Лекции 32,33.

Тема № 16. Страны Латинской Америки в XIX – начале XX вв.

Цель – проследить особенности развития латиноамериканских стран, уяснить их колебания между западным и частично восточным образом жизни. Преодоление рабства, развитие капиталистических отношений, революционные движения.

План.

1 Общая характеристика социально-экономического и политического развития. Формы и методы империалистической экспансии. Обострение англо-американского соперничества.

2 Аргентина. Эра либерального правления Д. Сармьенто и его реформы. Диктатура Рока. Аргентина в конце XIX – начале ХХ в.

3 Бразилия. Итоги развития страны к середине XIX в. Политическое развитие во второй половине XIX в. Отмена рабства. Свержение монархии и провозглашение республики. Конституция 1891 году.

Бразилия в конце XIX – начале ХХ в.

4 Мексика. Установление диктатуры П. Диаса. Промышленное развитие в последней трети XIX в. Аграрная политика. Мексика в последние годы диктатуры П. Диаса. Мексиканская революция 1910–1917 гг.: характер, основные силы, итоги. Ф. Мадеро. Э. Сапата. Диктатура Уэрты. «Тампикский инцидент» и американская интервенция. Гражданская война. Конституция 1917 году. Итоги и историческое значение революции.

5 Куба. Испано-кубино-американская война и кубинская революция.

6 Особенности развития промышленного пролетариата в отдельных странах Латинской Америки. Зарождения рабочего движение, рабочие и социалистические организации. Реформизм и анархо-синдикализм.

Несмотря на успехи экспортной экономики, государства Латинской Америки, как и прочие капиталистические страны второго эшелона, шли путем догоняющего развития. Ведь главные достижения промышленной революции (ткацкий станок, паровая машина, железнодорожный транспорт, электричество, газ, телеграф и т.д.) здесь внедрились на 25-40 лет позже, чем в Европе и Северной Америке. Особенно отставала обрабатывающая промышленность, которая в силу самой модели развития по сравнению с передовыми державами укоренялась слабо и только в наиболее крупных странах континента. В первом десятилетии XX в. на их долю приходилось менее 2% из общего числа прядильных веретен в текстильной промышленности мира. Периферийное положение региона и необходимость догонять вынуждала привлекать из-за рубежа не только инвестиции, но и займы. Так возникла и финансовая зависимость от иностранных кредиторов. Все это обусловило слабость внешнеполитического потенциала стран Латинской Америки и их подчиненное положение в системе международных отношений. Национальная государственность многих из них на протяжении десятилетий не реализовывалась в самостоятельных акциях на мировой арене. Показательно, что из 18 независимых государств региона только Мексика оказалась в числе 26 участников первой Гаагской международной конференции 1899 г. по проблемам ограничения вооружений и обеспечения мира. В основном же в их внешней политике преобладали торгово-экономические интересы. Поэтому в отличие от великих держав, которые поддерживали отношения друг с другом на уровне послов, интересы латиноамериканских стран за рубежом представляли миссии во главе с посланниками (единственное исключение Мексика, обменявшаяся послами с США). Но и в урезанном виде эти отношения поддерживались с ограниченным числом государств (в 1900 г. даже крупнейшая страна континента Бразилия имела дипломатические миссии лишь в 2 иностранных государствах), шире практиковались только консульские отношения. Внешняя политика континента ориентировалась главным образом на великие державы, а отношения между самими государствами региона были развиты слабо, несмотря на общность исторических судеб, языковую и культурную близость, идентичность экономических интересов. Хотя в мировое хозяйство страны Латинской Америки включались еще в период свободной конкуренции, наступление эпохи империализма существенно осложнило их международное положение. В частности, межимпериалистическое соперничество, особенно в добывающих отраслях региона, подогревало распри и между латиноамериканскими государствами. Примером тому служит " селитряная война" 1879-1884 гг., в которой поддержанная англичанами Чили одержала верх над связанными с американскими интересами Перу и Боливией, не только отняв у них 180 тыс. кв. км богатой селитрой территории, но и лишив Боливию выхода к Тихому океану. С другой стороны, хотя и XIX век для Латинской Америки омрачался войной США против Мексики (1846-1848), французской интервенцией в ту же Мексику (1861-1867) и другими силовыми акциями, начало ХХ столетия превзошло по этой части самые мрачные прогнозы. В 1902-1903 гг., например, чтобы взыскать долги с Венесуэлы, Англия, Германия и Италия подвергли блокаде и бомбардировкам города ее побережья. Самым же силовым оказался период 1910-1919 гг., когда в отношении стран региона было совершено наибольшее число актов иностранного вмешательства по сравнению с каким-либо другим десятилетием за всю историю Латинской Америки с 1800 по 1969 г. Кровопролитные войны в Латинской Америке война Аргентины, Бразилии и Уругвая против Парагвая (1864-1870) и война Чили с Боливией и Перу (1879-1884) позволили США выступить в тоге миротворца и выдать сколачивание экономического и военно-политического блока американских государств под эгидой Вашингтона за претворение в жизнь идеи Боливара. На самом же деле панамериканизм конца XIX в. развивал доктрину Монро и идеи отцов-основателей североамериканской республики о " божественном предопределении" руководящей роли США в делах Западного полушария применительно к условиям эпохи империализма. Его идеология вобрала в себя элементы таких геополитических и даже расистских концепций, как теории " предначертания судьбы", " географического фатализма", " цивилизаторской миссии англосаксонской расы", " взаимозависимости" и т. п. В основу этой доктрины был положен тезис о " континентальной солидарности" и о якобы существующей общности интересов США и латиноамериканских стран, обусловленной географическими факторами, взаимодополняющим характером их экономик, наличием " духовного братства" и единой " культурной общности", которая противопоставлялась европейской, восточной и славянской культурам. При этом США как " старшему брату" отводилась руководящая роль в межамериканских делах и право разговаривать с латиноамериканскими странами авторитетным тоном. Сопротивление империалистическим державам страны Латинской Америки оказывали разнообразными внешнеполитическими акциями. В частности, на рубеже XIX-XX вв. большое число сторонников завоевала идея разработки " международного латиноамериканского права", призванного вооружить государства региона средствами международно-правовой защиты от иностранных интервенций и создать арбитражный механизм для мирного урегулирования споров между ними без участия США. С этой целью в 1888 г. в Монтевидео состоялся специальный конгресс, созванный по инициативе Аргентины и Уругвая. В его работе участвовали представители семи стран Южной Америки. Согласно принятым рекомендациям, в 1906 г. в Рио-де-Жанейро начала работу комиссия юристов по подготовке кодекса частного и публичного международного права стран Западного полушария. Работу комиссии прервала первая мировая война. Крупной акцией в деле защиты стран Латинской Америки стала известная " доктрина Кальво Драго", основные положения которой были сформулированы аргентинским юристом и дипломатом Карлосом Кальво (1885). Основываясь на принципах национального суверенитета и юридического равенства всех государств, " доктрина Кальво" провозглашала недопустимость дипломатического вмешательства, а тем более вооруженной интервенции, с целью взыскания долгов или получения возмещения за убытки, понесенные иностранными подданными. Всякий иной подход означал бы " создание опасной привилегии злоупотребления силой для могущественных держав в ущерб более слабым государствам и установление ничем не оправдываемого неравенства между своими и иностранными подданными". " Доктрина Кальво" была с энтузиазмом встречена в регионе, и многие его страны стремились включить эти принципы в свои конституции, в условия контрактов с иностранными фирмами, в договоры, заключенные между собой, а также с иностранными государствами. Некоторые принципы Кальво даже нашли свое отражение в германо-мексиканском договоре 1882 г., в испано-перуанском договоре 1898 г., договоре о мире, дружбе, арбитраже и торговле, заключенном в 1906 г. Коста-Рикой, Сальвадором, Гватемалой и Гондурасом и др. Во второй половине 19 века США продолжали укреплять свои позиции в Латинской Америке. Их поднимавшаяся как на дрожжах экономика требовала новых рынков и новых источников сырья, и правительство США, удовлетворяя этот главный национальный запрос, подчиняло латиноамериканские страны «кнутом и пряником». Американская экспансия была, как и прежде, сдобрена демократической риторикой: в конце 19 века выдвигается доктрина пан-американизма, согласно которой все страны Америки были объединены судьбой для воплощения великих принципов национальной независимости и народного сувернитета. Под знаменем панамериканизма стали проводиться общеамериканские конференции для выработки основ континентальной политики. Однако эти конференции обнаружили, что латиноамериканские страны плохо верят в искренность благородных замыслов США. Панамериканские конференции Панамериканские конференции- периодические конференции американских республик, созываемые с 1889 г. До 1948 г. именовались Международными конференциями американских государств, или Панамериканскими конференциями. Идея созыва таких конференций была выдвинута ещё в 1826 г. на Панамском конгрессе латиноамериканских государств. В 80-х годах XIX века эту идею использовали США в целях установления своего господства и борьбы с европейскими соперниками в Латинской Америке. Панамкриканский союз имел целый ряд административных отделов, в том числе: юридический, финансовый, статистический, информации, сельского хозяйства, культурного строительства, туризма и музыки, а также секции: рекламную, кино, клубную, конференций. Все эти административные органы служили распространению идеи панамериканизма, выгодной империалистам США. Панамериканский союз выпускал огромным тиражом наряду с другими изданиями «Бюллетень Панамериканского союза» на английском, испанском и португальском языках. Ведущая роль США в организации американских государств обеспечивалась недемократическим порядком образования его Руководящего совета, в который входили представители латино-американских правительств, аккредитованных при правительстве США, а председателем его «ex officio» постоянно являлся государственный секретарь США. Латиноамериканское правительство, не признанное США, не могло иметь своего представителя в Панамериканском союзе. Спекулируя на идее единства всех американских государств, якобы полной общности интересов США и Латинской Америки, империализм США при помощи всевозможных методов давления подчинил себе американские республики и Панамериканский союз, использовав для этого периодические панамериканские конференции и совещания министров иностранных дел американских республик. Консультативные совещания министров иностранных дел американских республик, наряду с периодическими панамериканскими конференциями и их постоянно действующим органом, США превратили в средство экономического и политического подчинения себе латиноамериканских народов. На 1-й конференции (2 октября 1889 — 19 апреля 1890 г., Вашингтон) были учреждены Международный союз американских республик для взаимного обмена экономической информацией и при нём постоянное Коммерческое бюро, по существу подчинённое государственному секретарю США. На 2-й конференции (22 октября 1901- 31 января 1902 г., Мехико) Коммерческое бюро переименовано в Международное бюро, для руководства которым был создан в Вашингтоне Руководящий совет из представителей американских государств во главе с государственным секретарём США. 3-я конференция (23 июля — 27 августа 1906 г., Рио-де-Жанейро), созванная в связи с Венесуэльским кризисом 1902- 1903 гг. приняла решение возбудить перед 2-й международной Гаагской конференцией вопрос о недопустимости применять силу для взимания государственных долгов. Попытки США на 4-й конференции (12 июля — 30 августа 1910 г., Буэнос-Айрес) принудить американские государства придерживаться так называемой доктрины Монро встретили отпор большинства делегатов. На этой конференции Международного бюро американских республик было преобразовано в Панамериканский союз. Английский капитал в промышленном секторе латиноамериканской экономики. Возрастание влияния американского капитала после строительства Панамского канала и испано-американской войны 1898 г.
Из-за медленного развития собственной экономики и неспособности соответствовать уровню политического и технического развития европейских держав во второй половине 19 в. и в начале 20 в. во всех областях жизни латино-американских стран установилось господство иностранного капитала. Огромное влияние англичан, а несколько позже и американцев, на развитие стран Центральной и Южной Америки имело глубокие исторические корни. К примеру, еще в начале 19 века в результате недальновидной политики короля Португалии Бразилия попала в экономическую зависимость от Великобритании. Затем, уже после революций, англичане и американцы под предлогом помощи независимым государствам, но небескорыстно, вмешивались в экономику латиноамериканских стран. Конечно, нельзя отрицать заметного вклада иностранного капитала в развитие этих стран. К примеру, с помощью тех же англичан в Аргентине были построены железные и шоссейные дороги, росли города, сооружались порты, развивались торговля и промышленность, и был даже учрежден Национальный банк (1872). Английские капиталовложения в Аргентину в конце 19 в. достигли огромной цифры и превышали 1, 5 триллиона долларов. Однако все это объективно тормозило развитие собственной национальной промышленности. Иностранный ка-питал деформировал экономику латиноамериканских стран, усиливая неравномерность экономического развития от-дельных районов. Более того, американцы и англичане, поддерживавшие внутренние распри и карательные экспедиции правителей государств Южной и Центральной Америки, направленные против индейцев, получали возможность за бесценок скупать земли в этих государствах, либо вовсе получать их в качестве благодарности от правящих режимов. Например, в результате истребительных походов против индейцев в 70-80-х гг. 19 в. в руки помещиков и иностранных компаний только в Аргентине перешло 41, 8 млн. га земли! Еще более разрушительным было влияние иностранного капитала на развитие независимой Мексики. В середине 19 в. в Мексике в руках английских предпринимателей находилась почти вся горнодобывающая промышленность, значительная часть текстильных предприятий и монетных дворов. Одновременно в различные отрасли экономики стал проникать североамериканский и французский капитал. После событий американо-мексиканской войны и мексиканской революции 60-х годов 19 в. экономика Мексики оказалась в полной зависимости от иностранных вложений. Ситуация для стран Центральной и Южной Америки еще более осложнилась в связи со строительством Панамского канала. Идея соединить Атлантический и Тихий океаны, прорыв канал через Панамский перешеек, возникла еще в 16 веке, но только в середине 19 в. созрели технические и политические условия для реализации этого проекта. Пользуясь своим влиянием на страны Центральной Америки, в 1846 г. США навязали Колумбии (тогда Новой Гранаде, в состав которой входила территория Панамы) договор, по которому получили право торговли через Панамский пере-шеек. Однако вынужденные считаться с влиянием Великобритании в Центральной Америке США заключили с англичанами договор, по которому обе стороны обязались не захватывать новых территорий в Центральной Америке и не при-обретать исключительные права на будущий канал. Строительство канала было сопряжено с огромным числом финансовых афер, проводившихся как в странах Старого Света, так и в американских государствах. Более того, оно яви-лось причиной возникновения испано-американской войны 1898 года, в результате которой влияние США в Западном полушарии не просто возросло, а стало определяющим. А для стран Южной Америки сооружение Панамского канала стало настоящей катастрофой. Дело в том, что Панамский канал избавил суда от необходимости следовать вдоль побережья Южной Америки, по Магелланову проли-ву или вокруг мыса Горн и коренным образом изменил направления ряда важнейших морских путей. Таким образом, государства этого региона, которые получали значительную часть доходов от своих портов и транзитной торговли това-рами, следовавшими на Тихоокеанское побережье обеих Америк, оказались лишены существенных финансовых средств. Соединенные Штаты Америки, умело используя это положение, смогли навязать этим государствам ряд не-равноправных экономических договоров, окончательно подчинив экономику этих стран своим интересам. Развитие промышленности как фактор упадка политического влияния латифундистов. К началу 20 века иностранный капитал, проникший в экономику латиноамериканских стран, направлял её в выгодном для своих интересов курсе и усугубляя специализацию этих стран. К примеру, в Аргентине и Бразилии, ставших к началу 20 века крупнейшими поставщиками сельскохозяйственных продуктов на европейский рынок, был выгоден захват земель, чем и занимались англичане и американцы. Но очень скоро интересы местных помещиков и скотоводов на внутреннем и внешнем рынке начали сталкиваться с интересами иностранных монополий. Не имея возможности вступать в открытое противостояние, но, желая, тем не менее, получать значительную прибыль, латифундисты стали перенимать опыт европейцев в вопросах ведения хозяйства. Так, исподволь, помещичьи латифундии феодального типа преобразовывались в хозяйства юнкерско-прусского типа с применением наёмного труда сельскохозяйственных рабочих. Конечно, на этих предприятиях еще были сильны полуфеодальные пережитки, однако, прогресс был налицо. В то же время в крупнейших городах Латинской Америки происходил быстрый рост предприятий, что, в свою очередь, вело к увеличению количества рабочих. А с выходом латиноамериканских стран на мировой рынок стала ощущаться острая нехватка рабочей силы. Чтобы удовлетворить растущий спрос на нее, крупнейшие державы региона (Бразилия, Аргентина, Мексика) пытались привлекать иммигрантов. В 1860-х – начале 1870-х годов в эти страны устремились потоки европейских переселенцы. В это же время здесь стали обосновываться североамериканцы, выходцы из Португалии, Италии, Испании, Германии и других стран Европы. В результате только в Аргентине в период с 1850 по 1880 год количество населения выросло на 150%. Конец 19 - начало 20 века продемонстрировали человечеству, что культура как интегрирующее начало общественного развития охватывает не только сферу духовного, но во все большей степени материального производства. Все качества техногенной цивилизации, чье рождение было отмечено чуть более трехсот лет назад, смогли проявиться в полной мере именно в это время. В это время цивилизационные процессы были максимально динамичны и имели определяющее значение для культуры. Образование государств в Латинской Америке явилось важнейшей предпосылкой для ускорения развития капиталистических отношений. В Мексике, Бразилии, Чили создавались основы лёгкой промышленности, возникла банковская система. Сохранение крупного помещичьего землевладения и привилегий церкви способствовало консервации различных форм докапиталистической эксплуатации. Господство класса рабовладельцев, которому в конце 40-х годов XIX в., казалось, ничто не угрожало, в значительной мере опиралось на растущий спрос, предъявляемый мировым рынком на товары, производимые в странах Латинской Америки: сахар и особенно кофе, становившиеся главным богатством латиноамериканских стран. Эти товары производились рабами. Самое большое число рабов было ввезено в Латинскую Америку именно после 40-х годов. Минуя английские кордоны, работорговцы ввозили в страны ежегодно невольников, которые не ведали, что в ней существует закон, предоставляющий им свободу. Однако, как ни казалось прочным положение рабовладельцев Латинской Америки, они стояли на той грани, за которой должно было наступить неизбежное ослабление их господства. И эта грань не была порождением только латиноамериканской действительности. Она была местным выражением процесса, происходившего в мировом масштабе. Рабство в Америке было долгое время залогом развития европейской, в частности английской, промышленности. К середине XIX в. оно стало утрачивать эту роль. Более того, оно уже делалось постепенно тормозом дальнейшего капи­талистического развития Европы. Это находило свое выражение в том, что Анг­лия все более жестоко преследовала работорговлю, все решительнее использовала свое влияние на бразильское правительство, чтобы заставить его проявить активность в этом направлении. 8 августа 1845 г. в Англии был принят Акт Эбердина. Он предоставлял английским кораблям право захватывать любое судно, подозреваемое в перевозке рабов, и предавать работорговцев суду адмирал­тейства. В сер. 19 в. начался новый подъём революционного движения, выразившийся в гражданских войнах в Аргентине, Колумбии, Мексике, Венесуэле, Уругвае, Гватемале и заставивший провести важные социальные реформы в Перу, Гондурасе, Бразилии. Произошла частичная секуляризация недвижимости католической церкви. Под давлением народных выступлений были отменены подушная подать с индейцев и рабство негров (без наделения землёй), уничтожены дворянские титулы. В 1889 была ликвидирована монархия и провозглашена республика в Бразилии. В Чили, Мексике, Аргентине в сер. 19 в. произошли первые стачки рабочих, возникли профсоюзы, несколько позднее начал распространяться марксизм, были созданы секции 1-го Интернационала. На их основе в кон. 19 - нач. 20 вв. сложились социалистические партии и группы (в Аргентине, Боливии, Бразилии, Гваделупе, Кубе,.Мартинике, Мексике, Перу, Уругвае, Чили). Однако в рабочем движении Латинской Америки получили распространение анархизм и анархо-синдикализм. Народам Латинской Америки пришлось отстаивать свой суверенитет и территориальную целостность от вторжений войск США (Мексика, 1846- 1848; Центр. Америка, 1855-57, 1860 и др.), Великобритании, Франции и Испании (Мексика, 1861-67), Испании (Чили, Перу, 1864-66). Для противодействия иностранной агрессии молодые государства заключали оборонительные союзы и проводили латиноамериканские. конференции. Экспансия иностранного капитала, неравномерность экономического и политического развития способствовали возникновению таких войн, как Тихоокеанская война 1879-83 и Парагвайская война (1864-70). В 19 в. подъём рабочего и общедемократического движения в метрополиях, восстания рабов на Мартинике, Ямайке и в некоторых других колониях привели к отмене рабства в английских (30-е гг. 19 в.), французских (1848) и нидерландских (1863) колониях. С вступлением капитализма в империалистическую стадию экономически слабые латиноамериканские государства попали в финансово-экономическую и дипломатическую зависимость от империалистических держав. Воспользовавшись начавшимся в 1895 национальным восстанием против испанского господства на Кубе, США в 1898 оккупировали эту страну и захватили Пуэрто-Рико. Империалисты США развернули территориальную экспансию - отторгли у Панамы зону канала (1903), оккупировали Никарагуа (1909-33), Доминиканскую Республику (1916-24), Гаити (1915-34), вторглись в Мексику (1914, 1916-17). В Латинской Америке развернулось антиимпериалистическое движение, имели место буржуазно-демократические антиолигархические революции выступления, кульминационным пунктом которых стала антиимпериалистическая революция 1910-17 в Мексике, сопровождавшаяся крест, войной (Мексиканская революция 1910-17). В социалистических партиях выделились революционные интернационалистические течения. В ряде стран возникли национальные профсоюзные центры. Основные тенденции развития международных отношений в Латинской Америке от завоевания независимости до начала ХХ вв. Несмотря на успехи экспортной экономики, государства Латинской Америки, как и прочие капиталистические страны второго эшелона, шли путем догоняющего развития. Ведь главные достижения промышленной революции (ткацкий станок, паровая машина, железнодорожный транспорт, электричество, газ, телеграф и т.д.) здесь внедрились на 25 40 лет позже, чем в Европе и Северной Америке. Особенно отставала обрабатывающая промышленность, которая в силу самой модели развития по сравнению с передовыми державами укоренялась слабо и только в наиболее крупных странах континента. В первом десятилетии XX в. на их долю приходилось менее 2% из общего числа прядильных веретен в текстильной промышленности мира. Периферийное положение региона и необходимость догонять вынуждала привлекать из-за рубежа не только инвестиции, но и займы. Так возникла и финансовая зависимость от иностранных кредиторов. Все это обусловило слабость внешнеполитического потенциала стран Латинской Америки и их подчиненное положение в системе международных отношений. Национальная государственность многих из них на протяжении десятилетий не реализовывалась в самостоятельных акциях на мировой арене. Показательно, что из 18 независимых государств региона только Мексика оказалась в числе 26 участников первой Гаагской международной конференции 1899 г. по проблемам ограничения вооружений и обеспечения мира. В основном же в их внешней политике преобладали торгово-экономические интересы. Поэтому в отличие от великих держав, которые поддерживали отношения друг с другом на уровне послов, интересы латиноамериканских стран за рубежом представляли миссии во главе с посланниками (единственное исключение Мексика, обменявшаяся послами с США). Но и в урезанном виде эти отношения поддерживались с ограниченным числом государств (в 1900 г. даже крупнейшая страна континента Бразилия имела дипломатические миссии лишь в 2 иностранных государствах), шире практиковались только консульские отношения. Внешняя политика континента ориентировалась главным образом на великие державы, а отношения между самими государствами региона были развиты слабо, несмотря на общность исторических судеб, языковую и культурную близость, идентичность экономических интересов. Хотя в мировое хозяйство страны Латинской Америки включались еще в период свободной конкуренции, наступление эпохи империализма существенно осложнило их международное положение. В частности, межимпериалистическое соперничество, особенно в добывающих отраслях региона, подогревало распри и между латиноамериканскими государствами. Примером тому служит " селитряная война" 1879-1884 гг., в которой поддержанная англичанами Чили одержала верх над связанными с американскими интересами Перу и Боливией, не только отняв у них 180 тыс. кв. км богатой селитрой территории, но и лишив Боливию выхода к Тихому океану. С другой стороны, хотя и XIX век для Латинской Америки омрачался войной США против Мексики (1846-1848), французской интервенцией в ту же Мексику (1861-1867) и другими силовыми акциями, начало ХХ столетия превзошло по этой части самые мрачные прогнозы. В 1902-1903 гг., например, чтобы взыскать долги с Венесуэлы, Англия, Германия и Италия подвергли блокаде и бомбардировкам города ее побережья. Самым же силовым оказался период 1910-1919 гг., когда в отношении стран региона было совершено наибольшее число актов иностранного вмешательства (136) по сравнению с каким-либо другим десятилетием за всю историю Латинской Америки с 1800 по 1969 г. Особенно часто к интервенциям прибегали США. Провозглашение Соединенными Штатами в 1823 г. доктрины Монро (The Monroe Doctrine), исключавшей вмешательство европейских держав в Новом Свете, в какой-то мере помогло их южным соседям избежать реставрации испанского колониализма. Когда же США сами превратились в империалистическую державу, опоздавшую, как и Германия, к дележу колоний, эта доктрина послужила им удобным основанием для экспансии за счет подчинения южных соседей своему контролю, навязывания кабальных займов и неравноправных договоров. Первый удар был нанесен в 1898 г. по дряхлеющей Испании, в чьей колонии на Кубе шла освободительная война (1895-1898). После разгрома испанских эскадр у берегов Кубы и Филиппин наибольшие лавры среди сторонников захватнической политики снискал президент США Теодор Рузвельт. Свою политику в отношении соседей по континенту он сформулировал в знаменитом афоризме: " Говори мягко, но держи большую дубинку". Политика " большой дубинки" состояла в оккупации той или иной страны и силовом " вколачивании" в ее экономику американского капитала. Когда монополии закреплялись, США выводили войска, но поправкой к местной конституции (типичный пример " поправка Платта" 1901 г. к конституции Кубы (The Platt Amendment, 1901), наряду с другими ограничениями национального суверенитета, оставляли за собой право на повторную интервенцию " в случае возникновения угрозы жизни и собственности американских граждан". Так неоднократно оккупировались Куба (1906-1909, 1912, 1917-1922), Гаити (1915-1934), Гондурас (1905, 1907, 1911, 1912), Доминиканская Республика (1904, 1914, 1916-1924), Никарагуа (1912-1933) и даже Мексика (1914, 1916-1917). Подобные же отношения ради строительства и эксплуатации Панамского канала установились с 1903 г. между США и отделившейся с их помощью от Колумбии Панамой. Таким образом уже к 1914 г. США захватили серьезный плацдарм, выйдя на 2-е место после Англии по объему общих инвестиций в регионе. В дальнейшем, воспользовавшись ослаблением экономических связей между Латинской Америкой и Европой в годы первой мировой войны, американские монополии значительно потеснили своих конкурентов на Южноамериканском континенте. Их инвестиции в регионе в 1914-1918 гг. возросли на 50%, достигнув 2, 4 млрд. долл. Параллельно с конца XIX в. для достижения своей гегемонии в регионе США активно утверждали панамериканизм. Идею союза американских государств выдвигал еще Боливар на Панамском конгрессе 1826 г. Однако в тот период она касалась лишь государств Латинской Америки и из-за возобладавших центробежных тенденций потерпела неудачу. В дальнейшем попытки ее возрождения предпринимались на Первом Лимском конгрессе (1847-1848), Континентальном Конгрессе в Сантьяго-де-Чиле (1856), Втором Лимском конгрессе (1864-1865). Но они, как правило, были ответом на угрозы или вмешательство иностранных держав, а также на конфликты между самими латиноамериканскими странами и тоже не увенчались успехом. Кровопролитные войны в Латинской Америке война Аргентины, Бразилии и Уругвая против Парагвая (1864-1870) и война Чили с Боливией и Перу (1879-1884) позволили США выступить в тоге миротворца и выдать сколачивание экономического и военно-политического блока американских государств под эгидой Вашингтона за претворение в жизнь идеи Боливара. На самом же деле панамериканизм конца XIX в. развивал доктрину Монро и идеи отцов-основателей североамериканской республики о " божественном предопределении" руководящей роли США в делах Западного полушария применительно к условиям эпохи империализма. Его идеология вобрала в себя элементы таких геополитических и даже расистских концепций, как теории " предначертания судьбы", " географического фатализма", " цивилизаторской миссии англосаксонской расы", " взаимозависимости" и т. п. В основу этой доктрины был положен тезис о " континентальной солидарности" и о якобы существующей общности интересов США и латиноамериканских стран, обусловленной географическими факторами, взаимодополняющим характером их экономик, наличием " духовного братства" и единой " культурной общности", которая противопоставлялась европейской, восточной и славянской культурам. При этом США как " старшему брату" отводилась руководящая роль в межамериканских делах и право разговаривать с латиноамериканскими странами авторитетным тоном. Первая Панамериканская конференция была созвана в Вашингтоне в конце 1889 начале 1890 гг. Ее главными вопросами были " меры по поддержанию мира и увеличению благосостояния американских государств", создание таможенного союза, введение единой серебряной валюты, установление единообразной системы таможенных пошлин, портовых сборов и правил, регулирующих экспортные и импортные операции, принятие арбитражного плана для разрешения возникающих споров и конфликтов. Тем не менее из-за антиамериканских настроений в странах Латинской Америки и их страха перед угрозой с севера предложения США встретили сопротивление. Особенно жестокое поражение американская дипломатия потерпела по вопросу таможенного союза, поскольку рассматривавшая его комиссия признала такой союз несовместимым с интересами латиноамериканских стран. Единственным практическим итогом конференции явилось решение об образовании Международного союза американских республик и создании его постоянного органа Коммерческого бюро с местопребыванием в Вашингтоне. Задачи этой организации в то время были ограничены сбором и публикацией торгово-экономической и другой информации. Вторую Панамериканскую конференцию удалось созвать в Мехико только через десять лет, в октябре 1901 январе 1902 г. В дальнейшем было решено созывать конференции каждые пять лет. Третья конференция состоялась в 1906 г., а четвертая в 1910 г. Намеченную на 1915 г. пятую конференцию созвать не удалось ввиду первой мировой войны. На этих конференциях американская дипломатия упорно осуществляла свою главную цель, шаг за шагом укрепляя созданную организацию и расширяя ее полномочия. В результате реорганизации Коммерческое бюро было переименовано в Международное американское бюро. Оно включило в сферу своей деятельности культурные и социальные вопросы и стало осуществлять административные и организационные функции. Его работу направлял состоявший из дипломатических представителей стран региона в Вашингтоне Руководящий совет во главе с госсекретарем США. В дальнейшем бюро получило название Панамериканского союза и превратилось в постоянно действующий секретариат межамериканской организации, официальной целью которой по решению четвертой Панамериканской конференции 1910 г. объявлялось содействие экономическому и политическому сотрудничеству американских государств. Так по кирпичику возводилось здание межамериканской системы, заслужившей название " министерства колоний США". Добиваться принятия угодных решений США удавалось благодаря не только растущей экономической и военной мощи, но и позиции некоторых латиноамериканских стран, в первую очередь Бразилии. Следуя курсом на " негласный союз с северным колоссом", Рио-де-Жанейро поддерживал политику Вашингтона в международных делах и выступал активным сторонником укрепления " континентальной солидарности" под эгидой США, в то время как в остальных государствах Латинской Америки политика " большой дубинки" вызывала рост антиамериканских настроений. Так, на четвертую Панамериканскую конференцию делегация Бразилии привезла проект резолюции об официальном признании странами Латинской Америки " доктрины Монро" " неизменным фактором международного мира на Американском континенте", о выражении США " сердечной благодарности за этот благородный и бескорыстный акт, имевший великие благодетельные последствия для всего Нового Света". Однако уже в ходе предварительных консультаций представители других стран региона выразили негативное отношение к бразильской инициативе, в результате чего предложение было похоронено в кулуарах и не рассматривалось конференцией. В обмен правящие круги США поддерживали претензии Бразилии на роль лидера в Южной Америке, помогали ей при возникновении конфликтов с соседними государствами и способствовали укреплению ее позиций в международных организациях. В частности, опираясь на поддержку Вашингтона, Рио-де-Жанейро сумел " мирными средствами" уладить территориальные споры со своими соседями таким образом, что к нему отошли территории, равные по площади Франции. Бразилия первой из латиноамериканских стран была удостоена официального визита госсекретаря США Элиу Рута. Ее столица была избрана местом проведения третьей Панамериканской конференции. Глава американского дипломатического представительства в Рио-де-Жанейро в 1906 г. был возведен в ранг посла, в то время как в других столицах региона США были представлены посланниками. Эти и другие подобные акции подчеркивали дружеский характер отношений, установившихся между Вашингтоном и Рио-де-Жанейро. На США нередко ориентировались также представители Уругвая. Дипломатия этой небольшой страны надеялась, что Панамериканский союз поможет ей противостоять давлению соседних гигантов Аргентины и Бразилии. В числе приверженцев стратегии " негласного союза" с США были диктаторы Порфирио Диас в Мексике (1876-1911), Эстрада Кабрера в Гватемале (1898-1920), Висенте Гомес в Венесуэле (1909-1935) и др. Они щедро раздавали огромные концессии американским монополиям и с готовностью принимали " руководство" США в межамериканских делах. Оппозицию Соединенным Штатам возглавляла Аргентина, которая была ориентирована на европейские рынки, конкурировала с США на мировом рынке продовольственных товаров и традиционно поддерживала тесные связи с Англией. На первой Панамериканской конференции аргентинская делегация сделала все, чтобы отклонить основные предложения США (о таможенном союзе, единых тарифах и арбитражном плане), поскольку они представляли серьезную угрозу независимости суверенных государств. В дальнейшем дипломатия Аргентины придерживалась намеченной линии и часто блокировалась с представителями Чили, Боливии, Перу и других государств. По примеру Аргентины ряд латиноамериканских стран прибегал к тактике отказа от ратификации соглашений и конвенций, которые принимались на панамериканских конференциях под нажимом США. Из 17 панамериканских соглашений 1902-1910 гг. Аргентина ратифицировала только 3. Другим проявлением оппозиции стало игнорирование значительным числом стран региона Панамериканского союза. Аргентина, Боливия, Никарагуа, Парагвай, Перу не делали взносов на содержание постоянного секретариата, и их представители часто отсутствовали на его заседаниях. Сопротивлением латиноамериканских стран объяснялся и провал выдвинутого президентом США Вильсоном в 1914 г. предложения о заключении " панамериканского пакта" в целях " общей и взаимной гарантии территориальной целостности и политической независимости при республиканской форме правления" и разрешения " пограничных споров путем применения процедуры арбитража". Наиболее крупные страны региона отмежевались от " панамериканского пакта", и в результате идея Вильсона дальнейшего хода не получила. Однако это была своего рода " молчаливая оппозиция". На панамериканских конференциях до первой мировой войны не было сказано ни слова о больших проблемах Америки той эпохи: испано-американской войне 1898 г., присоединении Пуэрто-Рико, военной оккупации Кубы, навязанной ей поправке Платта и о захвате части острова для военной базы. Не прозвучало осуждения и в связи с отторжением от Колумбии Панамского перешейка. Тем не менее, хотя буржуазно-латифундистская олигархия стран Латинской Америки не осмеливалась бросить открытый вызов " северному колоссу", на этих конференциях благодаря усилиям дипломатии ряда стран региона были приняты решения, ограждавшие их интересы. Таким образом, уже на заре панамериканизма за его парадным фасадом обнаружились противоречия, разделяющие две Америки. Сопротивление империалистическим державам страны Латинской Америки оказывали разнообразными внешнеполитическими акциями. В частности, на рубеже XIXXX вв. большое число сторонников завоевала идея разработки " международного латиноамериканского права", призванного вооружить государства региона средствами международно-правовой защиты от иностранных интервенций и создать арбитражный механизм для мирного урегулирования споров между ними без участия США. С этой целью в 1888 г. в Монтевидео состоялся специальный конгресс, созванный по инициативе Аргентины и Уругвая. В его работе участвовали представители семи стран Южной Америки. Согласно принятым рекомендациям, в 1906 г. в Рио-де-Жанейро начала работу комиссия юристов по подготовке кодекса частного и публичного международного права стран Западного полушария. Работу комиссии прервала первая мировая война. Крупной акцией в деле защиты стран Латинской Америки стала известная " доктрина Кальво Драго", основные положения которой были сформулированы аргентинским юристом и дипломатом Карлосом Кальво (1885). Основываясь на принципах национального суверенитета и юридического равенства всех государств, " доктрина Кальво" провозглашала недопустимость дипломатического вмешательства, а тем более вооруженной интервенции, с целью взыскания долгов или получения возмещения за убытки, понесенные иностранными подданными. Всякий иной подход означал бы " создание опасной привилегии злоупотребления силой для могущественных держав в ущерб более слабым государствам и установление ничем не оправдываемого неравенства между своими и иностранными подданными". " Доктрина Кальво" была с энтузиазмом встречена в регионе, и многие его страны стремились включить эти принципы в свои конституции, в условия контрактов с иностранными фирмами, в договоры, заключенные между собой, а также с иностранными государствами. Некоторые принципы Кальво даже нашли свое отражение в германо-мексиканском договоре 1882 г., в испано-перуанском договоре 1898 г., договоре о мире, дружбе, арбитраже и торговле, заключенном в 1906 г. Коста-Рикой, Сальвадором, Гватемалой и Гондурасом и др. С особой остротой проблема защиты от иностранных интервенций встала в начале XX в., во время венесуэльского кризиса 1902-1903 гг. В самый разгар этих событий министр иностранных дел Аргентины Луис Драго сформулировал свою доктрину, которая развила и видоизменила " доктрину Кальво". В ноте, отправленной 29 декабря 1903 г. правительству США, осуждались насильственные действия европейских держав против Венесуэлы. Хотя " доктрина Драго" носила более ограниченный характер по сравнению с " доктриной Кальво", так как касалась только государственных долгов и допускала дипломатическое вмешательство, почти все латиноамериканские страны выступили в ее поддержку. Только бразильская пресса продолжала твердить об отсутствии у Аргентинской республики права говорить с Вашингтоном от имени коллективных интересов, а бразильская дипломатия выступила против признания " доктрины Драго". Агрессия европейских держав вызвала острую реакцию и со стороны Вашингтона. Правительство Т. Рузвельта, нейтрализовав Англию, оказало открытое давление на Германию и, угрожая применением вооруженной силы, заставило ее отступить. В феврале 1903 г. под нажимом США были подписаны соглашения между Венесуэлой и тремя державами о снятии блокады и порядке удовлетворения их претензий. В то же время США фактически отказались признать " доктрину Драго", несмотря на то, что в ней содержались ссылки на " доктрину Монро". Делегация США не допустила включения " доктрины Драго" в повестку дня третьей Панамериканской конференции, и по ее настоянию было принято решение передать доктрину на рассмотрение второй Гаагской конференции с целью включения ее в свод международных законов. Вторая Гаагская конференция собралась в 1907 г. В ней участвовали все латиноамериканские страны, приглашенные одним из ее инициаторов Россией. В Гааге по вопросу о " доктрине Драго" разгорелась острая борьба. Американскому делегату Портеру удалось провести множество поправок, и " доктрина Драго" была принята в таком искаженном виде, что принцип, сформулированный аргентинским министром иностранных дел, был в сущности, отвергнут. Одобренная конференцией конвенция Драго Портера допускала применение вооруженной силы при взыскании государственных долгов в тех случаях, когда страна-должник отвергает третейское разбирательство и игнорирует его решение. В целях защиты собственного суверенитета страны Латинской Америки стремились использовать межимпериалистические противоречия в регионе. В частности, ряд латиноамериканских правительств добивался большей вовлеченности в дела региона России, надеясь, что ее влияние поможет им частично нейтрализовать опасности, исходящие от США и Англии. В таком ключе следует рассматривать аргентинское предложение России купить остров Эстадос из группы островов Огненной Земли, а также сближение России со странами региона на второй Гаагской конференции. Однако дальнейшего развития эти отношения не получили, поскольку вскоре трон Николая II зашатался под ударами революций в России. Оборонительная реакция в Латинской Америке на политику империалистического разбоя послужила также стимулом для подъема " паниспанизма", который был связан с идеей союза латиноамериканских государств с Испанией. В 1900 г. в Мадриде состоялся даже испано-американский конгресс, в работе которого участвовали делегаты от 15 государств Латинской Америки. В русле оборонительной тенденции находилось и стремление трех крупнейших государств Южной Америки: Аргентины, Бразилии и Чили создать при поддержке Англии так называемый " союз АБЧ", который мог бы служить противовесом растущему влиянию США. Предпосылки для сближения возникли после того, как в 1899-1908 гг. между ними были заключены двусторонние договоры об урегулировании пограничных споров. В 1914 г. страны АБЧ предложили свое коллективное посредничество для урегулирования конфликта в ходе очередной американской интервенции в Мексику, которое было принято. Хотя миссия посредников не принесла значительных результатов, сближение этих стран продолжалось. В мае 1915 г. их представители в Буэнос-Айресе подписали трехсторонний " договор АБЧ", который предусматривал мирное решение любых конфликтов между его участниками. По условиям договора, осуществление арбитража при спорах и конфликтах возлагалось на постоянную комиссию из представителей трех стран. Однако потенциальные возможности согласования внешней политики трех крупнейших государств Южной Америки, связанные с " договором АБЧ", реализованы не были, так как он не был ратифицирован всеми участниками и не привел к объединению их в прочный союз. Различия внешнеполитической ориентации государств Латинской Америки проявились во время первой мировой войны. Аргентина, Венесуэла, Колумбия, Мексика, Парагвай, Сальвадор и Чили придерживались строгого нейтралитета. Аргентина и Мексика совместно предложили объявить " экономический бойкот" воюющим державам. Боливия, Доминиканская Республика, Перу, Уругвай, Эквадор разорвали дипломатические отношения с державами Тройственного союза. Бразилия, Гаити, Гондурас, Гватемала, Коста-Рика, Куба, Никарагуа и Панама после вступления США в первую мировую войну объявили о состоянии войны с Германией. Эти события еще раз подтвердили, что " континентальная солидарность" является мифом. Наибольшей степени вовлеченности в мировую экономику Аргентина достигла в 1869–1914гг. В этот период на ее долю приходились самые крупные долгосрочные инвестиции капитала из Европы. Еще более важным фактором была иммиграция из Европы. Однако иммигранты, намеревавшиеся заняться сельским хозяйством, столкнулись с тем, что все лучшие земли были заняты крупными поместьями (т.н. эстансиями). Расширение сети железных дорог, охватившей всю страну, за исключением Патагонии, способствовало дальнейшему росту производства и углублению пропасти между прибрежными областями и внутренней частью страны. Все железные дороги вели либо в Буэнос-Айрес, либо в другие порты на восточном побережье. Изобилие плодородных земель, достаточное количество рабочих рук благодаря притоку молодых энергичных иммигрантов, расширение современной инфраструктуры, постоянный спрос на сельскохозяйственную продукцию в Европе, приток иностранного (в основном британского) капитала и положительный внешнеторговый баланс, обеспеченный преобладанием вывоза сельскохозяйственной продукции над ввозом промышленных товаров, – все это способствовало процветанию Аргентины вплоть до конца Первой мировой войны.

Развитие промышленности в Аргентине началось в конце XIX в. В то время около 80% владельцев промышленных предприятий и 60% наемных рабочих были иммигрантами. Большинство предприятий специализировалось на обработке продукции сельского хозяйства, особенно мясного животноводства, и производстве товаров широкого потребления. К 1900 года промышленность давала 11% национального дохода.

Аргентина. 25 мая 1810 года в Буэнос-Айресе вспыхнуло антииспанское освободительное восстание. Патриоты свергли вице-короля и создали временное правительство Ла-Платы, которое осуществило ряд антифеодальных мероприятий. События, происшедшие в Буэнос-Айресе в мае 1810 года, получили название Майской революции, а день 25 мая стал национальным праздником аргентинского народа. Национальная Майская революция явилась составной частью Войны за независимость испанских колоний в Америке. В ней участвовали крестьяне, зарождающаяся буржуазия, помещики, интеллигенция. Решающей силой были народные массы. Борьба за независимость, объективно отвечавшая потребностям капиталистического развития, явилась важным этапом в складывании аргентинской нации. Генеральная конституционная ассамблея 1813 года приняла законы об отмене энкомьенды, миты, подушной подати и других тяжёлых повинностей; закон «о свободе рождения», по которому дети, рождавшиеся от рабыни, впредь становились свободными; закон об отмене телесных наказаний. 9 июля 1816 года Национальный конгресс в Тукумане провозгласил независимость Объединённых провинций Ла-Платы, преобразованных в 1826 года в Федеративную Республику Аргентину, или Аргентину (Argentina; буквально «Серебряная», от лат. argentum — серебро) В 20-е гг. XIX в. в процессе борьбы за создание единого централизованного государства в стране возникли две политические группировки — унитарии, объективно выражавшие интересы нарождавшейся буржуазии, и федералисты, ядро которых составляли крупные помещики-феодалы и церковные землевладельцы. Используя экономические и политические противоречия между отдельными провинциями, подогревая сепаратизм и междоусобицы, крупные помещики, скотоводы и монастыри расширяли свои владения. В 1829 году к власти пришёл один из крупнейших помещиков провинции Буэнос-Айреса Х. М. Росас, установивший в Аргентине помещичье-клерикальную диктатуру. В экономику Аргентины стал усиленно проникать английский капитал. Английским судам было предоставлено право бесконтрольного плавания по р. Ла-Плате. Против диктатуры поднялось широкое народное движение, в результате которого режим Росаса пал (февраль 1852 года). Прогрессивно-либеральные правительства Д. Сармьенто (1868-1874) и его последователя Н. Авельянеды (1874-1880) провели ряд реформ, направленных на развитие экономики и культуры. В результате реформ, а также притока иммигрантов усилилось развитие основных отраслей хозяйства Аргентины — овцеводства и земледелия. С конца XIX в. Аргентина постепенно становится крупным экспортёром зерновых. В сельском хозяйстве увеличилось количество мелких собственников и арендаторов. Были построены железные и шоссейные дороги, росли города (население Буэнос-Айреса в 1852 году составляло 76 тыс. чел., в 1895 году увеличилось до 664 тыс. чел.), сооружались порты (Санта-Фе, Росарио и др.), развивались торговля и промышленность, был учрежден Национальный банк (1872) Начали складываться промышленная буржуазия и пролетариат. Появились профсоюзные организации. Первый профсоюз — Общество печатников Буэнос-Айреса — возник в 1857 году. В 1895 году в Аргентине насчитывалось свыше 24 тыс. промышленных предприятий (175 тыс. рабочих). Процесс развития капитализма в Аргентине и формирование аргентинской нации происходили при наличии двух неблагоприятных факторов: 1) большой роли в политической и экономической жизни страны помещичьей олигархии; 2) усиленного проникновения в Аргентину английского капитала. В результате кровавых истребительных походов против индейцев в 70—80-х гг. XIX в. в руки помещиков и иностранных компаний в 1876-1893 гг. перешло 41, 8 млн. га земли. Интересы крупных помещиков и скотоводов Аргентины на внутреннем и внешнем рынке сталкивались с интересами иностранных, главным образом английских, монополий, захвативших к началу 1-й мировой войны (1914-1918) контроль над ключевыми отраслями аргентинской экономики (транспорт, порты, мясная промышленность, электричество, газ, банки, коммунальное обслуживание и др.).

Английские капиталовложения в Аргентины к тому времени достигли 1897 млн. долл. Великобритания, стремившаяся превратить Аргентину в свой аграрно-сырьевой придаток, тормозила развитие нарождавшейся национальной промышленности. Иностранный капитал деформировал экономику Аргентины, усиливая неравномерность экономического развития отдельных районов. Однако рост производительных сил, включение Аргентины с 80-х гг. XIX в. в оборот мировой торговли привели к значительным изменениям обстановки внутри страны. Помещичьи латифундии феодального типа преобразовывались в хозяйства юнкерско-прусского типа с применением наёмного труда сельскохозяйственных рабочих, но с сохранением полуфеодальных пережитков. К началу 20 в. аргентинская нация в основном сложилась. К этому же времени в Аргентины уже сформировались буржуазия (основная часть из среды местных обуржуазившихся помещиков, скотоводов) и пролетариат (главным образом из массы европейских иммигрантов). Разноязычие и разнородность иммигрантов, различие в идеологии затрудняли их организацию, и всё же в 90-е гг. XIX — начало ХХ вв. был создан ряд профцентров и федераций трудящихся. Начало ХХ в. характеризовалось обострением классовой борьбы, первыми массовыми выступлениями трудящихся (всеобщие забастовки 1905 г., 1907 г., 1909 г.), образованием политических партий буржуазии — Гражданского радикального союза, или Радикальной партии (основаны в 1891 г.), Прогрессивно-демократической партии (основана в 1909 г.), созданием рабочих и крестьянских партий и организаций — Социалистической партии (основана в 1896 г.), Аграрной федерации (основана в 1912 г.) и др. Во время 1-й мировой войны Аргентина проводила политику нейтралитета. В это время экономическое влияние Великобритании в Аргентине было ослаблено, что способствовало развитию национальной промышленности, в особенности лёгкой и пищевой. В 1890-х годах в Аргентине складывались новые формы политической и социальной организации, в которых первостепенную роль играли анархисты и социалисты из среды иммигрантов. Они дали начало целому культурному движению. Это был переломный момент. Аргентинская экономика под влиянием олигархии вступала в эру современного капитализма. В обществе происходили структурные изменения, и оно - отнюдь не безболезненно - пыталось выработать свою собственную идентичность. Как современная нация, Аргентина должна была обзавестись исторической традицией, способной интегрировать все части общества. И в самом деле, как правящие политические силы, так и альтернативные идеологические течения шли к созданию такой идентичности, но в различных ритуальных и символических плоскостях. Последовательные волны иммиграции в эту новую страну, в " обетованную землю" Аргентины создали великолепную основу для развития либертарных идей. Анархисты, импортировавшие свои идеи и приспособившие их к местным реалиям, быстро приобрели общенациональный отклик. Вопреки распространенному мнению, либертарии утвердились отнюдь не только в Буэнос-Айресе. Другие города и провинции также стали ареной яркой рабочей борьбы - достаточно вспомнить о Патагонии, Чако, не говоря уже о Росарио или Байя-Бланка. Либертарии взяли на себя роль, которую государство в действительности не могло играть, по крайней мере, вплоть до принятия закона Саэнса Пенья о всеобщем избирательном праве в 1912 г. Несмотря на все трудности и на пропасть между народом и элитами, рождавшийся аргентинский пролетариат сумел выковать собственную оригинальную и независимую идентичность - под влиянием анархистской идеологии, более чем когда-либо озабоченной социальным вопросом. Она находилась в центре дебатов и размышлений мыслителей и действующих лиц общества. Постепенно сложилось подлинное социальное воображение, сущностью которого стала борьба человека-бунтаря. Этот бунтарь - от кочевника-анархиста и иммигранта-космополита до гаучо - создавал собственное пространство общения и символами идентичности. Можно, следовательно, говорить о творчестве либертарной цивилизации, неотрывной от создания идентичности аргентинского пролетариата. Анархистскому движению удалось, в известном смысле, утвердиться на территории Аргентины, потому что для его возникновения сложились оптимальные условия. Одним из них была иммиграция. Тяжелое экономическое и социальное положение аргентинского иммигранта вынуждало его занять позицию против существующей власти, и он почти естественно пополнял ряды анархизма - единственного идейного течения, способного предоставить связную альтернативу его угнетенному положению. С 1902 г. элиты, осознав влияние либертариев на рабочее движение, на народ, оставшийся им чуждым, осудили их деятельность с помощью закона о проживании, направленного на высылку из страны иммигрантов-анархистов, которые превратились в помеху для национального единства. Прежде всего, элиты испытывали отвращение к этим скандальным плебеям. Кроме того, олигархия не могла помешать формированию пространств социализации, благоприятных для возникновения идеалов Социальной Революции. Действительно, эти отвратительные иммигранты, эти " вечные парии жизни", эти эксплуатируемые, эти исключенные из аргентинского общества, - анархисты даже давали им имена, идентифицировали их через свои газеты, группы, кружки, объединявшие их под флагом борьбы против угнетения: " Дети народа", " Обездоленные", " Голодные", " Бродяги"...Таким образом, либертарные кружки позволяли заполнить эту непринадлежность к обществу. Вступление в группу устраняло их изоляцию и предлагало альтернативу той сложной ситуации пропасти, в которой оказывались высланные и иммигранты. Кроме того, речь шла о ценности отождествления себя с группой " проклятых", о гордости за принадлежность к оставшимся за бортом. Такое отношение к маргинальности, объясненное Делезом, обогащает, поскольку открывает новые возможности для создания идентичности. Ведь такое определение существования вне нормы, " в точке детерриториализации", будь она внутренней, социальной, географической или культурной, более чем когда-либо ценится анархистами. Группа, кружок, если он прочен, занимают социальное пространство и признается, даже если это признание оппозиции. С другой стороны, параллели между иммигрантом и анархистом показаны Аленом Пессеном: " анархист всегда изображается как не происходящий из места, где он обитает, и объективно у него достаточно много оснований для изгнания". Анархисты, приезжавшие в Аргентину в конце 19 века, очень часто являлись политическими беженцами, поскольку подвергались преследованию в их собственных странах. Так Малатеста вынужден был после своей деятельности по " пропаганде действием" в Италии искать страну убежища, но продолжал нести в себе вечную страсть к либертарному обществу, эту животворную утопию, которая придавала его " бродяжничеству" смысл. Он соответствовал тому образу анархиста, который " всегда представал как оформитель мечты и разрывов из другого места". Ведь " иностранцы, либертарии заставляли верить в логику мечты, навеянную землей, в которой они жили и которая не могла перестать жить в них. Ведь они приезжали главным образом из земель, слывших беспокойными, земель крайностей, стоявших под знаком огня и крови (...)", из Италии, Испании, России... Будучи бунтарем там, анархист был им и в Аргентине, продолжая тем самым действовать в области создания идентичности. " Я бунтую, значит, мы существуем". Недостаточно, чтобы я называл себя анархистом по жизни; нужно, чтобы мои идеи, мои манеры, мои публичные и личные действия, мое поведение оправдывали мои чаяния, без чего бесполезно говорить об анархизме (...). Чтобы быть действительно настоящим анархистом, необходимо иметь душевный склад и моральную высоту, честность в поведении и любовь к идеям рабочего освобождения. Анархисты ощущали необходимость создания символического пространства, необходимого для распространения идеала борьбы и постепенного укоренения стойкой аргентинкой анархистской традиции. Отмечается, что это пространство сформировалось в основном, исходя из европейского наследия, импортированного миграционным феноменом и имевшего прежде всего космополитическую и интернационалистскую ориентацию. Затем оно сопровождалось стремлением " включить аргентинского туземного жителя в народную борьбу и дать ему традицию протеста". Важно было связать креолов из сельской глубинки с борьбой народа, чтобы несколько уравновесить весьма интернационалистскую сторону аргентинского пролетариата. Некоторые писатели начали вскоре снова использовать легендарную, мифическую и полемическую фигуру гаучо, очень часто ассоциировавшуюся с варварством, чтобы создать народную преемственность. Аргентинский пролетарий превращался, таким образом, в прямого наследника гаучо. Анархисты, оказавшиеся в аргентинском изгнании, задались целью построить новое общество, форму параллельной цивилизации. Это изгнание, которое установилось и было зафиксировано надолго, эта точка невозврата для иммигрантов побудили их к такому строительству и давали им реальное ощущение со-принадлежности. Здесь кочевник снова ощутил себя в центре, даже скорее у истоков обновления мира, этого дела творения. Действительно, люди обнаруживали себя " у самого фундамента зарождения", состояния, " которое возвращало к изначальной чистоте" и к " рождению". Анархист отнюдь не разрушал, а приступил к длительной работе по реконструкции, что означало конкретизацию доктрины в действии. Революционная практика на марше подтверждала идентичность нового пролетариата, открывала ему возможности для рождения и даже возрождения. Заметный интерес анархистов к социальному вопросу побуждал их создавать пространства общения, места распространения знаний, доступные для рабочих, чтобы предоставить в их распоряжение средства, необходимые для осознания угнетения, которому они подвергаются: библиотеки, атенео, космополитические и многоязычные рабочие кружки, организовывавшие также вечерние курсы для взрослых (ликвидация неграмотности) и устраивавшие театральные представления с социальным содержанием, которые позволяли рабочей публике выковать свою идентичность. Необходимо подчеркнуть также, что интерес к социальному вопросу вписывался в рационалистический и сциентистский контекст, характерный для аргентинского менталитета начала ХХ века. Распространение образование среди пролетариата осуществлялось и путем многочисленных лекций по всей стране. Особенно следует выделить лекции в Росарио, с которыми выступал миланец Пьетро Гори, юрист, адвокат и блестящий оратор, посвящавший свои краткие речи социологии и криминологии. В 1898 г. он основал также научный журнал " Современная криминология". Отметим, что Гори был активным защитником рабочего и анархистского движения и что он, как и Малатеста, внес важнейший вклад в его оформление и в успешное признание его идентичности в аргентинском обществе. Социальная эмансипация предусматривает также эмансипацию женщины. Либертарные активисты подчеркивали также необходимость изменить понимания общественной роли женщины, задушенной патриархальными и авторитарными предрассудками, которые укоренились в менталитете еще в Южной Европе и продолжали существовать в Аргентине. Здесь опять-таки шла речь о глобальной борьбе за идентичность, борьбе, обоснованной значительным количеством женщин среди иммигрантского рабочего класса. Женщины принимали участие и в политическом действии. Среди анархистов своим красноречием и энтузиазмом выделялась Вирджиния Болтен. Активно участвуя в профсоюзной работе группы в Росарио, она стала также членом совета Аргентинской рабочей федерации, чтобы бороться за улучшение экономического положения женщины и связать ее с требованиями федерации (особенно, против проституции). Хотя анархисты отвергают поклонение и господство, следует заметить, что аргентинские, как и другие либертарии основывали свою идентичность на ритуальном культе мученика. Фигуры, напоминавшие Христа, пополняли политическое и социальное воображение аргентинцев. Национальные герои заменялись образами храбрыми борцами, павшими под пулями угнетателей. Анархист-мститель вписывался в народную традицию рабочего класса. Хотя, как подчеркивает Ален Пессен, отец для всех анархистов сосредоточен в фигуре Бакунина, аргентинские либертарии создали свой пантеон мучеников во славу борьбы. Их поднимали на щит в качестве национальной составляющей наряду с другими фигурами анархистского интернационализма (Франсиско Феррером, расстрелянном в Монтжуике