![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Глава 19. Томас Робинсон подошел к свидетельскому месту и правой рукой приподнял левую
Томас Робинсон подошел к свидетельскому месту и правой рукой приподнял левую. Он положил эту неживую руку на переплет библии. Но едва он отнял правую руку, искалеченная левая соскользнула с библии и ударилась о стол секретаря. Том опять стал поднимать ее, но судья Тейлор буркнул: — И так хорошо, Том. Том принес присягу и занял место для свидетелей. Аттикус быстро-быстро стал его спрашивать, и вот что мы узнали: Тому двадцать пять лет, женат, трое детей; к суду привлекался: один раз был приговорен к месяцу тюрьмы за нарушение общественного порядка. — Значит, было нарушение порядка, — сказал Аттикус. — В чем оно выразилось? — Подрался с одним человеком, он хотел пырнуть меня ножом. .— И это ему удалось? — Да, сэр, самую малость.Вы видите, я...— Том неловко повел левым плечом. — Вижу, — сказал Аттикус.— Осудили вас обоих? — Да, сэр, и мне пришлось отбывать срок—штраф-то я не мог заплатить. А он за себя заплатил. Дилл перегнулся через меня и спросил Джима, что же это Аттикус делает. Джим сказал — Аттикус показывает присяжным, что Тому скрывать нечего. — Вы знакомы с Мэйеллой Вайолет Юэл? — спросил Аттикус. — Да, сэр. Мне мимо них всякий день ходить на плантацию и обратно. — На чью плантацию? — Я собираю хлопок у мистера Линка Диза. — Вы и в ноябре собирали хлопок? — Нет, сэр, осенью и зимой я работаю у мистера Диза в саду. Я у него работаю круглый год. У него там и пекановые деревья и еще много всякого дела. — Вы сказали, что вам приходится каждый день ходить мимо дома Юэлов на работу и обратно. Адругойдороги нет? —- Нет, сэр, другой я не знаю. —. Мисс Юэл когда-нибудь заговаривала с вами, Том?, — А как же, сэр. Я как иду мимо, всегда кланяюсь, а один раз она велела мне войти во двор и порубить гардароб. — Когда она велела вам порубить этот... гардароб? — Прошлый год, мистер Финч, по весне. Я почему помню, была самая пора окапывать хлопок, и у меня была при себе мотыга. Я говорю, у меня инструмента-то нет, одна мотыга, а она говорит — дам тебе топор. Дала она мне топор, я и порубил гардароб. Она тогда говорит: «Что ж, придется дать тебе пятак, а?» А я говорю — нет, мэм, ничего мне не надо. И пошел домой. Той весной это было, мистер Финч, больше года прошло. — А еще когда-нибудь вы туда заходили? — Да, сэр. — Когда? — Да сколько раз. Судья Тейлор потянулся было за молотком, но так его и не поднял. Ропот в зале стих сам собою. — При каких обстоятельствах этобыло? — Не пойму, сэр. — Почему вы много раз заходили к нимво двор? Лоб у Тома Робинсона разгладился. — Она меня звала, сэр. Я мимо иду, а у нее всегда какая-никакая работа для меня, то дров наколоть, то лучины нащепать, то воды натаскать. Цветы эти красные, она их всякий день поливала... — Вам платили за эти услуги? —- Нет, сэр, только в тот первый раз она хотела дать. пятак. Так ведь я не для платы. Мистер-то Юэл, видать, ей не больно помогал, и ребятишки тоже, а лишние-то пятаки откуда ей взять. — А где были другие дети? — Так они всегда тут же, во дворе. Я работаю, а они глядят — которые тут же, которые в окно высунутся. — Мисс Мэйелла разговаривала с вами? — Да, сэр, разговаривала. Том Робинсон давал показания, а я вдруг подумала: видно, эта Мэйелла Юэл все равно что одна на свете. Страшила Рэдли — и то не такой одинокий, хоть он и сидит двадцать пять лет взаперти. Когда Аттикус спросил есть ли у нее друзья, она даже и не поняла, а потом подумала — он над ней насмехается. Она такая жалкая все равно как мулаты, про которых говорил Джим: белые с ней не знаются, потому что она живет со свиньями а негры — потому что она белая. Она не может водить компанию с неграми, как мистер Дольфус Реймонд, у нее ведь нет своей земли на берегу и она не из хорошей семьи. Про Юэлов никто не скажет: «Это у них в роду». Мейкомб им дает пособие, подарки на рождество — и поворачивается спиной. Один Том Робинсон, наверно, обходился с ней по-человечески. А она говорила — он ее одолел, и, когда показания давала, смотрела на него, как на самую грязную грязь. Тут я услышала голос Аттикуса: — Случалось ли вам когда-либо вторгаться на участок Юэлов? Заходили вы когда-нибудь на их участок без особого приглашения от кого-либо из хозяев? — Нет, сэр, никогда, мистер Финч. Как можно, сэр! Аттикус нам не раз объяснял, как понять, говорит свидетель правду или лжет: тут главное даже не смотреть на него, но слушать. Так я и сделала—на один вопрос Том три раза сказал «нет», но сказал спокойно, не хныкал, не канючил, и я ему поверила, хоть он и говорил больше чем надо. Видно было, что он порядочный негр. а порядочный негр никогда не пойдет в чужой двор, если его не звали. — Что произошло с вами, Том, вечером двадцать первого ноября прошлого года? Внизу в зале все разом вздохнули и подались вперед. И негры позади нас тоже. Кожа у Тома была совсем черная, но не блестящая, а как тусклый бархат. На черном лице блестели белки глаз, и, когда он говорил, зубы так и сверкали. Не будь он калекой, он был бы прямо красивый. — Иду я в тот вечер домой, мистер Финч, — начал он. — А мисс Мэйелла стоит на крыльце, она вам так и сказала. У них было больно тихо, а почему — я не знал. Я иду и удивляюсь, отчего это тихо, а она меня кликнула, велела зайти помочь. Я и вошел во двор, поглядел кругом, думал, надо дров нарубить, а их не видать, а она говорит — нет, — говорит, — у меня для тебя в доме дело есть. Дверь соскочила с петель, а зима на носу. Я спросил у мисс Мэйеллы отвертку. А она говорит, отвертка найдется. Ну, я поднялся на крыльцо, а она говорит — иди в дом. Вошел я, поглядел дверь и говорю — мисс Мэйелла, дверь вроде в порядке. Отворил дверь, затворил — и петли в порядке. А она взяла да и захлопнула дверь. Я все думал, мистер Финч, почему это так тихо, а тут понял, ребятишек-то ни одного нет, и спрашиваю — мисс Мэйелла, а куда ж все ребятишки подевались? Черное лицо Тома начало блестеть, и он провел рукой по лбу. — Я спрашиваю, куда, мол, все детишки подевались? — повторил он.— А она эдак засмеялась... и говорит, в город пошли, мороженое есть. Полный год яим копила семь пятаков, а все ж таки накопила. Все пошли в город. Тому было явно не по себе, и не оттого, что он вспотел. — А вы ей что на это ответили, Том? — спросил Аттикус. — Я ответил вроде того, что ловко это вы с ними, мисс Мэйелла. А она говорит: ты так думаешь? Только она, видно, меня не поняла... Я-то думал, какая она ловкая, что накопила денег, и какая добрая к детишкам. — Понимаю вас, Том, — сказал Аттикус.— Продолжайте. — Ну, я сказал — я пойду, раз у вас для меня работы нет, а она говорит, есть. Я спросил, какая, а она велела: влезь вон на стул и сними тот ящик с гардероба. — Не с того гардероба, который вы порубили на дрова? — спросил Аттикус. — Нет, сэр, это другой. Высокий, под самый потолок. Я снял ящик, стал слезать, а она... она вдруг взяла да... да и обхватила меня, мистер Финч. Я до того напугался, спрыгнул, стул и опрокинулся... Только этот один стул и опрокинулся, а другое все по местам стояло, когда я уходил, мистер Финч. Бог свидетель. — А после того, как вы опрокинули стул, что было? У Тома будто язык отнялся. Он поглядел на Аттикуса, потом на присяжных, потом на мистера Андервуда, который сидел напротив него. — Том, вы поклялись говорить всю правду. Мы ждем. Том растерянно провел рукой по губам. — Что же было дальше? — Отвечай на вопрос, —сказал судья Тейлор. Он уже на треть сжевал свою сигару. — Я спрыгнул со стула, мистер Финч, повернулся, а она как накинется на меня... — Накинулась на вас? С кулаками? — Нет, сэр, она... она меня обняла. Обеими руками обхватила. На этот раз судья Тейлор громко стукнул своим молотком, и в ту же минуту в зале зажегся свет. Еще не стемнело, но солнце уже не светило в окна. Судья Тейлор живо навел порядок. — А потом что она сделала? Том через силу глотнул. — Она встала на цыпочки и поцеловала меня в щеку, И говорит, отродясь ни с кем не целовалась, хоть черномазого поцелую. А что отец с ней делает, так это, мол, не в счет. Поцелуй и ты меня, черномазый, — говорит, Я говорю — отпустите меня, мисс Мэйелла, и хотел бежать, а она загородила дверь, — не толкать же мне ее, Не хотел я ее толкать, мистер Финч, и говорю — пропустите меня! А тут как раз мистер Юэл заглянул в окно и давай кричать. — Что он кричал? — Не могу я это сказать...ну никак не могу... тут народ, дети... — Что он сказал, Том? Вы должны повторить присяжным, что он сказал. Том Робинсон крепко зажмурился. — Он сказал: «Чертова шлюха, я тебя убью». — А потом что было? — Я сразу убежал, мистер Финч, не знаю я, что потом было. — Том, вы изнасиловали Мэйеллу Юэл? — Нет, сэр. — Нанесли вы ей какие-нибудь побои? — Нет, сэр. — Вы противились ее заигрываньям? — Я старался, мистер Финч. Я старался, только я не хотел быть грубым. Не хотел быть грубым, не хотел ее толкать. Тут мне пришло в голову — Том очень воспитанный прямо как Аттикус. Только после отец мне объяснил, я поняла, в какое трудное положение попал Том: что б там ни было, а посмей он ударить белую женщину— ему конец, вот он и кинулся бежать, а раз бежит, значит виноват. — Давайте вернемся к мистеру Юэлу, Том, — сказал Аттикус.— Он вам что-нибудь сказал? — Нет, сэр. Может, он что и сказал, да меня-то уже де было... — Достаточно, —оборвал Аттикус.—А то, что вы слышали, кому он говорил? — Он говорил мисс Мэйелле, мистер Финч, и смотрел на нее. — И потом вы убежали? — Да, сэр. — Почему вы убежали? — Напугался, сэр. — Почему вы испугались? — Были бы вы черный, мистерФинч, вы бы тоже напугались. Аттикус сел. К свидетельскому месту пошел мистер Джилмер, но в это время в публике поднялся мистер Линк Диз и объявил: — Вот что я вам всем скажу. Этот малый работает у меня восемь лет, и ни разу я его ни в чем дурном не заметил. Ни разу. — Попридержите язык, сэр! — загремел судья Тейлор. Сейчас он был ни капельки не сонный и весь покраснел. Удивительное дело, несмотря на сигару, он говорил очень внятно.— Линк Диз, — заорал он, — если вам есть что сказать, извольте это говорить в положенное время и под присягой, а пока чтоб вашего духа тут не было! Понятно? Черт меня подери, стану я тут слушать этого фрукта! Судья Тейлор свирепо поглядел на Аттикуса — попробуй, мол, скажи хоть слово, но Аттикус наклонил голову и только посмеивался про себя. Аттикус когда-то говорил: судья Тейлор очень любит метать громы и молнии, иногда даже хватает через край, но адвокаты пропускают его грозные тирады мимо ушей. Я поглядела на Джима, а он только покачал головой. — Это ведь не то что присяжный встал да заговорил, — сказал он.— Тогда бы он, наверно, так не разъярился. А мистер Линк просто нарушает порядок. Судья Тейлор велел секретарю вычеркнуть из протокола все после слов: «Были бы вы черный, мистер Финч, вы бы тоже напугались», а присяжным сказал не обращать внимания на всякие неуместные выкрики. Он сердито глядел на проход — наверно, ждал, чтоб мистер Линк Диз закрыл за собой дверь. Потом сказал: — Давайте, мистер Джилмер. — Был ты приговорен к месяцу тюрьмы за нарушение общественного порядка, Робинсон? — спросил мистер Джилмер. — Да, сэр. — И здорово ты отделал тогочерномазого? —Он меня поколотил, мистерДжилмер. — Да, но осудили-то тебя, верно? Аттикус поднял голову. — Это был мелкий проступок, и это уже записано в протоколе, ваша честь.— Мнепоказалось, голос у него усталый. — Все равно, пускай свидетель ответит — сказал судья Тейлор тоже усталым голосом. — Да, сэр, меня посадили на месяц. Теперь мистер Джилмер станет уверять присяжных, что раз человека осудили за нарушение общественного порядка, значит, и замыслить насилие над Мэйеллой Юэл он тоже может; только для этого мистер Джилмер и завел этот разговор. Такие доводы всегда годятся. — Робинсон, ты. отлично умеешь одной рукой и гардеробы рубить и дрова колоть, верно? — Да, сэр, сдается мне, что так. — У тебя хватает силы придушитьженщину и повалить ее на пол? — Я никогда этого не делал, сэр. — Но силы у тебя на это хватит? — Сдается мне, что так, сэр. — Давно на нее заглядывался, а, парень? — Нет, сэр, никогда я на нее не глядел. — Так ты что же, из одной любезности ей и дрова колол и вещи перетаскивал, а, парень? — Я ей старался помочь, сэр. — Ишь ты, какой благородный! Ведь ты и на плантации работал, да и дома всегда дела найдутся, а? — Да, сэр. — Почему ж ты свои дела не делал, а работал на мисс Юэл? — Я и свои дела делал, сэр. — Хлопот, значит, было по горло. А чего ради? — Что «чего ради», сэр? — Чего ради ты для неетак старался? Том Робинсон ответил несразу. — Да вот, я уж говорил, помочь-то ей вроде некому, — сказал он неуверенно. — А мистер Юэл, а семеро ребят? — Да ей вроде никто не помогал... — И ты колол ей дрова и делал всякую другую работу просто так, по доброте сердечной, а, парень? — Да вот, хотел ей помочь... Мистер Джилмер криво усмехнулся и погляделнаприсяжных. — Смотри ты, какой добрый!.. Столько работал, и все даром? — Да, сэр. Я ее жалел, она вроде одна за них за всех старалась... — Ах, вот оно что, жалел? Это ты-то ее жалел? — Мистер Джилмер чуть не подпрыгнул под потолок. Свидетель понял, что сказал не то, и беспокойно переступил с ноги на ногу. Но ничего уже нельзя было поправить. Всем сидящим внизу ответ Тома Робинсона сильно не понравился. А чтобы его получше запомнили, мистер Джилмер долго не задавал следующего вопроса. — Итак, —заговорил он наконец, —двадцатьпервогоноября ты, как всегда, шел мимо дома Юэлов иона позвала тебя и попросила расколоть гардероб? — Нет, сэр. — Ты отрицаешь, что шел мимо дома? — Нет, сэр... Она сказала, у нее есть для меня работа в доме... — Она говорит, что попросила тебя расколоть гардероб, так? — Нет, сэр, не так. — Значит, ты говоришь, что она лжет? Аттикус вскочил, но Том обошелся без его помощи. — Я не говорю — она лжет, мистер Джилмер, просто она ошибается. Мистер Джилмер задал еще десяток вопросов, он хотел, чтоб Том подтвердил рассказ Мэйеллы. Но Том стоял на своем: мисс Мэйелла ошибается. —- А разве мистер Юэл не выгнал тебя из дому, парень? — Нет, сэр, не думаю. — Что. значит «не думаю»? —Он не успел меня выгнать, я сам сразу убежал. — Насчет этого ты очень откровенен. А почему, собственно, ты так сразу убежал? — Так вот, сэр, я напугался. — Чего же ты напугался, если утебя совесть чиста? — Я уж говорил, сэр, черному опасно попасть в такую... в такую переделку. — Но ведь ты не попал в переделку, ты утверждаешь, что устоял перед мисс Юэл. Или, может, ты убежал со страху, что она тебя поколотит, эдакого детину? — Нет, сэр, я боялся попасть под суд, а все равно попал. — Боялся, что тебя арестуют, боялся, что придется отвечать за то, что натворил? — Нет, сэр, боялся — придется отвечать за то, что не делал. — Ты это что же, парень, дерзишь мне? — Нет, сэр, что вы! Дальше я уже не слушала вопросов мистера Джилмера — Джим велел мне увести Дилла. Дилл почему-то расплакался и никак не мог перестать; сперва он всхлипывал тихонько, а потом громче, громче, и все вокруг услыхали. Джим сказал, если я не уведу Дилла, он меня все равно заставит, и.преподобный Сайкс тоже сказал, что надо бы мне пойти, —и я пошла. Дилл в тот день был вроде здоров, ничего у него не болело, наверно, он просто еще не пришел в себя после своего побега. — Ты что, заболел? — спросила я, когда мы сошли вниз. Мы сбежали с крыльца. Дилл изо всех сил старался взять себя в руки. На крыльце одиноко сидел мистер Линк Диз. — Что-нибудь случилось, Глазастик? — спросил он, когда мы проходили мимо. — Нет, сэр, — сказала я на ходу.— Только вон Дилл чего-то скис. — Пойдем под деревья, —сказала я Диллу.—Это ты, наверно, от жары. Мы выбрали самый тенистый виргинский дуб и уселись под ним. — Нет, просто я не мог его слушать, — сказал Дилл. — Кого, Тома? — Да нет же, этогопротивного Джилмера, как он его мучает. — Так ведь это его работа, Дилл. А как же. Ведь если б у нас не было обвинителей, так, наверно, и защитников не было бы. Дилл терпеливо вздохнул. — Знаю, Глазастик. Но он уж так придирался — оттого мне и тошно стало. — Ему так полагается, Дилл, он вел перекрестный... — Но ведь с другими он не так... — Так то были его свидетели, а не защиты. — А все равно мистер Финч Мэйеллу и старика Юэла совсем не так допрашивал. А этот все время называет Тома «парень» и насмехается над ним, и, что тот ни скажет, он все оборачивается к присяжным — видали, мол, как врет. — Ну, знаешь, Дилл, в конце концов Том ведь просто негр. — А мне наплевать. Все равно это нечестно. Нечестно с ними так обращаться. Нельзя так разговаривать с человеком... Меня прямо тошнит. — Да мистер Джилмер вообще такой, он со всеми так, Дилл. Ты еще не знаешь, какой он бывает злой, а тут... знаешь, мистер Джилмер, по-моему, вовсе не так и старался. Нет, они все так, все юристы. — Мистер Финч не такой. — Он не в счет, Дилл, он...—Я старалась вспомнить, как тогда хорошо сказала мисс Моди Эткинсон. Ага, вот: — Он всегда одинаковый — что в суде, что на улице. — Я не про то, — сказал Дилл. — Я понимаю, про что ты, малыш, — сказал кто-то у нас за спиной. Нам показалось — это заговорил дуб, но это был мистер Дольфус Реймонд. Он выглянул из-за дерева. — Ты ведь не плакса, просто тебе от этого тошно, так я говорю?
|