Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава VI.






Разрыв с кружком народовольцев. — Письмо Дембо. — 1-й № „Свободной России". — Борьба вокруг нее. — Издание „Социалиста" для борьбы с „Свободной Россией".

 

Редактировать газету вместе со мной я предложил трем главным участникам бесед у Драгоманова: Дебагорий-Мокриевичу, Добровольскому и Серебрякову. Сотруд­никами этого органа должны были быть почти все участ­ники наших бесед и прежде всего Драгоманов. Об участии его в редакции, по разным причинам, не ставили вопроса ни он, ни мы.

Для первого номера „Свободной России" я написал передовую статью. Еще до выхода номера я в корректуре разослал ее разным лицам — между прочим, в Цюрих — Дембо, в Париж — Лаврову, многим из членов кружка народовольцев и другим эмигрантам.

Дембо снесся с Парижем и прислал мне отчаянное письмо. Оно кончалось фразой: „Не губите свою революционную карьеру! " От имени своих товарищей Дембо просил меня приехать в Цюрих поговорить до выхода 1-го № „Свободной России".

Я съездил в Цюрих и очень много беседовал с Дембо. Из его слов я мог заранее вполне определенно понять, как отнесутся к нашему органу эмигранты-революционеры. Я понял, что если направление „Свободной России" и в частности мое отношение к либералам не будут причиной моего расхождения лично с Дембо, то к этому не так отнесется большинство его товарищей, и что после выхода „Свободной России" у меня с ними будет открытый разрыв.

Дембо упрашивал меня, пока не поздно, отказаться от издания „Свободной России" или хотя бы от сотрудни­чества с Драгомановым и защиты либералов. Он говорил, что либералы — буржуа, враги народа, враги ре­волюции, что русские оппозиционные партии не имеют ни­какого значения, что либералы меня обманут, предадут, что они не способны ни на какую борьбу, что я в них разочаруюсь и что я совершаю ужасную ошибку, защищая союз с ними.

С грустью Дембо провожал меня на вокзал, когда я снова уезжал из Цюриха в Женеву. Он тогда, на­верное, испытывал то же, что испытывали многие другие революционеры, с которыми впоследствии я расставался в аналогичных условиях. Они никогда не могли понять, как я могу не признавать классовой борьбы, не строить на ней всей революционной борьбы и во имя общенациональной борьбы настаиваю на совместной работе революционеров с умеренными элементами общества, а я не понимал, как можно всю политическую борьбу сводить к классовой борьбе и отворачиваться от других течений, с которыми у нас так много общего в данное время в борьбе с реакцией за свободную Россию.

На вокзал вместе с Дембо меня провожало несколько его товарищей, между прочим, Борис Райнштейн, с кем он был особенно близок. Вместе с Дембо Райн­штейн горячо убеждал меня порвать мои связи с либе­ралами и выступить против них. В последующие годы я несколько раз встречался с Райнштейном и мы оба всегда ясно понимали, что нас многое отделяло. Но, ко­нечно, когда мы прощались в Цюрихе, ни он, ни я не могли предполагать, какова будет наша встреча через тридцать лет:

Когда двадцать пятого октября 1917 г. большевики ме­ня арестовали и я сидел у них в Петропавловской кре­пости, Райнштейн с благословения их приходил к нам в тюрьму, как американский журналист, интервью­ировать нас, арестованных. Я, впрочем, не совсем уверен, что он приходил к нам только как журналист... Я ему тогда напомнил Цюрих, Дембо, наше тогдашнее прощание на вокзале, слова Дембо, что я гублю свою „революционную карьеру" и т. д. Райнштейн стал убеждать меня в своей неизменной ко мне любви и с упреком говорил о том, какую я сделал ошибку, что пошел не по той дороге, о которой он вместе с Дембо мне тогда говорил, а по той, которая сначала привела ме­ня еще раз в Петропавловскую крепость при царизме, а затем в ту же Петропавловскую крепость при большевиках.

Расставаясь с Дембо, я чувствовал, что в наших с ним отношениях произошел надлом и даже более, чем надлом, Я только не знал, что мы с ним расстаемся навсегда и что в Женеве я получу скоро о нем трагическое известие.

Вскоре после выхода первого номера „Свободной России" из Цюриха мы получили известие, что в его окрестностях был убит случайно разорвавшейся бомбой Дем­бо и тяжело ранен польский революционер Дембский, ког­да они оба возвращались домой из леса после опытов.

В этот мой второй приезд в Цюрих я еще раз случайно встретился с Парвусом, но и первое мое свидание с ним положило между нами определенную грань. Он, с.д., из своего оконца, как посторонний человек с жестоким равнодушием рассматривал весь мир. От него веяло врагом. То, что я узнал о нем нового к этому моему второму приезду в Цюрих, мне его обрисо­вало жестким бездушным человеком, который если еще может иметь какие-нибудь нормальные отношения с своими эсдеками, то, конечно, не может не быть врагом для всех не эсдеков. Парвус без обиняков говорил тогда, что Плеханов, который резко защищал классовую борьбу рабочих, но не отрицал и прогрессивной роли буржуазии, отжившее явление и уже более не нужен им, эсдекам, для которых все не эсдеки — враги.

В последующие годы я Парвуса почти не видал и только потом, в 1905 г., случайно как-то встретил его в Петрограде, где он сыграл такую гнусную и разла­гающую роль. Но за деятельностью Парвуса я всегда внимательно следил и хорошо был с ней знаком. В нем меня всегда поражало какое-то палачество. Позднее он обрисовался для меня в полный рост, как циник-предатель.

Вот такое же отталкивающее впечатление в том же Цюрихе вскоре произвел на меня и молодой Азеф. Я даже отказался от свидания с ним, наслушавшись об его личной жестокости и деревянности. Кстати, Парвус и Азеф даже по внешности походили друг на друга и одинаково производили отталкивающее впечатление.

На наше приглашение принять участие в „Свободной России" большинство эмигрантов ответило или уклончи­во или прямо отрицательно, не допуская возможности уча­ствовать в органе, где защищалась совместная борьба революционеров и либералов. Исключение представили Серебряков и Добровольский. Вначале они решили даже вой­ти в редакцию „Свободной России, " но потом сначала Серебряков отказался от этого, после писем, полученных от своих товарищей народовольцев из Парижа, а за ним отказался и Добровольский, но оба они остались сотрудниками „Свободной России".

Первый номер „Свободной России" кончался печатанием, когда в Женеву неожиданно из России приехала Ольга Фигнер. Слухи об ее аресте и об арестах других участников; „Самоуправления" оказались ложными. Она привезла материалы для дальнейших номеров „Самоуправления, " и я тогда же выпустил его 3 и 4 №№..По своему направлению „Самоуправление" было очень близко к „Свободной России".

В марте 1889 г. вышел 1-й номер „Свободной Рос­сии".

В нем были статьи Дебагорий-Мокриевича, Драгоманова, Серебрякова, Добровольского, мои и др.

Вот несколько выдержек из моей передовой статьи. Тогдашняя полемика против нас и велась, главным образом, по поводу цитат из этой статьи.

„Политическая свобода — вот в двух словах программа нашего органа".

„Политическая свобода не может быть конечной целью нашей борьбы. Когда завоевана политическая свобода, — сделана часть дела, другая часть — экономические задачи — впереди. Скажем более: без серьезных реформ современного экономического строя невозможно и воплотить в жизни полную политическую свободу: сытые и голодные никогда не будут в одинаковой мере пользоваться так называемыми общими законами. Все это совершенно верно. Но если за известный период своей борьбы мы достигнем некоторых существенных элементов политической сво­боды и за то же время не будем в состоянии сделать ни­чего существенного для изменения современного экономического строя, то все-таки и такой результат в наших глазах будет крупной победой, будет серьезным шагом вперед: политическая свобода сама по себе есть благо; кроме того, она, по-нашему убеждению, в высшей степени важна для каждого социалиста уже и потому, что без нее немыслимо не только разрешение экономических вопросов в духе социализма, но даже серьезная постановка их".

„Еще недавно мы игнорировали политику ради эконо­мики, теперь мы не можем говорить даже об одновременном преследовании этих двух задач. Необходимо по­нять раз навсегда и никогда не забывать, что теперь перед нами главной задачей является вопрос политический! Как убежденные социалисты, мы думаем, что, в конце концов, все экономические отношения будут построены в духе социалистических идеалов. Каждая живая политиче­ская партия — раз находится у власти или хотя бы только имеет возможность оказывать давление на правительство — обязана проводить возможно более широкие экономическая реформы в духе народных интересов".

„Нет, — мы должны, не останавливаясь ни на к а к и х других задачах, бить все время в одну точку, стремиться всеми силами к возможно скорому изменению политических условий жизни нашей родины. На этом пути мы пойдем рука об руку с либералами и для нас будут людьми чуждыми все, кто не поставит в своей программе на первый план политической свободы".

„В органе мы будем поддерживать все, что может приближать нас к нашему широкому политическому идеа­лу. Мы будем приветствовать всякий шаг (как бы он ни был мал) в обеспечении прав человека и граждани­на, всякий шаг в развитии самоуправления. Мы будем стоять за Земский Собор из представителей от современных земств, если сама жизнь выдвинет этот вопрос, как это было несколько лет тому назад".

„Мы убеждены, что они для нас — единственный выход из путаницы современных политико-социальных условий нашей жизни, и как бы дальше ни скла­дывалась история России, какие бы события ни происходи­ли — первым годом серьезного обновления России будет год созыва Земского Собора".

„Наша задача возможно скорее приблизить русскую историю к Земскому Собору; эта задача достойна революционных организаций, она стоит жертв, какие бы ни бы­ли ей принесены.

„Мы зовем стать под наше знамя все оппозиционные силы России. „Революционеры" и „Общество" слишком долго шли разными дорогами, их отчужденность друг от друга переходила иногда во вражду. Довольно! долг перед русским народом требует нашего союза. Нам необходимо сплотиться в единую солидарную противопра­вительственную партию и дружно работать над общим делом.

„Искренний, честный, товарищеский союз всех оппозиционных сил — это злоба дня. Пора, давно пора бро­сить нам делиться на „Мы" и „Вы", на „либералов" и „революционеров"; — теперь мы все либералы, теперь мы все революционеры, и никто не имеет права отказы­ваться от долга и чести быть либералом и революционером".

После выхода 1-го № „Свободной России", я зашел к Драгоманову и застал его в праздничном настроении. Он внимательно вчитывался в этот номер.

Содержание „Свободной России" для него не было ново­стью. Он весь номер видел в корректуре, но теперь этот номер у него в руках в том виде, в каком он находится и в руках читателей. Драгоманов вол­новался, цитировал различные места, между прочим, мою статью, говорил: „Наконец! наконец! " — Для него это было, действительно, каким-то праздником.

Но когда я начал рисовать планы дальнейшего издания нашего органа, то со стороны Драгоманова я встретил прежний пессимизм. Он задавал мне вопросы о том, надеюсь ли я, что мы можем продолжать на­чатое дело. Я отвечал ему, что считаю немыслимым, чтобы не откликнулись на наш призыв и не поддержали нас. Конечно, партийные революционеры нас не поддержат, говорил я, но если мы будем продолжать в таком же духе вести „Своб. Рос.", то со временем и среди них мы найдем себе отклик и там усвоят наши взгляды.

Драгоманов как бы с жалобой говорил мне, что „Своб. Рос." еще не вышла, а уже двое редакторов сбежало от нас из боязни обвинения в связи с нереволюционным органом, несмотря на то, что никто не может обвинить меня в реакционности, — и что против нас среди партийных революционеров, народовольцев и с.д., поднимается уже целый поход.

Драгоманов не только жаловался на трудность нашей позиции, но даже говорил как бы об ее безнадежности. Я, наоборот, говорил о дальнейшем развитии нашего дела, с том, что, в конце концов, история нас оправдает и на­ше движение не раз сыграет решающую роль в борьбе за свободную Россию. Кроме того, я высказывал надежду, что нас, м. б., и в данное время не оставят без под­держки русские общественные деятели, земцы, сотрудники „Вестника Европы" и „Русских Ведомостей" или сотруд­ники закрытых тогда уже „Отечественных Записок". Они должны понять, что мы начинаем новое, здоровое дело и выводим революционное движение на путь правильной борь­бы с правительством, совместно с обществом.

Драгоманов мне возражал, и чем больше я настаивал на своем, тем больше он продолжал волноваться и говорил, что эти либералы не способны ни на какую активную борьбу и ни на какой риск, никогда не примут участия в делах, которые не являются украшением их деятельности и в которых они не могут играть показной роли и что они поэтому, несомненно, будут в стороне от нашего издания, но не создадут и своего, а будут сидя у моря ждать погоды, фрондить, и сдадут все свои позиции левым в самые критические моменты борьбы. Драгоманов говорил мне о либералах языком Дембо, но только сильнее и красочнее.

Во время наших споров Драгоманов спросил ме­ня, кто, по-моему мнению, мог бы реально помочь нам?

— Максим Ковалевский, Родичев, Михайловский, Семевский, Пентрункевич, Арсеньев, — ответил я.

— Никогда! Никто из них не откликнется! Не пришлют ни одного гроша! ни одной статьи!

Драгоманов говорил резко и подчеркивал свои слова.

Я был озадачен. Мне не хотелось верить этим предсказаниям и уверениям. Разумеется, для меня и для Драгоманова это были все вопросы гадания и от того, кто из нас был прав, вовсе не зависело, продолжать или не продолжать начатую нами „Свободную Россию". Лично для меня не имело особенного значения, поддержат ли нас или нет уже и потому, что я считал себя случайным человеком заграницей и рвался в Россию. Собственно не о „Свободной России" и речь шла у нас. Мне казалось, что поднятый нами вопрос об органе заграницей должен найти своих защитников-продолжателей и без нас. На,, Свободную Россию" я главным образом и смотрел, как на призыв, обращенный ко „в с е м, в с е м, в с е м " — создать, хоть и без нас — свободный орган для борьбы с реакцией.

Мы повсюду разослали „Свободную Россию" и приняли меры, чтобы она дошла в Россию. Действительно, отдельные ее номера попали и в Россию. Мы вскоре получили ответы из Петербурга, из Москвы, из Казани, с юга России. Было большое письмо из московской пересыльной тюрьмы от Тана-Богораза, кто от имени других высылаемых в Сибирь писали нам ответ на „Свободную Россию". Словом, нас услышали и в России. Нечего го­ворить, что нас прочитали очень многие из русских, кто хотя бы случайно был тогда заграницей, в 1889 г. во время всемирной выставки в Париже.

Много писем о „Свободной России" мы получили из заграницы от эмигрантов и не эмигрантов. Нас читали и друзья, и враги.

Этой своей цели мы достигли.

„Свободная Россия" встретила очень сочувственные от­зывы со стороны некоторых видных старых эмигрантов, как, например, Степняка, или вскоре потом прибывшего заграницу Волховскoго, и др. Сочувственные го­лоса услышали мы и со стороны либеральных представи­телей общества. Все они ценили в „Свободной России" то, что мы в ней обратились к революционерам со смелой критикой, указывали им на их ошибки и звали к общенациональному объединению.

Я не сомневался; что наша борьба за новую постановку революционной борьбы в ближайшее же время примет ост­рый характер и будет затяжной. Но старую постановку революционного дела я во всяком случае, считал оши­бочной, и поэтому тогда же выступил с защитой общенационального объединения всех оппозиционных и революционных сил и с тех пор в этом всегда видел главное условие борьбы с реакцией за здоровую государ­ственность.

Вопрос был поставлен резко. На нем вся эмиграция тогда поделилась на два лагеря.

С выходом „Свободной России" эмигранты почувство­вали, что на них надвигается как будто бы какой-то враг и после недавних острых разногласий они соеди­нились в одном органе, созданном специально для борь­бы с „Свободной Россией". Они выпустили 1-ый № „Социалиста". В нем приняли участие и народовольцы, и с.д.: Лавров, Плеханов, Русанов, Серебряков, Кашинцев и Юр. Раппопорт вместе, с некоторыми цюрихскими това­рищами Дембо, как Райнштейн. В полемическом увлечении против нас они говорили, что „Свободная Рос­сия" выкинула знамя отказа от социализма, говорили об измене идее социализма и революции и т. д. В полемике обо мне вообще тогда стали говорить, как о „либерале", И в шутку называли „обществом" за то подчеркивание, которое я делал на этом слове.

Среди народовольцев и эсдеков с тревогой стали следить за „Свободной Россией,,. Про своих единомышленников они знали, что они отнесутся к нам отрицательно, — и не это их беспокоило. Но они были уверены, что ли­тераторы либерального лагеря и земские деятели серьезно поддержат нас и нашу инициативу, что к нам приедут из России и дадут нам возможность широко поставить дело нашей пропаганды. Они распространя­ли легенды о сотнях тысяч рублей, полученных на­ми от земцев, от либералов и т. д. После вы­хода „Свободной России", благодаря тому впечатлению, кото­рое она произвела, они первое время считали невозможным, чтобы либералы не поддержали нас, и поэтому они на нас смотрели, как на крупных противников, с которыми им придется бороться. Вот что их так беспокоило и огорчало с точки зрения партийных интересов! В их органе „Социалист" что ни статья, то было нападение на нас.

Итак, нас услышали наши противники и объявили против нас поход. Они выступили против нас, как враги.

Но наши друзья единомышленники отнеслись к нам горячо только на словах, а на деле повторилась обыва­тельщина, которая всегда губила и раньше все общественные и государственные начинания, как она губила их и впоследствии.

Ни один Ковалевский, ни Петрункевич, ни Родичев, никто из земцев — нам не ответил. Во всяком случае никто ничем не помог!

 


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.01 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал