Июня, Колоград, редакция «колоградских вестей», 12:33

Сквозняк подхватил дверь, и она хлопнула Брумеля по спине. Получилось очень неловко, особенно если учесть что рядом с Валерием Гордоновичем сидел замполит редакции.

Он жмурился у открытого окна, вдыхая дым и наслаждаясь солнцем. Шелк занавесок тянулся в комнату, словно шлейф платья дочки Валерия Гордоновича. Он как раз смотрел на её фотографию, чуть покачивался. Брумель не первый год работал в этой газете, насторожился. Официальной религией Северной Стороны был атеизм и партия, но молиться дочке никто не запрещал. Да и узнал Брумель об этом только на корпоративе, от пьяного в усмерть шефа. Тогда же он и говорил, что разговаривал с фотографией только тогда, когда волновался не на шутку.

– А, Брумель? Садитесь. Коньяку?

– Немного.

Они пожали друг другу руки, затем поздоровались с замполитом. Тот не выражал эмоций.

– А вы, Игорь Александрович?

– За компанию. – Сказал замполит. Он затушил сигарету в пепельнице с названием газеты и флагом ССС, и присел за общий стол.

– Итак, Брумель. Ситуация накаляется. Ты понимаешь, о чем я?

– «Столичный вестник», «Правда», АУпередачи.

– Вот это я понимаю, журналист. Даже в отпуске – в курсе всех дел.

– Я пока ещё даже и не вкусил ничего из отпуска.

– Брумель!! Брумель! Ну не надо! Ты же понимаешь, это – не терпит. Однако мы не будем писать про ввод наших войск для помощи братским народам Юга. Ты пролетал над Зеркальной площадью?

– Нет.

Гордонович прокашлялся.

– Игорь Александрович – ваш выход, так сказать, хи-хи.

– Александр Кристофорович, я начну здесь, но затем нам нужно будет пройти в мой кабинет. Я не буду говорить за всю важность этого репортажа. Знаю ваш профессионализм. Да и вообще, нам нужно шевелиться. Поэтому все буду говорить кратко. Дело в том, Александр, что на зеркальной площади у нас собирается сейчас митинг. Против ввода войск на Южную Сторону. Что вы думаете об этом?

– Ничего.

Гордонович усмехнулся, замполит продолжил:

– К сожалению, у партии другие взгляды на это. Отправляйтесь туда, с вами поедет Горлова. – Лейтенант встал и прошел к двери. Подробности у меня в кабинете.

Брумель попрощался с редактором. В кабинете лейтенант включил кондиционер, предложил Брумелю выпить.

– Ну, а что ты действительно думаешь об этом?

– Самоубийцы.

– Вот и я о том же, Алик. Мне пришли указания с центральной ячейки. А это – не просто так.

– Понятное дело. Где ещё митингуют?

– Секретная информация.

– Значит, не мы одни. Точнее, не одни колоградцы.

– Отправляйся туда. С Горловой сильно не болтай, доносит.

– Знаю.

– Эм… ты к ней действительно приставал?

– В институте.

Оба рассмеялись. Пожали руки, лейтенант хлопнул Брумеля по плечу.

– Удачи.

После выхода на шумную улицу Брумель закурил и попытался укрыться от Горловой, но та уже заметила его и стояла рядом, отмахиваясь от прядей дыма и называя Алекса пароходом.

– Ты просто какой-то тепловоз! – смеялась девушка.

– Пароход, балда.

Горлова достала небольшой репортерский свотоаппарат. Брумель отвернулся, заметив сзади мерцание вспышки.

– Делать тебе нечего.

– Как это нечего? Мне сегодня лететь на красивом мобиле…

– И кто же этот счастливец?

Горлова промолчала.

– О боже. – Сказал Брумель. Выражение хитрого лица девушки говорило само за себя.

– Так распорядился Козел. А ты знаешь, Гордонович не любит…

– Садись уже!

Брумель вызвал мобиль, автопилот опустился на тротуар. Алекс открыл заднюю дверь, но Горлова все же уломала его на место рядом с водителем.

Струя городского транспорта захватила их, мобиль понесся, словно пес на охоту, на Зеркальную площадь.

Там, на толстейшем слое прочного стекла, скрывающего этажи «небоскреба наоборот», нижний ярус которого содержал в себе будущую гробницу вождя, стояли люди, окруженные отрядами милиции. Митинг уже начался.

Приземление Брумеля рядом с площадью заинтересовало милицию. Интерес пропал после журналистского пропуска и жетона министерства пропаганды.

– Брумель, нам нужно разойтись.

Алекс пожал плечами.

– Иди.

Горлова сразу же побежала о чем-то договариваться с милицией. Брумель подошел к группе мальчишек, перед этим активировав диктофон в гарнитуре на ухе.

– Пацаны, что тут происходит?

Парни все раздавали листовки (скорее всего, за один карбованец в час) и, разогретые общением с зеваками, затараторили.

– Война дядька! Война началась! Она может и тут начаться!

Выслушав мальчишек, Брумель взял несколько листовок, спрятал в карман. Они даже не поинтересовались, кто он. Алекс покачал головой. Конечно, эти мальчуганы вряд ли заинтересуют партийных ищеек, но родители уж точно могут пострадать.

– Молодой человек!! – услышал Брумель. Обернулся. Кричали другому – пожилая баба на инвалидной коляске. К ней подошел милиционер.

– Молодой человек, а как же я пройду через металлоискатель? Я ж на железе сижу.

– Никак, уважаемая. Такие правила, простите. – Сказал сотрудник и отошел.

Алекс подошел к бабке.

– Скажите, женщина…

– Да пошел ты на хрен, урод. – И она покатилась в сторону проспекта.

К Брумелю подошел старик и прошептал на ухо:

– Злиться, что она и здесь не нужна.

– А вы тоже участник?

Дед положил руку на сердце, отодвинулся от Алекса, смотрел с удивлением. Все это происходило с хорошей долей артистизма. Брумель автоматически заполнял внутреннее досье: любит поговорить (главное); возможна связь с интеллигенцией города (в основном зачинщиками митинга, как ему рассказала Горлова в мобиле, были профессора и студенты, что понятно);

– Я участник? Да вы что… мне все нравится. Просто я смотрю, вы получили такую порцию хамства от необразованного элемента, и решил поддержать.

– Спасибо. Приятно. – Сказал Брумель. Диктофон работал. – Скажите, а кто организатор митинга? В основном, студенты тут, верно?

Дед пожал плечами. Прищуренные глаза светились.

– Всех хватает. И журналистов тоже. С диктофонами.

Брумель замолчал. Их взгляды встретились. Алекс нажал на кнопку в большом наушнике.

– Нет, телефон выключите.

Брумель достал видеофон, при старике вытащил батарею.

– Я, молодой человек, людей хорошо вижу. У вас охотничьи глаза. Ну да ладно. Скольких посадят после митинга?

– Не мне знать. И решать не мне. Как, впрочем, и вам.

– Ну… вот те на. Журналист, а так врет. Не надо, все вы знаете. Ваше пронырливое племя у меня вот где. – Старик показал на кадык. – Но мне нужны деньги.

Брумель отошел от старика. Тот не спускал с Алекса глаз.

– Деньги?

– Каждый платит за то, что представляет собой ценность.

– Я ничего не буду у вас покупать.

Старик развел руки.

– Отец ваш говорил, что вы увлекаетесь радио. И вы наверняка ловили что-то подобное:

Он достал новейший и дорогой видеофон, и поставил проигрываться файл.

Брумель услышал привычное шуршание радио. Именно радио, не АУ. В эфире раздавались слабые надрывистые крики, говорили на арабском или фарси. И звуки. Те же самые звуки.

– Я не понимаю язык.

– Я тоже. Но человек, который передал мне запись, говорил, что переводчик в наше время не роскошь, и что у вас то он точно есть. Полная версия записи окажется у вас на телефоне, если вы подойдете завтра к магазинчику «Лунный», в 14: 00. запись стоит 100 карбованцев. И она того стоит.