На моем счету тогда было немало дорожек кокса, но про герыч я ничего не знал.

Он спросил: «Хочешь попробовать?»

«Естественно».

Следующее, что я помню: я стою среди деревьев под проливным дождем. Я пытался отлить, ничего не получалось, но ощущения были классные.

Джон Адамс был чист, как стеклышко – он был строгим вегетарианцем, не пил, не курил и не употреблял наркотики. Но для нас он был и оставался старшим парнем с плохим прошлым. Когда-то он был джанки. Вел он себя, как бандит, и ему уже было двадцать семь, так что он казался нам старым.

Я вернулся домой, послушал истории про прошлое Джона Адамса, потом пошел к нему и рассказал, что со мной случилось. Похоже, я разбудил в нем червячка, которого надо было срочно заморить, типа того, потому что он заволновался и решил сходить и тоже принять. И Брат Иг тоже решил сходить принять.

Так все и началось.

Рон Эштон: Джон Адамс, наш дорожный менеджер, был бывшим джанки, он опять развязал и одновременно втянул Скотти и Игги.

Однажды я остался в Веселом Доме вместе с Джоном, и он позвал меня: «Спустись-ка на минутку!»

Я спустился в его комнату в подвале. На столе лежала кучка белого порошка размером с кулак ребенка.

Я спросил: «Класс, это кокс?»

Он склонил лицо прямо к куче, я тоже наклонился и стал смотреть на нее. Мы оба втыкали на нее, и он сказал: «Ни разу».

Я сказал: «Это героин?»

Он сказал: «Да».

Я начал: «О нет, чувак, ты же не можешь!»

Я здорово разозлился, но Джону было все равно, потому что другие ребята пошли у него на поводу, и в тот вечер они впервые нюхали героин. Я отказался. Я не подсел на это дело.

Они начали понемножку, сначала просто занюхнули, а в конце концов «Коллега», как мы называли Джона Адамса, познакомил их с ширянием. Все делалось в тайне, за моей спиной, потому что я их не одобрял. В результате я оказался изгоем.

Кэти Эштон: Первый раз, когда героин коснулся лично меня – это когда Игги позвонил мне из стремного отеля в Ромулусе, веселом квартале Детройта, и попросил принести травы. Он собирался поменять ее на героин. Игги дал мне адрес, но только когда я добралась на место, я поняла, что иду в очень стремное место.

Я постучала в дверь, открыл Игги, с ним был мой брат Скотти и какие-то вооруженные негры. Хоть я и не сидела на героине, Игги по-прежнему общался со мной. Это было очень необычно, потому что я знала, что джанки предпочитают общаться только с себе подобными.

Рон Эштон: Мой брат жил в Торчковой галерее в Веселом Доме. Там была спальня, ванная, и все было заточено под тяжелые наркотики – темно-зеленый пол, большой круглый стол, белый подвесной потолок, как в кабинетах врачей. В стиле пятидесятых. Стены были коричневые, но хуже всего был кафель в пятнах крови. И по всему полу, и на стенах были большие пятна засохшей крови, потому что когда достаешь шприц из вены, в нем остается кровь, а как его очистить? Правильно, брызнуть кровью куда-нибудь.

Так что они заляпали стены и потолок. Уфф… кровь на потолке, кровь на стенах, большие пятна, словно кто-то взял водяной пистолет и начал брызгать вокруг. Это продолжалось долго. Не сказать, чтобы все было красным, просто большие бордовые потеки, но иногда попадалась и свеженькие пятна. И кровь стекала на пол и на стол, куда они бросали ватки. Полная деградация.