Первый контакт. Как-то среди уфологической литературы мне попалось описание необычного способа контакта с Высшим разумом — через автоматическое письмо

Как-то среди уфологической литературы мне попалось описание необычного способа контакта с " Высшим разумом" — через автоматическое письмо, или психографию. Подробно прочитав описание " методики", я решила опробовать ее на себе, думая, что, в отличие от " чертиков" под блюдцем, этим спосо-бом можно выйти на " настоящий контакт".

Я " отправила" горячие мысленные послания нашим " братьям по разуму", умоляя их откликнуться. Положила на чистый лист бумаги руку с зажатой в ней авторучкой и... стала ждать откровений. Ждать пришлось минут десять, в течение которых я неустанно взывала к " братьям". Минут через десять моя рука как бы нехотя дрогнула и стала выводить на листе бумаги непонятным почерком какие-то письмена. Но, странное дело, мысленно я ЗНАЛА, что выводит рука! Мне сообщалось, что мой интерес замечен, что я смогу узнать очень много нового и полезного для других людей. Исписав страниц пятнадцать какими-то невообразимыми письменами, я никак не могла поверить, что гуманоиды так запросто вышли на контакт со мной. И хотя час спустя я не смогла разобрать на листах ничего, кроме отдельных букв и обрывков слов, не могла даже вспомнить, что именно мне диктовалось, осталось восхитительное ощущение грядущих открытий. Из огромного потока слов в память врезалась одна фраза: " Иди, пиши — уж ждет тебя бумага, в словах твоих поет ученье Мага! "

Так я еще раз попалась на приманку " попробуй, как интересно" — но на сей раз замаскированную под прагматический " высший разум". Переживаемое мною казалось таким реальным, а главное — " научным"! Этот интерес оказался куда более длительным и " плодотворным".

Несколько дней я исписывала листы бумаги различными почерками, как бы невольно двигая рукой. Было такое ощущение, будто мое тело мне не принадлежит, будто это оболочка, используемая для каких-то целей. Потом характер " посланий" резко изменился, я начала писать хоть и очень быстро, но своим обычным почерком, вернулась в свое обычное, " нормальное" состояние и стала получать весьма четкие и интересные ответы на все интересующие меня вопросы. Причем, СНАЧАЛА мне вкладывалась мысль, а уж потом или одновременно я записывала ее. Я засомневалась, не сама ли я " из подсознания" диктую себе эти послания, — так сильно отличался этот контакт от описаний " автописьма", при котором человек часто не понимает того, что пишет, его рукой как бы завладевает " некто". Ответ на сомнения весьма польстил моему самолюбию: " Веду твоей рукой я без боязни, что не поймешь как следует меня...Ответ получишь через сердце, если вопрос твой, лишенный эгоизма, сможет заинтересовать Братьев...Ведь ты не козел, не робот, чтобы твоею двигали рукой. Твой путь к Единству должен быть осмыслен — мы пробудим в тебе ЖИВЫЕ МЫСЛИ! ".

" Живые мысли", к моему полному восторгу, обрели форму стихов, и ответы даже на самые прозаические вопросы о гуманоидах, о луне, о сущности привычных вещей давались или ритмической прозой, или весьма недурными стихами, а то и отточенными сонетами — причем, диктовалось все с такой скоростью, что я иногда не успевала записывать сыплющиеся на меня сонеты — и карандаш рвал бумагу.

Как человек, получивший от Бога некоторый дар слова и очень страдавший от невозможности издать книгу своих стихотворений (в советских издательствах " молодые поэты" ждали своей очереди десятилетиями, успевая состариться, если каким-то способом, часто несовместимым с моралью, не находили путь к сердцу " высоких покровителей"), я смогла оценить КАЧЕСТВО диктуемых мне стихов. Конечно, я связала это со своими скромными дарованиями, которые, как я была уверена, мне теперь в полной мере помогут раскрыть и реализовать " братья по разуму". Так что расчет лукавых был очень точен и попал в цель: я ликовала, считая, что нашла " золотую жилу" творчества, что прикоснулась к заветным тайникам " информационного поля", ноосферы, описанной Вернадским.

В чем счастье? Петь земные песни,

Когда аккорды есть чудесней?

Но Землю бедную мою

Из сердца моего создали.

И горечь я земную пью,

Чтоб ей открыть иные дали!

Стихотворения, подобные этому, в великом множестве появлявшиеся на бумаге, сделали меня, как мне казалось, самым счастливым человеком на свете.

Но самое главное — теперь я знала: жизнь не кончится со смертью, она ПРОДОЛЖИТСЯ в неведомом " ТАМ"! И это смутное обретение смысла жизни, немыслимое для материалиста, переворачивало все мои " устои", заставляло безоглядно верить любой информации, исходящей из " той" жизни.