Глава 2. У кладбища.

С тем мужиком из поезда, понятия о чистоте у нас сильно различались – народ в батальоне был грязен невероятно.

Прапор оставил нас стоять возле здания штаба. Так стояли мы вдесятером и озирались по сторонам, пытаясь понять - куда занесла нас нелегкая, и что нам это место готовит.

Солдатня шла на ужин. Без песни. Без строя – просто группы молчаливых и, очевидно, затруженых неподетски людей, человек по 5 – 15. Брели молча, громыхая закопчеными котелками в грязных руках, понурив головы и очень медленно моргая. Народ шел на ужин самыми невероятными траекториями, пробираясь между ровными рядами палаток и кучами строительного мусора, избегая встречи с офицерами, перешагивая через лужи и тоненькие ручейки. С нового плаката на новой стене штаба за происходящим наблюдал новый президент. Усугубляя ощущение нереальности происходящего, откуда-то грянул джаз на духовых.

- «Серенада солнечной долины» Глена Миллера! – опознал я произведение. - Отличный выбор.

-Чего? – Сухраб с Женькой посмотрели на меня с раздражением. Я уже успел кратко пересказать им основные для нас новости.

-Музыка из фильма. Одноименного. Символично очень звучит.

-Зомби – Апокалипсис какой-то, вот как это кино называется.

Потом мы увидели военных. Именно таких, как и должны были выглядеть военные в моих фантазиях, как и мне хотелось бы выглядеть. Военные в количестве примерно взвода шли к штабу, и смотрелись они настолько внушительно, что сомнений у нас не возникло – дорогу надо уступить.

Взвод остановился напротив невысокого крыльца, встав в некое подобие двухшереножного строя. Вперед вышел командир и начал неторопливо перебирать в руках АКС-ГП, к которому почему-то пристегнут прицел от гранатомета. Оружие как - будто липло к его мозолистым рукам, но на лице витало выражение рассеянного недоумения. Наконец автомат занял свое место за спиной на ремне, и стало понятно, что командир нечасто носит его так, как это рекомендовано строевым уставом.

Из штаба вышел высокий майор кавказских кровей. Командир отряда затянул было: «Взво-од…», но майор перебил его:

- Вольно.

Он с минуту водил усталым взглядом по строю, и по лицу его иногда пробегала не то улыбка, не то нервный тик. Строй между тем команду «вольно» воспринял буквально: кто-то подтягивал ремни разгрузочных жилетов, которые были здесь всех мастей и систем, кто-то перевязывал платок- бандану. Но все же видно было, что взвод уважает майора так же, как майор уважает этот взвод.

- Цифра на сегодня – семь, - наконец негромко проговори майор. - Вопросы ко мне есть?

- Разреши-ите обра-а-атится, тава-арищ ма-айор? – тягуче заикаясь в каждом слове, выговорил непропорционально широкоплечий воин.

- Что, Миша?

- Когда-а бро-о-оники но-овые придут? Заколеба-а-ала эта чихуя.

- Вы же знаете, что первыми получать будете. Так чего спрашивать лишний раз? Работайте…

Майор глянул на взводного.

-НнаправОшагамарш! - одним выдохом пробурчал взводный, развернулся и тяжело зашагал прочь, увлекая за собой взвод. На первых же шагах ремень автомата скатился с его плеча и, совершив пируэт, оружие легло на левый локоть. Ни у одного актера голливудских боевиков так не получилось бы ни за какой гонорар.

Сопровождавший нас прапор показался из дверей штаба.

- Разрешите обратиться, товарищ майор?

-Обращайтесь.

- Мне вот в Моздоке десяток срочников подсунули до вас сопроводить, а кому докладывать не пойму. Мне еще до Шелковской добираться. Дежурный по части ходит где-то, в штабе никто ска…

Договорить прапор не успел, ибо из глотки майора прогремел могучий рык:

-Гаврилова!

На мгновение в батальоне стало тихо, потом в недрах штаба что-то упало и послышался женский голос:

- Я здесь, товарищ майор!

На крыльце показалась женщина средних лет и вытянулась перед майором. Камуфляж, однако, не скрывал недостатков ее фигуры.

Майор не спеша достал сигарету, закурил и вкрадчиво – нежным голосом поинтересовался:

- Вы меня тренируете что-ли, прапорщик Гаврилова? Тренируете, да?

Гаврилова судорожно вздохнула:

-В РМТО[1]?

-Так точно, там им пожрать хотя - бы дадут. Дневального сюда вызвони. Бегом!

Пока майор докуривал, было слышно, как прапорщик Гаврилова кричит в трубку:

- Дневальный РМТО в штаб к сто второму!

Сто второй метнул окурок в цинк, олицетворявший собой урну, и обратил взор на нас – стоявших в ряд трех новоиспеченных сержантов и семерых рядовых весеннего призыва. Все как один в ментовской форме.

- Откуда прибыли нарядные такие?

- 5502 Новокузнецк – отозвался я, потому что был на два сантиметра выше Сухраба, и на четыре – Женьки.

Майор оглядел нас по очереди, потом обратился к Сухрабу:

- Как фамилия?

- Младший сержант Турсунов!

- Откуда родом?

- Свердловская область!

- Бывает, - майор тяжело вздохнул и еле уловимо шевельнул плечами:

- Майор Имамгуссейнов.

- Товарищ майор, дневальный РМТО ефрейтор Герасименко по вашему приказу прибыл, - выпалило запыхавшееся молодое тело.

- Военный, а где ружье твое, а?

- Виноват товарищ майор!

- Интере-есно, чем это товарищ майор виноват?

- Никак нет! Я виноват! Оружие под охраной дневального на КХО.

- Ну а если бы я тебя вызывал, чтобы ты меня защитил с оружием в руках, а? Ладно, слушай сюда. Десять человек ночуют в РМТО. Они ужинают и завтракают, понятно? Они спят. Пока они спят, у них ничего не пропадает с вещьмешков, понятно? Завтра после завтрака кто-то ведет их к сто четвертому.

На этом сто второй потерял к нам интерес и, с видом человека, который не сомневается ни секунды в том, что как он сказал – именно так и будет, зашагал прочь.

- Ма-ать твою попрове-едовать, - нараспев, с явным облегчением протянул дневальный РМТО ефрейтор Герасименко.