Глава 4. То, что чувствовал Драко – морально и физически – после того, как за Поттером захлопнулась дверь спальни

То, что чувствовал Драко – морально и физически – после того, как за Поттером захлопнулась дверь спальни, можно было выразить одним словом. Пустота. Мертвая, оглушающая пустота, на дне которой скреблись, царапались, кровоточили несколько слов, услышанных им в последние минуты невыносимого полуторачасового кошмара: “Это только начало, Малфой. Только начало.” Мир осыпался разбитыми зеркалами, и на фоне разлетавшегося бытия самоубийство не казалось ни запретным, ни позорным. Всего лишь выход. Простой и до безумия легкий. Избавляющий от необходимости смотреть в глаза тому, кто превратил Драко в комок колючей пустоты.

Сухая легкая ладошка легла на пылающий лоб:
- Я принес болеутоляющее зелье, хозяин.
- Поттер….дал? – слова тоже были пустыми и колючими.
- Нет, Тедди сам сходил в подземелье и взял.

Измученный рассудок уцепился за слово “подземелье”. К первому слову прицепилось второе – подземелье…зелье….
- Какое… подземелье?
- Подземелье Малфой Мэнор, - эльф вложил в руку Драко хрустальный фиал.
- Разве…его…не нашли?
- Его нельзя найти, хозяин. Оно не защищено магией. Оно просто укрыто. Хозяин забыл.

“Забыл, - отрешенно подумал Драко. – Вход в подземелье начинается в семейном склепе. Зачем магия, если тайну хранят мертвецы. Но я думал, что здесь все обшарили.”
- Почему ты не сказал мне раньше, Тедди?
- Хозяин не спрашивал.
“Я не спрашивал. Я не думал, что от них могло что-то укрыться. Я принял как факт, что лаборатории отца больше нет. Но если ее не нашли….”

Превозмогая боль, Драко сел. Фиал покалывал ладонь острыми гранями. Зелье было отвратительным на вкус, но почти сразу стало легче. Настолько легче, что теперь уже получалось связно думать. Лаборатория Люциуса – это был шанс. Шанс выбраться из ловушки, куда его так жестоко загнали, где и собирались похоронить. Но чтобы выбраться….Драко сжал зубы. Для этого нужно время. Надо умудриться попасть в подземелье так, чтобы никто ничего не заподозрил. Надо сохранять силы, чтобы можно было потом в любой момент исчезнуть. И главное – исчезать надо так, чтобы это не вызвало никаких подозрений хотя бы в течение двух-трех часов.

“Многосущное зелье, - Драко сжал виски ладонями. – Это можно сделать только с многосущным зельем. Я не знаю, есть ли оно в запасах отца. Если нет – мне придется его сварить самому. Я не помню рецепт, а все более-менее серьезные книги из библиотеки конфискованы…Разве что….”

“Великий Квартет” валялся там, где Драко бросил его в прошлый раз – в кресле у окна. Малфой торопливо листал страницы. Костерост, Веритасерум….Многосущное! И полный рецепт с последовательностью закладки ингредиентов. Слава Мерлину, Министерство не сочло мемуары великих зельеваров опасной книгой! Вряд ли вообще кому-то пришло в голову, что эта тягомотина, щедро приправленная латынью, может представлять практический интерес.

“Ни в Поттера, ни в Уизли я превратиться не могу, - Драко задумчиво посмотрел в окно. – Остаются авроры. Четверо тертых служак из Министерства Магии и один стажер. Пацан, который зарабатывает себе стаж перед поступлением в аврорскую Школу. Кажется, его зовут Брент, нет, Брайан, он совсем мальчишка.”
Малфой встал и подошел к зеркалу.
- Ужасно выглядишь, - кисло сообщило зеркало.
- Заткнись, - Драко всмотрелся в свое отражение. – Сам знаю.

”Я буду делать все, что захочет Поттер, - холодно подумал он. – Как говорится, любой каприз за ваши деньги. В моем случае – даже бесплатно. Мне нужно время, и я его получу. Мне нужны силы, и я не буду тратить их на бессмысленное сопротивление. И попутно займусь этим щенком. Моя фора по времени в случае побега будет зависеть от того, как быстро его хватятся и как быстро найдут. А Поттер….Ну я уж постараюсь сделать так, чтобы у него как можно дольше не возникло мысли делиться мной с кем-нибудь. А если он все же поделится…. Я переживу и это.”

Вопреки всем ожиданиям, Рон встретил вернувшегося Гарри более, чем хмуро.
- Что стряслось, пока меня не было? – Поттер подошел к окну. – Красотища. Снег какой выпал.
- Ничего не стряслось, - Рон уткнулся в бумаги, разложенные на столе. – Что-то ты у Малфоя задержался.
- Задержался, - Гарри ухмыльнулся. – Кстати, ты никогда не думал о том, чтобы трахнуть Малфоя, а?
- У меня нормальная ориентация, - буркнул Рон. – И кроме того, я солдат, а не палач.

Ухмылка Гарри немедленно растаяла, он отошел от окна и уселся перед другом на стол:
- То есть? Объяснись.
Рон отвел глаза:
- Все охранки на меня завязаны. Я слышал….как он кричал.
- Я же наложил заглушающее….
- Это совсем другое, это специальные заклятия, их никакими заглушающими не придавить. Гарри, - Рон поднял на друга страдающие глаза. – Это было ужасно. Я не думал, что Малфой может так кричать. Как зверь в капкане.
- Он и есть зверь, - лицо Гарри потеменело. – Даже простой разговор слышно?
- Нет, - Рон бессмысленно поводил пером по пергаменту. – Заклятие срабатывает на шум, на крик, на грохот. На нехарактерные звуки. Разговор не фиксируется.
- И то хорошо, - Поттер вздохнул. – Рон, прими как данность – это мое задание и я должен его выполнить. А Малфой…. Теперь он знает, зачем я здесь.

В общем-то, Поттер ждал от Малфоя любой реакции на произошедшее – взрыва ненависти, страха, неконтролируемой истерики. Он был готов к тому, что Малфой запрется в своей комнате и откажется от еды. И даже к тому, что Малфой последует совету и вскроет себе вены, хотя подсознательно надеялся, что до этого дело не дойдет – пока не дойдет.
Но к тому, что Малфой совершенно спокойно спустится в зал, равнодушно кивнет присутствующим и сядет на свое место – к этому Гарри не был готов категорически.

“Либо он прекрасно держит себя в руках, - подумал Гарри. – Либо…Никаких других либо быть не может. Я оставил наверху сломленного, раздавленного насилием человека. А спустя несколько часов я вижу непроницаемую холодную маску, и о том, что произошло, напоминает только ранка на нижней губе – там, где он ее прокусил. Это не было игрой – Малфою, действительно, было страшно и очень плохо. Но он сумел собрать себя по частям. Значит, прессинг должен быть более жестким, чтобы он не успевал восстанавливаться.”

Отодвинув тарелку, Малфой посмотрел на Рона:
- Я могу выходить из дома?
- Правилами не запрещено, - безразлично ответил сержант. - К границам имения не приближаться.
- До границы имения две мили по прямой, - пробормотал Драко.
- Погулять потянуло, Малфой? – вмешался Гарри. – Замерзнуть не боишься?
Серые глаза Драко не изменили равнодушного выражения:
- Я никогда не мерзну.
- Ты такой горячий? – намек был очень прозрачен, и не понять его Малфой не мог.
“Ну же, - подумал Гарри. – Сорвись, взбесись, наконец, я должен знать, что ты ощущаешь, чтобы оценить меру твоего отчаяния.”
- Я привык к холоду, - ни единой эмоции на лице.
- Ах, ну да, я забыл, - Гарри покачался на стуле. – Ледяной принц Слизерина. Хотя после сегодняшнего утра я бы так не сказал.

Сидящие за столом авроры с интересом прислушивались к странному разговору. Драко заметил, что Рон опустил голову и слегка покраснел.
“Уизли знает, - подумал Малфой. – И ему ох как все это не нравится. Мне тоже не нравится, но сорваться в истерику я себе не позволю.”
Отодвинув стул, он поднялся и пошел к себе, не ответив Поттеру. Если бы Гарри мог в этот момент видеть лицо Драко, он бы очень задумался, чему именно Малфой может так улыбаться.

В семейном склепе Малфоев было довольно темно и безумно холодно. Драко не собирался открывать вход в подземелье прямо сейчас. Он просто должен был удостовериться, что здесь ничего не изменилось. Он вполне доверял Тедди, но, наученный опытом войны, предпочитал все проверять сам. Судя по всему, усыпальница была единственным местом, где никто ничего не трогал. Что можно было искать среди каменных гробниц? Тревожить прах чужих мертвецов маги не любили – кто знал, какой страх можно было при этом выпустить на волю? Поэтому в магическом мире просто не существовало воров, промышлявших драгоценности в свежих и не очень могилах.

“Мне нужен повод, чтобы приходить сюда и оставаться здесь как можно дольше, - Малфой провел ладонью по каменному ангелу, рыдавшему над одним из надгробий. – Такой повод, чтобы он ни у кого не вызывал сомнений. И он у меня есть. Но я ума не приложу, как заставить Министерство Магии прислушаться к моей просьбе похоронить здесь отца и мать. Если они меня похоронили заживо – какое им дело до останков бывших Пожирателей Смерти? И все же я должен попытаться. Это кощунство – использовать смерть родителей для прикрытия, но мне не оставляют выбора. Они простят меня, мама с отцом, я знаю. Моя жизнь всегда была для них самой большой ценностью.”

Вернувшись, Драко немедленно отправился искать Рона Уизли.
Тот сидел в кабинете Люциуса, корпя над очередным отчетом в Министерство.

- Мне нужно с тобой поговорить, - устало сказал Малфой, опускаясь в кресло напротив.
Рон поднял голову. В глазах арестанта стыла запредельная тоска. Вот только Рон не был уверен в причине – то ли вынужденное общение с ним вызвало эту тоску, то ли знание неофициального приговора Драко Малфою.

- Говори, - Рон отодвинул бумаги. – Я слушаю.
- Мои родители… их тела... они еще на Капри?
- Понятия не имею, - Уизли изумленно посмотрел на Малфоя. – А зачем тебе?
- Я хотел бы….похоронить их здесь, в семейной усыпальнице.
- Ты стал сентиментален, Малфой? - Гарри стоял в дверях кабинета и, очевидно, слышал, каждое слово. – Какая разница, в какой земле лежать?
- Это мои родители, Поттер.
- Ну и что? – Гарри прошел вперед и присел на край стола перед Малфоем. – Будь ты в бегах – ты бы стал их хоронить здесь? Или если бы сидел в камере в Азкабане?
- Значит, нет? – Рон видел, что пальцы Малфоя, сплетенные в замок, побелели от с трудом сдерживаемого гнева.
- Нет, - спокойно сказал Поттер. – Тем более, у тебя нет ни кната, чтобы заплатить за эти похороны.

Драко встал.
- Конфисковав наше имущество, Министерство очень неплохо нажилось. Могли бы и расщедриться на пару тысяч галлеонов. К рукам-то они прибрали миллионы. Уизли, я могу хотя бы на время взять в личное пользование Тедди?
- Зачем тебе? – беседа с Малфоем вымотала сержанта до предела, и он сам не знал, почему.
- Сделать надписи на стенах усыпальницы. Раз уж я не имею права похоронить маму и отца в родной земле.
- Бери, - Рон махнул рукой. – Только отвяжись от меня, Малфой.
На какое-то мгновение Драко задержался в дверях.
- Спасибо, - тихо сказал он в пространство.

В спальне Малфой упал на кровать и облегченно вздохнул.
“Слава Мерлину, получилось! Не совсем так, как я задумывал, но идея с надписями пришла мне в голову очень вовремя. Теперь у меня есть Тедди и причина проводить определенное время в склепе. Мне показалось, или в глазах Уизли я увидел жалость? – Драко скривился. – Жалость Уизли. Как же низко я пал, если это ничтожество позволяет себе меня жалеть. Очень надеюсь, что, когда я отсюда исчезну, эту рыжую тварь разжалуют в рядовые. А книгу я очень удачно с Тедди переправил в лабораторию отца. Нечего ей тут у всех на глазах лежать. Там надежнее. И еще – надо продумать, как вести себя с Поттером. Я не могу сразу продемонстрировать ему перемену в своем отношении. Значит, для начала он должен понять, что я просто смирился. Что он там говорил утром? Что мечтал обо мне очень долго? Думаю, скоро он поймет, что сбывшиеся мечты – это совсем не так хорошо, как кажется.”

Если быть совсем уж честным перед самим собой – а Драко, как истый слизеринец, никогда себе не врал – неотвратимо наступающей ночи он ждал с ужасом. Сталкиваться днем с Поттером было мучительно само по себе - тело, даже удерживаемое железной волей, все равно непроизвольно реагировало холодной испариной между лопаток. Требовалась недюжинная выдержка Драко, чтобы не шарахнуться куда-нибудь в сторону от взгляда, обшаривающего с головы до пяток. После ужина Малфой постыдно сбежал к себе и долго стоял под горячим душем, пытаясь побороть подступающее отчаяние. Изображать внезапно вспыхнувшую страсть он не собирался. Но и покорно сносить все, что Поттеру придет в голову с ним вытворять…Если бы не мысль о том, что у него появился крохотный шанс на спасение, и этот шанс напрямую зависит от того, как он, Малфой, будет себя вести в постели, Драко бы не выдержал.

Когда пробило полночь, Малфой почти успокоился и поверил, что сегодня экзекуции не будет. Бросив на пол “снотворную” монографию об истории создания Стоунхеджа, он задул свечу и завернулся в одеяло. Он уже засыпал, когда услышал, как открывается дверь в его спальню.
Сон исчез мгновенно, как будто его и не было. Драко рывком сел, пытаясь собраться.

- Люмос, - Поттер стоял в дверях, поигрывая волшебной палочкой. – Ты меня ждал, Малфой?
- Как третьего пришествия Темного Лорда, - пробурчал Драко, - Прямо весь извелся – ну когда же, наконец.
- Прости, любимый, дела задержали, - Поттер откровенно веселился. – Утром ты был не слишком послушным. Мне опять тебя связать, или обойдемся без заклятий?
Драко промолчал, щурясь на яркий свет.
- Понятно. Ну если ты решил быть таким хорошим…Встань и подойди к окну.

Малфой медленно спустил ноги на пол и встал. Ступни моментально заледенели после тепла постели. У окна было еще хуже, и Драко понял, что скоро он начнет стучать зубами от холода.
- Открой его. Ты днем говорил, что никогда не мерзнешь. Проверим.

“Окна моей спальни над парадным входом в дом, - тоскливо подумал Драко. – Пробило полночь, значит, сейчас авроры возвращаются по центральной аллее после обхода. Чертов Поттер, вот почему он пришел так поздно. Я же сейчас как на ладони с этим светом за спиной. Какое милое зрелище.”

Ему казалось, что он даже видит приближающиеся темные фигуры троих охранников. Впрочем, почему казалось – они действительно шли к дому, видимо, переговариваясь между собой, хотя слов Драко слышать не мог.
Рука Гарри схватила его запястье и вывернула за спину так, что Малфой, невольно охнув, лег грудью на широкий подоконник. Вторая рука сорвала трусы. Фигуры на аллее остановились в квадрате света на снегу, с любопытством глядя вверх. И Драко снова подумал, что умереть было бы гораздо проще.

“Чего ради я выжил в этой войне? – Малфой, скорчившись под одеялом, тщетно пытался согреться. – Я потерял всех, кто был мне так или иначе дорог – друзей, сокурсников, родных. Мой мир рухнул, от моего состояния остались одни воспоминания, меня пользуют, как шлюху в борделе. Зачем я цепляюсь за жизнь, как трава на скале? Какой в этом смысл? Пока я был на свободе, у меня еще оставалась какая-то надежда – добраться до Европы, найти родителей. В стычке под Йорком во время нападения на министерский конвой меня зацепило так, что от защиты остались одни лохмотья. Если бы Джоан не швырнула в меня портключ, лежал бы я в одной из братских могил, куда стаскивали потом трупы наших. Но тогда я рвался драться и был этим счастлив.”

Депрессия захлестывала Драко с головой, заставляя вжиматься лицом в подушку, стискивать зубы, чтобы не завыть на весь дом смертельно раненым животным.

“Разница в том, - неожиданно пришла в голову мысль, - что погибнуть в схватке – это смерть для героя. Да пусть не героя, Мерлин с ним, – это смерть для мужчины. И только поэтому я все еще трепыхаюсь – я не желаю ощущать себя овцой, предназначенной на заклание. А именно этого они хотят – приучить меня к мысли, что я обречен умереть. И не в бою, не от заклятия, которое оставляет от тебя только кровавые брызги по стенам, а покорно перерезая сам себе горло от неумения и невозможности противостоять настоящему. Поттер – всего лишь марионетка, а кукловоды сидят там, много выше.”

Малфой почувствовал, как разум окатила злая волна ярости, сметая депрессию, как приливная волна сметает мусор с ночного пляжа, унося его в бушующий океан.
“Я выберусь! Будь я проклят, если позволю меня сломать. Я доберусь до Континента, я найду самые независимые, самые рискованные газеты. Я выложу им все о закулисных играх в Британском Министерстве Магии – имена, суммы, места встреч. Я знаю и помню достаточно, чтобы это осиное гнездо забыло, что такое спокойный сон. Чтобы они сто раз раскаялись, что не дали мне исчезнуть из страны и оставить позади эту войну. Что убили моих родителей, что пытались здесь, в моем родовом имении, свести меня с ума. Я не позволю себе забыть, что я – Малфой! ”

Вернувшись к себе, Гарри устроился в большом мягком кресле около окна. Полевая жизнь давно уже приучила его довольствоваться минимумом сна, если требовалось подумать. А в данный момент требовалось подумать очень обстоятельно и не торопясь.

“Что происходит? – он снова и снова задавал себе этот вопрос. - Вчера ночью и утром Малфой сопротивлялся так, что, казалось, готов был умереть, но не позволить мне что-либо с собой сделать. Днем он был отстранен и равнодушен, как будто ничего не произошло. Вечером он был покорен и тих. Смирился? Понял, что ничего не может мне противопоставить? Принял ситуацию как неизбежность? Или, все-таки, что-то задумал? Но что он может придумать здесь и сейчас? Он слизеринец, а это многое значит. И совсем не то, что подразумевает подавляющее большинство простых магов. Слизеринец – это не возможность стать темным магом. И среди них были те, кто сражался против Волдеморта. И с других трех факультетов хватило перебежчиков на ту сторону. Слизеринец – это, в первую очередь, хитрость и изворотливость. Умение найти выход в любой ситуации. Самые ловкие шпионы с обеих стороны – это Слизерин. Самые умелые тактики – это Слизерин. Самые удачливые разведчики – Слизерин. Где гриффиндорцы перли напролом в расчете на удачу, где выпускники Ревенкло начинали дотошно взвешивать за и против, полагаясь на разум и логику, где хаффлпаффцы надеялись уладить все добром и миром – там слизеринцы мгновенно просчитывали все варианты и выбирали тот, который им был наиболее выгоден. Малфой – это квинтэссенция Слизерина, он вполне способен соперничать со своим же символом, тут Рон прав. Он горд, самоуверен – но пожертвует и гордостью, и самоуверенностью ради своей цели. А цель у него сейчас может быть только одна – вырваться из капкана, каким стал для него домашний арест. Значит, примем это за аксиому. Малфой что-то задумал. Он нашел какой-то выход, но пока не знает, как и что предпринять. Вчера он дважды наступал на горло собственной песне – когда пришел к Рону узнать о возможности похоронить родителей, и когда без слов согласился выполнить все, что я от него потребовал. И если смирение в постельных делах вполне объяснимо, так как я всегда смогу на него воздействовать, то сентиментальность – это совершенно не малфоевское. Я не отказываю ему в сыновних чувствах, но я не верю, что ради этих чувств он готов унижаться перед представителем семейства Уизли.”

Гарри свернулся в кресле клубком, разглядывая качающиеся от ветра деревья. Было очень уютно лежать вот так, лениво водя пальцами по мягкой бархатной обшивке.
“У Малфоя три шрама – один на бедре, тонкий и длинный. Второй на плече – звездочкой, словно ткнули пикой. И самый страшный – он обхватывает грудную клетку с правой стороны розовым полукругом, словно циркулем провели. И это, без сомнения, след от рассекающего заклятья. Вот как он жив остался после такого, хотел бы я знать. Обычно оно оставляет от человека два кровавых обрубка. Из моих знакомых выжил только Фред Уизли – его зацепило по касательной, на излете. А попавший под прямой удар бедняга Невилл умер мгновенно. Впрочем, метили как раз не в него, а во Фреда. Но Лонгботтому просто не повезло, как всегда. И если Малфой выжил, то защита у него была не просто высокого, а высочайшего уровня. И ставил ее, наверняка, не сам Драко. Хотя что я знаю, в общем-то, об его уровне магии? На седьмом курсе, сцепившись с Финниганом, он много чего продемонстрировал – Симус и сообразить-то толком ничего не успел, хотя умел немало. И плюс ко всему, Малфой еще три года после войны от авроров скрывался. А это не так просто было, не согласись Бэддок сотрудничать – вряд ли бы Малфоя взяли, а и взяли – пришлось бы заплатить несколькими трупами, наверняка. Ладно, утро вечера мудренее, поглядим, как он себя завтра поведет. После сегодняшнего театра теней. И если он опять будет до предела собран и сосредоточен – он точно что-то задумал.”
Уже засыпая, Гарри подумал: ”А вдруг ему просто понравилось? ” – и улыбнулся этой нелепой мысли.

Заставить себя спуститься вниз Драко не мог почти до полудня. Он плюнул на завтрак и валялся в постели, глядя в потолок. Есть хотелось до умопомрачения, но пересилить себя и спокойно посмотреть в глаза аврорам, глазевшим вчера на его согнутую у окна фигуру, Малфой был не в состоянии. Он оттягивал неизбежное до последнего момента, пока грызущяя боль в желудке не стала совсем уж нестерпимой.

“Надо хотя бы кофе выпить, - мрачно думал он, натягивая свитер. – И хоть кусок хлеба съесть. Долго я не протяну, у меня и так до предела урезанный рацион. Лишать себя завтрака - глупость. Все равно все уже в курсе, что Поттер вытворяет. Так что нет никакого смысла прятаться тут, как червяк в орехе. Сдохну с голода – доставлю всем большое удовольствие, а Поттер отчитается об успешно выполненном задании, вот и все.”

В этот раз удачно продемонстрировать безразличие не получилось. Сначала у дверей своей комнаты Малфой столкнулся с одним из авроров – и вполне оценил насмешливый взгляд усатой довольной физиономии. На лестнице, ведущей в обеденный зал, при виде Драко во весь рот оскалился следующий охранник – и Малфою с трудом удалось удержаться, чтобы не сбежать назад, в спальню. Третьим был тот самый стажер, и Драко с хмурым удовлетворением увидел, как лицо мальчишки немедленно покраснело от смущения. “Хоть одному стыдно”, - угрюмо отметил он про себя. Поттер и Уизли опять болтались внизу, и Малфою мучительно захотелось получить в свое распоряжение палочку хотя бы на пару секунд. Честное слизеринское, ему бы этого хватило.

Драко прекрасно видел, что Поттер наблюдает за ним очень внимательно. Но он был слишком сильно взвинчен откровенно скабрезными ухмылками, чтобы найти в себе силы спокойно посмотреть спецагенту в лицо. Зато взгляд мальчишки-курсанта он ощущал всей кожей. И кое-что еще, неуловимое, что Драко умел чувствовать очень хорошо. Стажер был не просто возбужден и смущен этим своим состоянием. От него просто за милю несло таким откровенным желанием, что Малфой в глубине души удивился, что этого никто, кроме него, не ощущает.
Попросив эльфа принести себе кофе и что-нибудь погрызть, хотя бы крекеров, он тяжело задумался. Пальцы подрагивали – и Малфой не сомневался, что его тюремщики это прекрасно видят. Поттер всегда отличался наблюдательностью и умением делать выводы.
“Ишь, скалится, - со злостью подумал Драко. – Сообразил, что меня трясет от одного его присутствия. Может, и к лучшему. Пусть думает, что ему удалось меня напугать. Если попытаюсь делать вид, что мне все до соплохвоста, он начнет придумывать еще более унизительные забавы. А то, что мальчишку-стажера возбудило увиденное – это хорошо. Это Поттер мне на порядок задачу упростил. Парня гормоны на части разрывают, а в отсутствие женского общества – стажеру-то уж точно запрещено в Лондоне по борделям болтаться - он на меня кинется, как голодный гиппогриф на крысу, только дай шанс.”

Вернуться в комнату ему опять запретили, и Малфой уселся на подоконник, прихватив с собой остатки кофе.
- Выйти на улицу мне сегодня тоже запрещается? – хмуро поинтересовался он.
- На улице снегопад, - ответил Поттер, не сводя с него внимательных глаз.
- И что? – бровь Малфоя взлетела вверх. – Не булыжники же с неба падают. Снег как снег. Вполне естественный для этого времени года.
- У тебя нет теплой одежды, - Гарри улыбнулся.
- Мерлин, это кого-то волнует? – Драко всем телом развернулся у нему. – Тебе же проще будет, если я свалюсь и сдохну. Меньше хлопот.
- Хлопот больше, - серьезно ответил Поттер. – Объясняться придется, зачем тебя отпустили. Так что сиди тут.
- Игрушку потерять боишься? - Малфой зло прищурился.
- Допустим, - Гарри наклонил голову к плечу, и вид у него стал донельзя мальчишеский. – Я еще не реализовал все свои…мммм….идеи.

От летящей в голову чашки Поттер с хохотом уклонился, а Малфой, краем глаза наблюдавший за стажером, снова заметил густой багрянец, заливший юное лицо.

“Давай, Поттер, - злорадно подумал Драко. – Поговори-ка еще на эту тему. Пацан-то уши навострил. Руки-ноги прозакладываю, что у него в голове сейчас все мысли только и исключительно о сексе, а не о службе. Чем они только на подготовительных курсах авроров думают, что сюда таких детей посылают.”

Семья Брайана Ковальски никоим образом не могла относиться к клану чистокровных волшебников по той простой причине, что единственным магом до юноши в ней был отец Брайана, Лад Ковальски. Все остальные – начиная от основателя рода, сто лет назад эмигрировавшего в Америку и заканчивая матерью Брайана - были обычными магглами. Поэтому рождение сына-волшебника Лад воспринял как небывалое счастье. Он сделал все, чтобы мальчик поступил в Дурмштанг – одну из трех престижнейших магических школ Европы. Брайан всегда помнил об этом и всячески старался оправдать надежды отца.

Он был тринадцатилетним пацаном, когда в Британии вспыхнула магическая война. Все – начиная от первокурсников и заканчивая выпускниками – помешались тогда на боевых сводках, зачитывая до дыр магические газеты. Брайан мог наизусть перечислить с полсотни героев этой войны, и не было мало-мальски известного имени, о котором он бы ничего не знал. О врагах, впрочем, Брайан знал не меньше.

Темные маги вызывали у него вполне оправданную дрожь в коленках и желание сбежать в Британию ради битвы со вселенским злом. Лежа после отбоя в спальне, он представлял себе, как его сокурсники открывают газеты и читают о том, что Брайан Ковальски совершил очередной подвиг. И что сам Гарри Поттер вручил ему орден Мерлина. От сладких мечтаний кружилась голова, и когда война закончилась, Брайан испытал чувство острого разочарования.

Война закончилась, но враги остались. Они прятались в укромных углах и продолжали черное дело Волдеморта. Именно по этой причине Брайан принял решение поступать в Британскую школу авроров. Его приняли на подготовительные курсы, помурыжили три месяца на летних сборах и, как и других курсантов, рассовали под присмотр опытных вояк на годовую стажировку. Брайан ожидал тоскливой тягомотины где-нибудь на пересыльном пункте, где время от времени появлялись отловленные бывшие Пожиратели.

Но когда сержант Уизли, под начало которого он попал, объяснил юноше, кого и где они будут охранять, у Брайана просто снесло крышу от счастья. Сам Драко Малфой! Член Ближнего круга Волдеморта, преступник, портреты которого три года висели по всей Британии, неуловимый убийца, чудом схваченный аврорами. О таком Брайан даже не мог мечтать. Десятки фантазий проносились у него в голове, пока он и его новые товарищи осматривали Малфой Мэнор перед тем, как сюда должны были привезти Драко Малфоя. Чаще всего в своих мечтах Брайан предотвращал побег и – в который раз – удостаивался ордена Мерлина.

Брайан ожидал увидеть отвратительного монстра, чудовище, о котором в Дурмштанге говорили тем же зловещим шепотом, что и о его страшном Хозяине. Разве что называли по имени.
Но Драко Малфой оказался высоким худощавым мужчиной с резкими чертами лица, усталыми глазами и хрипловатым голосом. И он был очень молод – на каких-то пять лет старше самого Брайана.
Сначала стажер Ковальски не понимал, как вообще такой человек мог нагонять страх на половину Британии. В Малфое не было ничего угрожающего, совершенно. В первую неделю он был подавлен арестом и просто тихо сидел в своей комнате. Во вторую неделю он трижды переругался с сержантом Уизли, причем Брайан заметил, что последнее слово всегда оставалось за арестантом. Спустя месяц он как-то обнаружил Малфоя сидящим вместе с командиром авроров у камина и вспоминающим о школьных годах в Хогвартс.
И только два дня назад, увидев, как Драко Малфой за долю секунды едва не искалечил сержанта Уизли одним движением руки, Брайан понял, кого именно ему довелось сторожить. Если бы не Гарри Поттер…

К герою последней войны Брайан относился с благоговением. К Малфою он относился с определенной долей страха и все того же, очень опасливого уважения. Но как отнестись к увиденному вчера, Брайан не знал абсолютно. Это не укладывалось в его голове.

Когда авроры вернулись ночью в малую гостинную, отведенную им для отдыха, напарники стажера во весь голос принялись обсуждать, что конкретно делал с Малфоем Гарри Поттер, причем в выражениях бравые вояки не стеснялись. Забившийся в угол Брайан то бледнел, то краснел, то обливался холодным потом. И в конце концов сбежал в свою комнатку под одеяло – полежать и успокоиться. До очередного обхода оставалось еще два часа, и Брайан, трясясь от волнения, принялся думать – что же такое происходило в спальне Малфоя. Перед глазами упорно вставала одна и та же картина – Драко, лежащий на широком подоконнике, уткнувший лицо в согнутую руку, и темный силуэт сзади него. Проклиная себя, Брайан расстегнул форменные штаны и залез рукой в трусы. Он ненавидел эту свою слабость, но еще ни разу ему не удалось с собой справиться. Он сам не знал, на чьем месте хотел бы оказаться. То он представлял себя на месте Малфоя, глухо стонущего в сгиб локтя, то он представлял себя на месте Поттера, с силой вбивающегося в покорное тело, то он представлял себя с ними обоими…От фантазий мозги разлетались вдребезги, и Брайан опомнился только тогда, когда в ладонь толчками вылилась вязкая густая жидкость.