Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Значение. Эмоциональная, оценочная, экспрессивная и стилистическая составляющие коннотации






Лексическое значение каждого отдельного лексико-семанти-ческого варианта слова представляет сложное единство. Состав его компонентов удобно рассматривать с помощью изложенного выше принципа деления речевой информации на информацию, составляющую предмет сообщения, но не связанную с актом коммуникации, и информацию, связанную с условиями и уча­стниками коммуникации. Тогда первой части информации со­ответствует денотативное значение слова, называющее понятие. Через понятие, которое, как известно из теории отражения, от­ражает действительность, денотативное значение соотносится с внеязыковой действительностью. Второй части сообщения, свя­занной с условиями и участниками общения, соответствует кон­нотация, куда входят эмоциональный, оценочный, экспрессив­ный и стилистический компоненты значения. Первая часть яв­ляется обязательной, вторая — коннотация — факультативной. Все четыре компонента коннотации могут выступать вместе или в разных комбинациях или вообще отсутствовать.

Предметно-логическая часть лексического значения оказы­вается, в свою очередь, сложной, отражая сложность выражен­ного в слове понятия. Так, в основном значении слова \уотап мы различаем, по крайней мере, три компонента: человечес­кое существо, лицо женского пола, взрослое. Поскольку ком-

понентный анализ имеет немалое значение для прикладной лингвистики им много занимаются, и на эту тему существует довольно много литературы.

Коннотация лексико-семантического варианта и его пред­метно-логическое значение связаны между собой, но характер этой связи у разных компонентов коннотации различен. Ниже специфика этой связи прослеживается в процессе рассмотрения каждого из компонентов в отдельности.

Эмоциональный компонент значения может быть узуальным или окказиональным. Слово или его вариант обладает эмоцио­нальным компонентом значения, если выражает какую-нибудь эмоцию или чувство. Эмоцией называется относительно крат­ковременное переживание: радость, огорчение, удовольствие, тревога, гнев, удивление, а чувством — более устойчивое от­ношение: любовь, ненависть, уважение и т.п. Эмоциональный компонент возникает на базе предметно-логического, но, раз возникнув, характеризуется тенденцией вытеснять предметно-логическое значение или значительно его модифицировать. Меж­ду медом и домашней птицей уткой довольно мало общего, од­нако в переносном смысле эти ласкательные слова honey и duck являются очень близкими синонимами.

Чистыми знаками эмоций являются междометия. Эти слова составляют совершенно особый слой лексики, поскольку у них нет предметно-логического значения. В междометиях сосредото­чены все типические черты, отличающие эмоциональную лек­сику: синтаксическая факультативность, т.е. возможность опу­щения без нарушения отмеченности фразы; отсутствие синтак­сических связей с другими частями предложения; семантичес­кая иррадиация, которая состоит в том, что присутствие хотя бы одного эмоционального слова придает эмоциональность все­му высказыванию.

Многие эмоциональные слова, а междометия в особеннос­ти, выражают эмоцию в самом общем виде, даже не указывая на ее положительный или отрицательный характер. «Oh», напри­мер, может выражать и радость, и печаль, и многие другие эмо­ции. «Oh, T am so glad», «Oh, I am so sorry», «Oh, how unex­pected!» Аналогичные примеры можно привести для других меж­дометий, как простых, так и производных (вторичных).

Для стилистики эта неопределенность эмоциональных слов имеет большое значение, так как заставляет при анализе искать дополнительные комментарии по поводу испытываемых персо-

нажами эмоций: «Oh!» came the long melodious wonder note from the young soldier. Или «Oh, for goodness sake, say something somebody,» cried Benford fretfully (D.H. Lawrence. The Fox).

С эмоциональной лексикой не следует смешивать слова, называющие эмоции или чувства: fear, delight, gloom, cheerful­ness, annoy, и слова, эмоциональность которых зависит от ас­социаций и реакций, связанных с денотатом: death, tears, honour, rain.

С лингвистической точки зрения это разные группы. Отно­шения между компонентами внутри лексического значения, от­ношения между вариантами внутри семантической структуры слова и синтаксические связи здесь иные, чем в эмоциональ­ной лексике, переноса здесь нет, эмоциональность полностью зависит от денотативного значения, которое не стирается, син­таксические связи обязательны.

Для стилистики выделение этой группы имеет, однако, очень важное значение, потому что накопление подобных слов в тексте или повторение их создает определенное настроение. Во многих литературных произведениях, например, обилие слов, связанных с дождем и непогодой, передает ощущение одино­чества, тоски, бесприютности. Мастер подтекста, Э. Хемингуэй начинает рассказ «Кошка под дождем» с описания дождя в ита­льянском городе, где в отеле только двое американцев и моло­дая американка чувствует себя одинокой, тоскует.

There were only two Americans stopping at the hotel. They did not know any of the people they passed on the stairs on their way to and from their room. Their room was on the second floor facing the sea. It also faced the public garden and the war monument. There were big palms and green benches in the public garden. In the good weather there was always an artist with his easel. Artists liked the way the palms grew and the bright colours of the hotels facing the gardens and the sea. Italians came from a long way off to look up to the war monument. It was made of bronze and glistened in the rain. It was raining. The rain dripped from the palm trees. Water stood in pools on the gravel paths. The sea broke in along line in the rain and slipped backdown the beach to come and break again in a long line in the rain. The motor cars were gone from the square by the war monument...

Выражение эмоции или чувства обычно связано не только и не столько с желанием сообщить о них, сколько со стремле­нием передать их другим, и в этом смысле такое накопление

дождливых слов весьма эффективно и обязательно отмечается при стилистическом анализе.

Слово обладает оценочным компонентом значения, если оно выражает положительное или отрицательное суждение о том, что оно называет, т.е. одобрение или неодобрение. Ср.: time-tested method (одобрение) и out-of-date method (неодобрение). Оценочный компонент неразрывно связан с предметно-логи­ческим, уточняет и дополняет его и поэтому может входить в словарную дефиницию. Так, например, глагол sneak в словаре Хорнби определяется: «move silently and secretly, usu. for a bad purpose.» В отличие от эмоционального компонента оценочный компонент не способствует факультативности или ослаблению синтаксических связей. Оценочный компонент значения упоми­нается многими авторами; слова с такими компонентами даже получили в литературе специальное название bias-words, но изу­чена эта группа пока мало, и авторы, которые на эти слова об­ращали внимание, не разграничивают компоненты коннотации, рассматривая их как эмоциональные1.

Интересным примером слова с устойчивой оценочной кон­нотацией является слово meaning и его производные meaningful и meaningless, описание которых приводит Л.Б. Соломон2. На­блюдая за контекстами современного употребления этого сло­ва, можно заметить все возрастающую тенденцию к усилению оценочной коннотативной части его значения за счет денота­тивной. Слово meaningful становится синонимом слов wise, efficient, purposeful, worthy of attention и других, где оценочность входит уже в число компонентов денотативного значения. Так, to write meaningfully значит и писать справедливо, верно, содержа­тельно. Рассмотрим только один из многочисленных газетных примеров Л.Б. Соломона: Schools and teachers must instil the idea that what is important, is the desire and the capacity of the individual for self-education, that is for finding meaning, truth and enjoyment in everything he does.

Русское слово «смысл», которым здесь очень точно перево­дится слово meaning, тоже безусловно содержит положительную оценку идеологического порядка. Следует обратить внимание на

то, что meaning, truth and enjoyment — однородные члены, со­единенные союзом and, а в подобных контекстуальных услови­ях у слов должны наличествовать общие компоненты значения. Положительная оценка в словах truth и enjoyment является не­пременным компонентом денотативного значения.

Приведем еще несколько примеров слов с оценочными кон­нотациями.

Б. Чарльстон приводит шуточное спряжение: I am firm, thou art obstinate, he is pig-headed.

Все три прилагательных имеют одно и то же денотативное значение, эквивалентное нейтральному not easily influenced by other people's opinion, но firm предполагает похвальную твердость, obstinate содержит мягкое неодобрение, a pig-headed — резко отрицательную оценку, сочетающуюся с коннотацией экспрес­сивности.

Оценочная лексика характерна для описания общественной жизни и политических событий и нередко использует разные виды переносных значений, в то время как прямые значения нейтральны.

Обратимся к примеру. Слово establishment в прямом основ­ном значении установление, учреждение коннотации не содер­жит. Одно из многих производных значений — правящие круги, господствующая верхушка, система — передается лексико-семан-тическим вариантом the Establishment и имеет четко выражен­ную коннотацию — неодобрение: If the Establishment means anything, it means big government and big business, and between them they pay most of the bills of big science1.

Наблюдения над тем, как оценочные слова меняют свою предметную отнесенность в результате несправедливости и лицемерности общественных отношений, можно найти в твор­честве великого сатирика Г. Филдинга. Для его творчества харак­терна не только большая разносторонность — его интересова­ли политика, этика, философия, — но и острое ощущение от­ражающего их языкового материала. Филдинг видел, как паде­ние нравов и деградация моральных ценностей отражаются на снижении значения слов. Слова, прежде выражавшие высокие, благородные понятия, используются для названия референтов низких и гадких. «Я попытаюсь, — пишет Г. Филдинг, — при­крепить к каждому из них в точности то представление, кото-

рое придает им «свет» (the world). «Патриот» (patriot) — теперь только кандидат на место при дворе, а «политика» (politics) — всего лишь искусство добиваться таких мест. Под «заслугами» (worth) понимаются только власть, положение, богатство, а «мудрость» (wisdom) сводится к искусству приобретать их».

В числе работ Г. Филдинга есть специальный трактат, в ко­тором он развивает учение о смысле слов выдающегося англий­ского философа XVII века Дж. Локка. В этом трактате «О пол­нейшем изменении значения, которому подверглись многие слова, в абсолютном соответствии с теорией мистера Локка» Г. Филдинг пишет о том, как правящее меньшинство оказыва­ется вознесенным над всем остальным народом Британии и по праву сильного претендует на нравственное и умственное пре­восходство. «Не довольствуясь наименованием «Благородных» (Honourables), «Достопочтенных» (Worshipfuls), «Преподобных» (Reverends) и тысячей других гордых эпитетов, которые они требуют от бедняков и на которые отвечают только словами «шваль» (scrub), «мразь» (dirt), «чернь» (mob) и тому подобны­ми, они насильственно, без тени какого-либо на то права, при­своили себе слово «Вышестоящие» (буквально: лучшие — Betters)»1.

Эти свойства оценочной лексики использовались Филдин-гом для разоблачения фальсификации всех человеческих чувств и отношений и падения морали путем противопоставления ви­димого и истинного, претензий и действительности в ирони­ческих эпитетах. Так, человека, который под покровом лицеме­рия и ханжества жертвует другими во имя своих аппетитов и зло­употребляет своей властью над ними, он называет великим — great man («История жизни Джонатана Уайльда Великого»).

Место оценочных коннотаций в разных функциональных стилях различно. Они часто встречаются в ораторской речи и совсем не приняты в научной или официально-деловой речи. Здесь оценка должна быть эксплицитно указана с помощью объективных показателей.

Слово обладает экспрессивным компонентом значения, если своей образностью или каким-нибудь другим способом подчер­кивает, усиливает то, что называется в этом же слове или в дру-

гих, синтаксически связанных с ним словах. Например: She was a thin, frail little thing, and her hair which was delicate and thin was bobbed... (D.H. Lawrence. The Fox).

Слово thing вместо girl экспрессивно подчеркивает хрупкость девушки, выраженную прилагательными thin, frail, little. Thing в применении к человеку всегда употребляется с прилагатель­ным.

Различают экспрессивность образную и увеличительную. В обоих случаях экспрессивный компонент зависит от предметно-логического, но совершенно иначе, чем оценочный. Обратим­ся к примеру: Life was not made merely to be slaved away (Ibid.).

Экспрессивность в данном случае образная, основанная на метафорическом переносе. Но перенос происходит внутри лек­семы, а не внутри слова — у глагола slave нет неэкспрессивно­го варианта.

Под лексемой мы понимаем объединение корневых и аффик­сальных морфем, образующих лексическую единицу, независи­мо от возможных для нее синтаксических функций, парадигмы и валентности1. Slave (n) и slave (v) — два слова, но одна лек­сема. Глагол to slave образован от существительного slave, при­чем существительное имеет и прямое и переносное значения, а глагол — только переносное — образное. Его образная эксп­рессивность зависит от ассоциаций, которые вызывает slave (n), т.е. связь тут на уровне лексемы.

Экспрессивность для глагола slave (работать тяжко, непосиль­но, как работают рабы) — экспрессивность узуальная. Глагол slave для обозначения труда рабов не употребляется и обозначает

тяжелый труд юридически свободных граждан. Ср.: the slaves work:: the Ford workers slave. Но в приведенном примере пас­сивная конструкция, интенсифицирующий постпозитив away и связь со словом life создают новый вариант — растратить (жизнь) на тяжелый труд. Экспрессивность получается уже ок­казиональная, как бы вторичная и контекстуально обусловлен­ная, что ее дополнительно усиливает.

Английские лексикографы (например, Хорнби или Фаулер) не разграничивают экспрессивность и эмоциональность. Мно­гие считают, что экспрессивность всегда достигается за счет эмоциональности. Такое расширенное понимание опровергает­ся конкретным материалом. Наличие эмоциональной коннота­ций почти всегда влечет за собой экспрессивность, но обрат­ное неверно. В рассказе Д. Лоренса thing неоднократно употреб­ляется применительно к Джилл Бэнфорд: Banford was a small, thin, delicate thing with spectacles. В контексте нет никаких под­тверждений эмоционального подхода к этой слабости и хруп­кости. Коннотация слова thing только экспрессивная. Портрет Джилл контрастирует с портретом основной героини Нелл Марч, сильной и похожей на мальчика.

В толковании слова thing А. Хорнби пишет: thing, п... (6) used of persons or animals, expressing emotion: Poor thing! He's been ill for a month! He's a foolish old thing. She's a sweet little thing.

Но его же примеры показывают справедливость изложенной выше трактовки thing как экспрессивного, а не эмоционально­го слова. Во всех этих примерах эмоциональность возникает толь­ко в модели, где thing определяется эмоциональными прила­гательными и усиливает их значение.

Увеличительная экспрессивность изучена не меньше, чем образная; такие слова получили специальное обозначение ин- тенсификаторы, и одна группа, а именно усилительные наре­чия, освещалась в нескольких специальных работах1. Самые про­стые интенсификаторы all, ever, even, quite, really, absolutely, so очень частотны. О характере их дистрибуции можно судить по следующим примерам: Why ever didn't you go? He's ever such a clever man. Even now it is not too late. He never even opened his book.

Усилительные наречия постоянно обновляются, количество их растет. Они образуются от различных основ, обозначающих

эмоции. Очень много таких наречий образовалось от слов, обозначающих страх: frightfully, awfully, terribly и т.д. Их широ­кая употребительность в оксюморонных сочетаниях свидетель­ствует о подавлении лексического значения в пользу усилитель­ного компонента: She looks frightfully well, frightfully decent, frightfully nice, terribly smart, terribly amusing, terribly friendly, awfully pleased и т.д.

Некоторые такие интенсификаторы имеют почти неограни­ченную сочетаемость: a terrific speed, shock, dinner, make-up; dead tired, straight, serious, right, true; absolutely divine, maddening.

Другие, напротив, имеют узкую валентность: a severe frost — aflat denial — stripping wet — strictly prohibited; нельзя сказать strict frost или severe denial.

Большинство таких усилителей относится к разговорному стилю речи, так что компоненту усилительной экспрессивнос­ти обычно сопутствует компонент стилистический. Так, слово quite является разговорным интенсификатором:...and it was quite a surprise.

В разговорной речи функции усилительности могут быть довольно сложными, и ее особенно трудно разграничить с эмо-тивным компонентом. Усилительность может быть проявлени­ем вежливости или вежливого замешательства, как в следующем примере: «I don't really like mentioning it — but I don't quite see what else I am to do — although of course it is quite unimportant really.» (A. Christie. A Caribbean Mystery).

Слово обладает стилистическим компонентом значения, или стилистической коннотацией, если оно типично для определен­ных функциональных стилей и сфер речи, с которыми оно ас­социируется даже будучи употреблено в нетипичных для него контекстах.

Стилистический компонент значения связан с предметно-логическим в том смысле, что обозначаемое последним понятие может принадлежать к той или иной сфере действительности.

Поскольку функциональные стили будут рассмотрены в последней главе, здесь нет необходимости более подробно на них останавливаться.

Создание процедур для диагностики наличия и отсутствия коннотативных значений в слове, определения их типа, разгра­ничения окказиональных и узуальных коннотаций, выявления их зависимости от контекста и установления наличия коннота­ций вне контекста является очень актуальной и трудной зада-

чей современной стилистики и еще ждет своих пытливых иссле­дователей. Попытка наметить некоторые элементы таких проце­дур описана в следующем параграфе.


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.012 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал