Часть 13. После того, как я осознал, что втрескался, прошла неделя

***

После того, как я осознал, что втрескался, прошла неделя. И пускай для меня всё встало на свои места, жить стало тяжелее. Теперь каждый день приходилось бороться со своими так некстати сформировавшимися чувствами. Я и не думал, что будет так сложно. Ведь вот оно – счастье, совсем рядом, только руку протяни. Но нельзя. В лучшем случае нас ждет ужасающая неловкость, а в худшем… я даже думать не хочу.
Ко всему прочему, меня стало беспокоить ещё кое-что.
Я уже почти месяц жил за Илюхин счёт. И, если в случае со Славой это меня не очень волновало, то сейчас ситуация была совсем другая. Ибо Илья не получал с этого никакой пользы. И слова Славы как назло вспоминались – чего-чего, а я не хотел, чтобы всё выглядело так, будто я использую Илю, как замену. К тому же обирать человека, которому еще и родню на себе приходилось тащить, было против моей совести.
Пару раз я намекал Илье, чтобы он переставал тратиться. Мол, я и на свою пенсию кое-как смогу существовать. Только вот Илька посылал меня куда подальше и говорил, что не собирается на пару со мной питаться хлебом и простой водой. На моё замечание, что ему вовсе не обязательно ограничивать себя за компанию, Илья посмотрел на меня, как на идиота, и велел не забивать голову ерундой.
Сначала я думал, что Илья съедет, как только я полностью поправлюсь. Только вот с кожи уже сходили последние синяки, а он и не задумывался о том, чтобы вернуться домой. С какой-то стороны я был искренне этому рад, оставаться одному мне совершенно не хотелось. Но с другой, находиться столько времени рядом с человеком, в которого ты безответно влюблен, было очень тяжело.
Я стал плохо спать. А вместе с этим у меня начало дёргаться плечо, что естественно не прошло незамеченным. Илья стал донимать меня расспросами, беспокоясь, что же меня тревожит. Только я не знал, что ответить. Не признаваться же ему в моих светлых чувствах, право слово. Пришлось выдать лишь частичную правду – последствия бессонницы. Но Ильку это не успокоило. Теперь на ночь глядя он стал поить меня какими-то травяными отварами, которые ему фармацевт в аптеке насоветовала. Всё-таки Илья – то ещё чудо в перьях.

***

Лето кончилось. Время, проведённое без Славы, и нормальный, регулярный приём пищи сказались на мне благоприятно. Я стал лучше себя чувствовать, набрал немного веса и был более или менее бодрым. Я бы даже мог почувствовать себя в какой-то мере счастливым, кабы не одно но. Илья.
Он уставал. Иногда брал лишние смены и стал немного нервным и дёрганным. Как-либо повлиять на него у меня не получалось, он не желал слушать моих советов. Когда я ему говорил, что он не должен впахивать ещё и на меня, Илья злился и огрызался. Как-то вообще велел мне не указывать, что ему делать.
И я бы оставил его в покое, только у меня сердце кровью обливалось, когда я на него смотрел. Он осунулся, выглядел бледным. Его явно что-то мучало, но он не спешил делиться со мной своими переживаниями. От этого становилось обидно. Ведь раньше он мне обо всём рассказывал, а тут решил поиграть в молчанку. Хотя, я и сам не лучше…
И когда мы стали всё друг от друга утаивать?..
В голову начали закрадываться мысли о том, что Илька пожалел о собственноручно взваленной на плечи заботе обо мне. Это было вполне логичным выводом. В конце концов, батрачить на несостоятельного парня, который ко всему прочему его старше, должно задолбать. Я не вчера родился и прекрасно понимал, что всему хорошему рано или поздно приходит конец. К тому же Илька ещё слишком маленький, чтобы иметь терпение тянуть подобную лямку. Ему жить полной жизнью надо, нагуляться… а не приглядывать за мной. Заигрался он в заботливую сиделку, пора бы и честь знать.
Не мог я больше так жить. Слишком часто думал о том, что хочу близости с ним. И каждая ночь в общей постели становилась для меня адом. Единственный выход, который я видел в сложившейся ситуации – нам нужно разъехаться. И я даже придумал, что нужно говорить, чтобы спровадить Ильку из квартиры.
Вечером, когда мы с Ильёй уже собирались спать, я набрался мужества и всё-таки это сказал:
- Иль, завтра после работы иди домой.
- А? – он вылупился на меня большими глазами и плюхнулся на кровать. – Почему?
- Ну, ты помнишь, я тебе про Дмитрия Сергеевича рассказывал?
- Про деда-то? Ну помню.
- Я к нему на время п-перебираюсь, он попросил помочь – чувствует себя н-не очень, - я мысленно сплюнул через левое плечо, чтобы не сглазить. А заодно матюгнулся, осознав, что начинаю заикаться.
- Вот как…
- Да, так что смысл тебе в п-п-пустую квартиру приходить?.. Поживи со своими, наладь с б-бабушкой контакт…
Илья не ответил. Смерил меня долгим серьёзным взглядом, который я еле выдержал и кивнул. После чего молча разделся и забрался под одеяло, отвернувшись к стене.
Я так и остался стоять посреди комнаты, растерянно глядя на его затылок. Как-то всё подозрительно просто получилось. Наверное, я всё-таки был прав, и Илька устал от всего этого. А уйти ему не позволяла жалость и чувство ответственности. Ничего, пройдёт какое-то время, и он всё поймёт и примет. А я… я как-нибудь и один проживу. Главное, чтобы у Ильки всё хорошо было.

***

- Илюх, ты такой смурной, что на тебя смотреть противно, - поморщился Васька, когда я подошёл к барной стойке, чтобы забрать заказ.
- Не нравится – не смотри, - огрызнулся я, выкладывая на блюдечко пакетики с сахаром.
- Илюха, я ж твой друг! Что такое?!
- Вась, отстань от человека, - вздохнула Лариса, и поставила на стойку чайничек с фруктовым чаем. – Рабочий день хоть и подходит к концу, посетители ещё есть. И они ждут своих заказов.
- Какие вы, а, - проворчал мелкий. – От вас в капучино молоко сейчас скиснет.
- Не скиснет. Вась, иди и работай, - вздохнул я.
- Бе-бе-бе, - он ловко схватил чайник и чашку, и ускакал относить их за десятый столик.
- По мнению Васи все и всегда должны пребывать в хорошем настроении, - вздохнула Лариса и подвинула в мою сторону чашку с кофе. – Не обращай внимания…
- Да я привык, - улыбнулся я. – На обезжиренном сделала?
- Как просили, - кивнула она. – Относи.
Последний час работы, как и весь день в целом тянулся непростительно медленно. Посетителей сегодня было мало, поэтому полноценно отвлечься не получалось и мысли, терзавшие меня в последние дни, так некстати постоянно напоминали о себе.
Шел уже четвёртый день, как я съехал от Тёмки. И надо сказать радости по этому поводу я не испытывал. Во-первых, Тёма меня фактически выставил из квартиры. Как-то мне слабо верилось, что всё из-за друга его бабушки. К тому же он заикался, когда говорил мне не приезжать. А заикается он, когда нервничает или врёт. Он просто придумал причину, по которой от меня можно, наконец, избавиться. Слишком уж часто он намекал на то, что мне пора бы и честь знать. А во-вторых, я так и не смог разобраться со своими чувствами. Причем вообще ни с какими.
Первые дни, проведённые с Тёмкой у него дома, были чудесными. Было весело, легко, непринуждённо. Я так радовался, что он, наконец, избавился от своего мудака, что и не думал ни о чём постороннем. Но когда чувство эйфории по поводу того, что всё наладилось прошло, я задумался. Насколько вообще уместно, что я вот так вот подселился к своему другу и веду себя, словно заботливая мамочка? Я не покривлю душой, если скажу, что мне нравилось заботиться о Тёме. Впервые в жизни я чувствовал себя настоящим мужиком, который вкалывает ради кого-то и получает за это благодарность. Быть нужным оказалось очень приятно. Только вот Тёмке, по ходу дела, это в тягость стало. То ли совесть его начала мучить, то ли я просто его своей навязчивостью задолбал… и Тёмка стал намекать, что всё это ему не нужно.
Я растерялся. Мне казалось, что всё идет правильно и так, как нужно. А на деле выходило так, будто я навязываю себя ему. Только вот стоило представить, что Тёмыч будет одним хлебом питаться или чего хуже – найдёт себе какого-нибудь мудака – все этические размышлизмы сходили на нет. Поэтому я пресекал все его намёки на корню. Пускай это и было эгоистично с моей стороны, но я считал, что хоть в чём-то могу позволить себе вольностей. Всё-таки я так старался ради него…
И все эти мысли привели меня к вполне себе логичному вопросу – а какого фига я так ради него стараюсь? И после того, как в шутливом мысленном диалоге, я спросил сам себя «влюбился, что ли?», всё покатилось к чертям собачьим.
Этот вопрос прочно засел в голове и перепутал все мысли. Я стал плохо спать, у меня пропал аппетит. Я взял дополнительные смены на работе, в надежде отвлечься и вытряхнуть весь этот бред из головы. Только вот ни черта у меня не вышло. Я слишком часто видел Тёму. Слишком часто он был рядом. Слишком часто я ловил себя на мысли, что наблюдаю за ним.
Пускай я и не был гомофобом, допустить мысль о том, что мне нравится парень, было нелегко. Это просто-напросто в голове не укладывалось. И злило. Жутко раздражало то, что я не мог понять себя.
Естественно все переживания копились во мне, не имея никакого выхода. Единственный, кому я мог пожаловаться на жизнь – Тёма. А тут такая ситуация сложилась, что и не обсудить никак. Впору волком выть да на стенку лезть, не имея возможности привести мысли в порядок.
А теперь он ещё меня и выдворил из квартиры. Может быть, почувствовал неладное? Он меня старше, опытнее, да умнее, чего скрывать. Вдруг он всё понял и решил увеличить дистанцию, чтобы ничего не усложнять? Он ещё давно сказал, что я не в его вкусе…
Сообразив, что мои размышления унесли меня куда-то не туда, я встряхнул головой и выругался сквозь зубы. Слишком много думаю… слишком.

***

На пятый день тишины, я всё-таки решил позвонить Тёмке. Хотелось услышать его голос и убедиться, что он жив-здоров. Мы поболтали ни о чём, он сказал, что всё ещё тусуется у своего Дмитрия Сергеевича и толком не знает, когда вернётся домой. Я сделал вид, что поверил. Только вот вечером следующего выходного приехал к нему на район. Дошел до дома, отсчитал нужный этаж и уставился на окна. Свет горел.
Достав мобильник, я набрал Тёмкин номер.
- Привет, - бодро сказал я. – Как у тебя дела?
- Нормально, - вяло отозвался он. – Как сам?
- Тоже ничего… ты дома или как?
- Пока ещё нет…
- Вот как? – протянул я, не спуская взгляда с окон. – Ясно… ладно, звони, если что.
И, не дожидаясь ответа, я сбросил вызов. Наверное, я должен был чувствовать обиду из-за того, что Тёмка мне врал. Только вот обиды не было.
Мне было невыносимо грустно. Я-то думал, что он мне доверяет. Что мы с ним не разлей вода. А тут такое. И что я не так сделал? И почему он не отругал меня, раз его что-то настолько не устроило? Я бы смог всё поправить. Даже смог бы измениться, если бы он попросил.
Но Тёмка не стал. Не захотел. Видимо, ему и так нормально. А я, как какой-то маньяк стою посреди улицы и его окна разглядываю. Смех один. И до чего я докатился?

***

Когда я пришёл домой, меня встретила бабушка и позвала пить чай. Отец уже спал, так что дома было непривычно тихо и спокойно.
Сидя на кухне, мы цедили ароматный фруктовый чай и ели печенье.
- Устал?
- Есть немного, - кивнул я.
- Бедный ребёнок, - вздохнула она, подпирая голову рукой. – Ты ведь институт бросил из-за всего этого, да?
- Угу, - мне стало немного неловко.
- Ничего, может быть, восстановишься ещё. Учиться никогда не поздно.
- Всё может быть…
- Илья, ты злишься на меня?
Я вздрогнул. Её вопрос поставил меня в тупик. Я даже и подумать не успел, из-за чего я могу на неё злиться, а она уже сама ответила на мой вопрос.
- Из-за твоей мамы. Думаю, ты в курсе, какие у нас были отношения.
- В общих чертах, - осторожно сказал я.
- Знаешь… я очень жалею, что всё так вот вышло. Когда твой отец заявил, что хочет жениться на какой-то сопливой деревенской девчонке, я очень разозлилась. Мы с мужем ведь совсем другое будущее для сына планировали. А он вот так вот нас огорошил. Винить кого-то слишком поздно, обе стороны в чём-то неправы были. Но сделанного не воротишь, - она тяжко вздохнула. – И эти годы уже не вернуть. А ведь, может быть, всё сложилось совсем иначе…
Я молча кивнул, гадая, к чему она ведёт. Хотел было что-то сказать, чтобы разрушить возникшую тишину, но бабушка меня опередила.
- Знаешь, Илья, прожив долгую жизнь и понабравшись опыта, оглядываешься на прошлое и о многом жалеешь. Вот смотрю я на тебя и понимаю – не зря ведь твой отец женился, раз у него такой замечательный сын родился. И не надо краснеть. Ты хороший мальчик, я это вижу. У меня глаз намётан, всё-таки всю жизнь учителем проработала. На разных детей насмотрелась. Не взваливай всё на себя, я тебе помогу. И папку твоего мы на ноги поставим. Сможем ведь, если постараемся, да?
- Угу, - выдавил я, чувствуя, как к горлу подступает ком.
Не ожидал я подобных разговоров, вот честно. Я так долго со всем этим боролся, неоднократно у меня того и гляди чуть руки не опускались. И вот, не зря ведь держался. Помощь пришла. А всё благодаря Тёмке. Не подкинь он мне идею позвонить бабушке – так и мучился бы с отцом наедине.
Я потерял маму и чуть не потерял себя. Но появившийся в моей жизни друг смог стать для меня спасительным маяком посреди жуткого шторма. Я едва не потерял отца, но в моей жизни появилась бабушка, которая готова помочь этого избежать. Всё не так плохо, как могло бы быть и стоило уже за это сказать жизни спасибо. Что не оставила меня за бортом и дала шанс.
В глазах защипало, и я шмыгнул носом. Хотелось плакать, но при бабушке было как-то стыдно, поэтому я держался, как мог.
- Ну-ну, Илюш, - она протянула руку и сжала мою ладонь. – Всё наладится. Ты сильный мальчик, не то, что этот раздолбай. Так что – выше нос.
Я лишь кивнул, кусая губы.
Что-то все вокруг, словно сговорившись, считают меня сильным. Только вот не ощущаю я себя таким. Вот Тёмка он такой. Может быть, оно особо и незаметно, но я это чувствовал. Он мне спокойно может фору дать, а потом ещё обогнать, особо не напрягаясь.
Тёмка.
Стоило о нём только подумать – в груди начинало щемить. Без него было плохо. А осознание того, что он собственноручно меня от себя оттолкнул, больно било по самолюбию. Что самое странное – меня больше не волновало то, что я по ходу дела запал на парня. Мне было хреново от того, что этот самый парень, будучи голубее неба в ясный летний день, видел во мне только друга. И, по ходу дела, не очень хорошего, раз врёт мне и отталкивает от себя…
Пускай недолгая, но разлука, дала понять, что я нуждаюсь в Тёмке, не смотря ни на что.
И я совершенно не хочу, чтобы всё вот так вот заканчивалось.