Свобода как экзистенциал человека.

Свобода — многогранное и многоаспектное явление, чрезвычайно важное для человечества. Ради свободы люди шли на эшафот, под флагом свободы совершались революции, велись кровопролитные войны... Имеет свобода и философско-правовое содержание, более того, она является центральной проблемой философии права.

На обыденном уровне свобода чаще всего понимается как ничем не ограниченное волеизъявление — «что хочу, то и делаю». Но уже в Средние века такую трактовку подверг критике Фома Аквинский. Выступая против утверждения, что если Бог абсолютно свободен. То он волен делать все что угодно — стать злым, уничтожить себя, уступить власть над людьми Сатане, ограничить свое могущество и т.п., — великий богослов противопоставил пониманию свободы как неподчиненности воздействию извне и неограниченности в действиях согласованность действий с необходимостью.

Долгое время в отечественной литературе свобода связывалась только с действием объективной необходимости и ее познанием. Широко известно «классическое» определение свободы Б. Спинозы, позже развитое Г. Гегелем и Ф. Энгельсом: «свобода есть познанная необходимость».

В этом определении указаны условия появления свободы — познание необходимости и действие в соответствии с нею, познание закономерностей существования жизненного мира для согласования своих действий с объективными законами природы и общества. Здесь подчеркивается очень важное свойство свободы — быть познанной необходимостью, субъективированным объективным.

Однако в спинозовском определении отсутствует другое, не менее важное свойство свободы — быть способом существования человека, экзистенциалом его бытия; в нем нет ни самого человека, ни его деятельности, ни его взаимодействия с другими людьми. Конечно, уточнения Ф. Энгельса, сделанные в работе «Анти-Дюринг», позволили преодолеть недостатки спинозовско-гегелевского понимания свободы. Энгельс рассматривал свободу и как продукт исторического развития, и как условие выделения человека из животно­го мира: «Свобода, следовательно, состоит в основанном на познании необходимостей природы (Naturnotwendigkeiten) господстве над нами самими и над внешней природой, она поэтому является необ­ходимым продуктом исторического развития. Первые выделившиеся из животного царства люди были во всем существенном так же несвободны, как и сами животные, но каждый шаг вперед на пути культуры был шагом к свободе». Тем не менее самого человека, его деятельность, взаимодействие с другими людьми такая трактовка свободы не охватывает.

Очевидно, что познающий и преобразующий мир человек всегда связан с другими людьми, в общении с которыми важна свобода действия, свобода слова, свобода совести, свобода творчества. Иначе говоря, свобода в качестве своего субъекта имеет человека. И, несмотря на то, что в мире господствует причинность, она не делает человека несвободным, своим рабом.

Причинная необходимость не только не противоречит свободе, не только не уничтожает ее, но, напротив, служит необходимым условием ее реализации. Человек только тогда способен осуществлять свои цели при помощи выбранных им средств, когда законы причинности, т.е. необходимости, остаются неизменными. Свобода — это сознательно-целесообразное действие, исключающее неопределенность и произвол. Можно сказать, что сфера свободы человека — это пространство его социально-целесообразного действия, это и поставленная им цель, и выбор средств для ее достижения. Следовательно, свобода подразумевает свободное действие.

Недостатки спинозовской трактовки свободы восполняются при другом аспекте рассмотрения — гуманистическом. В этом случае свобода предстает как одно из важнейших определений человека. Человек желает быть свободным, но вместе с тем желает и свободы других. Кант подчеркивал этот момент, утверждая, что «свобода желает самой себя и свободы других».

Если подходить к свободе как к внутренней жизненной потребности человека, а не как к некоему дару Бога, то тогда она есть выражение самоопределения человека в общении с другими людьми, в его отношениях с обществом. Такой точки зрения придерживался Ж.П. Сартр. В работе «Экзистенциализм — это гуманизм» он справедливо отмечает, что «человек не замкнут в себе, а всегда присутствует в человеческом мире». В такой гуманистической трактовке свобода выступает экзистенциалом личности, способом ее бытия, способностью человека действовать в соответствии со своими интересами и целями, опираясь на знание закономерностей, норм и правил жизненного мира. Свобода — это способность человека принимать решения и реализовывать свои цели со знанием дела. А реализовать себя, самоопределиться он может в соответствующих социоэкономических и социокультурных условиях, поэтому свобода всегда конкретно-исторична.

С позиции гуманизма рассматривал свободу и Н.А. Бердяев. В работе «О рабстве и свободе человека» он показал, что разным формам рабства противостоят их альтернативы — разные формы свободы. Человек может находиться в рабстве у Бога, природы, общества, цивилизации, у своего индивидуализма, у денег, эроса, войны, государства, революции, коллектива, у страха смерти и т.п. Как видим, Н.А. Бердяев дает широкое толкование рабства (несвободы) человека, возникающего не только в принудительной, но и в добровольной форме (последнюю философ называет «прельщением», т.е. добровольным отказом от свободы на основе обмана, иллюзий, гипноза). Из всех форм несвободы, отмечал Н.А. Бердяев, самое рас­пространенное — рабство человека в обществе, где он «живет как бы в социальном гипнозе».

С одной стороны, и рабство, и свобода детерминированы «социальным Логосом», т.е. реальными общественными отношениями: че­ловеку трудно противопоставить свою судьбу деспотическим притяза­ниям общества уже потому, что «саму свободу он получил исключительно от общества». С другой стороны, личность, утверждал Н.А. Бердяев, всегда значимее, «главнее» и общества, и государства. Поэтому рабство и свобода — это состояния человеческой духовности.

Сама свобода, по мнению Н.А. Бердяева, существует в трех ос­новных формах: иррациональной, т.е. выраженной через чувства, переживания; рациональной, связанной с разумом; и трансценден­тальной, данной Богом и выражающей духовность личности. Бердя­ев трактует свободу прежде всего как свободу духа, как независи­мость человеческой личности, как творческую, созидательную силу. Человек — носитель и субъект свободы, а свобода — это подлинное бытие человека.

Главный вопрос, на который Н.А. Бердяев искал ответ, сводился к потере и обретении человеком свободы. Именно здесь в наибольшей степени проявляется ее философско-правовое содержание. Еще Г. Гегель отмечал, что человек всегда выступает против своей несвободы, а самым гуманным средством превращения несвободы в свободу служит сама человеческая свобода как претворенная действительность.

Что значит свобода как претворенная действительность? Всякая действительность — это реализованная возможность. Она есть жизнь, в которой принимает участие человек как личность. Личность не может мириться с отчуждением себя от мира, общения, собственности, свободы. Другими словами, человеку необходимо реальное право на достойную во всех отношениях жизнь. Н.А. Бердяев подчеркивал, что человек начинается со свободы, следовательно, важны права, ее обеспечивающие, ибо в тоталитарном обществе человек лишен самого естественного для своего бытия — свободы.

Каковы признаки утраты свободы? Это отчужденность субъекта от объекта, элиминация неповторимо-индивидуального у личности, усреднение, стандартизация мнений и мыслей, уничтожение оригинальности человека. Понятно, что быть абсолютно свободным невозможно. Но через установленные социальные нормы человек расширяет границы своей свободы. И среди множества социальных норм ведущее место в обретении свободы занимают правовые нормы.

Однако есть свобода и свобода. Еще И. Кант разделил человеческую свободу на позитивную — свободу добра и негативную — свободу произвола. Позитивную свободу Кант считал этически ценной, так как она опирается на нравственный категорический императив. Негативная свобода аморальна, опасна для человека и общества, а потому во имя свободы позитивной ограничивается юридическими законами, подавляется правовыми нормами. В то же время следует иметь в виду, что этическая и юридическая оценки негативной свободы не совпадают. Если в этике произвол однозначно осуждается, то с точки зрения юридической как действие, несогласующееся с принятыми нормами, он может быть оправдан. Например, когда че­ловек защищает свою жизнь средствами, которые в обычных условиях противозаконны. Более того, даже в обычных условиях произвол рассматривается правом противоречиво: и как «что хочу, то творю», и как «возвышение над законом с точки зрения должного и необходимого человеку». Именно учет законами и правом «должного и необходимого человеку» делает их гуманными.

Третий аспект понимания свободы — свобода как выбор — фактически уже объяснила антиномия И. Канта. Он утверждал, что, с одной стороны, «нет никакой свободы, все совершается в мире по законам природы», а с другой — «причинность по законам природы есть не единственная причинность, из которой можно вывести все

явления в мире. Для объяснения явлений необходимо еще допустить свободную причинность (причинность через свободу).

Это противоречие причинности и свободы показывает, что свобода «пропускает» причину через себя в том смысле, что ее всегда детерминируют те или иные объективные факторы, поэтому человек находится под властью разных детерминант. В то же время для свободы характерны такие свойства, как неподвластность, автономия, суверенность, в силу чего человек стремится к независимости от этих де­терминант, пытается обрести свободу. Такая антиномия порождает разные формы свободы — свободу духа, связанную с самосознанием, осознанием своего внутреннего «Я», и свободу действия, поведения. А обретение любой из них с необходимостью предполагает выбор.

Проблема выбора занимает важное место в философско-правовой мысли, ибо его наличие или отсутствие свидетельствует о наличии или отсутствии свободы. Эту проблему исследовал датский философ Серен Аабье Кьеркегор (1813—1855). В сочинениях «Страх и трепет», «Или—или» он показал, что вся человеческая жизнь сопряжена с процессом выбора — быть священником или актером, жениться или не жениться, быть аскетом или наслаждаться жизнью? Более того, для Кьеркегора наличие свободы выбора — показатель внутреннего содержания личности. Он был убежден, что «выбор сам по себе не имеет решающего значения для внутреннего содержания личности: делая выбор, она вся наполняется выбранным, если она не выбирает, то чахнет и гибнет».

Действительно, люди повседневно сталкиваются не с абстрактной свободой и необходимостью, а с их конкретными проявлениями, определяемыми условиями жизни, системой общественных отношений, социокультурным развитием общества, его ценностями, общественным сознанием, в том числе и правосознанием. Эти объективные условия, проявляющиеся в многочисленных ситуациях повседневной реальности, детерминируют цели, к которым человек стремится. Он не свободен в выборе объективных условии своей жизнедеятельности, но он обладает свободой в выборе целей. Он также более или менее свободен в выборе средств и способов, необходимых для достижения поставленной цели. Например, если человек решил стать предпринимателем, ему необходимо иметь некоторую сумму денег. Эти деньги можно копить на протяжении нескольких лет, зарабатывая своим трудом, можно взять их в долг или обратиться в банк за кредитом; наконец, можно добыть деньги преступным путем, нарушая закон. Выбор есть, и человек в нем относительно свободен.

Свобода связана с совокупностью объективных условий и не равнозначна произволу. Человек свободен в своих мыслях и поступках вовсе не потому, что они ничем не обусловлены. Напротив, они де­терминированы макро- и микросредой его жизнедеятельности. Так, если бы человек стал «челноком» в советские времена, его свободу ограничивали бы и государство, и общественное мнение, ибо такая деятельность квалифицировалась тогда как «спекуляция», «нетрудовые доходы». Этот пример иллюстрирует зависимость мыслей и поступков человека от макросреды. А вот пример влияния микросре­ды: студент по совету родителей сдает экзамены не в установленные сроки, а в «удобное» для него время, что в очень скором времени приводит к отставанию от учебного плана и исключению из ВУЗа.

В то же время человек в своих действиях никогда не бывает абсолютно детерминирован: у него как у автономного субъекта всегда есть пространство и время личного выбора. В этом смысле вся человеческая жизнь есть процесс выбора, т.е. принятие решения относительно предпочтения тех или иных ценностей, действий, поступков. Свобода выбора — это свобода автономии личности. В течение жизни ценности меняются, что усложняет проблему выбора. Человек может медлить с решением или выбрать мгновенно, руководствоваться разумом, чувствами или даже интуицией. Но это всегда его решение, его выбор, если он сделан самостоятельно. Автономная воля, в этом смысле, и есть свобода. Говоря словами И. Канта, свобода состоит в праве личности быть целью, а не средством.

При угрозе потерять автономию личность сопротивляется благо­даря присущей ей свободе выбора. Но так происходит не всегда и не со всякой личностью. Эту особенность подметил Э. Фромм, убедительно показав, что стремление быть свободным, принимать решения, осуществлять выбор дискомфортно и требует от личности духовных и физических усилий. Не все способны на такие усилия. Значительно легче и проще занимать «страусиную» позицию, перекладывать выбор на других — на государство, коллектив, руководство. Поэтому, полагал Э. Фромм, человек «бежит от свободы», но тщетно, он «обречен на свободу» и вынужден постоянно принимать решения, делать выбор. В этом и его величие, и его трагедия. Однако у человека нет свободы выбора, когда он оказывается в пространстве действия юридического закона. Платить подоходный налог государству или не платить? — такой выбор с точки зрения автономии личной свободы есть. Но его нет в пространстве закона: человек должен платить подоходный налог согласно закону о налогообложении. Никакой другой формы бытия и выражения свободы, кроме правовой, когда речь идет о человеческой жизнедеятельности, до сих пор не изобретено. «Да это и невозможно, — справедливо замечает B.C. Нерсесянц, — ни логически, ни практически. Так же невозможно, как и другая «арифметика», где бы дважды два равнялось не четырем, а пяти или чему-то другому».

Таким образом, свобода и право неразрывно связаны: выбор человека в самые ответственные моменты — это всегда правовой процесс. Право защищает свободу выбора, связанную с благом каждого человека, и ограничивает произвол, направленный на ущемление свободы других.

Но как измерить свободу?

Если к свободе подходить как к развивающемуся явлению, то можно говорить о том, насколько она развита, т.е. обратиться к ее качественной характеристике. Для этого философия права использует понятие степень свободы.

Для социального субъекта степень свободы всегда связана с теми или иными формами права — экономической, политической, экологической, семейной и т.д., сложившимися в системе определенных социальных отношений. Следовательно, степень свободы предстает как выражение существующих в обществе «свобод» — политической, экономической, социальной и др.

Нельзя сказать, что жизнь человека — есть лишь следование юридическим законам. Она многогранна, сложна и представляет собой постоянное движение между иррациональной и рациональной свободой, постоянное противоборство между глубокими природными страстями, влечениями и высотами духа человека, его моральным и правовым самосознанием. Не случайно некоторые мыслители для харак­теристики степени свободы использовали понятия «глубина» и «высота» или делили ее на «великую» и «малую» (Августин Блаженный, например). Образная трактовка свободы, присущей русскому менталитету, дана в произведениях великих поэтов и писателей — Ф.И. Тютчева, А.С. Пушкина, Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого, Н.В. Гоголя. Скажем, всем известное изображение русской безудержной стихии в образе несущейся тройки: куда и зачем она несется — никто не знает...

В юриспруденции философская категория «степень свободы» называется поколением прав. Юристы акцентируют внимание на том, что право выражает конкретно-историческую степень свободы, присущую определенной ступени развития человечества, поэтому развитие права служит показателем развития свободы человека.

Первое поколение прав — право на жизнь и сохранение имущества. Оно определяется самой природой человека и выступает как его свойство защищать свою жизнь и средства ее обеспечения.

Второе поколение прав — социально-экономические права — означает развитие свободы человека в системе социально-экономических и правовых отношений под углом зрения социальной и экономической справедливости.

Третье поколение прав — право на мир, здоровую окружающую среду, образование и др.

Четвертое поколение прав касается переходного состояния между жизнью и смертью как финальными ценностями человечества — аборты, эвтаназия и др.

Преемственность между поколениями прав обеспечивает развитие важнейших форм свободы: политической — как равенство социальных субъектов в их отношениях с властью; экономической — как равенство субъектов экономической деятельности в реализации своих целей; идеологической — как свобода слова, печати, вероисповедания; правовой — как равенство всех перед законом, обеспечение социальной самостоятельности субъекта путем предоставления ему прав и гарантий законами государства, как обеспечение посредством права всех других свобод социальных субъектов.

Со степенью свободы органически связана мера свободы, которая как философская категория выражает единство качества и количества свободы. Речь идет не о средствах «измерения» свободы, а именно о количественно-качественном и качественно-количественном ее состояниях. В данном отношении показательна философская притча о господине и рабе, рассказанная Г. Гегелем в «Феноменологии духа»: там, где есть рабы и господа, никто не свободен, ибо господин, противостоящий рабу, тоже раб, пока он не видит в другом самого себя.

Своеобразно рассматривал проблему меры свободы государства и его гражданина К. Поппер. Он подметил, что любое государство подчиняет граждан своей воле и даже демократия несет определенную опасность для отдельной личности, подчиняя ее коллективной воле большинства, «всего народа». Однако сама сущность демократического государства свидетельствует, что меру свободы все же можно определить, зная, где кончается свобода и начинается преступление. В работе «Открытое общество и его враги» философ приводит известный анекдот о хулигане, утверждавшем, что, будучи свободным гражданином, он вправе двигать своим кулаком в любом направлении, на что судья мудро заметил: «Свобода движений вашего кулака ограничена положением носа вашего соседа».

Свобода невозможна, если ее не гарантирует государство. Мера свободы проявляется лишь в действующем праве, определяющем положение и роль личности в обществе. В этом смысле меру свободы человека как данной конкретной определенности представляет юридический закон. Юристы вполне справедливо считают, что позитивное право с его нормативностью служит той мерой свободы социального субъекта, которая проявляется в его правовом пространстве и времени. Именно позитивное право придает свободе необходимое и сущностное для нее качество — согласованность действий всех членов общества. Эту черту свободы человека подметил еще И. Кант, провозгласивший, что свобода каждого должна быть совместима со свободой всех остальных.

Таким образом, мера свободы всегда конкретно-исторична и обусловлена действующими законами. Свобода человека выступает как свобода соли, свобода деятельности, свобода сознания, свобода выбора целей, средств и способов ее достижения. Но свобода не абсолютна, она — не вседозволенность и не произвол. Свобода личности детерминируется обществом, его развитостью, законодательством, культурой. В этом смысле ленинский тезис: «жить в обществе и быть свободным от общества нельзя» остается справедливым.