Ойла и Мукалай

большом селе жили Ойла и Мукалай, жена и муж. Однажды Ойла говорит Мукалаю: — Попроведай мою мать. Ты давно не был у неё.

Муж обрадовался:

— Схожу-ка прямо сегодня к тёще!

Он оделся получше, отправился. Тёща выбежала ему навстречу, взяла под руку, провела в дом, славно угос­тила. Мукалай ел и пил целые сутки. На прощание по­лучил от матери жены полный мешочек еды и доволь­ный вернулся домой. Ойлы не было. Мукалай ждал, ждал её, съел все продукты, которые дала ему тёща.

Потом пришла жена.

— Абу, Мукалай! Ты уже вернулся. Что нам подари­
ла моя мама? — спросила она.

— Еду, но я съел всё.

— Абу! Раз меня нет, надо было в сковородку налить
масло, положить в неё еду, поставить в печь, поджа­
рить. Сейчас поели бы вдвоём.

— Хорошо, я схожу ещё раз. Сделаю так, как ты го­
воришь.

Муж снова помчался к тёще. Та выбежала ему на­встречу, опять провела в дом, опять угощала целые сут­ки. На прощание дала зятю на память рубашку своего покойного мужа.

Когда Мукалай вернулся домой, Ойлы снова не было. Муж разрезал подарок на мелкие кусочки, поло­жил в сковородку, залил маслом, поставил в печь. Про-

шло немного времени, в дом вбежала жена и восклик­нула:

— О, дорогой, что дала тебе мама?

— Рубашку твоего отца.

— Покажи!

— Что я покажу? Ты же говорила налить масло в
сковородку, положить в неё подарок, поставить сково­
родку на печь, поджарить, а потом съесть. Я так и сде­
лал.

— Абу! Рубашку надо было повесить на гвоздь, что­
бы её видели люди, которые будут заходить к нам...

— Следующий раз так и сделаю.

Утром Мукалай снова помчался к тёще. Увидев зятя, та удивилась. Она оставила его ночевать, сутки угощала. На прощание подарила ему ягнёнка. Мукалай схватил подарок и помчался домой. Там сделал всё так, как го­ворила Ойла. Снял шкуру с ягнёнка, а тушу повесил на гвоздь, чтобы её видели люди. Жена, вернувшись до­мой, спросила мужа:

— Что дала тебе мама?

— Что дала? Ягнёнка. Ты говорила повесить, я пове­
сил ею.

— Абу! Что ты натворил! Надо было завести ягнёнка
в овчарню и дать ему сена. Теперь у нас был бы ягнё­
нок.

— Следующий раз так и сделаю!

Утром Мукалай опять побежал к тёще. Увидев его, женщина сильно удивилась, но ничего не дала ему, вме­сте с ним пошла сама в гости к дочери. Когда они яви­лись домой, Ойлы опять не было. Мукалай взял тёщу за воротник, заволок в овчарню, подбросил ей сена. Через некоторое время заявилась жена и спросила:

— Что прислала мама?

— Ничего, сама пришла.

— Где же она?

— Где же ей быть? Ты говорила загнать её в скотный
двор, дать сено. Так я и сделал.

— Абу! — возмутилась жена — Тебе надо было поса­дить ее за стол, угостить вином и едой.

Ойла бросилась в овчарню, но матери там уже не было. Она ушла к себе. Вернувшись домой, рассержен­ная Ойла сказала мужу:

— Сколько раз ты ел, пил у моей матери! Когда же
она пришла к нам, ты угостил её сеном. Разве так мож­
но?

Мукалай ответил:

— Сегодня же я пойду к ней, приведу и угощу, как
надо.

В этот же день он помчался к тёще. Она встретила его неприветливо, но всё-таки угостить угостила. На про­щание даже подарила ему поросёнка.

Когда Мукалай вернулся домой, Ойлы опять не было. «Что у меня за жена такая? Всё где-то ходит!» — поду­мал он.

Поросёнка усадил за стол и стал угощать. Поросёнок запищал. Мукалай открыл ему пасть, налил туда вина. Гость замолчал. Тут вбежала в дом Ойла.

— Что подарила мама? — спросила она.

— Что подарила? Видишь, подарила поросёнка. Слу­
шаясь тебя, я многое делал не так. Если бы ты была той
женщиной, которая сидела дома, то наша жизнь была
правильной.

— Мукалай, какой же ты мужчина, если в таких ма­
лых делах не можешь разобраться?

Долго ругались муж и жена, обвиняя друг друга во всём... Потом решили, что надо быть и дома, и в гостях вместе. После этого у них жизнь пошла согласно...

112.

— Какой же ты каан, если со мной сладить не мог.
Пусть отныне имя твоё будет просто Поднебесный Зуб,
— сказал Пус-Таг и железный лук опустил. Потом ог­
лянулся и увидел — один остался. Дочь перерубил, сын
без головы, жена с горя обратно на Абакан убежала.

— Э-э! Что же я наделал!.. — схватился за голову
Пус-Таг и впервые, наверное, в своей жизни задумал­
ся. Так тяжело думал, что голова его совсем белой ста­
ла.

Посмотрите, и ныне гора Поднебесный Зуб с раз­двоенной вершиной стоит, а Пус-Таг — горячая голо­ва — зимой и летом белую шапку из толстого льда не снимает, охлаждает себя, чтобы новых бед не натво­рить...