Глава 47. Не в меру возбужденный вид Бетины Росси, отсутствовавшей почти целый день, заставил Артуро д'Анхиле еще раз предупредить ее

Не в меру возбужденный вид Бетины Росси, отсутствовавшей почти целый день, заставил Артуро д'Анхиле еще раз предупредить ее, чтобы она лишний раз не выходила из отеля. Она не должна привлекать к себе внимание. Ее никто в городе не должен узнать.

– Где ты провела целый день?

– В магазинах. Мне нужно было кое-что себе купить. И потом, нужно же мне привыкнуть к своей новой внешности…

Лорену забавляло, что, сколько бы она ни вглядывалась, она сама себя не узнавала в зеркале. Так где уж узнать ее знакомым?

Косметолог д'Анхиле месье Мишель в самом деле сотворил чудо!.. Теперь ей не страшно навестить и дона Густаво. Она уверена, что никто ее не узнает. Ведь не узнала же ее старая нянька, когда она навестила Сильвию. То ли еще будет благодаря мастерству месье Мишеля!..

Мария и Рита очень волновались за Хосе Игнасио: как-то он сдаст свой последний экзамен? Но волнения их были напрасны: сдал он экзамен на «отлично», получил диплом, и они с Луисом даже отпраздновали это событие, пообедав вместе.

«Дома у нас царит почти что траур», – заметил про себя Хосе Игнасио, едва переступив порог. Мария не выходила, сидела у себя в комнате наверху. Нет, она не плакала, но после развода вся как-то внутренне сжалась, и глаза были очень печальные. Хосе Игнасио подумал, что не сегодня-завтра их ждет разлука: как-то она да и он сам, всю жизнь привыкший быть с нею рядом, перенесут ее?

Рита, встретившая крестника, тоже выглядела расстроенной. Она рассказала ему, как прошел суд.

– Марии сейчас тяжело, и она нуждается в твоей поддержке, – сказала Рита. – Она была с тобой и в горе, и в радости! Как же ты можешь отпустить ее одну на другой край земли, за океан?..

Хосе Игнасио молчал, понимая, что Рита права, тысячу раз права. Неизбежное произошло, но и у него совесть была чиста: он сделал все, чтобы Мария и Виктор не расстались. И, конечно, у него не было никакой обиды на мать за то, что она поступила по-своему. Значит, рана ее была так глубока, что она не могла примириться с изменой. Решение изменилось мгновенно. Что может быть помехой его отъезду? Мариита с Аной – он за нее спокоен, не всякая мать так ухаживает за ребенком, как ухаживает его тетушка; диплом в кармане, и ничто больше не держит его в Мехико. Почему бы не посмотреть мир, не увидеть собственными глазами, как в Париже откроют магазин Марии Лопес? Может, он поможет ей в чем-то, ведь он теперь адвокат…

Поднявшись в кабинет Марии, он застал ее за письменным столом, она перебирала какие-то бумаги. Ему захотелось сообщить ей о своем решении немедленно:

– Мама! Я знаю, как тебе тяжело! Не думай, что я тебя оставлю в трудную минуту… Ты всегда помогала мне, и я тоже хочу тебе помочь. Я поеду с тобой в Париж!.. Когда скажешь! Хоть завтра…

Мария обняла сына, своего дорогого мальчика, прижалась щекой к его щеке, вздохнула и, просветлев лицом, сказала:

– Я очень рада, сынок! Спасибо! Без тебя мне было бы куда труднее.

Артуро д'Анхиле вернулся от Марии. Они не виделись очень давно, похоже, с того злополучного дня в больнице, когда она сидела там возле своего умирающего отца. Артуро не простил ей обиды: никогда еще он не получал отставки у женщин. Мужественная элегантность, умение красиво ухаживать действовали всегда безотказно. Кроме того, он был холост, богат, так что недостатка в обожательницах никогда не испытывал. А тут… Но не это главное. Главное – кого ему предпочли? Заурядного, невидного учителишку! Тоже мне конкурент, казалось бы… Над этой загадкой Артуро не раз ломал голову. Дело в том, что Мария Лопес нравилась ему, пожалуй, так, как ни одна другая женщина, он хотел жениться на ней. Но Мария, которая в самом начале их знакомства вроде бы испытывала к нему все возрастающую симпатию, – он это чувствовал, интуиция не обманывала его, – вдруг неожиданно охладела, отдалилась. И виной всему был Карено.

И вот теперь они вновь увиделись. Мария была все так же обольстительно хороша, стройна, так же безукоризненно сидело на ее стройной фигуре модное темно-лиловое платье, оттеняя матовый цвет лица. Артуро поторопился сказать, что умирал от желания увидеть ее, что пришел поздравить, узнав, что она вышла замуж. Но оказалось, что его поздравления запоздали, она предложила поговорить о чем-нибудь другом. Глаза Марии не излучали радости, как в былые дни их знакомства. Артуро был в недоумении. Отвечая на его немой вопрос, Мария пояснила, что она уже в разводе и уезжает на днях в Париж, у нее контракт с графом де Аренсо. Артуро прекрасно знал этого предпринимателя. Не раз они вместе проводили зиму в Париже.

– Ты позволишь мне навещать тебя в Париже? – спросил Артуро.

– Конечно, но при одном условии, Артуро: никаких иных чувств, кроме дружеских…

При воспоминании об этом разговоре в глазах Артуро загорался злорадный огонек: ну еще бы не дружеские чувства!

Он сообщил Ивон, что на днях уезжает в Париж. Ивон стала просить дядюшку взять ее с собой. У нее тоже найдутся дела в Париже, поскольку Хосе Игнасио отправляется в путешествие вместе с матерью. Д'Анхиле обещал подумать. Но мысли его были о другом: теперь Мария попадет в его сети! Он не остановится ни перед чем, не оплошает… И тут он услышал голос Ивон:

– Сильвия потеряла своего ребенка, дядя! Но может, это и к лучшему, ведь если появится Лорена Ривера и узнает, что Сильвия живет с ее Альберто, клянусь тебе, она ее убьет!..

Тем же вечером Артуро заглянул к Лорене и спросил о Сильвии. Она ответила, что понятия ни о чем не имеет. И тут Артуро увидел у нее на столике пистолет. Д'Анхиле разъярился не на шутку. Он не позволит ей провалить его планы, делая, что ей на ум взбредет. Он найдет на нее управу. Здесь он хозяин.

– Отвечай сейчас же! – рявкнул Артуро. – Ты была у той женщины, о которой говорила Ивон?

После некоторого замешательства Бетина – Лорена кивнула: отрицать было бесполезно, д'Анхиле рано или поздно узнает все равно.

– Была! У меня с ней кое-какие счеты… Но упала она с лестницы сама, клянусь! Я только чуть-чуть ее подтолкнула.

– Не играй моим терпением, Бетина! – ноздри Артуро раздувались от гнева. – Ты в моих руках! И приказываю здесь я! А ты подчиняешься. Ясно?

– Да, конечно! Извини! Ты совершенно прав, – смиренно опустила глаза Лорена, бросив робкий взгляд на д'Анхиле. – Ты приказываешь, я подчиняюсь…

Артуро не знал еще, что ровно час назад Лорена была на весьма отдаленном расстоянии от отеля, где ей приказали жить, запретив появляться в городе. Она побывала в доме Густаво дель Вильяра, который стал второй жертвой ее мести.

Как посмеялась она над этим аристократом, гордящимся своей голубой кровью! С каким наслаждением смотрела на его растерянное лицо, на старческие слезящиеся глаза. Как кричала на него в саду, куда он спустился подышать вечерней прохладой. В доме никого: Флоренсия ушла к приятельнице, Томас был занят чисткой водоема. Дон Густаво не узнавал ее, а она, называя его то папой, то папочкой, припоминала маленькие семейные тайны, известные только самым близким, и хохотала над его растерянностью, беспомощностью. Потом она все-таки сказала ему, что пришла свести с ним счеты. Она не забыла, как дон Густаво приходил к ней в тюрьму и как стал на сторону ублюдка Хосе Игнасио!.. Лорена ничего не забыла и ждет только подходящего момента, чтобы покончить со всеми ними раз и навсегда.

Дон Густаво сперва пытался приказать, потом просил, потом молил униженно, чтобы Лорена ушла и оставила семью дель Вильяр и семью Лопес в покое, но все было напрасно. С перекошенным от злобы лицом – новым своим лицом, но таким же злобным – и прежним, хрипловатым голосом, с наглой, развязной интонацией Лорена, топнув ногой, потребовала, чтобы дон Густаво встал на колени и просил прощения за то, что заставил ее страдать, был плохим отцом и бросил ее на произвол судьбы…

Старик повернулся к ней спиной, лицо его исказилось от глубочайшей муки. Неверными шагами двинулся он по дорожке к дому, но, не пройдя и пяти шагов, пошатнулся и упал…

Томас, наткнувшись на неподвижно распростертое тело дона Густаво, немедленно побежал звонить в клинику Альберто.

Когда Альберто рассказал о случившемся Сильвии, она заявила, что поедет к дону Густаво с ним вместе, одного его она не отпустит.

Сильвия испугалась. Еще так свежа была в памяти ее собственная трагедия, и вот следом – вторая. Третьей она допустить не могла. «Лорена, Лорена, Лорена…» – твердила Сильвия про себя. Свое горе она переживала одна, молча, не сетуя на судьбу. Доктор Валадес, дождавшись результатов анализов, сказал, что после несчастного случая она больше не сможет иметь детей… Сильвия знала, что теперь заплатила за все грехи, и на наказание не жаловалась.

Мария просыпалась по утрам с ощущением, что вот-вот у нее начнется новая жизнь. Какой она будет там, в Париже? Как пойдут дела в новом магазине? Понравятся ли ее модели?.. Вопросы были, ответов не было. Но даже если бы ответы были отрицательными, Мария все равно бы уехала. Конечно, часть ее души останется здесь, в Мехико, на ее фабрике, но фабрика в надежных и преданных руках Рейнальдо и Романа. За свое дело в Мексике Мария не беспокоилась.

Несчастный случай с доном Густаво, похоже, задержит ее отъезд. Очень жаль. Всего несколько дней назад Хосе Игнасио навещал дедушку, и тот чувствовал себя превосходно, был совершенно спокоен. А теперь лежит без сознания, состояние тяжелое. Все полагали причиной удара недавнюю смерть единственного сына. После сильного стресса реакция наступает с некоторым опозданием. Мария съездила в клинику, и доктор Валадес обнадежил ее, сказав, что дон Густаво вышел из состояния комы и жизненные функции понемногу приходят в норму.

И Флоренсия, и Альберто считали, что Марии с Хосе Игнасио незачем больше откладывать поездку в Париж. В скором времени дон Густаво сам позвонит им туда и сообщит, что совершенно здоров.

Вечеринка у Луиса пришлась совсем не ко времени, но Хосе Игнасио решил все-таки пойти на нее, так как был приглашен вместе с Исабель. Еще Луис пригласил Насарию и Ану; Ана очень редко выходила из дому, но Рита с Насарией уговорили ее пойти и повеселиться. Как жалел потом Хосе Игнасио, что привел туда Исабель!

Когда они пришли, вечеринка была уже в полном разгаре. Хосе Игнасио любовался тонким, прекрасным лицом Исабель, считая, что она здесь самая красивая. А Луису самой красивой казалась Насария. Не хуже выглядела и Ана, простодушно сиявшая в предвкушении праздника. Были тут и Паулина, и Педро, и вдруг совсем неожиданно появилась Ивон. Она сразу поняла, кто из девушек ее соперница, и вызывающе повела себя с Исабель. Педро увлек ее танцевать, но утихомирить не смог, Ивон так и сыпала колкостями.

Хосе Игнасио выразил свое недовольство Луису за то, что он пригласил невыносимую парочку. Но оказалось, что Ивон и Педро явились без приглашения. Хосе Игнасио пытался как-то смягчить грубые выходки Ивон, и только светское воспитание Исабель удержало ее от того, чтобы подняться и уйти, не дожидаясь конца вечеринки. А Педро приударил на глазах у всех за растерявшейся, смущенной Аной. Он то и дело приглашал ее танцевать и называл своей красавицей, спрашивал, верит ли она в любовь с первого взгляда. Узнав, что Хосе Игнасио уезжает с матерью в Париж, просил о свидании и обещал навестить ее, чтобы не скучала. Ана очень смущалась, но внимание Педро было ей все-таки очень приятно.

Когда, наконец, Хосе Игнасио и Исабель вышли на улицу и он пошел провожать ее до дому, всю дорогу он извинялся, чувствуя себя бесконечно виноватым перед ней из-за недопустимого поведения Ивон.

– Она была подругой Лауры…

И тут Исабель многое стало ясно. Совсем по-другому оценила она поведение этой грубой и малоприятной девушки, которая была, очевидно, способна на сильные чувства и очень привязана к своей подруге. Благодаря отношению Ивон она отчетливее увидела их взаимную приязнь с Хосе Игнасио. И что она могла поделать, если, засыпая, видела его счастливое лицо – оно стало счастливым после того, как она пообещала ему показать свои самые любимые достопримечательности Парижа.

– Вы увидите, как чудесно гулять по этому городу, – сказала она.

Уезжая, Мария тревожилась за дона Густаво. Странно устроена человеческая память: пройдет время, и вспоминается чаще хорошее, чем дурное.

За делами и хлопотами, связанными с отъездом, Мария нет-нет да и вспоминала Виктора – его лицо, теплую, ласковую улыбку, голос и слова, которые он ей говорил. Мария уже не помнила тревог и обид, не вспоминала дней развода, выяснения отношений. Думала, что наверняка и Виктор тоже вспоминает о ней. Без Виктора в душе ее стало пусто, и ощущение пустоты останется с ней надолго, если не на всю жизнь… Жаль было расставаться и с Ритой – их связывало почти два десятилетия верной, преданной дружбы. Кому она поплачется в Париже, если случится неприятность или беда? Рита всегда была ее совестью, ее утешительницей, ее любимой сестрой.

Со слезами на глазах Рита говорила Марии, как пуст и одинок будет без нее дом для тех, кто в нем останется.

– Береги всех, Рита, – просила Мария. – Особенно малышку. Вы с Аной – главная моя поддержка. С вами я за маленькую спокойна.

С покоем и непокоем на сердце улетала Мария на следующий день рано утром в Париж, где графа де Аренсо, ее и Хосе Игнасио встречали Поль и Натали, доверенные люди графа.

Всю дорогу от аэропорта до квартиры, снятой и приготовленной к их приезду Натали, Мария неотрывно смотрела в окно машины и радовалась, как ребенок, узнавая знакомые по журналам и открыткам достопримечательности столицы Франции: Елисейские поля, Эйфелеву башню, театр «Гранд-Опера». Как только она немного обживется, непременно все сама обойдет пешком…

Вот и квартира, где предстоит жить Марии. Граф де Аренсо как радушный хозяин объяснял Марии особенности житья в Париже, представил мажордома, служанку Бернадет, повара Антуана, секретаря Натали, шофера.

– Им будут помогать еще двое… – добавил граф, вызвав молчаливое недоумение Марии.

– Не слишком ли много для двоих? Ведь дома мы с мамой привыкли обходиться самым необходимым, – попытался возразить Хосе Игнасио.

– А здесь очень скоро привыкнете к другому, – с улыбкой ответил граф.

Мария обошла комнаты.

– Чудесно, граф, большое вам спасибо! – поблагодарила она.

Граф де Аренсо подвел Марию к балконной двери и показал, какой великолепный вид на парк открывается отсюда.

– Надеюсь, дом вам по вкусу? Все это… чтобы вы, Мария, не тосковали по Мехико.

– Не буду, спасибо! Здесь я начну новую…

Мария не договорила, все вдруг поплыло у нее перед глазами, и она стала падать… Граф де Аренсо едва успел подхватить ее за талию, довести до дивана. Мария была бледна как полотно.

– Мама! Что с тобой?.. – бросился к ней в испуге Хосе Игнасио.

Доктор Лакруа, явившийся буквально через несколько минут после тревожного телефонного звонка к нему Натали, сказал, что это обморок, связанный, как он думает, с длительным полетом, переменой давления на большой высоте.

– Сделаем анализы и завтра посмотрим результаты. На следующий день он вновь появился в квартире Марии.

– Ничего страшного, – успокоил он ее тотчас же, – ваш обморок – естественное следствие вашего состояния, сеньора Лопес.

– Какого состояния? – удивилась Мария.

– Разве вы еще не знаете, сеньора? Вы беременны.

Какими словами передать состояние Марии при этом известии – смятение, испуг, радость, недоумение. Она вновь едва не потеряла сознание.