Мышление посредством рисования

Рисование, со своей стороны, требует простейших материалов. Пещерные рисунки, созданные доисторическими людьми, ясно демонстрируют, насколько незамысловаты требуемые материалы: поверхность, на которой можно рисовать, и то, чем рисовать. Используя самые примитивные инструменты рисования — обожженную в огне деревяшку или заостренную палочку, окунутую в размельченную глину, — древние люди на протяжении веков создавали восхитительные рисунки, зачастую основанные на взятых из природы формах, делая видимыми свои мысли и верования.

Рисование не требует особых физических навыков. Достаточно обычных двигательных способностей и координации руки и глаза — самой обычной, как я уже упоминала, способности продеть нитку в иголку или поймать мяч. Многие инвалиды демонстрируют, насколько мало навыки рисования зависят от обычных двигательных способностей. Человек может научиться рисовать, даже не имея возможности двигать руками, как это демонстрируют прекрасные рисунки, сделанные парализованными людьми, которые держали карандаш зубами, или людьми с ампутированными руками или кистями, которые рисовали, держа карандаш пальцами ноги или привязывая его к предплечью. Главное — уметь видеть.

В своей простоте рисование является немым близнецом чтения. И читать, и рисовать можно с самого ранне-

Рисование как параллельный язык

го детства до последнего дня жизни, если еще видят глаза. И то, и другое можно делать почти в любой обстановке, в любое время дня и ночи человеку любого возраста, обладающему минимумом физического и психического здоровья. Как и чтению, рисованию можно учиться и дома, и в школе, и на открытом воздухе; оно не требует никакого мудреного оборудования, которым оснащены современные классы изобразительного искусства.

Чтобы рассматривать рисование как возможную параллель вербальному языку, я должна, в первую очередь, продемонстрировать вам, читателю, что язык рисования существует и что вы уже умеете читать этот язык — хотя бы отчасти. В свете того факта, что рисунки доисторических людей появились примерно на десять тысяч лет раньше письменности, можно предположить, что язык рисунка происходит из каких-то врожденных мозговых структур, как и речь явно происходит от подобной структуры. (Психолингвист Ноам Хомский (Чомски) постулировал существование для речи «глубинной структуры» в мозге, составленной из заранее существующих ожиданий тех способов, по которым сочленяются компоненты человеческих языков.) Тот факт, что вы уже (отчасти) знаете параллельный визуальный язык — хотя, возможно, не знаете, что знаете это, если воспользоваться изречением Поланьи, — указывает, по меньшей мере, на возможность существования врожденной мозговой структуры для визуального языка.

Как же воспользоваться этой вашей природной способностью применять — и понимать — выразительную силу этого визуального языка? Ясное дело, через рисование — и через обучение рисованию — подобно тому, как мы черпаем силу вербального языка, учась читать и писать.

Рис. 5.2. лКолдун*.

Труа-Фрер,

ок. 15000-10000 до н. э.

Высота — 60 см. Арьеж,

Франция

Рис. 5.3.

Элизабет Лейтон «День матери», 1982

Элизабет Лейтон впервые начала рисовать в возрасте 68 лет, надеясь найти облегчение от сильной депрессии, последовавшей за инсультом. Рисование доказало свою терапевтическую силу, и Лейтон продолжала рисовать. С тех пор ее работы выставляются по всей стране и вызывают всеобщее восхищение. Я думаю, ее следует объявить национальным богатством.

3 Зак. 2030

Как заставить линии говорить

Если вы из тех людей, кто говорит себе: «Я никогда не рисую», вы не совсем правы. Вы рисуете почти каждый день, используя один из основных компонентов рисунка — линию: вы «рисуете» свое имя. В этом рисунке — в линии вашей подписи безотносительно к тому, какие слова образуются этими линиями, — заключена масса визуальной информации. Эту информацию может видеть и «читать» каждый.

Некоторые люди считают себя специалистами по чтению почерка, и хотя анализ почерка, так называемая графология, никогда не принимается слишком всерьез большинством людей в качестве средства определения черт характера, никто не станет отрицать, что почерк уникален для каждого человека. Ваша подпись выражает вас и только вас. Ваша подпись фактически является вашей юридической собственностью, это такая же неотъемлемая часть вас, как и ваши отпечатки пальцев.

Поскольку буквы алфавита не меняются — а всегда а, как бы эту букву ни писали, — источником уникальности вашего почерка является линия, с помощью которой вы рисуете буквы своего имени. Точные характеристики этой линии укореняются в вашей психике, вашей физиологии и вашей истории. Поэтому никто не может совершенно точно подделать вашу подпись — ведь линия, рождаемая вами, несет в себе такое богатство сложной информации, какое не может воспроизвести никто, кроме вас.

Как нарисовать свое имя

Возьмите лист бумаги и попробуйте проделать следующее:

Сначала просто распишитесь (нарисуйте свое имя!), как вы это обычно делаете.

Теперь на минутку отложите бумагу в сторону и посмотрите на ряд нижеследующих подписей. Имя в каждом случае используется одно и то же, чтобы не вносить путаницу. (Я составила имя и фамилию, просто дважды ткнув пальцем в телефонный справочник с закрытыми глазами.)

Подписи знаменитостей

Как заставить линии говорить

Каким вам представляется Дэвид Джейкоби? Он интроверт или экстраверт? Какие цвета ему нравятся? Какую машину он водит? Вы бы одолжили ему денег? Он был бы хорошим другом? Вы доверяли бы ему? Он бережет свое и чужое время — скажем, помнит о назначенных встречах? Как вы думаете, он любит читать допоздна? Какие книги?

Теперь, держа в памяти этого человека, подумайте, на кого похож следующий Дэвид Джейкоби?

Этот человек отличается от первого Дэвида Джейкоби, не так ли? А он интроверт или экстраверт? Какие цвета ему нравятся? Какую машину он водит? Вы бы одолжили ему денег? Отдал бы он? А как насчет времени: приходит ли он вовремя на встречи? Какая его любимая телепрограмма?

Теперь третий Дэвид Джейкоби:

Опять же, интроверт он или экстраверт? Какой работой он занимается? Какие его любимые цвета? Какая у него машина? (Глядя на такую подпись, мои студенты иногда отвечают: «Он водит автобус».) Любимая телепрограмма? Как насчет времени? Вы бы одолжили ему денег? Был бы он надежным другом?

Теперь четвертый:

Художник внутри вас

Живописец Василий Кандинский, который в 1896 г. оставил академическую карьеру в России, чтобы стать живописцем в Германии, попытался составить грамматику визуального языка. В 1947 г. он писал:

«Точка — покой. Линия — направленное внутрь напряжение, порождаемое движением. Эти два элемента — их чередование и их комбинации — создают свой собственный " язык", который нельзя постичь словами».

*От точки и линии до плоскости»

Теперь мой вопрос вам такой: «Каким образом вы так много знаете об этих воображаемых персонажах?» Ответ, я думаю (вторя изречению Поланьи), в том, что вы знаете больше, чем знаете, что знаете. Подписи как рисунки весьма содержательны, и вы интуитивно читаете заключенную в них информацию. Вы схватываете мгновенно, и это не требует специальной подготовки. И ваше интуитивное представление о характере человека, скрытого за подписью, может быть до некоторой степени правильным, потому что черты характера влияют на почерк.

Как прочитать свою собственную линию

Теперь снова возьмите тот лист бумаги, на котором вы расписались. Держите его в вытянутой руке. Хорошенько рассмотрите свою подпись как рисунок (чем она и является). Попробуйте интуитивно прочитать, что выражает эта линия. Попробуйте на минутку избавиться от более или менее автоматических вербальных суждений, которые приходят на ум, вроде: «Мой почерк никогда не был особенно хорош», «Просто каракули какие-то. Иногда у меня получается лучше, если постараюсь», «Мой почерк становится все хуже и хуже» и т. д. Вместо этого постарайтесь увидеть формы, образуемые линией, стремительность или медлительность штрихов, выразительность всей «картины». Можете попробовать перевернуть лист вверх ногами, чтобы лучше разглядеть свойственную линии экспрессию.

Вы смотрите на изображение самого себя. В этой подписи присутствуют сведения о вас, вашем характере, ваших привычках, ваших отличительных чертах — все это выражено на богатом и сложном языке, который вы можете читать визуально, образно и интуитивно. Этот язык, понимаемый иначе, чем речь, параллелен вербальному языку и существует на некотором уровне сознания у каждого человека.

Чтобы убедиться в этом, проделайте следующий шаг, показанный на рис. 6.1. Под первой подписью напишите свое имя еще раз, но уже непривычной рукой — левой, если вы правша, или, наоборот, правой, если вы левша.

Теперь посмотрите на этот рисунок. В линии проявились новые, незнакомые вам качества — и кто-то, попытавшись прочитать такой рисунок, будет воспринимать вас иначе.

Теперь опять возьмите карандаш в ту руку, которой обычно пользуетесь, но на этот раз напишите свое имя задом наперед, т. е. справа налево и выписывая последнюю букву первой.

Как заставить линии говорить

Опять посмотрите на рисунок. Вы увидите, что линия замедлилась, стала менее уверенной и, наверное, неуклюжей. Что вы думаете об этом «человеке» (имея в виду только характер линии и притворившись, что вы не знаете, что подпись сделана задом наперед)?

И последнее. Напишите свое имя непривычной рукой, на этот раз не глядя на руку, пока она пишет — отвернитесь в сторону или закройте глаза. Теперь рассмотрите эту подпись. Она покажет большую степень расстройства, тревоги и крайнюю степень неуверенности в себе. Опять же имейте в виду, что поскольку имя в вашей подписи не меняется, восприятие меняется только за счет характера линии.

Линия выворачивает внутреннее наружу

Обратите взгляд снова на первую, обычную для вас, подпись. Этот рисунок дает самый правдивый ваш образ, не искаженный накладываемыми извне ограничениями — т. е. моими условиями писать не той рукой, справа налево и т. д. Но важно отметить, что другие ваши подписи тоже дают правдивую картину и точную информацию: вашу реакцию на ограничения, накладываемые извне. Ваш почерк может в любой момент проявлять ваше душевное и физиологическое состояние, включая сложную и путаную информацию о вашей уверенности или неуверенности в себе, радости или огорчении, ясности или запутанности мышления, удовольствии или недовольстве, легко вы пишете или с трудом, быстро или медленно: все эти черты становятся объективными и видимыми. Линия может точно регистрировать не только «лучший случай» (ваша нормальная подпись), но и все другие состояния ума, во всей их возможной переменчивости. Однако эта линия все равно отражает конкретно вас и никого другого.

Визуальный язык линии — будь это линия подписи или рисунок иного рода — может быть переведен в слова, но лишь с большим трудом, потому что визуальная информация очень сложна и очень плотно упакована. Длинные строки описательных слов могут лишь начать распутывать сложность ряда нарисованных вами подписей. Однако разум способен охватить подпись целиком за долю секунды, постигая «послание», передаваемое линией за счет «скачка понимания». Это понимание, конечно, может усиливаться и углубляться через дальнейшее исследование и мышление, но первоначальный мгновенный инсайт часто бывает необходим для будущего понимания.

Чтение языка линии

Судя по всему, способность «читать» язык линии, какую вы только что продемонстрировали, является широко

Для этого упражнения повторите последовательность подписей, демонстрируемую писателем Джеффри Харрисом:

Обычная подпись.

Подпись, написанная другой рукой.

Привычная рука, но написано задом наперед.

Другая рука, не глядя на письмо.

Рис. 6.1.

Венгерский художник и дизайнер Ласло Мохой-Надь так говорил о невербальном постижении в своей книге < Но-вое видение*, 1947:

«Интуиция точнее всего понимается как ускоренная подсознательная логика, параллельная сознательному мышлению, но более тонкая и плавная. Глубинный смысл, так часто приписываемый интуиции, обычно правильнее постигается через чувства. Это нельзя выразить словами. Опыт такого рода принципиально невербален, но не является недоступным для зрения и других органов чувств. Интуиция в вербальной вселенной всегда потенциально объяснима. Интуиция же в пластическом смысле, во всех видах искусства, включая поэзию, вероятно, никогда не бывает доступна сознательной вербализации».

Художник внутри вас

«Особенно волнующей для многих исследователей является затрудненность узнавания, которая, кажется, ограничивается только лицами — это расстройство называют прозо-пагнозией (от греческого про-зопон ■ лицо + агнозия). Другие предметы человек, страдающий прозопагнозией, распознает с меньшим трудом. Его речевые функции развиты хорошо, и интеллект, скорее всего, никак не поврежден. Он хорошо помнит людей, которых знает, и способен узнавать их по голосу, по словесному описанию или замечая какие-то отличительные черты, например усы, очки или любимую шляпу... Однако ему не удается узнавать ничем особенным не выделяющиеся лица... он в целом не испытывает ощущения, что это лицо ему знакомо, даже если это лицо близкого друга, родственника или даже его собственное! Если ему сказать, чье это лицо, пациент... выражает недоверие, иной раз добавляя, что этот человек (даже он сам!) очень изменился с тех пор, как он его последний раз видел».

Говард Гарднер «Умственные расстройства*, 1975

распространенной и вполне обычной, но мало используется на сознательном уровне в повседневной жизни, особенно в нашей преимущественно вербальной, цифровой, технологической, ориентированной на Л-режим культуре. Ввиду этого смещения культуры в сторону мышления в Л-режиме визуальный язык поначалу может казаться ненадежным, неточным, невыразимым, непоследовательным и эфемерным.

Совсем наоборот, визуальный язык не обладает ни одной из этих черт: язык линии точен, тонок и силен, доступен для быстрого прочтения, доставляет эстетическое и интеллектуальное удовлетворение. Для чтения языка линии требуется режим мышления, аналогичный тому, что мы используем для сложной и трудной задачи узнавания лиц. Узнавая лица, мы подсознательно опираемся на визуальное мышление в П-режиме, способном обрабатывать сложную и тонкую информацию, чтобы не только узнать, кто этот человек, но и в каком он расположении духа.

В начале одного из моих курсов студенты часто удивляются, когда я «читаю» их рисунки в ходе нашего еженедельного обсуждения их работ. Я могу сказать: «Вам нужно тратить на рисование больше тех пятнадцати минут, которые вы на это выделяете», или «Я вижу, что вы потратили на этот рисунок примерно три четверти часа», или «Я вижу, вам нравится рисовать воротники, но не очень нравится рисовать волосы модели», или «Что происходило в комнате, когда вы рисовали? Рисунок показывает, что вы постоянно отвлекались», «Я вижу, что, выполняя этот рисунок, вы большей частью очень радовались. Но есть тут и участок грусти. Что произошло в тот момент?» и т. д.

Некоторые откровения происходили в ходе наших дискуссий. Например, я часто даю студентам задание нарисовать собственные ноги. Проверяя выполнение этого задания, я заметила, что рисунок одной студентки выражал беспокойство и грусть. Хотя рисунок был выполнен красиво и вдумчиво, явно отражая точность восприятия деталей и соотношений, часть листа была протерта почти до дыр. (Это не портило рисунок; энергичное стирание и повторное нанесение линий придавали рисунку мягкость и экспрессивность.) «Расскажите мне об этом рисунке», — обратилась я к студентке. «Что вы имеете в виду?» — спросила она. «Ну, это необычный и красивый рисунок. Но мне кажется, что что-то происходило в ваших мыслях — что вы, может быть, были чем-то обеспокоены. Не можете ли вы рассказать мне об этом?»

Студентка удивленно посмотрела на меня, потом очаровательно рассмеялась, стукнув себя по лбу ладонью, и сказала: «Я сейчас что-то скажу вам. Я ненавижу свои ноги».

Как заставить линии говорить

Все засмеялись. Потом один из студентов сказал ей: «Я думаю, что у тебя очень красивые ноги». Эта мысль эхом разнеслась по классу, затем всеобщее внимание постепенно вновь сосредоточилось на студентке. Она задумчиво смотрела на свой рисунок и потом сказала с ноткой удивления в голосе: «Может, они и правда не так уж ужасны. Попробую их нарисовать еще раз».