но всякого скота у него столь много, что он сам не знает ему счета».

[Дальше следуют уже известные сюжеты о выборе невесты Эллэем и об устройстве им ысыаха.]

Нагырба Гавриил, 50 лет. Лото 1921 г. Записано ио-якутскп С. С. Жир­ковой.

№ 221. Предки якутов Нюрбинского улуса

Таркай сначала жил в Якутском округе. Поссорившись с Хара- Бытыком, он с семьей отправился на Вилюй. У него был сын Босхонг-Бэлгээни, пролежавший калекой до сорокалетнего воз­раста. Жена Таркая упрашивала мужа бросить калеку, так как с ним трудно будет убежать от преследующего войска. На речке Нуоралльыма догнало беглецов войско [Тыгына]. Босхонг-Бэл­гээни неожиданно вскочил на ноги, издал крик ворона и, бросив­шись на тетку [? ], растерзал ее; кровью ее намазал свои суставы. Затем, вырвав с корнем огромную ель и размахивая ею, пошел сражаться. Преследовавшее войско, испугавшись его, вернулось назад. По прибытии на Вилюй у Таркая родились четыре сына, из которых одного звали Омолдооном.

Когда Таркай умер, Босхонг-Бэлгээни говорит Омолдоону:

«Древние люди имели обыкновение хоронить с умершим особого человека. Кого же мы похороним с отцом?»

Но тот с удивлением возразил:

«Что ты говоришь! Неужели хочешь похоронить трех братьев?»

Омолдоон, будучи семилетним, ушел из дому. Пришел он в местность Бэс-Атах, где проживал старик тунгус с семьей и людьми в девяти шатрах, промышляя рыбу. Омолдоон, притаив­шись в лесу, выстрелил из лука и угодил стрелой в локоть ста­рика.

Последний, подумав, что пришло целое войско, бежал. Омолдоон поселился в этой местности и стал рыбачить.

У Омолдоона было 16 сыновей, потомство которых образовало наслеги Тыалыкы и Бэстээх. В числе его сыновей называют Асхара, Огонньор-Ойуна и Тююнгюнююра, из которых последний считается предком Кангаласского наслега.

Однажды Омолдоон, будучи уже стариком, услышал, что по дороге на Мачу живет витязь по имени Эргиэчей. Омолдоон по­ехал, вооружившись, сразиться с ним. Девять дней и ночей он искал своего противника и не мог найти. Наконец, утомившись и проголодавшись, решил вернуться домой. Возвращаясь, он вдруг услышал голос Эргиэчэя, который заклинал:

«Чудище, девять дней ты не мог отыскать мое жилище, подобру-поздорову возвращайся назад!»

Омолдоон пустил в него стрелу со словами:

«Если суждено мне уехать со сгустком крови во рту и с ок­ровавленной головой на тороках, угоди ты в него!»

Стрела попала в самый глаз противника и вышла через за­тылок. Поэтому-то о наших предках до сих пор говорится: «Ездя­щие, привязав окровавленную человеческую голову к торокам, страшные омолдоонцы».

Про предка Сюльского наслега рассказывают так. Жили ста­рик со старухой, которые до 60-летнего возраста не имели детей. По их просьбе один шаман совершил камлание и выпросил им сына от духа дождливых облаков. Сына назвали Омуку-Ойун. Когда он смеялся или разговаривал, голос его был слышен с рас­стояния 70верст.

Паспортные данные те же, что и у текста № 220. Текст записан С. С. Жирковой.

№ 222. Тююлээх-Тюнгюрдээх-Тюлюён-Ойун

Предком якутов Бордонского наслега считается Тююлээх- Тюнгюрдээх-Тюлюён-Ойун [имеющий покрытый шерстью бубен Тюлюён-Ойун]. Раньше он проживал в Якутском крае. Однажды его побил Быркынгаа-Боотур, и Тюлюён-Ойун спасся бегством на Вилюй. Здесь он обзавелся семьей и хозяйством. Тюлюён- Ойун имел двух сыновей, из которых одного звали Тиинг-Бас- Хаптагай-Быгый, а другого — Суор-Боллой.

Однажды старик-шаман, сидя в юрте перед камельком, жало­вался на судьбу за то, что ему пришлось перенести от людей, и говорил:

«Оттого, что когда-то Быркынгаа-Боотур жестоко побил меня по спине, я превратился в предвестника каждой перемены по­годы!»

Сыновьям его в ту пору было: одному 15 лет, а другому — 14. Они, слыша слова отца об обиде, причиненной ему Быркынгаа- Боотуром, сильно досадовали на последнего и жаждали отомстить ему. Они отпрашивались ехать в Якутский край, но отец уго­варивал их:

«Вы еще молоды, напрасно погубите себя! Если даже я не мог осилить его, куда же вам тягаться с ним?»

Но парни не послушались. Однажды, запасшись дорожной провизией и вооружившись как следует, поехали в Якутский край.

Дело было летом. Добрались до реки Лены. Под вечер при закате солнца встретили женщину-работницу и расспросили, где и как найти урасу Быркынгаа-Боотура. Та рассказала, что над его урасой укреплено копье и что она стоит среди девяти дру­гих урас. Парни отыскали эту урасу и, не входя внутрь, пустили стрелу в то место, где была лежанка хозяина. Тотчас же раздался женский крик:

«Какие мерзавцы сгубили моего голубчика?»

Тиинг-Бас завыл по-волчьи, а Суор-Боллой издал крики во­рона и, вбежав в урасу, отрезали половой орган Быркынгаа-Боо­тура в знак совершенной над ним мести. Затем, беспрерывно воя по-волчьи и издавая крики ворона, они, сев верхом на корягу, переправились через реку, распевая песню:

«Потопили в крови врага, прикончили того, с кем имели счеты!»

Прибыли к себе на Вилюй и передали матери захваченный с собой половой орган Быркынгаа-Боотура, говоря:

«Мы привезли тебе гостинец!»

Рассказали отцу о своем подвиге. Отец говорит:

«Вы совершили похвальную и удачную поездку, а я здесь помышлял, что он, чудище, вас прикончит».

Тиинг-Бас-Хантагай-Быгый имел сына по имени Кэтирэй. У Кэтирэя было семь сыновей: первого звали Джэгин-Этэгэли, второго — Джаарын-Ойун, третьего — Сиэллээх-Ёсюргю, четвер­того — Тирэк...

Джэгин-Этэгэли отличался необыкновенной резвостью в беге; говорят, он наподобие белки перескакивал с одного дерева на другое.

В первом Бордонском наслеге роды имеют следующие имена: Кукчаа, Асхар, Мэнгэ, Джаарын. Кукчаа был сын Джегин-Этэгэли, Асхар — сын Улуу-Омолдоона. Род Мэнгэ называется так потому, что их предок, якут Мегинского улуса, переселился к ним из Якутского края; его имя — Иван Лыткин.

В Накасском наслеге тоже есть род Джаарын, а также Суор.

В Мальжегарских наслегах названия родов следующие: в 1-м — Тосуукай, Джегин и Джук, во 2-м — Чочороон и Джук.

Попов Иван Николаевич, 30 лет, 1-го Бордонского наслега. Март 1925 г.

№ 223. Племя туман и прародительница вилюйских якутов

Сначала вся вилюйская страна принадлежала народу, извест­ному под именем «туман». Среди них как-то произошла междо­усобная война. От этой войны бежала по реке Вилюю одна жен­щина, сев на берестяную ветку. Она имела при себе одну рыбо­ловную сеть. Доплыла до Лены, пришла к отцу Тыгына и стала его побочной женой. Она родила трех сыновей. Старшего из них звали Быркынгаа-Боотур, среднего — Кулугур-Бэргэн, а млад­шего — Босхонг-Бэлгээти. Все они были очень бедные люди. Ты­гын же был сын от законной жены.

Алексеев Иван Алексеевич, 42 лет, Сюльского наслега. Март 1925 г.

№ 224. Первые беженцы на Вилюй

Однажды Быркынгаа-Боотур, осмотрев свои рыболовные морды, возвращался домой и повстречался с Тыгыном. Последний стал укорять его, говоря:

«Зачем это вы нарушаете границы моих земель?»

И начал бить Быркынгаа рукояткой своей волосяной махалки. Быркынгаа-Боотур отобрал махалку. Но Тыгын не унимался и стал бить его кулаками, Быркынгаа же, защищаясь, поранил его лицо. Жили они около озера Сайсары. Придя домой, Быркынгаа рассказал матери о случившемся. Мать, выслушав его рассказ, говорит:

«Нам необходимо бежать отсюда в „кыйаарга“ (дословно — в беспредельную даль. Рассказчик поясняет, что раньше якуты так называли Вилюйский край), на мою родину».

Они имели одну-единственную корову с теленком. Решив бе­жать, теленка закололи на мясо, корову повели на поводу. Млад­шего брата-калеку (Босхонг-Бэлгээти) навьючили на корову и по дороге кормили молоком.

При переправе через одну речку, торопясь и боясь погони войска Тыгына, калеку оставили одного, а сами пошли дальше. Прошли один дневной переход и остановились для ночевки. Утром рано, когда еще было темно, жены двух братьев встали, чтобы подоить корову, но ее на месте не оказалось. Разбудили мужей. Те высекли огонь иотыскали следы коровы. Идя по ее следам, они пришли к тому месту, где вчера оставили сидеть брата-калеку. Корова пришла к нему и дала пососать молока. Когда подошли братья, она стояла над ним и лизала его языком. Он прежде был лишен способности говорить, а теперь как-то научился говорить и сказал одно слово—«нуоралльыма». Снова посадили брата на корову и пошли дальше.

Добрались до реки Вилюя, переправились на западный берег и построили себе юрту. Стали жить, промышляя себе пищу охо­той, рыбной ловлей и выскребая сосновую заболонь.

Паспортные данные те же, что и у текста № 223.

№ 225. Борьба беженцев с Тыгыном

Долго ли они прожили так, неизвестно, но однажды пришло войско Тыгына. Началась перестрелка, которая продолжалась три дня и три ночи. Жены их из сосновой коры готовили пищу и приносили мужьям, пока они были заняты стрельбой. Пере­стреливались, стоя на противоположных берегах реки.

В здешних юртах над камельком спереди бывает полка, кото­рую называют «хабагал». На такую полку поставили уху. Однажды жена одного из братьев достала с полки уху. В это время очутился здесь калека Босхонг-Бэлгээти и, схватившись за посуду, вылил уху. Тетка, рассердившись, побила его по го­лове. Но он, схватив с шестка нож для выскребания коры, одним взмахом распорол ей живот и вытащил сердце с печенью. Съел их и, приложившись к текущей крови, стал пить глотками. Вслед за тем он стал на четвереньки, сделал несколько скачков и пу­стился бежать. Прибежал и присоединился к воюющим братьям.

Быркынгаа спел песню, которая воодушевляет в битве. В этот момент на острие его копья упал сверху сгусток крови... Войска Тыгына стали уже ослабевать, на исходе был у них и запас стрел. Наконец, увидев, что противник получил подкрепление в лице брата, который прежде был совершенным калекой, стру­сили и возвратились обратно в Якутский край. [Рассказчик ра­зумеет быв. Якутский округ.]

Один из трех братьев остался в пределах теперешнего Верхневилюйского улуса, а двое других пошли вверх по Вилюю и там на озерах Муосааны и Чаппанда жили охотой. Быркынгаа позже поселился в районе теперешнего Сунтарского улуса. От него про­изошли наслеги Джаархан, Кугдаар, Токос, Бутукай, Тирэгэ, Тюбэй-Джаархан. От Босхонг-Бэлгээти произошли наслеги 1-й Джаархан, Этисиилээх, Тюмюк, Хорула, Тонго, Ууну. [Тонго — по названию речки, а Ууну — озера.] Босхонг-Бэлгээти имел двух сыновей, старший — Таркаайы, младший — Омолдоон.

Паспортные данные те же, что и у текста № 223.

№ 226. Омоллоон (Омолдоон)

Омоллоону, когда умер его отец, было три года, и он воспиты­вался у своего старшего брата Таркаайы. Жена последнего не­навидела ребенка и часто била его. По этому поводу муж учил мальчика:

«Если тетка будет еще раз бить, пусти ей в ногу стрелу!»

Однажды, когда она его побила, он выстрелил и попал стре­лой в ее колено. Женщина громко вскрикнула от боли и упала в обморок. Парень выхватил пучок конского волоса, мелко ис­крошил его ножом и тотчас же всыпал в рану, чтобы еще больше растравить ее. Вслед за тем он исчез из дома.

Он пробрался к озеру Нюрба, которое именуется у нас Старая Бабушка. Там на северном заливе под названием Бэс-Атах в то время проживали тунгусы. Омоллоон пришел к этим тунгусам, жившим в трех урасах, перестрелял всех и стал кормиться их запасами. В это время ему было всего семь лет. Он имел при­вычку играть, строя себе дома. Рассказывают, что тут он по­строил 12 домов.

Старший брат пустился на поиски пропавшего мальчика и долго не мог найти его. Но однажды получил весть, что где-то на севере, на берегу Нюрбы, видели следы голых ног человека. Пошел туда с несколькими товарищами. Подкравшись с боль­шими предосторожностями, застали мальчика спящим на спине. Он лежал, заложив обе ладони под затылок. Поймали, и старший брат с трудом уговорил его возвратиться домой.

Позже, когда Омоллоон возмужал, из Якутского края пере­селился один человек по имени Наахара и поселился в местно­сти Быар, Омоллоон послал ему предупреждение, что идет на него войной. Вслед за тем выступил с отрядом воинов. Произо­шла битва, и побежденный противник запросил мира. В те вре­мена имели будто бы обычай в знак изъявления покорности выдавать девицу в полном брачном наряде. Наахара так и сде­лал, а затем, боясь Омоллоона, оставил облюбованное место и переселился выше по Вилюю, в пределы теперешнего Хочинского улуса.

После победы Омоллоон вернулся домой, привязав к торокам окровавленные головы убитых противников и держа на острие своего копья их сердца и печень. Потому-то он во всех рассказах именуется: «Имеющий окровавленную человеческую голову на тороках великий Омоллоон».

Паспортные данные те же, что и у текста № 223.

№ 227. Тююлээх-Тюнгюрдээх-Тюлюён-Ойун

Тююлээх-Тюнгюрдээх-Тюлюён-Ойун был предком якутов Бордонских наслегов. [Наслегов с таким именем несколько в Мархинском и Сунтарском улусах.] Он раньше жил в Якутском крае и был зятем Тыгына. Там же жил другой человек, по имени Кургумар-Боотур, тоже бывший зятем Тыгына. Таким образом, Тюлюён-Ойун и Кургумар-Боотур приходились друг другу род­ней (свояки). Однажды Тюлюён-Ойун поссорился со свояком и бежал в Вилюйский край, где и устроился на постоянное жи­тельство.

Он бежал с женой и двумя сыновьями, которые тогда были еще малыми детьми. Старшего сына звали Кэтэгинэн-Харахтаах-Хантагар-Быгый, а младшего — Суор-Бас-Боллой. [Дословно имя первого—«затылком смотрящий», вероятно в смысле бдитель­ный, ходящий с запрокинутой головой, Быгый; второго—«с го­ловой ворона Боллой».] Сыновья уже выросли, одному было 14 лет, а другому — 13.

Однажды старик шаман, разоблачившись, сидел спиной к ка­мельку и грелся. Не замечая присутствующих сыновей он сказал жене:

«Видимо, собирается непогода, снова забередила моя заста­релая рана. Помнишь, когда ты до потери сознания увлеклась Кургумар-Боотуром и довела до того, что он меня побил? С тех пор обосновалась у меня эта болезнь».

Парни-подростки стали выпытывать у матери, о чем говорил отец. Мать накричала на детей. Но однажды муж и жена опять повздорили между собой и снова вспомнили о прошлом событии.

Летом перед самым сенокосом сыновья неожиданно исчезли. Отправились в Якутский край. Нашли там местожительство Ты­гына. Встретив женщину, ходившую рано утром за коровами, разузнали, как найти жилище Кургумар-Боотура. Женщина ска­зала:

«Увидите семь урас, стоящих рядом; он живет в средней из них, над которой торчит копье».

Женщину тут же зарубили и пошли дальше. Нашли урасу с указанными признаками. Была еще ночь, люди спали, но в урасе Кургумар-Боотура проснувшиеся муж и жена лежа раз­говаривали. Обойдя урасы, парни отыскали по голосам место, где лежал Кургумар-Боотур, и через покрышку пронзили его копьем. У него один палец был искривленный. Убив его, парни отрезали этот палец и половой орган. С этой добычей возвратились на ро­дину. Палец показали отцу и спросили:

«Не знаком ли тебе этот палец?»

Старик ответил:

«Да это палец Кургумар-Боотура!»

А половой орган бросили перед матерью.

Так они отомстили за старую обиду своего отца.

От Хантагар-Быгыя родились два сына: Сиэллээх-Ёсюргю и Кэтирэй.

Паспортные данные то же, что и у текста № 223.

№ 228. Испрошение детей через шаманов

Сиэллээх-Ёсюргю состарился, жене его было уже 60 лет, а она ни разу не рожала. Однажды приехали к ним из Якутского края два шамана, назвались качикатцами [наслег с таким названием имеется в Восточно-Кангаласском улусе]. Шаманы остались но­чевать. Разговорились. Хозяева между прочим говорят, что вот до старости лет не имеют детей. Легли спать. Утром один из шаманов говорит:

«Я видел сон, который предвещает вам рождение ребенка».

Узнав, что они — шаманы, хозяева попросили их совершить моление богам о даровании им ребенка. Те согласились, сказав предварительно:

«Да, раньше, бывало, мы испрашивали своим молением ре­бенка!»

Совершив моление, они спустились к Айыысыт, но получили отказ. Во время священнодействия главный шаман в своих пес­нях стал сетовать и между прочим сказал:

«Имел я обыкновение совершать моление к духу, наводящему облака».

Домохозяева снова попросили совершить моление — к этому духу. Согласились и прокамлали целые сутки — ночь и день, со­вершив путешествие к Сююлэр-Былыт-Тёрдюгэр. Это божество вняло молениям шаманов и обещало даровать двух сыновей, пер­вому из них просило дать имя Чохух, а второму — «дарованный от источника проливных дождей Сююлэ-Багдарыын».

«Этого нашего младшего сына пусть не задевают ни соло­минкой и ни ветками тальника!»

Так сказало божество через уста шаманов. С этими словами, чтобы вселить душу дарованного ребенка, издавали над головой старухи звук «брррр...» В этот момент старуха упала в обморок. Одаренные подарками шаманы уехали, обещая возвратиться к ним через три года. И действительно, через три года снова приехали и застали у старика и старухи двух детей. Опять дали им подарки — разную пушнину, — наполнив ими две переметные сумы.

Паспортные данные те же, что и у текста № 223.

№ 229. Оноху и Норгуо (Борьба с оргётцами)

Сююлэ-Багдарыын имел двух сыновей, старшего звали Оноху, а младшего — Норгуо. Оноху был силач и шаман, но никогда не шаманил. Только раз пришлось ему шаманить. Когда он кричал, его голос был слышен на расстоянии тридцати верст. Он был громадного роста и так тяжел, что редкая лошадь могла выдер­жать его. Был один конь черной масти с белой мордой и его мать такой же масти. Только на них он ездил верхом. Лишив

шись их, ходил пешком. Он служил старшиной при князце Джаарыне. Для взноса податей ходил в Якутск пешком и путь туда и обратно совершал в семь дней. [1400 верст туда и обратно.]

Однажды пришлось ему сражаться с людьми Джаарына. Его младший брат Норгуо тайком высмотрел верши у людей Джа­арына. Последний стал укорять Оноху за брата. Это послужило поводом для столкновения. Условились через три дня сразиться.

Придя домой, Оноху стал ругать брата. Тот говорит:

«О чем горевать, от многих падет много, а от малочисленных умрет немного!»

Чтобы испытать ловкость и увертливость брата, Оноху стал стрелять в него из лука. Но тот все летящие стрелы захватывал между пальцев и при этом приговаривал:

«Вот летит стрела, оперенная перьями орла, вот стрела с перь­ями пегого орла, вот стрела с перьями сарыча!..»

Заготовили стрелы, навьючили их на двух коней и поехали в условленное место сразиться с ёсёхтёрами. Остановились для привала. Вдруг Оноху крикнул маленькому брату.

«Эй, берегись, уже пришли ёсёхтёры!»

Прилетела стрела и впилась в морду коня, которого держал под уздцы Норгуо. Конь рванулся и опрокинул последнего. Оноху поймал коня и пока успокаивал его, посыпались в него стрелы, сгибая во все стороны шерсть его дохи. Вслед за тем открыл стрельбу Оноху. Выпустил все стрелы за исключением одной и все мимо. У Джаарына был витязь по имени Ёсёх-Ёргюёджэй, заменявший ему летящего сокола. Оноху, выражая досаду, стал кричать и взывать к Илбис-Кыыса... После этого свою послед­нюю стрелу направил в этого витязя Джаарына. Стрела угодила ему в колено, и он упал. Ёсёх-ёргюёджэйцы взяли упавшего воина на руки и унесли. Оноху, видя это, издал громкие ликую­щие крики. Обернувшись назад, он увидел целую кучу стрел. Их наловил и принес его семилетний брат. Ободрился Оноху и начал новую перестрелку. Враги скоро бежали.

Жена Джаарына говорила мужу:

«Почему ты позволяешь этому сыну верхних [духов] свободно разгуливать? Давно бы следовало покончить с ним!»

Муж на это ответил:

«Ведь и ты — шаманка, попробуй-ка сама погубить этого сына верхних!»

Однажды шаман Джаарын совершил камлание к тем верхним духам, от которых происходил он сам, с жалобой на Оноху. Но духи-прародители прогнали его со словами:

«Ты хотя и старше годами, но Оноху зародился в гнезде на одинсучок выше, чем ты. Он шаман с более крепким назначе­нием, чем ты».

Так он спустился ни с чем. И позже не удавалось ему погу­бить Оноху.

Паспортные данные те же, что и у текста № 223.

№ 230. Джаарын (Князец-шаман)

Джаарын был знаменитый шаман. От него произошел род, живущий около озера Мэгэджэк и носящий его имя. Ныне они образовали один наслег — 1-й Бордонский. В Нюрбинском улусе есть тоже джааринцы — в составе Накасского наслега. Джаарын имел семь сыновей.

У него был богатый сосед Нэлэкэй-Кылаа, который имел зна­менитого жеребца по кличке Мюллью-Босхонг. По всему его хребту от челки до хвоста росла грива, от хвоста до копыт тоже росла длинная шерсть. Джаарын в течение всей жизни не пере­ставал просить этого жеребца, но хозяин не хотел расстаться сним.

Однажды Нэлэкэй-Кылаа устроил ысыах и пригласил шамана Джаарына благословить начаток кумыса. Джаарын пришел. Упо­мянутого жеребца, надев на него двойной недоуздок, двумя по­водьями привязали к лиственнице. Джаарын в самую пору вос­хода солнца освятил кумыс. Наверное, произносил и молитвы. Начался праздник, лили и плясали... Вечером народ разошелся. Джаарын снова стал упрашивать хозяина уступить ему же­ребца. Тот ответил неизменным отказом.

Тогда шаман взял таловый прут, снял с него кору так, что белые и темные полосы шли, перемежаясь, по спирали, и произ­нес заклинание, призывая своих духов:

«Подвластные мне духи, приведите ко мне жеребца Мюллью- Босхонга! Нэлэкэй-Кылаа обещал мне дать его, а теперь отка­зывается...

Затеялась ссора... Шаман в гневе проговорил:

«Хочешь дать — возьму его, не захочешь—тоже возьму!»

С этими словами он сел на коня и уехал. Он жил на проти­воположном берегу озера Нюрбы, на мысу под названием Бёрё- Тумула. Как только ушел шаман, привязанный жеребец стал биться и оборвал свои привязи.. Семь человек, вооружившись палками, пытались остановить его, но он бросился в озеро и по­плыл к противоположному мысу, местожительству Джаарына. Так он ушел за шаманом, как жеребенок за кобылицей.

Паспортные данные те же, что и у текста № 223.

№ 231. Джаарын-Ойун

Внук Тююлээх-Тюнгюрдээх-Тюлюён-Ойуна Кэтирэй имел семь сыновей, одним из этих семи братьев был шаман Джаарын. Этот шаман был очень кровожаден, причинял вред людям и скоту. Он, хваля какого-нибудь коня, говорил:

«О, этот конь совершенно похож на самого Уордаах-Джёсёгёя, как если бы он сам воочию в собственном облике ходил, спустив­шись на землю!»

Этот конь обязательно погибал.

Затем он таловым прутом с узором ударял поперек морды при­вязанных к сэлэ жеребят. Эти жеребята тоже гибли.

Однажды Джаарын-Ойун сражался с Оноку, сыном Сюллэ- Багдарыына, состязаясь в первенстве. При этом Джаарын был князцом, а Оноку — старшиной. Бой оказался безрезультатным.

В те времена в Сюльском наслеге жил один богатый человек по имени Хамыйыах. Джаарын-Ойун совсем разорил этого богача. Он приезжал к нему с навьюченными на коня двумя кожаными посудинами с кумысом и беседовал с ним в продолжение целого летнего дня, говоря при этом:

«Вот уже несколько лет живу на свете и ни разу не удалось полакомиться до отказа утятиной — ленным крохалем-самцом. Разве вот дети моего приятеля угостят такой пищей? Пусть они поохотятся за ними, а мы тем временем заведем со стариком беседу!»

Сыновья уходили охотиться, забросив сенокос. Приступили косить только тогда, когда трава уже начинала желтеть. От поб­лекшей травы постепенно погиб у них весь скот. Шаман бил таловым прутом с узором поперек морды их жеребят, отчего они потом умирали. Когда спрашивали шамана, почему он бьет же­ребят, он отвечал:

«Хочу узнать, хорошие ли кони выйдут из них!»

Хамыйыах совсем обеднел и умер в нищете.

Тогда же в Мэгэжэке жил предок тамошних якутов, богатый и известный человек по имени Хатыы. Однажды захворала его дочь от черной смерти. Отец просил Джаарына совершить кам­лание над дочерью. У Хатыы был знаменитый конь, известный под кличкой Мэнгий-Мээчик. Джаарын долго и убедительно про­сил дать ему этого коня, но хозяин не давал. На этот раз Хатыы обещал уступить коня, если он вылечит дочь и ту болезнь совер­шенно изгонит из нашего края. Шаман согласился и совершал камлание в течение трех дней и ночей. Болезнь, черную смерть, заключил в железный ящик и полетел с ним на север. В пути над озером Ниджили болезнь превратилась в рыбу, вырвалась из рук шамана и упала в озеро. Тогда шаман от озера Ниджили на три кёса [кёс — мера для измерения расстояний, около 10 верст] ближе протянул поперек железную преграду, чтобы та болезнь не приходила в наш край. Единственное доброе дело, сделанное шаманом Джаарыном, заключается только в этом. Просимого коня он получил.

У Джаарына было семь сыновей, из них известны имена следующих: Джалагай-Киилээн, Джэрэнээк-Ойун, Ньахчахаап, Энгэрдээх... Джалагай-Киилээп — знаменитый богач.

Джаарын, будучи князцом, носил кафтан из красного сукна. Когда он надевал его, люди говорили:

«Старик надел свой кафтан, видимо, собирается созывать сход!»

Попов Иван Николаевич, 30 лот, 1-го Бордонского наслега. Март 1925 г.